Лицедей понарошку: Люди-маски

Непримиримый строй, при котором в праздничные дни опечатывались двери кабинетов и употребление алкоголя считалось аморальным, без сопротивления отрекся от господства над плановой экономикой, прежней конституцией и суровой цензурой.

Все изменилось: жизнь, принципы, отношения.

Россия, когда-то гордая и могущественная, превратилась в беременную нищенку, которая, даже пережив унижения и насилие от полчищ «рейхстага», не чувствовала себя столь униженной и отчаявшейся, как в этот переходный период.

Эпоха грандиозных перемен распахнула свои двери перед Дмитрием Поликарповым и такими же целеустремленными людьми. Все они оказались на пороге новой реальности, где традиционные устои уступали место стихийным преобразованиям, а привычные рамки рассыпались, как карточный домик.

В этой стремительно меняющейся российской действительности смелые идеи и готовность к риску стали ключом к успеху, в то время как консервативный подход к жизни неумолимо терял свою актуальность. Время требовало решительных действий, и каждый человек, независимо от своего положения, стоял перед выбором нового пути в этом турбулентном потоке истории.

Дмитрий Поликарпов, как и многие его современники, чувствовал, что находится на пороге новой главы своей жизни. Вокруг него бурлила энергия перемен, создавая уникальные возможности для тех, кто был готов к экспериментам и не боялся идти против течения. В это время каждый день мог стать переломным, а будущее представлялось одновременно пугающим и манящим своей неизвестностью.

В тени путча и гремящих танков, когда страх сжимал сердца россиян, на арену вышел либерал-реформатор, которого предшествующая элита страны не выносила. Его приход не был случайным. Он пришел с обещанием: в обмен на политическую поддержку вывести страну из глубокой депрессии, в которой она погрязла. Клан этого реформатора вместе с его друзьями-бизнесменами захватил власть над беспомощной Россией, чьи надежды на спасение впоследствии оказались жестоко обманутыми.

Россия мечтала о том, что новые реформаторы утешат ее, придадут сил и помогут избавиться от тяжкого бремени. Но на деле они лишь использовали ее, возглавив строй, размах коррупции в котором поразил даже родину Лукреции Борджиа.

Между обещаниями реформаторов и их реальными действиями возникла пропасть, столь глубокая, что обескураженная Россия не могла в это поверить. Деяния новых властей превзошли все самые смелые представления о капитализме. Приоритетом нового руководства стало не служение доверчивому народу, а удовлетворение жадных интересов свежеиспеченных капиталистов, которые, вырвавшись из недр многострадальной России, немедленно принялись перекачивать деньги в свои «кубышки» – как можно больше, быстрее и из любых источников.

Страна онемела от шока: все обещания оказались лишь пустыми словами, а действия реформаторов – тщательно спланированной акцией, направленной исключительно на обогащение собственных карманов. В этом мрачном спектакле надежда и вера в лучшее уступили место разочарованию и горечи, оставив россиян наедине с их судьбой.

Россия замерла в тревожном предчувствии, но момент был упущен: почва для капиталистических махинаций уже созрела, и реформаторы выкатили на передний план тяжелую артиллерию – приватизацию.

Страна, кипя негодованием к окружившим ее финансовым акулам, неожиданно раскрыла объятия новой «подруге». Охваченная жаждой перемен и желанием стать хозяйкой собственной судьбы, она слепо доверилась чарам своей новой фаворитки. Та уверяла, что неуклюжая государственная индустрия расцветет, попав в частные руки.

Россия, поддавшись на уговоры «подруги», бездумно раздала свои богатства. Приватизация в благодарность за щедрость презентовала ей красивый веер из ваучеров и, торжественно удалившись, оставила свою доверчивую избранницу ни с чем – разоренной и обнаженной.

В такой вот России – сверху кудрявой, посередине прикрытой ваучерами, а снизу босоногой – Дмитрий Поликарпов и начал создавать свою империю.

Свой путь к успеху Дмитрий Поликарпов начал с торговли компьютерами. Постепенно расширяя бизнес, он переключился на импорт кнопочных телефонов, которые тогда только начали появляться на рынке.

Поворотным моментом в его карьере стала встреча с Ией – талантливой выпускницей физико-математического факультета МГУ, обладательницей красного диплома и единственной дочерью известного в отечественной и мировой оркестровой музыке дирижера Венского симфонического оркестра Филиппа Дробинского.

В Ие удивительным образом сочетались математический склад ума и музыкальные способности. С ранних лет она проявляла незаурядный талант к музыке: виртуозно играла на фортепиано и глубоко понимала симфонические произведения. После окончания музыкальной школы с отличием перед ней открывались перспективы продолжить дело отца. Однако судьба распорядилась иначе – свое призвание она нашла в финансовой аналитике. Ее отец, полностью погруженный в мир музыки, сначала даже не понял, о каком факультете МГУ и о какой профессиональной перспективе шла речь. Впрочем, особо и не вдаваясь в подробности, он без возражений принял выбор дочери, целиком поглощенный собственной музой.

Дмитрий Поликарпов, под влиянием искреннего чувства к будущей жене, уверенно шагнул в банковскую сферу. Проявив незаурядный талант, он виртуозно подчинил кредитную систему банка своим коммерческим интересам. Набравшись опыта, он основал собственную финансово-консалтинговую компанию «ADM Групп» и стал одним из главных ее акционеров.

Его бизнес-интуиция проявлялась в умении видеть потенциал там, где другие видели лишь проблемы: за сотни тысяч долларов он приобретал обанкротившиеся предприятия и угасающие шахты, а продавал их уже за миллионы.

Постепенно «ADM Групп» превратилась в мощный холдинг, охвативший множество сфер бизнеса: от добычи угля и газа до розничной торговли, от инвестиционной и банковской деятельности до Аудита и консалтинга.

К вершине успеха предприимчивая чета Поликарповых шла долгим, изнурительным путем, и результатом стал головокружительный взлет. Состояние Дмитрия Поликарпова оценивалось в полтора десятка миллиардов долларов, а вместе с сестрой Антониной он владел контрольным пакетом акций всех основных компаний «ADM Групп».

Между тем, по каждому судьбоносному для холдинга решению Дмитрий Михайлович всегда советовался с женой – самым преданным соратником и любимой женщиной.

Ия Филипповна предпочла не погружаться в дела семейного холдинга. Несмотря на владение определенным процентом акций, она сознательно отошла от оперативного управления бизнесом. Ее главным детищем стало акционерное общество «ADM Финансовая экспертиза», которое она передала Ольге, дочери одного из московских префектов, в качестве свадебного подарка.

Основное внимание Ия уделяла благотворительной деятельности. Под ее патронатом находились детские дома, приюты и социально-реабилитационные центры для детей-сирот и детей, родители которых лишены родительских прав.

Хотя она оставалась в тени своего влиятельного мужа, ее роль в становлении бизнес-империи была значительной. Российские и иностранные партнеры высоко ценили ее вклад в реформирование компании. Вместе они представляли собой поистине впечатляющую пару – император и императрица бизнеса, и поддержка Ии сыграла ключевую роль в достижениях Дмитрия Поликарпова и процветании холдинга.

К фарфоровой свадьбе Дмитрий Михайлович преподнес супруге исключительный подарок – золотой перстень с 35-каратным голубым индийским бриллиантом, когда-то украшавшим палец австрийской императрицы Марии Терезии. Однако Ия никогда не носила это драгоценное украшение, считая его слишком массивным. О его местонахождении не знал никто, кроме самой владелицы. Однажды она обмолвилась, что бриллиант надежно спрятан и откроет его местонахождение только тогда, когда Павел и Ольга подарят ей внука или внучку.

Стоимость этого антикварного украшения превышала семьдесят миллионов долларов, что делало его не просто роскошным подарком, но и значительной частью семейного состояния.

Дмитрий Михайлович, обладая цельной и сильной натурой, денно и нощно управлял своей бизнес-империей, раскинувшейся по всей России, благодаря несметной рати доверенных лиц. Его опыт и интуиция позволяли точно оценивать глобальные рыночные тенденции, предугадывать развитие и стагнацию различных сфер бизнеса.

Как главный инвестор семьи, он умело управлял огромными денежными потоками, вкладывая их в различные инвестиционные фонды. Когда его с Ией сын Павел вырос и стал профессиональным экономистом, Дмитрий Михайлович доверил ему руководство «ADM Банком», филиалы которого работали в центральных городах федеральных округов России.

До того как на него обрушились несчастья, Поликарпов-старший считал себя неуязвимой крепостью, способной противостоять любым испытаниям – политическим бурям, экономическим потрясениям, природным катаклизмам. Его ахиллесовой пятой была безграничная, всепоглощающая любовь к семье – та слабость, что делала его одновременно и самым счастливым, и самым уязвимым человеком.

И вот, когда судьба нанесла свой жестокий удар, когда время, казалось, застыло в мучительном оцепенении, а мир вокруг погрузился во тьму, Дмитрий Михайлович решился на отчаянный шаг. В своей безумной попытке переиграть прошлое он решился пойти на сделку с совестью – найти и подкупить человека, поразительно похожего на их сына Павла, чтобы подарить умирающей жене хотя бы иллюзию надежды, пусть даже ценой собственного морального падения.

В этой последней схватке с судьбой Дмитрий Михайлович положил на чашу весов все свое состояние, всю построенную им империю, собственную честь – лишь бы вернуть любимой Ие не просто веру в будущее, но и желание жить.

Глава 6. Иллюзии семейного счастья

Сама по себе эта идея вызвала у Ольги настоящий внутренний протест. Несмотря на сложные отношения с мужем, она с особым чувством достоинства носила фамилию Павла, будучи признанной представительницей «императорского дома» Поликарповых. В их кругу молодая женщина привыкла чувствовать себя настоящей принцессой, и такое предложение казалось ей недопустимым оскорблением ее гордости и достоинства.

Несколько мгновений Ольга пребывала в замешательстве, пытаясь подобрать подходящие слова для ответа свекру. В глубине души она осознавала, что ее брак с Павлом – результат тщательно продуманных планов ее отца-префекта, который стремился обеспечить дочери блестящее будущее.

Хотя этот союз дал ей статус в обществе, Ольга так и не смогла полюбить своего мужа. Мысль о детях от него вызывала у нее лишь отторжение, несмотря на постоянные напоминания родителей Павла о важности продолжения рода и ожиданиях внуков. Каждый семейный ужин превращался в мучительную пытку, когда пожилая чета Поликарповых заводила разговор о наследниках, а Ольга притворялась, что не замечает их красноречивых взглядов и многозначительных намеков.

Судьбоносный поворот навсегда освободил ее от бремени попыток забеременеть от мужа.

– Я лучше вымажусь дерьмом, чем позволю тебе прикоснуться ко мне! – заявила она однажды Павлу.

Ольга так и не смогла простить Павлу его постыдную слабость, которая привела ее в объятия Егора Климова.

Этот человек, прозванный в кулуарах империи «инквизитором» за свой расчетливый ум и безжалостность, обладал взглядом, холодным как лед. Ольга не хотела признаваться даже себе, что ее притягивает его властная натура, которая порой проявлялась в пугающей грубости. Именно эта первобытная сила заставляла ее чувствовать себя настоящей женщиной, растворяя в себе все противоречия.

Единственным по-настоящему неприятным аспектом личности Егора было его странное увлечение индийской культурой, которое проявилось после поездки в Калькутту, где «ADM Групп» открывала новое представительство. Впечатления от этой страны навсегда изменили его: он покрыл всю спину красочным изображением многорукой богини смерти Кали, создав на своем теле своеобразный живой пантеон индуистской мифологии, а на запястье левой руки, почти у самой ладони, нанес ее имя на санскрите.

Даже Дмитрий Михайлович, казалось, не придал особого значения странному увлечению своего начальника службы безопасности. Когда речь зашла о поклонении индийским божествам, президент холдинга проявил неожиданную терпимость. Его, видимо, успокоило объяснение, что Кали – одно из самых загадочных божеств в индуистском пантеоне – символизирует не что иное, как борьбу со злом и невежеством и поддержание мирового порядка.

Эта философская концепция удивительным образом сочеталась с должностными обязанностями начальника службы безопасности. Егор Климов, возглавлявший СБ холдинга, имел практически неограниченный доступ ко всем подразделениям компании. Такое положение было бы немыслимо, если бы президент «ADM Групп» не доверял ему безоговорочно. Все особо важные поручения и все деликатные вопросы Дмитрий Михайлович обсуждал исключительно с Егором, что говорило о высочайшем уровне доверия между ними.

Постоянное присутствие Климова в семейном окружении Поликарповых создавало идеальные условия для тайных встреч Ольги. Она могла встречаться с любовником, не опасаясь разоблачения: казалось, никто не подозревал об их связи. Но так ли это на самом деле?

Ольга терзалась сомнениями. Действительно ли ей удавалось сохранять их отношения в тайне, или проницательные члены семьи уже что-то подозревали? Возможно, ее интуиция впервые подвела ее, и весь этот невероятный план с подменой сына и мужа придуман не просто так?

Дмитрий Михайлович, безусловно, проявлял невероятную заботу о своей умирающей жене, пытаясь всеми способами продлить ей жизнь. Но насколько оправданно столь радикальное решение? Может быть, его врожденная интеллигентность и благородство не позволяли ему прибегнуть к прямому разоблачению? Возможно, еще до трагических событий с сыном, он придумал этот хитроумный план, чтобы деликатно вывести сноху на чистую воду.

Ольга замерла, чувствуя, как внутри закипает протест. Мысль о том, чтобы притворяться женой совершенно незнакомого человека, вызывала у нее почти физическую боль. Возразить? Но каждый нерв в ее теле кричал о последствиях: один неверный жест, одно неосторожное слово – и все, чего она достигла, могло рухнуть, как карточный домик.

В силах Дмитрия Михайловича в одно мгновение разрушить ее положение. Как совладелица крупного пакета акций, Ольга привыкла чувствовать себя уверенно, но сейчас ее власть казалась хрупкой, как стекло. Нежелание притворяться женой незнакомца могло стоить ей не только денег и репутации, но и уважения в деловом мире.

Сдавленный вздох вырвался из ее груди, когда молодая женщина, чувствуя, как подкашиваются ноги, рухнула в ближайшее кресло. Ее пальцы судорожно вцепились в подлокотники, а в голове проносились мысли о том, во что ей пришлось ввязаться. Но отступать уже поздно: под угрозой ее положение в компании, которую она считала почти родной. Поэтому лучшее решение сейчас – промолчать, ведь молчание – это целая стратегия выживания в мире больших денег и жестких решений. И пусть внутри все протестует против такого притворства, ей придется подчиниться и отыграть свою роль до конца.

Антонина пребывала в таком напряжении, что от неожиданности вздрогнула, когда Дмитрий Михайлович обратился к ней с вопросом:

– Что ты думаешь по этому поводу?

– Даже не знаю, Димочка, – она покачала головой. – Я в полном шоке. Ты всегда отличался здравым смыслом и рассудительностью, принимал взвешенные решения. Если ты считаешь, что это поможет Иечке…

– Это поможет моей жене? – Дмитрий Михайлович посмотрел на Миккеля Хансена.

Австриец отреагировал на все происходящее с присущим ему профессиональным хладнокровием:

– Нам всем известно, каково состояние здоровья госпожи Ии, – он говорил с сильным акцентом, но правильно, будто смакуя каждое слово. – После химиотерапии ее самочувствие еще очень и очень нестабильно. Это обусловлено не только возрастом, но и тяжестью заболевания. Она, естественно, испытывает сильное переживание, и это сказывается на ее здоровье. Хотя госпожа старается не подавать виду. Ее эмоциональный фон должен оставаться спокойным, без всплесков и бурных переживаний. Разумеется, положительные эмоции помогут ей справиться со слабостью, а нервно-психическое истощение, напротив, усугубит ее состояние. Поэтому я убежден, что оптимистичный взгляд на жизнь и позитивные эмоции, безусловно, имеют для нее жизненно важное значение. И это просто замечательно, что есть возможность оградить ее от потрясения. Иногда я позволяю госпоже Ие сыграть на рояле ее любимую симфонию Бетховена. Это придает ей сил и наполняет позитивными эмоциями.

– Ия очень любит Пятую симфонию, – проговорил Дмитрий Михайлович. – Эта мелодия духовно связывает мою жену с Павлом: еще в детстве он обучился игре на фортепиано, чтобы однажды порадовать мать и подарить ей эту симфонию Бетховена в собственном исполнении. Играл немного грубо и неизящно, часто фальшивил, но это было превосходно!

– Мой мальчик! – всхлипнула Антонина. – Я хорошо помню этот день!

– Мне очень жаль вашего сына, господин Поликарпов, – продолжал врач, – и я выражаю вам искренние соболезнования. Но простите меня за откровенность: живые думают о живых. Мне удалось убедить госпожу Ию в том, что после химиотерапии она сможет прожить еще много-много лет. Такие случаи редки, но не являются исключением. По крайней мере, госпожа Ия искренне поверила в это. И, вероятно, нам не следует заставлять ее думать по-другому. Мне она как сестра, – при этих словах австриец потупил взгляд. – Родная, – добавил почти шепотом, потом справился с волнением и произнес уверенным голосом:

– Но я не гарантирую, что после известия о гибели вашего сына она справится с психоэмоциональным стрессом, который может…

– Вы правы, Миккель, – перебил его Дмитрий Михайлович, – и я еще раз убедился, что принял верное решение.

– Полностью поддерживаю тебя, – Антонина тщетно старалась справиться со слезами. – Я согласна и помогу тебе, чем смогу.

– А я нет! – вдруг произнесла Ольга, чьи слезы, напротив, высохли. – Кто-нибудь вообще понимает, о чем говорит? Нас всех обвинят в обмане!

Антонина Корф укоризненно взглянула на нее, и Ольга опомнилась, взяла себя в руки:

– Я тоже хочу, чтобы Ия Филипповна выздоровела, но ведь это невозможно! Кто-нибудь из вас представил хотя бы на мгновение, какие чувства должна буду испытывать я, изображая супружескую идиллию с человеком, которого в глаза никогда не видела? Мой муж погиб, и кто бы ни пришел вместо него, – он не будет Павлом! Какие бы деньги мы ни предложили этому лицедею, он будет обманывать больную женщину, потерявшую сына! Зачем это делать? Сможем ли мы простить себя после этого? Конечно, нам удастся скрыть от нее правду, но только на какое-то время, потому что Ия Филипповна прежде всего мать, и она почувствует подвох. В любом случае, я категорически против этого эксперимента, даже если получится найти человека, похожего на Павла.

– В жизни мне много раз приходилось рисковать и экспериментировать, – сказал Дмитрий Михайлович. – И всегда мне помогала в этом Ия. Впервые я готов принять решение без нее. Ради нее.

– Мы не хотим обманывать Иечку, – прошептала госпожа Корф, – мы лишь хотим отсрочить тот миг, когда она покинет нас. Это разные вещи, Олечка.

– Я не хочу этого!

– Человека, похожего на твоего мужа и моего племянника, можно попытаться найти, – неуверенным голосом сказала Антонина.

– Боже мой, как и где?

– Для этого и существуют специальные службы, которые могут отыскать иголку в стоге сена и сделают это со скоростью света.

Ольга замерла, бросив на Антонину испуганный взгляд. Неужели эта жертва пластической хирургии с лицом манекена после бесчисленных подтяжек намекает на Егора и на ее отношения с ним? Ольга напряглась, приготовилась к атаке.

Однако Антонина Корф и мысли не допускала об интрижке своей невестки и, многозначительно улыбнувшись, продолжала:

– Много лет мой бывший муж, небезызвестный вам генерал-полковник юстиции Юрий Петрович, добивается моего прощения. Ради Иечки я готова встретиться с ним, если он наконец вспомнит, для чего протирает штаны в кресле замдиректора ФСБ.

Ольга вздохнула с облегчением, а Дмитрий Михайлович благодарно обнял сестру.

– Это замечательная идея, – прошептал он. – Спасибо, Тоня. Я знаю, как тебе будет тяжело вернуться к общению с Юрием.

– Ничего, – ответила госпожа Корф, вздохнув с обреченным видом, – я справлюсь.

– Безумие! – проговорила Ольга, уже не страшась ни последствий своих слов, ни реакции на них свекра. – Ия Филипповна – больная, но здравомыслящая женщина…

Доктор Хансен громко и продолжительно закашлял, стараясь заглушить ее слова.

– …и она не заслуживает, чтобы последние дни, отпущенные ей Богом, превратились в какой-то сумасшедший театр абсурда!

– Здесь, кажется, говорят обо мне? – донесся сверху мягкий женский голос.

Все разом посмотрели наверх.

С лестничной площадки на них, улыбаясь, смотрела Ия Филипповна.

Глава 7. Возвращение императрицы

Появление Ии Филипповны произвело на всех ошеломляющий эффект, как в знаменитой гоголевской пьесе.

Никто не ожидал увидеть ее сейчас. После возвращения из Мюнстера она практически не вставала с постели. Однако, несмотря на недуг, всегда выглядела изысканно и сохранила свой неповторимый стиль: шелковые или атласные халаты заменили ей модные наряды, а изящные тюрбаны с выбившейся на плечо пшеничной прядью шиньона маскировали печальные последствия химиотерапии.

За спиной хозяйки смущенно мялась горничная Тильда – темноволосая девушка австрийского происхождения с русскими корнями. Она уже несколько лет верно служила Ие Филипповне, проявляя к ней поистине дочернюю заботу. Тильда получила образование медицинской сестры, и ее профессиональная жизнь удивительным образом пересеклась с Миккелем Хансеном. Они познакомились еще до того, как врач приехал в Россию. Под его руководством девушка проходила практику в клинике Вестфальского университета, где приобрела бесценный опыт и глубокие знания в области медицины.

Тильда энергично жестикулировала и, судя по всему, пыталась оправдаться за что-то.

А рядом с Ией Филипповной крутился сфинкс. Кот преданно терся о ее ноги, будто тоже испытывал вину за то, что не уследил за хозяйкой и позволил ей покинуть спальню.

– Ия, дорогая! – воскликнул Дмитрий Михайлович. – Тебе нужно беречь силы!

– Я услышала знакомые голоса и не удержалась от соблазна увидеть вас. Мне так не хватает общения со всеми вами.

«Дьявольщина! – промелькнуло в голове Поликарпова. – Если Ия услышала хоть слово из нашего разговора, ее сердце может остановиться прежде, чем мы успеем ей помочь. Старый осел! Нужно было всем перейти в кабинет, там бы она нас не услышала».

– О-о, – простонала Антонина, мучительно соображая, как поддержать брата и достойно выпутаться из ситуации. – Мы тоже очень рады видеть тебя, Иечка, просто… не отважились без позволения твоего лечащего врача беспокоить тебя. А он категорически настаивал на том, чтобы мы повременили со своим визитом! – и госпожа Корф выразительно посмотрела на Миккеля Хансена.

На лице австрийца не дрогнул ни один мускул, будто речь шла не о нем и его вообще не существовало в этой гостиной.

– Я помогу тебе вернуться в постель, – Дмитрий Михайлович решительным шагом направился к жене, но Ия Филипповна жестом остановила его.

– Нет-нет, я чувствую себя хорошо и хочу присоединиться к вам, – сказала она. – Tilda, Schatz, gib mir deine Hand und hilf mir, runterzukommen2.

– Хансен! – напустилась на врача Антонина, возмущенная его отступничеством. – Скажите же что-нибудь! Ведь вы сами прописали Иечке постельный режим.

Австриец взглянул на Ию Филипповну и ответил с убийственной невозмутимостью:

– Госпоже Ие позволительно иногда покидать постель, но не более чем на час. Слишком продолжительные прогулки могут ослабить ее.

– Danke, Mikkel3, – поблагодарила его императрица и оперлась на руку горничной.

Дмитрий Михайлович в одно мгновение оказался рядом с женой и помог ей спуститься в гостиную. Вместе с ней в гостиную ворвался аромат дорогих духов.

– Какое счастье видеть вас, – Ия Филипповна опустилась на диван и с улыбкой обратилась к снохе:

– Оленька, а Паша еще в командировке?

Ольга побледнела. Ей было невыносимо лгать женщине, которая приложила столько усилий, чтобы она стала настоящей бизнес-леди, женщине, единственной из всех родственников Павла, отнесшейся к ней с пониманием и желанием поддерживать теплые отношения, несмотря на присущую Ольге холодность.

Молодая женщина взглянула сначала на свекра, а затем на тетю мужа. Они оба насторожились, как заговорщики перед разоблачением. Внутри нее все сжалось от чувства брезгливости к самой себе, но она попыталась сохранить спокойствие и даже выдавила улыбку.