Забивая стрелки

Крупье в идеально выглаженной жилетке обернулся и с коротким кивком указал на пустое место за столом.

– Присоединитесь к нам, мадемуазель? Вход – сто евро, – сказал он по-русски, почти без акцента.

Рип села, рядом со стариками. За столом еще сидело трое туристов, один из них здорово напился и, закуривая сигару, мямлил возмущения.

– Herr Stern, setzen Sie Ihre Einsätze bitte.

Макс, не поднимая головы, прищурился на свои карты и выложил на сукно две синие фишки.

– Zwei hundert. Ich bin drin.

Рип ждала раздачи, притом совершенно не смысля в покере, а когда карты легли, наклонилась ближе к Максу:

– Я бы хотела разузнать, о чем вы говорили с Бекки, британкой, администратором лайнера. Вчера она проводила с вами опрос на тему своей диссертации. Что было дальше?

Макс и Герта кивнули из вежливости, с неловкими улыбками, какие всегда рисуют иностранцы, чтобы отвязаться от незнакомой речи.

Рип попыталась снова, обреченная на провал:

– Исследование. Германия. Третий Рейх. Нацики-оккультисты, ферштейн?

– Мадемуазель, вы не должны общаться с другими игроками, – напомнил о правилах крупье.

– Was? – переспросила Герта, обнажив в улыбке вставные белоснежные зубы. – Entschuldigung, ich verstehe nicht…

– Frau Stern, – осадил крупье.

«Черт, я тут до ночи просижу и ничего не разведаю!» – разозлилась Рип.

Внезапно нос ван Винкль уловил горький, пряный, древесный аромат – и от знакомого баритона на руках Рип поднялись волоски:

– Diese Frau fragt nach einer jungen Forscherin namens Becca. Sie führte eine Studie durch – deutsche Ethnografie, möglicherweise auch Themen über die NS-Zeit. – Ахт наклонился между Рип и Максом, обдав ее ментоловым дыханием, и спросил: – Hat sie mit Ihnen gesprochen?

Супруги вскинули головы, переглянулись. Макс медленно опустил карты на сукно, голос у него остался спокойным, почти добродушным, однако стал ниже:

– Vielleicht… können wir darüber an einem ruhigeren Ort sprechen. Es ist nicht gut, solche Themen hier zu besprechen.

– Что он сказал? – спросила Рип, дернув Ахта за рукав смокинга.

– Найдем более тихое место для разговора.

Вчетвером они покинули игру. Охотница с ифритом отстали – Рип обвила его руку, прижимаясь грудью к локтю, и отметила, что ментоловое дыхание у него из-за жвачки. Она засмотрелась на то, как шевелятся его желваки на скулах, и улыбнулась:

– Зря ты вернулся. Я ведь и тебя подозреваю, раз дело пропахло Германией, – Рип прижала дуло «пистолета» из ладони к его спине: – айн-цвай, полицай. И глупый ифрит арестован за симбиоз человека и корабля.

Ахт на это только лишь улыбнулся. Ван Винкль распустила «оружие» и вырвалась вперед, оставляя ифриту шлейф грешных мыслей о ее силуэте. Он засматривался. Нет, не так…

Он увязал.

Внезапное коробило его и насиловало без согласия. Одолевало. Накрывало. Светлого будущего позорный «ек» в сердце Ахту не сулил, как и Рип – фантазии о языке консьержа в ее вагине. Оба увязали по-своему, в общем.

†††

DIE NACHTIGALL

(пьеса в одном акте)

Место действия:

Палуба 7, СПА-лаундж. Раннее утро.

Зона отдыха. Купель с ледяной водой, вход в сауну, деревянные лавки, джакузи в центре. Камеры для можжевеловой ингаляции. Бочка со льдом. Кулер с водой и чайная станция.

Действующие лица:

РЕБЕККА НОРТОН (БЕККИ) – студентка-этнолог, администратор.

МАКС ШТЕРН – пожилой немец, оккультист.

ГЕРТА ШТЕРН – жена Макса, оккультистка.

ВАССАГО – Третий Дух, Могущественная Княжна.

СОЛОВЕЙ – таинственный священник-экзорцист.

СЦЕНА I – ИНТЕРВЬЮ

На сцене – лавки в зоне отдыха. БЕККИ пишет в блокноте. МАКС и ГЕРТА пьют пиво в полотенцах. Они выбрали это место, чтобы начальство не заметило Бекки, нарушающую устав. В ранний час в СПА нет ни единой души.

БЕККИ (официальным тоном):

Подведем черту. Господин Штерн, госпожа Штерн, вы в своё время изучали частные архивы… Аненербе. Немецкого общества по изучению древней германской истории и наследия предков, развившегося в гитлеровской Германии.

МАКС (с горечью):

Мой отец был последователем Гиммлера. Мы с Гертой изучаем архивные документы нацистских культов. Назвать это хобби язык не повернется, просто, видите ли, Бекки, нам стыдно за прошлое, и мы хотим внести свой вклад в возвращение памяти о жертвах. Много евреев и славян пропало при таинственных обстоятельствах – и их поиски затруднены из-за…

ГЕРТА (с грустной улыбкой берет мужа за руку):

Сверхъестественных обстоятельств их пропажи.

БЕККИ (стуча ручкой по блокноту):

Что сподвигло вас этим заняться?

МАКС:

После похорон отца мать раскрыла секрет, что он был оберштурмфюрером Аненербе и возглавлял тайный отдел.

ГЕРТА (с напряжённой улыбкой):

Фюрер искал способ заключить сделку с дьяволом. Поговаривают, у него почти вышло. И тут Клаус Штерн, отец Макса, находит рецепт.

МАКС:

Отец сумел призвать демона Гоетии с помощью много лет утраченной соломоновской книги. Он рассказал о джиннах, способных исполнить три желания. Только джинны не из сказок.

ГЕРТА:

Правильнее назвать их ифритами. Служители шайтана в исламской мифологии.

БЕККИ (удивленно):

Один мой интервьюируемый рассказывал об этом! Его звали Г… Га-а-уэа…

БЕККИ давится. У нее выпучены глаза. Изо рта обильно вытекает ржавая вода – БЕККИ тошнит ею, она отхаркивает ржавчину. МАКС с ГЕРТОЙ вскакивают и пытаются найти помощь.

СЦЕНА II – ВАССАГО

ГЕРТА (резко, указывая на Бекки):

Дорогой, она одержима! Посмотри на ее черные глаза!

МАКС (выкрикивает):

Во имя Христа, отрекись от него!

БЕККИ (низким голосом, искажённым):

Не ворошите прошлое. И от настоящего не прилетит.

ГЕРТА (закрывает глаза):

Exorcizo te, spiritus immunde…!

МАКС:

In nomine Jesu Christi – прояви истинный облик!

БЕККИ (смеется):

Не проявлю. Я не накрашена. Мое имя Вассаго, я Третий Дух и Великая Княжна. Я отвечаю за ифритов, и если вы хотите исполнить три любых желания, окажу честь.

ГЕРТА и МАКС переглядываются.

МАКС:

Вассаго?

ГЕРТА:

Незлобный дух.

ВАССАГО (в теле БЕККИ):

Вынужденная ссылка в Ад, господа. Я открываю тайны, но не терплю британских болтушек, нарушающих форму этического согласования.

ГЕРТА:

Вы, милочка, случаем не Королева Джиннестана?

МАКС (оживленно):

Предмет поисков моего отца. Страна, населенная джиннами и ифритами.

ВАССАГО (с улыбкой):

С некоторых пор Джиннестан – департамент корпорации МЬ. А вы слишком много знаете, и я вас сожру.

МАКС:

Нам, пожалуй, пора. Сырники на завтраке слишком быстро расходятся.

ВАССАГО (наставляет на МАКСА и ГЕРТУ ладонь с круглой печатью и абстракциями, обозначающими имя демона):

Знаете, Соломон считал, что умножая знания, умножаешь боль. Он чуял, о чем говорит.

ГЕРТА:

Эх. Все-таки злобный дух.

На сцену врывается пожилой мужчина в рясе священника. Он окунает особенный крест в джакузи и читает молитву. Хватает ВАССАГО и бросает ее в воду – летят брызги, над водой пар. С жутким визгом демон просачивается через материю. Застревает между палуб в машинном отделении – и ВАССАГО покидает чужое тело, оставляя его внутри обшивки.

СЦЕНА III – СОЛОВЕЙ

МАКС обнимает ГЕРТУ. Человек в черной рясе оборачивается.

МАКС (тихо):

Кто вы?

СВЯЩЕННИК (не оборачиваясь):

Соловей.

ГЕРТА:

Спасибо вам. Можем ли мы помочь вам в ответ?

СОЛОВЕЙ (уходит в глубокую думу и все же изрекает):

Нет.

СОЛОВЕЙ уходит.

†††

– Vorhang! Занавес!– Герта высунула голову над сценкой кукольного театра и помахала ручками наручной куклы, похожей на себя.

Макс проделал тоже самое со своим тряпичным актером и Соловьем. Изорванная кукла Бекки застряла в картонных декорациях, глядя в раскрашенное мелками «небо» одним глазком-бусинкой.

В зале, развалившись на детских стульчиках, сидели Ахт с Рип. Ахт, закинувший ноги на спинки переднего ряда, сложил руки на груди, грозно хмурясь. Ему не понравилось, в каком ключе фигурировал его вид в абсурдном спектакле. Все время он переводил реплики ван Винкль, и она, в отличие от напарника, осталась незаинтригованной.

– Ясно, спасибо. Данке, – махнула рукой охотница, вставая и потягиваясь. – Я хотела изгнать демона сама, это был вопрос принципа. А меня обставили персонажи сказочки для самых маленьких прихожан храма Бафомета.

В полумраке игровой комнаты она увидела, как озадачен ифрит. Тени от аварийных ламп, опустившиеся на кубики, декорации, искусственные мечи с доспехами и костюмы зверят, утяжелили его лицо.

Рип поджала губы. Она решила, что поторопилась с выводами. Слишком много сливов про ифритов за один акт. Охотница улыбнулась Герте с Максом, стоявшим поодаль, и жестами попросила пару минут переговорить с консьержем наедине.

Сев напротив, Рип сложила локти на его ногах, и сказала:

– Колись, что за Вассаго такая. Она связана с МЬ, этим твоим агрегатором консьержей.

– Руководитель.

– И это все, что ты можешь сказать?

– Дело сделано, госпожа. – Ахт резко поднялся, зацепив пиджак со спинки стульчика. – Поставили за «зиро», и столько же получили. Ничего в сухом остатке.

– «Ничего»? – изумилась Рип и, подбежав, дернула ифрита за рукав. – Так это же целое «чего», Ахтик! Ты ведь сам сказал, что основатель МЬ – говнюк, которого не любит даже светоносный мистер Меня-обидел-Папочка. Я так-то хочу знать, кому торчу душу.

– Мне, – прервал густым тоном Ахт и обернулся. В темноте его радужки засияли огнем цвета индиго. – Вы принадлежите мне, госпожа ван Винкль.

«МЬ, Германия, Джиннестан… – думала Рип, глядя в демонические глаза, – и в центре трех пересечений консьерж, немец и ифрит».

➪➪➪

Греческое солнце жарило спину. Все из-за черной ткани рясы, что притягивала ультрафиолет.

Соловей стоял на пригорке, обдуваемый морским бризом. На лице – черные солнцезащитные очки, в руке – трость с белым шариком-набалдашником. Он повернул голову в сторону уходящего круизного лайнера «Кристина», с которого он сошел утром, изгнав Вассаго.

– Ein guter Mensch, in seinem dunklen Drange, – нараспев произнес священник, – Ist sich des rechten Weges wohl bewusst. Я сделаю то, что должен, а потом Ты заберешь меня.

Он кивнул небу, будто закрепляя сделку, и спустился. Со стороны моря раздался протяжный корабельный гудок.

@goodboy_dogge_3

Звон будильника разбил сон Лизы. Девушка разлепила глаза и промычала, потирая рот от слюны. Студентка зевнула, скинула с себя одеяло и поднялась. Лиза не любила подолгу отлеживать бока – неизбежность подъема вынуждала вставать по первому звонку.

Она развела шторы, позевывая до выступивших слез, и зажмурилась от золотистого осеннего солнца. Лиза заправила за уши рыжее каре и дала себе установку работать лучше, чем вчера.

Расписание пар в Котловском университете позволяло подзаработать без вреда для учебы, поэтому она устроилась в кофейню бариста. Менеджер относилась к Лизе, как к младшей сестре, и адаптация на первом рабочем месте для двадцатилетней студентки проходила как надо.

Сделав утреннюю рутину, Лиза натянула джинсы с флисовой рубашкой и сбежала по лестнице в гостиную. В столовой, подобрав под себя ноги на барном стуле, завтракал ее младший брат.

– Кир, разуваться надо, сколько можно повторять? – побранила ребенка Лиза и распахнула створки кухонного шкафа. Она достала банку кофе и коснулась чайника. Дернувшись, охладила пальцы о мочку. – Горячий!

Студентка заварила себе американо и, помешивая, села за стол. Кир смотрел на нее, будто хотел что-то сказать. Долго и очень внимательно. Лиза почувствовала себя уязвленной.

– У меня что-то на лице? Плохо накрасилась? – девушка потерла щеки. – Ну что такое?

Брат без отрыва смотрел ей в глаза. У Лизы поднялись волосы на руках, кофе не лезло в горло из-за выросшего там кома.

– Э… это какая-то твоя очередная тупая игра? Завязывай уже пялиться! – разгневалась она.

Мальчик смотрел, смотрел, смотрел, но материнский голос привел его в чувство:

– Кирюша, солнышко, помоги мне, пожалуйста!

– Иду, мам!

Позабыв о существовании сестры, Кир побежал на зов. Лиза выдохнула. Она брезгливо посмотрела на кофе и, прикрыв веки, потерла их. Допоздна училась, полночи переписывалась с одногруппницей, всю неделю много работала – уговорив себя поверить, что странности от недосыпа, Лиза оставила недопитый кофе, обулась, накинула куртку и вышла из дома.

Девушка выкатила из гаража велосипед и поехала привычным маршрутом до Котлова. Их поселок городского типа располагался за городской чертой, но она доезжала до автобусной остановки за двадцать минут. В то утро – быстрее обыкновенного, будто Лизу подгонял сам дьявол.

Странное поведение брата занимало все ее мысли. Так, омраченная ими, она прицепила велосипед к забору, проверила замок и, засунув руки в карманы ветровки, добрела до остановки. На лавочке спал бродяга, а вдалеке, облокотившись на тележку, стояла полная старуха. Она жевала беззубые десны и пристально смотрела на Лизу.

Студентка испытала дежавю. Повышенное внимание смущало ее, она отвернулась и облегченно передернула плечами, когда из-за горизонта появился автобус. Он выехал из морока утренней дымки, шурша листвой притормозил и, выпустив воздух, открыл двери. Лиза вбежала в салон и забилась в угол.

Но поездка обернулась кошмаром: все без исключения пассажиры повернулись и смотрели на студентку. От страха у Лизы затряслась челюсть. Она отвернулась к окну и моментально пожалела об этом – ребенок, сидевший на заднем сиденье внедорожника, с которым она пересеклась взглядами, прилип к стеклу и, не мигая, глядел на студентку.

– Не смотрите на меня! – завопила она.

Лиза вцепилась в волосы, взвыв. Она выбежала в проход – десятки взглядов следили за каждым движением. Заплакав, студентка побежала к кабине водителя и обрушилась на прозрачную перегородку с кулаками:

– Остановите, пожалуйста! Прошу, мне надо выйти!

Водитель посмотрел на ненормальную через зеркало заднего вида… и не смог отвести взор.

– Смотрите на дорогу! Черт!

Автобус опасно вильнул. Лиза скатилась по перегородке, пряча лицо между коленей. Слюни и сопли растеклись по джинсе темными пятнами. Она задыхалась от паники и от глаз, что непрерывно наблюдали за ней. Автобус выровнял курс – и на первой остановке объект всеобщего внимания сошел с рейса и исчез в глуши спального района.

➪➪➪

– Спасибо за покупку! Хорошего вам дня!

Под приветливые голоски продавцов-консультантов Рип покинула девятый за день магазин одежды. Ван Винкль вышла на торговую аллею и подтянула на плечо лямку одного из бумажных пакетов.

Субботний торговый центр «Кристалл Котлова» кишел посетителями: молодые родители оставляли детей в игровых комнатах, а сами ходили по магазинам, подростки зависали на фуд-корте, пожилые люди бродили по гипермаркету, подыскивая домашнюю утварь и овощи посочнее.

В центре торгового комплекса шумел фонтан, украшенный бутафорскими осенними листьями и тыквами. Из колонок лилась медитативная мелодия, вплетающаяся в беспрерывный гам.

– Какой же кайф сливать деньги на фуфло, которое я надену пару раз… – прямолинейная охотница поупражнялась с сумками, как со снарядами, и лучезарно улыбнулась консьержу: – Надо бы и тебя приодеть.

Утомленный шоппинг-марафоном, Ахт радости от предложения не разделил:

– Обойдусь.

– Не ломайся, Ахтик, – прощебетала Рип и потянула его за рукав. – Мне западло транжирить общую выручку на одну себя. Деян столько нам отстегнул, что можно полгода не работать!

Ифрит вдохнул шлейф ароматизаторов из магазина бомбочек для ванн, и у него слегка закружилась голова. Ван Винкль змеей подползла к нему и намотала на палец золотую цепочку.

– Мы похожи на самца и самку птицы, только я самец. Что за готика, чернота, бу-э. У тебя ж редкая радужка глаза, как у Элизабет Тейлор, надо цвет подчеркивать, а не затемнять.

Ахт посмотрел влево-вправо и жестом подозвал охотницу. Она подставила ухо, и он прошептал:

– Если игра в стилиста – ваше желание, то я готов к переменам.

– Какой ты меркантильный засранец, – Рип в шутку отпихнула ухмыляющегося ифрита. – Ну и хрен бы с тобой. Ходи в своей «готик-лолите» сколько влезет. Устала, аж аппетит разыгрался… – охотница поискала взглядом кафе и остановилась на одном. – О! Я хочу шоколадный фондан.

– Бесконечный день…

Рип подхватила пакеты и подалась в сторону уютной кофейни с вывеской «Чаек да Кофеек». Нечего делать – Ахт потащился вслед за ней. Ван Винкль расплющила кончик носа о витрину, вокруг рта запотело стекло. Она прищурилась и щелкнула пальцами:

– Это же Гудбой Догги! – вдохновенно прошептала охотница, словно увидела телезвезду. Она ткнула в рекламный плакат с минималистическим изображением акита-ину.

– Смею напомнить, вам полтинник, госпожа, а вы ведете себя как малое дитя. – Ифрита сбило с мысли теплое прикосновение – его обхватили за запястье и потянули в кофейню. От того, как тонкие пальцы, точно у хищной птички, перетянули каналы его вен, случился перебой в сердце, и оно не билось на миг дольше положенного.

– Мне сорок девять, – процедила сквозь зубастую улыбку Рип и подвела ифрита к витрине, переполненной аппетитной выпечкой и пирожными. Они встали в небольшую очередь. – К тому же… – ее взор помутнел, что не ускользнуло от внимания Ахта, – легкая ебанца мне простительна. Я еще неплохо держусь. На больничной койке, как на гребаной ДеЛориан, я переместилась в будущее, где не осталось ни намека на прежний мир. К тому же, у меня амнезия. Мне сказали, что те, кого я знала, мертвы. Получается, меня никто не знает. Я просто начала с нуля, Ахт.

От печальной улыбки в фортификации демона образовалась сквозная дыра. Он с чувством пригладил волосы над ухом и не придумал, что ответить. Ифритов учили не привязываться к жертвам – правило номер один, основа основ, краеугольный камень. Как-то один из новобранцев спросил: «Зачем в таком случае мне оставили сердце и член? Отключить это – как приказать себе ослепнуть».

Стажеру не дали внятного ответа, либо Ахт его не запомнил.

– Хм-м… – Рип навела на ифрита большой палец и зажмурила глаз, как режиссер на кастинге. – Знаешь, я подумала, что стиль у тебя все-таки ничего. Ты неплохо ухаживаешь за волосами. Воск, да? И когда успеваешь?

– Мы не спим по ночам, – напомнил Ахт.

Он задержал взгляд на прорези между пухлых губ охотницы и собрался подбодрить по поводу комы и амнезии, но крашеный в черно-белый бариста лет двадцати в кепке с логотипом кофейни идею обломал, как ветку:

– Добрый день, добро пожаловать в «Чаек да Кофеек»! Что вам приготовить?

Ван Винкль тыкнула в рекламный плакат, на котором персонаж-песик держался за щеки напротив стакана с напитком. Надпись гласила: «Акция от Гудбой Догги!».

– Мне пряный чай латте и… и… – Рип два раза рвано вдохнула и от души чихнула. Она потерла румяный нос, извинившись.

– Я ведь предупреждал, что заболеете, если так оденетесь сегодня, – вставил Ахт.

– Ну не зуди ты, как мамка, – пробормотала Рип. Она обратилась к курчавому неформалу: – Короче, мне вот эту акцию. К ней правда идет брелок с щеночком Догги?

Бариста широко улыбнулся, сверкнув пирсингом-«смайлом», и кивнул. Ван Винкль припала к витрине с десертами в поисках желанного пети гато.

– Хотя бы заем мерзкий пряный чай.

«Так она его даже не пьет?» – демон перестал поражаться непредсказуемости охотницы.

Древесный аромат обрушился на нее вместе с прикосновением к плечу – Ахт наклонился и нарочито терпимо, но сквозь зубы произнес:

– Напротив кафе – магазинчик с безделушками, в котором тот же пес продается в два раза дешевле.

Рип толкнулась спиной в грудь ифрита. Она нашла фондан и сделала пару знаков бариста, который отправился готовить заказ. Охотница повернулась к нависшему Ахту и проскользнула в миллиметрах от вытянувшегося консьержа. Ван Винкль потрепала его за щеку:

– Ничего ты не понимаешь. Просто купить – скучно. А оригинальный экземпляр из Азии – это раритет, ясненько? Их разбирают в первые часы акции! Безумные орды фанатов.

– Безнадежная жертва промоушена, – выдохнул ирифт, почесывая веко.

– Девушка, – протяжно позвал неформал, состроив виноватый «бебифейс», – мне очень жаль, девушка, но Гудбой Догги закончился. – Бариста пошуршал под прилавком и достал несколько фигурок рыжих котов с хищными улыбками. – Остался только его злейший враг Бэд Китти.

– Поверить не могу! – поверженная, Рип растянулась на прилавке. – Я ненавижу кошек, у меня на них вообще аллергия.

Очередь сгущалась и начинала громко бухтеть. Бариста поставил поднос с напитком и десертом, кинул щедрую стопку салфеток и звякнул приборами.

Ифрит дотронулся до ван Винкль:

– Госпожа, берите свой чай и идемте уже. Прекратите устраивать буффонады.

– «Госпожа»? – неформал вильнул бровями, осматривая необычную парочку. – Вы что, ребята, практикуете садо-мазо?

– А ты что, хочешь к нам третьим? – Рип стукнула карточкой о терминал и выдернула поднос. – Бэд Китти! Ушам не верю.

Ахт переглянулся с бариста и пожал плечами, мол, ничего личного, просто ван Винкль подавлена из-за того, что не получила дешевый сувенир и вынуждена давиться нелюбимым напитком в угоду капитализму.

Входная дверь распахнулась. Посетители кофейни мгновенно уставились на вошедшую. Молодая рыжая девушка выглядела так, будто пару дней бродила по лесу: веточки и листья в растрепанных волосах, клетчатая рубашка была лишена одной пуговицы и сдвинута, ботинки замараны. На заплаканном лице – разводы туши.

Девушка застряла в дверях и затравлено озиралась. Взбухшие от слез глаза искали помощи и вдруг зацепились за Ахта, кто единственный крутил головой и пытался раскачать спутницу, залипшую на Лизе, как моль – на источнике света.

Лиза всхлипнула и вцепилась в рукав пальто незнакомца.

– Мне нужна помощь… Пожалуйста, помогите мне! – взмолилась она.

Ахт не колебался, аномалия налицо. Он схватил Рип за капюшон и поволок за собой, равно как и девушку, от которой охотница не отлипала.

– Для начала найдем укромное место, – сказал ифрит, закрывая жертву от посторонних глаз собой.

И вот, трое стояли на пустой улице, за парковкой, прячась под козырьком здания торгового центра. Студентка делилась подробностями жуткого утра.

– …Поиск ответов привел меня на работу, но из-за тревоги я ничего толком не нашла. – Лиза припала к стене рядом со служебным входом. – Меня не заметил только один незрячий и, те, у кого я находилась вне поле зрения. – Она взглянула на Рип со спальной маской на лице, которая, сложа руки, участливо слушала. Затем на Ахта. – И вас. Кто вы?

– Ифрит. Сверхъестественное существо. Видимо, ты интересна только людям.

– О, ну… Как это… ифрит? – Лиза глянула на ван Винкль, которая развела руками с улыбкой. – Ну, я не осуждаю. Всякое бывает.

Ахт застыл с недоуменным видом, пока Рип посмеивалась в сторонке. Она показала студентке жест о’кей и заверила:

– Все пучком. Ты нарвалась на спецов. Я – Рип ван Винкль, а это, – «слепая» указала в противоположную от консьержа сторону, – мой напарник Ахт. Вместе мы находим корень аномалии – такой, как твоя, – и не оставляем, сука, ни камешка на камне, пока не выкорчевываем его.

Лизино лицо озарил робкий проблеск надежды.

– Проникновенно, – прокомментировал консьерж. – Долго репетировали?

– Чистая импровизация, детка.

Смешок. Еще один. Лиза расхохоталась, поражаясь, какие забавные хелперы ей достались. Из покрасневших глаз хлынули слезы – но котловскую студентку никто бы не осудил за слабость, ее день был полон дрянных сюрпризов и кошмара.

Она вдруг осеклась, и ее лицо вытянулось.

– Так вы… та самая Рип ван Винкль? – спросила Лиза. – Котловский Лазарь?

– Я не люблю это пошленькое погоняло, но факт, ага, я – та чувиха, которая перехитрила Смерть.

В бравых речах, отметил про себя Ахт, сквозил надлом. Рип не шибко любила говорить о коме.

Лиза выровняла носки кроссовок по парковочной линии. Закрапал дождь, моментально окрашивая серый асфальт в черный, пятно за пятном. Клиентка протерла глаза рукавом: они стали выглядеть еще более раздраженными.

– Я слышала, что ваши услуги стоят не дешево. Учусь в одной группе с сыном бизнесмена Деяна Варнова. Он мне по секрету сказал, что вы решили проблему за миллион, – девушка заговорщически понизила голос. – У меня нет таких денег.