Фавма

Полина была смущена: что за странная история? Но, с другой стороны, что она видела своими глазами? Ровно то, что он говорит, он был полностью одет, это показалось странным еще тогда, но обида и шок не позволили рассуждать здраво. Во всей этой истории чувствовалась грубая режиссура, и был еще один человек, с которым Полине захотелось объясниться. Она твердо решила: завтра она навестит «подругу» и вытрясет из нее правду.

Она разблокировала Валеру и написала ему: «Я прочитала твое письмо, если хочешь, приезжай, и мы обо всем поговорим».

4

Столько событий в один день! Она чувствовала себя изнуренной, но ей было хорошо и спокойно.Полина проснулась и поняла, что лежит, уткнувшись в грудь Валерки; их вчерашнее примирение было необыкновенно нежным.

Это состояние омрачало легкое чувство тревоги: нужно было поговорить с Лизой и поставить точку в этой истории. Она неслышно выбралась из постели, стараясь не разбудить любимого (какой же он красивый утром, такой заспанный, растрёпанный, ну как удержаться и не поцеловать?), быстро оделась и вышла на улицу.

Был обычный, гудящий тысячами автомобилей столичный день, только, пожалуй, более сырой. Лиза обедала в одно и то же время. Полина это знала, и поэтому она просто стала ее ждать на выходе из небольшой квадратной офисной башни, в которой та работала.

Подруга появилась, как ожидалось, вовремя; увидев Полину, она встала как вкопанная, опустив взгляд себе под ноги.

– Пойдем, авантюристка, поговорить бы не мешало, – сказала Поля с нескрываемым сарказмом.

Они молча пошли рядом, и Полина произнесла:

– Я всё знаю, ты его опоила, рассказывай.

Лиза подняла глаза, и в них появилась колючая злоба.

– Единственным способом успокоить отца, когда он пил, были эти таблетки. Ты же помнишь, какое он чудовище в таком состоянии, мы с матерью могли справиться с ним только обманом, подливая этот раствор. – Лиза переминалась с ноги на ногу, и было видно, что она сильно нервничает.

– Но Валера не чудовище! И потом, зачем ты легла с ним? – Полина не скрывала своего раздражения.

– Зачем? Зачем? Ты это вряд ли поймешь, ведь ты кроме себя и своих проблем не видишь никого и ничего, – уставшим голосом сказала Лиза. – У тебя всегда все было, начиная со школы, самые классные мальчики влюблялись в тебя, но ты была на такой высоте, что оттуда веяло только холодом. Они смотрели на тебя щенячьими глазами, а ты их даже не замечала, сколько бы я отдала, чтобы на меня хоть раз так посмотрели!

– Ты же знаешь, они мне не нравились!

– Конечно, чувства других людей тебя мало волнуют! – Лиза понимала, что, если не остановится, у нее начнется истерика. – А на выпускном они же в очередь стояли танцевать с тобой, хотя ты им отказывала. А я стояла рядом, я была твоей страшной подругой, на которую никто не обращает внимания! Ты же специально выбрала меня, чтобы на моем фоне выглядеть королевой!

– Лиза, это не так! Мы дружили, потому что нравились друг другу! – Полина была настолько удивлена, что у нее вытянулось лицо и брови превратились в два вопросительных знака.

– Дружили, вот спасибо, а я-то не могу никак слово подобрать, что же у нас было! – Теперь и у Лизы речь превратилась в саркастическое обвинение. – Ведь так поступают настоящие подруги! Они берут и уезжают в свою Москву, оставляя тебя в полном одиночестве, с пьющим отцом и глупой матерью. Ты даже не спросила, хочу ли я остаться. А может быть, я могла поехать с тобой? Нет, вас это, Ваше снежное величество, не волнует!

А Валера? Это же моя мечта! – У Лизы текли слезы. – Работает в кино, добрый, красивый, умный, талантливый – и снова твой! Да что же я, так и буду всю жизнь в твоей тени? Хоть на минутку побыть на твоем месте, быть желанной и нужной, когда от тебя все сходят с ума!

Но нет, он тоже не смотрел на меня! И тогда я решила: ты должна почувствовать всё, что чувствую я. Вот тебе изменили, больно, да? А мне так больно всегда, я так живу! Ты ничего не знаешь об этом!

Полина стояла, глядя в упор на бывшую подругу, и из ее глаз тоже текли слезы.

– Если я обидела тебя, прости, я никогда не хотела этого! Ты была моей единственной подругой, я любила тебя!

Несколько секунд тишины превратились в целую вечность.

– Поль, ты меня тоже прости, я такая дура! Я не знаю, что это было! – внезапно начала раскаиваться Лиза.

– Ты не знаешь, через что я прошла в жизни! Сколько всего я вынесла! Но я прощаю тебя! Я не держу на тебя зла! – Полина наконец взяла себя в руки.

– Правда? Простила? Мы подруги как раньше?

– Нет, мы не подруги, друзья не предают! – Полина выдохнула, развернулась и пошла в сторону метро, а за ее спиной Лиза звала ее все громче и громче, срываясь на крик.

Ей было больно слышать такое запоздалое раскаянье близкого человека, но Поля знала точно: тот, кто предал тебя однажды, сделает это еще раз, дружба – как невинность, она теряется один раз и навсегда.

3

…Церковь Троицы Живоначальной при институте Склифосовского была образцом позднего классицизма, в ее белом мраморном убранстве присутствовал незримый госпитальный дух, а синие кессоны на сводах и потолках напоминали дворцовый стиль. Алтарь делился на части мраморными колоннами с золотыми капителями, а сверху над царскими вратами стояли белоснежные фигуры ангелов.

Полина, войдя внутрь, совсем не понимала, что следует делать и куда идти. Но ожидание новостей о состоянии Валеры настолько вымотало, что храм показался единственным местом, где можно попросить для себя чуда.

Купив свечу в церковной лавке, она поставила ее у иконы Богородицы, закрыла глаза и начала про себя молиться:

«Господи!

Я не знаю, есть ты или нет, но, если ты есть, помоги!

Я не знаю, старик ты с бородой на облаке или вся Вселенная, я помню, что космос переводится как «мир и порядок».

Я верю, что должен быть незримый мир и порядок!

И если Ты – Вселенная, то прошу Тебя, услышь меня, такую маленькую, даже не букашку, а просто пылинку, помоги мне, прошу Тебя!