Учитель. Книга вторая

Кристина уставилась перед собой и бессильно сомкнула веки. Ей страшно было теперь не то, что разговаривать с учителем – в глаза ему смотреть. Угораздило же.

– Вряд ли накажет. Он же тут последний день, – с надеждой в голосе проговорила Ханна. – Мог бы сделать вид, что ничего не произошло.

– Не знаю, – Карен покачала головой. – После подобного даже такой душка как Макинтайер вряд ли спустит всё на тормоза.

Она получила толчок локтем от Гретты.

– Всё будет хорошо, Крис, я уверена, – подключилась к разговору староста. – Он больше волновался, чем злился. Поэтому бояться нечего. Вот увидишь.

– Хочешь, с тобой сходим? – участливо предложила Ханна.

– Нет, – уронила Кристина. – Лучше я одна.

На протяжении всего пути до кабинета Теодора девушка прокручивала в голове оправдательный монолог. Вариантов его за те несколько минут, что занимала дорога, родилось великое множество, но каждый разбивался в дребезги, когда подходила очередь мнимого собеседника отвечать. Кристина представить себе не могла реакцию учителя. Иногда ей казалось, что если после всего, что она позволила себе этим утром, мужчина решит отречься от неё, то будет даже лучше. Но вскоре на смену облегчению приходило гнетущее уныние. Ей совсем не хотелось терять друга.

Собравшись, с третьего взмаха она всё же постучала.

– Войдите, – послышалось с той стороны.

Кристина неспешно толкнула дверь и, чуть вжимая голову в плечи, просеменила вперёд. Она всё ещё продолжала держаться за ручку двери, стоя в проёме, даже когда Теодор остановил на ней сосредоточенный взгляд. По раскрытой дорожной сумке, брошенной возле стола, ясно было, что он собирал вещи.

Мужчина молча поманил девушку. Кристина покорно сделала шаг, после чего закрыла за собой дверь и прижалась к ней спиной. С минуту они молча смотрели друг на друга. Превозмогая уже ставшее привычным желание бежать, девушка очень явственно ощутила, как за ворот её рубашки закатилась капелька пота. Теодор первым подал признаки жизни. Он обошёл свой стол и уверенной походкой двинулся по направлению к гостье. Кристина вжалась в дверь ещё сильнее, а когда он подошёл совсем близко и слегка наклонился к ней, не выдержала, уведя в пол виноватый взгляд. В ту же секунду до её слуха долетел скрип, ключа, который прокрутили в замке, чтобы запереть дверь.

Глава 5

Кристина недоумённо глянула на учителя. Волнение другого рода на некоторое время уступило место стыду.

– Дыхни, – тихо приказал он.

– Вы что, решили, что я пьяная? – возмущённо прошептала Кристина.

– Или покурила, – мужчина повёл носом, после чего изобразил на лице полнейшее непонимание. Невзирая на возмущённо раскрытый рот ученицы, он отошёл, присел на край стола и, скрестив руки на груди, продолжил. – Очень странно. У вас там на этаже нигде не красят? Может, ремонт или ещё что?

– А, то есть теперь вы думаете, что я краски нанюхалась? В таком случае мы бы всем этажом ходили по школе как пришибленные.

– Но что-то точно было. Ты бы никогда не решилась на подобное по своей воле.

Кристина глубоко вдохнула, чтобы сдержать порыв посоветовать ему, куда лучше запрятать всякие оценочные суждения, касательно её скромной персоны.

– Скажите, а чего это вы мне тыкаете? Мы вроде ещё в школе.

– Ты же не думала, что я вечно буду обращаться к тебе на «вы»? Скоро и тебе придётся отбросить формальности. Тем более что с этого дня я тебе больше не учитель.

Кристина замерла. После слов Теодора она вновь ощутила нечто сродни боли невосполнимой потери. Хоть он и обещал быть рядом, здесь, в стенах школы, с этого дня оставалась лишь память о нём и обо всём, что их связывало. Девушка обессиленно прижалась затылком к двери.

– Я должна извиниться за своё поведение, господин Макинтайер, – проговорила она, не глядя на мужчину. – Чем бы оно ни было вызвано, я не имела права грубить вам и нести околесицу. Боже, мне так стыдно, – она прижала ладонь ко лбу. – Чтобы быть до конца честной, признаюсь – я действительно находилась в тот момент под действием препарата, но это не то, что вы могли подумать. Подруга из лучших побуждений дала мне своё успокоительное и меня накрыло. Прошу, только не жалуйтесь на неё никому.

– Не буду, – Теодор улыбнулся. – Спасибо за честность. А то я волновался – места себе не находил, – мужчина снова приблизился. Теперь, после признания Кристина ощутила небывалое облегчение. Больше не хотелось прятаться и она даже позволила себе улыбнуться, глядя в милые сердцу серо-зелёные глаза. Мужчина взял её за руку и очень нежно поцеловал её. Кристина не сопротивлялась, лишь слегка вздёрнула брови.

– Вот только кое-что мне хотелось бы прояснить, – ласково продолжил он, поглаживая большим пальцем ладонь девушки. – Ты там говорила что-то про то, как легко некоторые меняют одних возлюбленных на других.

– Я была не в себе, – с отчаянием в голосе перебила его девушка. – Вы же понимаете.

Теодор легко коснулся её губ указательным пальцем, призывая к молчанию. Девушка скосилась на этот самый палец, но бунтовать не стала.

– Ты была в том состоянии, в котором человек легко говорит о том, в чём никогда не признался бы на трезвую голову. Кристина, я понял, чего ты боишься и прошу, поверь – всё, что я говорил тебе – правда, и от своих намерений я не отступлюсь. Прошлое забыто не потому, что мне надоела та женщина, а потому, что я, наконец, взглянул на неё трезво и понял, что она за человек. Нам с ней не по пути.

Кристина припомнила подслушанный разговор и вновь испытала неловкость. Теперь она точно знала, кого Теодор так преданно любил все эти годы. Возможно, он и раньше что-то подозревал в Готфрид, но влюблённые часто бывают слепы, а потому он, возможно, даже полагал, что сумеет изменить её своей любовью.

– Я не сомневаюсь в ваших словах, господин Макинтайер. Но как бы мне ни было больно, я не могу ответить вам взаимностью. У меня есть долг, и он не предусматривает деления на двоих, – захотелось извиниться, глядя на то, как мужчина поджал губы на манер родителя, готового очередной раз пожурить непослушного ребёнка. Кристина сдержала порыв. – Наверное, я пойду, – попыталась она спугнуть наваждение. Всякий раз в столь интимные моменты она чувствовала, как крепнет её привязанность к человеку, с которым она не намеревалась больше переступать грани дозволенного.

– Мы так и не попрощались с тобой, – проговорил он, оставляя новый поцелуй на пальчиках, легко обвивших его ладонь.

– Тогда давайте попрощаемся, и я пойду, – Кристина высвободила свою руку.

– Подожди, – остановил её мужчина. – Что ты там утром говорила про кражу рукописей? – он сощурился, будто бы, вспомнив что-то важное, что совсем вылетело из головы.

Кристина, успевшая ненадолго забыть о своих неприятностях, вернулась в реальность. Под выжидающим взглядом она судорожно подбирала слова. В конце концов, пришлось сознаться:

– Кто-то украл мою рукопись. Теперь мне конец, – она пожала плечами, нервно усмехнувшись.

– И поэтому тебе дали ту таблетку? – Кристина кивнула. Теодор некоторое время размышлял о чём-то, затем бережно обхватил девушку за плечо и настойчиво повёл подальше от двери. Луческу хотела было возмутиться инициативе, но увидев, каким сосредоточенным в тот момент было лицо мужчины, сдержалась.

– Ты знаешь, кто бы это мог быть? – спросил наконец Макинтайер, остановив её посреди комнаты и продолжая удерживать.

– Я почти уверена, что знаю, – с какой-то зыбкой надеждой на спасение проговорила Кристина.

– Понятно, – мужчина выпустил её из объятий и поставил руки на пояс, отведя при этом в стороны полы пиджака.

– Вам что-нибудь известно? – срывающимся голосом спросила девушка. – Скажите, умоляю! Она уже отнесла рукопись Готфрид, да? Конечно, этого следовало ожидать, – Кристина в отчаянии закрыла руками лицо.

– Нет-нет, – поспешил утешить её Теодор. – Всё хорошо. Успокойтесь, прошу вас. Она не успела.

Кристина медленно выглянула из-за прижатых к лицу ладоней. Буравя взглядом учителя, она хрипло спросила:

– Как это не успела? А где же она тогда?

– Она у меня, – пояснил Теодор. – Ваш недоброжелатель вознамерился очернить вас в моих глазах, а я поспешил воспользоваться ситуацией. Ничего не бейтесь, мой милый автор. Ваше творение в надёжных руках.

Кристина ахнула. Она уставилась на мужчину так, будто, он только что спас её от гильотины. В некотором смысле он именно это и сделал, а потому девушка в порыве еле сдерживаемого ликования даже позволила себе рассмеяться в голос и с жаром кинулась на Теодора, заключая его в невероятно крепкие для своего телосложения объятия.

– Простите, – отпрянула она, опомнившись, но всё ещё продолжая улыбаться. Девушка неловко поправила лацкан пиджака мужчины, который из-за её бурной радости немного перекосило.

– Ничего страшного. Я всё понимаю, – проговорил довольный всем происходящим Макинтайер.

– Это же просто чудо какое-то. Я думала, что умру от страха ещё до того, как меня поведут на допрос. Как вам это удаётся, Тео… господин Макинтайер? Вы всегда оказываетесь в нужное время в нужном месте и всякий раз спасаете меня. Спасибо вам, – она тараторила, как заведённая от переизбытка чувств.

– Не за что, Кристина, – ласково ответили ей. – Это было случайное и очень своевременное стечение обстоятельств и не более того.

– Да-да, – облегчённо продолжала девушка. – И где же она теперь? Давайте, я её заберу, – Кристина уже начинала рыться в своей сумке, выискивая место, куда можно было бы затолкать стопку бумаг.

– Я не могу, – мягко ответил мужчина. – У меня с собой её нет.

Кристина подняла на него вопросительный взгляд.

– Как нет?

– Так нет.

– Подождите, – девушка несколько раз моргнула в пустоту. – А где же она?

– У меня дома. Здесь в школе её опасно хранить.

Кристина некоторое время переваривала информацию, после чего заявила со всей уверенностью:

– Тогда я зайду к вам, и вы мне её отдадите, – она кивала сама себе, продолжая смотреть на учителя.

– Нет, – всё так же спокойно отвечал мужчина. – Не отдам.

– Почему это? – светлые брови уже ползли к переносице.

– Ты сама прекрасно знаешь, почему. Один раз её уже украли и если у вас в комнате в ближайшее время не появится сейф с кодовым замком для хранения рукописи, я её тебе не отдам, как бы ты меня об этом ни упрашивала.

Кристина даже рот приоткрыла от неожиданности этого довольно очевидного вывода. Но всё же оставлять всё как есть она не намеревалась, а потому продолжила.

– Что же делать?

– Я вижу здесь только один вариант, – Теодор снова обнял понуро ссутулившуюся фигурку за плечо. – Можешь приезжать ко мне на выходных и работать у меня.

– Каждый выходной в Геттинген не наездишься, – начала было рассуждать рациональная часть Кристины, тогда как её эмоциональная часть с некоторым опозданием в следующую секунду пихнула Теодора вбок, разрывая объятия. – В смысле? – недоумённо спросила девушка. – Вы что такое говорите? Не стану я к вам ездить! – Кристина вдруг до предела округлила глаза и прикрыла ладонями рот, осознавая весь ужас собственной догадки. – Вы её читали?

Теодор лишь пожал плечами, уверенно глядя на девушку.

– Не мог удержаться. Ты очень увлекательно пишешь. Я это ещё по твоим школьным сочинениям заметил. Кстати, чуть не забыл. За сегодняшний стих я там тебе «отлично» поставил. Ты очень хорошо прочувствовала настроение автора.

– Эту пятёрку вы не мне поставили, а таблетке!

– Ошибаешься, – Теодор игриво погрозил ей. – Сегодня на уроке ты была искренняя и настоящая, тебя ничто не сдерживало и ничто не ограничивало твою свободу. Такой я буду видеть тебя каждый день, когда ты, наконец, впустишь меня в свою жизнь. Я жду этого дня с нетерпением, – он снова захотел сократить расстояние между ними, но Кристина тут же попятилась, не намереваясь поддерживать игру.

Она прерывисто выдохнула, с трудом пресекая новый виток волнения после столь откровенного признания.

– Какие смелые прогнозы! Подумайте хорошенько, господин Макинтайер, как бы потом снова не разочароваться в выборе.

– Не пытайся меня напугать. Всё равно не получится.

Кристина отчаянно всплеснула руками.

– Вы не должны были читать! – недовольным полушёпотом наседала на него девушка. – Это же всё равно как соваться в чужой личный дневник. Вы знали, что я не готова была делиться с вами этим, но всё равно поступили по-своему. Не ожидала от вас такого. – На самом же деле Кристине в тот момент было безумно стыдно за все тамошние откровенные сцены, помеченные для удобства поиска клейкими закладками. Но как известно, нападение – лучшая защита, а потому следовало что-то предпринимать. Щёки её всё же окрасил стыдливый румянец, который так и не получилось перебороть. Она поспешила отвернуться, чтобы скрыть неловкость.

Теодор подошёл к ней и, положив ладонь на её плечо, тихонько произнёс:

– Я никому не стану ничего говорить или показывать без твоего ведома, Кристина. Всё написанное останется между нами. К тому же я обещал тебе помочь довести работу до ума, а потому воспринимай всё это как подготовку к передаче рукописи в печать. Поверь, у тебя там не всё настолько откровенно, как ты думала и если хорошенечко подкорректировать кое-какие места, можно рассчитывать на успех.

– Вы что, уже всё прочитали? – с дрожью в голосе спросила девушка, продолжая стоять к нему спиной.

– Не всё, – он наклонился над её ухом и шепнул, обдавая тёплым дыханием шею. – Только то, что было помечено закладками. У тебя богатая фантазия.

Кристина отскочила. Это стало последней каплей. Чтобы не лопнуть со смеси стыда и гнева прямо тут на глазах ухмыляющегося учителя, она бросилась к двери и схватилась за ключ, который торчал из замка. За те секунды, что она прокладывала себе путь к отступлению, Теодор успел сообщить ещё кое-что:

– Готмарштрассе, дом шесть, квартира сорок четыре. Приезжай, буду ждать, – встретив суровый взгляд девушки, он с лёгкой улыбкой добавил. – Запиши, а то забудешь.

Кристина ничего не ответила. В следующую секунду она яростно прокрутила ключ и вылетела из кабинета, не попрощавшись с Теодором. Проходившая мимо девочка проводила широко вышагивающую Кристину задумчивым взглядом.

Она вбежала в комнату, всё ещё оставаясь под впечатлением от разговора. Подруг не было, что при текущем душевном состоянии Кристины это оказалось вполне своевременным. Следовало радоваться тому, что рукопись нашлась, но при всём желании радоваться у Кристины не получалось. Теперь она могла лишь смириться с потерей. Мысли о поездках к Теодору она отметала на подлёте, силясь успокоиться и хорошенько всё обдумать.

Устав от наплыва мыслей, в какой-то момент девушка размашисто плюхнулась на свою постель. Она дышала глубоко и ровно, положив руки на живот, и старалась примириться с тем, что всё случившееся – наилучший исход. Она закрыла глаза. Воображение тут же нарисовало ей образ мужчины в тёмном костюме, который напоследок одарил её насмешливым взглядом своих колдовских глаз. Она вспомнила его лёгкие ненавязчивые прикосновения, от которых всегда можно было, но не всегда хотелось отмахнуться, тихий чарующий голос, заполнявший пространство маленького кабинета, запах – необъяснимый, ни на что не похожий, но до одури приятный и манящий. Ощутив лёгкое головокружение, Кристина громко выдохнула и повернулась набок, собирая себя в позу эмбриона. Почему он никак не успокоится? Чем она заслужила столько внимания? Как дальше жить? Вопросов было больше, чем ответов.

Некоторое время она, не моргая, смотрела в одну точку, после чего вновь села на покрывале и потянулась к тумбе, резко стаскивая с неё обрывок тетрадного листа. Повертев клочок в руках, она зачем-то оглянулась на дверь, видимо, боясь, что именно сейчас кто-то зайдёт и уличит её за неким злодеянием. Порывшись в сумке, Кристина вынула ручку, щёлкнула ею и быстро, не заботясь о почерке, сделала короткую запись на бумаге. Почти сразу после того, как она закончила, листок был схвачен, смят и брошен в дальний угол – туда, где стояла мусорная корзина. Стукнув пару раз кулаками по своей кровати, Кристина кинула злобный взгляд на эту самую корзину, резко вскочила, в пару шагов преодолела комнату, вынула из горки бумажного мусора листок и небрежно закинула его в сумку, до крайности недовольная собой. Конечно, она не намеревалась делать глупости, а новый адрес Теодора пусть останется. На всякий случай.

Глава 6

Она вышла на крыльцо вместе со всеми, когда Теодор в последний раз покидал школу. Кое-кто из девочек даже расплакался после того, как учитель шагнул за калитку. Кристине тоже хотелось плакать, но, приложив немыслимые усилия, она всё же сдержалась. Как и обещал, заметно подросшего чёрного котёнка Макинтайер прихватил с собой и тот, выглядывая из сумки, перекинутой через плечо мужчины, всю дорогу с предельным интересом рассматривал провожающих.

Новая учительница литературы оказалась ничем не примечательной пожилой фрау, такой же высокомерной и чопорной, как большинство педагогов школы. Возможно, поэтому все к ней привыкли довольно быстро. И всё же вечером после первого урока литературы с госпожой Амалией Пикхем, когда соседки заснули, Кристина расплакалась и долго ещё прижималась лицом к мокрой подушке, не в силах унять тоску от расставания с тем, кто стал ей ближе, чем она думала.

Кристина так и не решила, что сказать девочкам про рукопись. Но так как сама она перестала переживать по этому поводу, а Мелисса Хольман вообще залегла на дно и старалась не отсвечивать, соседки Луческу тоже успокоились, приняв исчезновение недописанного романа как досадную данность. За новый труд по понятным причинам Кристина решила не браться. Никто и не настаивал.

Через пару недель Кристина примирилась с расставанием. Она, конечно, всё ещё скучала по учителю, но, в конце концов, ей пришлось затолкать свою печаль в дальний уголок памяти, чтобы не иссохнуть окончательно от тоски. Вместе с долгожданным успокоением вся школьная жизнь вошла в привычное русло и почти до самого Рождества ни радостные, ни печальные события не сотрясали её суровые стены. Но долго так продолжаться не могло и в один из дней госпожа Мадлен Дитер начала урок домоводства с важного объявления:

– Девочки, – обратилась она к классу, – сегодня я получила прекрасное известие. Наша школа, благодаря усилиям тех, кто, помимо своих прямых обязанностей, весь семестр готовил школьную газету, заняла второе место на городском конкурсе просветительских инициатив, – женщина поднялась со стула, расправляя в руках бланки с печатями и подписями.

По классу прокатился ропот. Главный редактор с командой тут же принялись переглядываться, рассылая друг другу немые восторги. Как бы ни хотелось радоваться, дисциплина была превыше всего. Учительница с пониманием отнеслась к этому короткому всплеску ликования, а когда все успокоились, продолжила:

– За почётное второе место, помимо премии и наградных дипломов, всех причастных к созданию газеты колледж журналистики города Бонна приглашает на обучение по специальности издательское дело на бюджетной основе, – Марта вскинула руку. – Да, фройляйн Крюге? – отозвалась женщина.

– Скажите, а кого именно приглашают?

– Здесь есть список, – Мадлен нацепила на нос очки в тонкой оправе и вынула из стопки белый листок с напечатанным текстом. – Если вы видите себя в будущем на поприще журналистики, фройляйн Крюге, то, пожалуйста. Ваша фамилия числится среди приглашённых.

– А кто ещё? – с надеждой в голосе спросила Ханна, сразу же, как только её рука взметнулась ввысь.

Женщина не стала выискивать её фамилию. Вместо этого, предугадывая дальнейшие вопросы, она решила огласить перед классом весь список.

– Среди победителей значатся, – начала она. – Главный редактор Кристина Луческу, ответственная за типографию Генриетта Андельштайн, корреспонденты Марта Крюге и Ханна фон Кольдейн, фотограф Карен Фром и художник-оформитель Матильда Пэкс.

– Ого, – не выдержала Карен. Ей в этот момент трудно было совладать с эмоциями, а потому, понимающая фрау Дитер не стала делать замечание. – То есть мы фактически уже одной ногой в профессии? Обалдеть. Я не думала, когда соглашалась на участие в конкурсе, что всё настолько серьёзно.

– Серьёзно – не то слово, – сказала учительница. – Победителям уже сейчас обеспечены бюджетные места на факультете журналистики в государственном университете.

Девушки снова принялись обмениваться изумлёнными взглядами. Конечно, столичный вуз – не то же, что колледж, но и так было более, чем неплохо. Никто из победителей не ожидал, что их участие в самом обыкновенном городском конкурсе будет иметь столь судьбоносные последствия для его участников, а потому сразу же по окончании урока девочки выскочили в коридор и принялись шумно поздравлять друг друга. Мимо них проходили одноклассницы, и далеко не все искренне радовались успеху товарищей. Однако же, обращать внимание на завистливые взгляды в те минуты совсем не хотелось.

– Какие вы молодцы, что всех нас записали! – прыгала от радости Ханна, обнимая поочерёдно то Кристину, то Гретту.

– Этого требовали правила участия, – поясняла ей сжатая объятиях Андельштайн, поправляя очки. – Следовало указать всех причастных.

– Тем более, вы с Мартой сразу на двух ролях выступали, – добавила Кристина, насмешливо поглядывая на переполненную радостью подругу, – и как корреспонденты, и как авторы колонок.

– Уеду в Бонн и вздохну спокойно. Хоть немного отдохну от бесконечных требований матери, – продолжала не верить своему счастью девушка.

– Слушайте, это надо отметить! – вступила Карен. – Я лопну, если не выплесну радость в каком-нибудь кафе или клубе с музыкой и танцами.

– Идея – супер! – поддержала её Марта. – Куда пойдём?

– Девочки, у нас зачёты на носу. Какой клуб? – возмутилась Гретта.

Но Карен не намеревалась сдавать позиции:

– Ой, один вечерок потратим на себя – ничего твоим зачётам не будет. Мы имеем право – заслужили!

– Мы же не станем напиваться и уходить в загул, – добавила Марта.

– Говори за себя, – многозначительно вставила Карен, чем вызвала испуг в глазах некоторых.

– Девочки, вы не обидитесь, если я с вами не пойду? – смущённо спросила Молли.

– С чего бы? – Карен упёрла руки в боки, готовая возмущаться. – Это наша общая победа и мы вместе должны её отпраздновать! Ты художник, каких поискать и заслуживаешь загула не меньше всех остальных.

– Да, но не накануне зачётов, – встала на сторону здравомыслящей части команды Кристина. – Сдадим всё и тогда отпразднуем.

– Потом Рождество! Все разъедутся!

– Давайте на каникулах? – предложила Ханна. – Ну и что, что время пройдёт, а то сейчас, правда, никакого удовольствия, подготовка к зачётам зудеть будет в одном месте и не расслабимся.

– Точно! – оживилась Гретта. – Можем вообще собраться и укатить куда-нибудь все вместе. Только заранее продумаем и подготовимся к поездке. Я давно хотела выбраться из Ганновера на денёк-другой.

– Ничего себе, – усмехнулась Марта. – Не узнаю нашу старосту. Вот так вот сорваться и вжух, – она махнула рукой в воздухе. – Не страшно?

Гретта, которая ни разу не выезжала из родного города, слегка напряглась.

– Далеко не поедем, – уточнила она, немного пожалев о своей горячности. – Надо будет изучить этот вопрос, – девушка снова подтянула очки, досадливо потупившись.

Кристина вспомнила их разговор в день подачи документов и то, как загорелись глаза подруги при упоминании совместной поездки, а потому, приобняв её за плечо, она с ободряющей улыбкой произнесла:

– Прекрасная идея, Гретта. Я за. Каникулы – самое лучшее время для того, чтобы ненадолго выбраться из города.

– У нас с Гансом, вообще-то, были планы на эти каникулы, – с тоской в голосе призналась Марта.

– У меня тоже, – буркнула Молли, покраснев до ушей.

Карен вновь завладела инициативой.

– Ну так мы с вами до лета будем тянуть, а потом вы снова найдёте повод свинтить. Всё, решено! Едем на каникулах на три дня. Ещё три дня останется на ваши эти планы, распутницы.

– Фром, ты за словами следи! – возмутилась Марта, тогда как Молли уже чуть не плакала от смущения.

– Можно подумать, у меня другие планы были! Но уж как-нибудь подвину их ради такого случая, и Фердинанд потерпит без меня пару дней. Ему не впервой, – Карен сделала паузу, выжидая, пока некоторые отсмеются, затем спросила приказным тоном. – Все всё поняли?

– Ты кого угодно уговоришь, Карен, – усмехнулась Кристина.

– Ладно, ради такого случая придётся потерпеть, – Марта досадливо закусила губу.

Неожиданно до компании, собравшейся в коридоре, донёсся довольно громкий голос. Кто-то явно хотел привлечь их внимание к своей персоне, отчего этот самый голос срывался на визг:

– Второе место – это унизительно, – вещала группе своих невзрачных подружек Мелисса Хольман. Она стояла за несколько метров от девушек и прилагала усилия, чтобы быть как бы случайно услышанной. – Если бы на должность главного редактора выбрали меня, я бы обязательно довела школу до первого места. У меня есть кое-какой опыт.