Забивая стрелки

Ахт хмыкнул. Он постучал по рулю и все-таки спросил:

– Что случилось двадцать один год назад?

– Хочу послушать музыку, – сказала ван Винкль, щелкнув по сенсорной панели. Врубился «сатанинский» трек «KOTLOVERS». – Стеб какой-то, ха!

Охотница выключила радио и отвернулась к окну. В травянистых глазах, как на поле, отражалась гирлянда из выцветших желтых бутонов и высоковольтных проводов. Ифрит прекратил ждать ответ, но искренность собеседницы ворвалась непрошено:

– Мне сказали, что моя тачка снесла отбойник и улетела с обрыва в реку. Спасатели-водолазы вытащили меня из тонущего авто и вызвали «скорую». Только без кислорода мозгу наступил полный абзац.

Ахт слегка качнул руль в такт истории, влево-вправо по пустому участку дороги, пробуя на вкус, каково это – пролететь метров сто, а то и двести в свободном полете. И обрушиться в бурные воды, обрезав свой век.

Он не понимал, каково это – умирать.

– Но вы выжили.

– Да, капитан Очевидность, – съязвила Рип, округлив глаза. – Я, блядь, притворилась спящей двадцать лет!

– Никак Божий промысел, – гулко произнес консьерж, смешиваясь голосом с мычанием «Тойоты».

– Ну а ты, хороший мальчик? – переключилась ван Винкль. От запаха кожи кресел, цитрусового ароматизатора и откровенности ей захотелось сойти на обочину и проблеваться. – Как попал на службу к рогачу? Родился в семье скупщиков душ? Мама-скупщик, папа-скупщик, младший братик-скупщик…

Ахт ухмыльнулся.

– Не без удовольствия разочарую вас, госпожа, но я не помню своего детства. Казалось, я всю жизнь выполнял желания людей, которых за мою карьеру было немного.

Впереди, на пустом перекрестке, неожиданно загорелся красный.

– Ну вот же… Не свезло, – выдохнул ифрит.

– Вот уж точно, – двусмысленно ответила Рип и, разувшись, уместила ноги на приборной панели. – Не свезло.

Он мягко, почти лениво, нажал на тормоз. С жужжанием покрышек остановились. Гудел климат-контроль, пощелкивал мотор. Тишина нервировала Рип.

Светофор щелкнул зеленым – Ахт тронулся накатом. Он покосился на датчик уровня топлива: стрелка неминуемо приближалась к красной черте. Впереди, как по небесному замыслу, показалась заправка. «Супра» щелкнула поворотником и свернула под облезлый навес с выцветшим логотипом «СТАРДАСТ ОИЛ».

Ахт поставил машину к колонке и выключил зажигание. Рип отстегнулась и вышла из машины. Они почти синхронно захлопнули двери. Ифрит облокотился о крышу спорткара и наблюдал, как ван Винкль выуживает из узкой сумочки бумажник. Она показала большим пальцем в сторону магазинчика:

– Я сдохну без баночки диетической колы. Тебе взять что-нибудь? Чай, кофе, – вильнула бровями, – презервативы?

– Затычки для ушей.

Рип подошла к окошку оператора, постучала костяшками пальцев. За стеклом сидел пожилой мужик в ватнике. Он нехотя оторвал взгляд от кроссворда.

– Здоро́во, отец. Нам девяносто восьмой, – сказала она. – Полный бак.

Оператор кивнул и потянулся к кнопке включения колонки.

– Четвертая, – буркнул он. – Оплата в магазине.

Охотница поймала взгляд консьержа и показала ему четверку на пальцах. Ахт перестроился и подъехал к нужной колонке, открутил крышку бака и вставил пистолет. Пока авто заправлялось, Рип зашла в минимаркет. Полки как фигуры в тетрисе, пестрые упаковки, ценник в два-три раза выше, чем в обычном магазине. Классика.

В верхнем углу над прилавком работал телевизор. Ван Винкль набрала охапку снеков, шоколадных батончиков и пару баночек софт-дринков. Выгрузившись на кассе, охотница засмотрелась на экран. По телевизору транслировали гламурное мероприятие: ковровая дорожка, вспышки, телесуфлеры.

– …и вот они! Группа «KOTLOVERS» – дебютанты этого года, которые беспощадно р-рвут чарты! – воодушевлено вещал комментатор. – Они из Котлова… где вообще это Котлов? Индустриальный островок на карте России. Котловцы могут гордиться своими современниками – вы только взгляните на них: какие красавцы…

Пятеро парней выстроились для фото. Диктор представил их: рэперы Блади Энджед и Фаст, а также солисты – Борья, Ники Ту и Ле Ня. «KOTLOVERS» сияли, комментатор не солгал. Одетые в латексные брюки и мундиры, имитирующие гардероб дворцовой знати, участники прикрывали лица венецианскими масками в стиле «Голливудской нежити»[4] .

Федора Аустус ненадолго показалась в кадре, чтобы напомнить фотографам, с какого ракурса снимать, а журналистам – какие вопросы задавать. Она была наряжена в нефтяное платье, расшитое «каплями крови», а глаз закрывала изящная повязка в тех же рубиновых стразах.

– Вот так картина, – пробубнила Рип. – Круэлла и далматинцы.

Парни улыбались, но натужно. На несогласованных с Аустус кадрах было заметно, как бледна кожа парней под слоями тоналки. Испарина. Темные круги под глазами. Шаткая походка.

«А вот это уже странно, – заподозрила ван Винкль. – Надо рассказать Ахту, что наши парни – натурально зомбяки».

– …именно благодаря Федоре Аустус и проекту «Маргарита» ребята получили вторую жизнь, – продолжал комментатор. – Прямо история Золушки – американская мечта!

– Девушка? – перебила кассир. – Платить, говорю, чем будете?

– Карточкой. – Рип стукнула пластиком о терминал.

С шорохом автоматических дверей вошла специфическая пара японок. У одной, похожей на сукебан[5], черные волосы были собраны в хвост. Под ровно срезанной челкой блестели очки в тонкой серебряной оправе – за ними глубокие темные глаза. Сукебан носила черную школьную форму: плиссированную юбку-макси, матроску, обнажавшую живот, и красный галстук. На талии у японки висел скрученный в улитку охотничий кнут.

Ее спутница – типичная гяру[6] – с автозагаром на лице и выдающимся мейкапом, говорила с кем-то по телефону-раскладушке с милым брелком. Вьющиеся розовые волосы, заколотые множеством заколок, были собраны в два хвоста, ноги обтянуты леопардовыми леггинсами, сверху – ярко-малиновая шуба.

Сукебан поглаживала рукоять кнута, пока гяру трепалась по мобильнику на миксе англо-японского, умудряясь параллельно хихикать над сувенирными глиняными котиками и тыкать ими в лицо невозмутимой подруги.

Они показались ван Винкль знакомыми. Только где она их видела, охотница не могла вспомнить.

– И часто в ваших краях туристы? – спросила Рип у кассира, забирая пакет.

Женщина пожала плечами:

– Азиаты бывают. Но они проездом. В большой город обычно едут, в нашем захолустье любоваться не на что.

Это нормально, ведь с Японией регион разделяло только море. Но от неформальной парочки у ван Винкль вверх по позвоночнику пробежал холодок, взорвавшись салютом мурашек в районе затылка. Она не смогла определить причину приступа паранойи.

Рип вышла к бензоколонкам, покосившись на мотоцикл «Кавасаки», оклеенный изображением японской виртуальной певицы, и черно-красную «Хонду». Ахт вставил пистолет в ложемент и закупорил бак.

– Вы долго.

– «Пудрила носик», Ахтик, – охотница похлопала ифрита по груди. – Нетерпеливый.

Выдохнув вместе с желанием что-то ответить, ифрит пошел к водительскому месту. Рип остановила его вопросом:

– Ничего подозрительного?

– Мы и наша спортивная тачка, госпожа, – самое подозрительное на участке Котлов – Шествичи. – Ахт открыл дверцу и задержал взгляд на Рип. – А почему вы спрашиваете?

– Да так… – охотница смотрела через стекла магазина, как туристки выбирают что-то из холодильника с напитками. Она мотнула головой, села в машину и поставила в ноги пакет. – Трогай.

Перед поворотом на шоссе охотники увидели билборд:

ПОВЕРНИТЕ НАЗАД ↩

Всего в 600 м

лучшее мясо во всем крае!

Повернуть назад из-за того, что так сказал рекламный щит? Они бы не решились на такое и не вернулись бы к Белету с пустыми руками.

[1]«Оппа» (오빠) – это корейское обращение, использующееся девушками и женщинами по отношению к старшим братьям или близким друзьям-мужчинам.

[2]Белет сказал фразу «Ein Scheissdreck werde ich tun!», что с немецкого переводится как «Хуй тебе!»

[3]Теория, основанная на рассказе «Яйцо» Энди Вейера, по которой все люди на Земле – это один и тот же человек, просто живущий разные жизни. Цель этого цикла – личностный рост, пока герой не станет Богом. Вся Вселенная – это «яйцо», где он развивается, прежде чем «родиться» как высшее существо.

[4]Hollywood Undead (с англ. «Голливудская нежить») – американская рок-группа из Лос-Анджелеса, основанная в 2005 году. На всех концертах участники группы носят маски монстров, надевая их также во время фотосессий и некоторых интервью. Участники сами разрабатывают стиль своих масок.

[5] Сукэбан, или сукебан, (яп.スケバン/助番) – криминальная субкультура 1960—70-х годов в Японии, представлявшая собой уличные банды из девушек-подростков. Протест выражался не только в использовании оружия (скрытые бритвенные лезвия, цепи), но и в ношении «ненавистной» школьной формы.

[6] Гяру (яп. ギャル, японская транскрипция gal с искаженного английского слова girl – «девушка») – популярная японская субкультура и соответствующий образ жизни. Возникла в 1970-х годах как реакция на строгие социальные стандарты японского общества. Девиз гяру – «Биба дзибун!» («Да здравствую я!») – стал манифестом против японских традиционных ценностей.