И пусть мир горит

И, оплакивая любимого брата,

Сломленный горем, ушёл он на небо.

На этом кончается песнь о Марджануре, но подвиг его будет славиться в веках.

Грэй перевела дух и сказала с необычной для неё грустью:

– Я выросла на сказаниях о подвигах Марджанура. Хотела вырасти и стать, как он.

– И хорошо, что не стала, – ветви елей раздвинулись, и к ним присоединился Ренан. – Извини, подслушал часть легенды – ветер донёс до меня твой голос.

– Что же хорошего ты увидел? – холодно произнёс Танн.

– Считается, что именно в Оазисе, ныне именуемом «спорными землями», началась война между двумя государствами. Идут века, а стелладийцы и ифриты всё режут друг другу глотки, доказывая, кому суждено возделывать чернозём. Грэй, а правда ли то, что наследие Марджанура до сих пор не увидело ни единого ростка пшеницы?

Её угрюмое молчание было красноречивее любого ответа.

Глава 6. Блак

Дни проносились мимо в бешеном вихре, будто опавшая листва, подхваченная порывами ветра. Креген давно остался позади вместе с его ровными улочками, высокими каменными домами и холёной стражей; остались за спинами убранные поля, подпиравшие своей чернотой линию горизонта, десятки хуторов да увядающих лугов, где всё ещё выпасали скот. Фэйлин и Блак редко просили ночлега в крестьянских домах. Намного чаще они останавливались в чистом поле и кутались в покрытые воском одеяла, надеясь не промокнуть насквозь под частыми осенними дождями. Благородная торопилась на север, но даже в спешке не забывала думать о том, чтобы поменьше попадаться на глаза мирным жителям: вряд ли хоть кто-то сейчас мог дать гарантию, что среди хлеборобов или пастухов не затесался один из сектантов.

Блак украдкой наблюдал за спутницей и не без удовольствия отмечал, что начальница на удивление легко переносил дорогу и её тяготы. Леди не смущал ни скромный паёк, ни мозоли от седла – мужчина был уверен, что жопу девушка натёрла не меньше, чем он сам. Она уверенно смотрела по сторонам, не третировала его избыточным контролем и никогда не забывала перед сном проверить остроту кинжала, что клала под бок.

В те редкие моменты, когда они не загоняли лошадей и не спали, Фэйлин расспрашивала Вора о прошлом и его способностях. Блак не видел смысла утаивать от неё хоть что-то: в конце концов, они в одной лодке и работали сообща. Вот только удовольствия от словесных излияний он не испытывал. Фэйлин вытягивала историю за историей и вскоре узнала всё о семье Блака, о жестоком научении – воспитании подростка в определённой традиции – и сомнительной судьбе братьев и сестёр.

Наверное, в глубине души он хотел шокировать благородную или хотя бы сбить часть породного высокомерия с её личика, когда снял перчатки и показал кисти рук, сплошь покрытие руническими знаками. Но нет: эта часть его прошлого была принята так же спокойно, как и остальные. Начальница внимательно осмотрела каждую татуировку на пальцах, каждый шрам, каждый прокол. Некоторые символы вызвали у Фэйлин неподдельный интерес, и Блаку пришлось рассказывать об их значениях и сомнительных поступках, которые предшествовали нанесению знаков. Обведя контуры самой крупной татуировки, руны «огонь», он выложил историю знакомства с Исой и того, как впервые пошёл наперекор родне и смог уберечь подругу от их загребущих лап.

– Вы жили вместе подобно мужу и жене? – на лице девушки не было удивления; она впитывала информацию легко и естественно, как сухая земля поглощает капли дождя. – Как же вышло, что Хейгир не взял сироту под крыло и не наставил её на путь предателя?

– Я отговорил.

– Вот так просто?

– Отец согласился, что Исе нужно было прийти в себя после гибели матери. Я вырезал руну и дал клятву на крови, что присмотрю за мелкой. Вот так всё и закрутилось. Потом проснулся дар, и все согласились, что стоит отправить девчонку учиться магии. Мол, вернётся и будет даже полезнее прежнего. Мы так и не открылись ей, чтобы не болтала лишнего в стенах Академии.

– Сдаётся мне, что именно твой отец шепнул кому-то из Анры о даровитой землячке. Кому-то важному. Тогда и было принято решение завербовать твою чародейку.

– Вот только зачем? – нахмурился Блак и пошевелил палкой поленья в костре.

– Как сам думаешь? И даже не вздумай лгать, что не копал на эту тему.

Ах да, благородная знала о его визите в Тантерн.

– В бумагах, что я выкрал у анрских последователей, – он презрительно сплюнул себе под ноги. – Было написано что-то про наследие императрицы, божественную силу и «истинную смерть». Было сложно связать это с простой девчонкой из Борега.

– И на какие мысли тебя навели изыскания в книгохранилище?

– Как же вы любите сыпать вопросами.

– Работа такая, – Фэйлин бесстрастно пожала плечами и уставилась на него. – Что ты искал в Тантерне? Хотя нет. Давай так. Что из того, что раскопал… ты утаил от его величества?

Он долго молчал. Думал, удастся ли обхитрить благородную. Искал смысл сокрытия правды. Представлял последствия своих слов, гадал, могут ли они стать оружием против него или его подруги. В конце концов, он выругался и решил выложить всё с самого начала.

– Видите вот это шрам? – он надавил на руну «смерть», что белела на мизинце. – Мать вырезала её, рассказав правдивую историю Амарбеллы I. Той, что вошла в историю как первая государыня Великой Западной империи. Много знаете про неё?

– О да. Персона эта легендарна ровно настолько, насколько таинственна, – кивнула Фэйлин. – Имперцы сотворили из своих летописей красивую легенду, будто бы их великая правительница была одной из Сильных. Той, что приняла в себя силы жизни и смерти и стала той, кого принято звать Зрелостью. Красной богиней. Оттого цвета имперских знамен красные, оттого они кладут на алтари розы и камешки граната.

– Вот только чушь всё это. Красивая сказка для гордецов. Отчего-то чернь забыла, что Амарбелла родилась после вознесения Сильных. Если покопаться в подлинных летописях, то легко узнать подлую правду об Амарбелле. Она настолько гадка, что после смерти государыни историки были сотворить целую легенду для защиты чести целой страны. Мать рассказала, что спустя пару лет после коронации Амарбелла I посетила храм Зрелости, где получила какое-то там откровение.

– С тех пор она стала творить чудеса.

– Угу. Лечила наложением рук. Вот уж дар, достойный императрицы! Ловко баба им управляла, даже смогла продлить себе жизнь лет на сто. Лишь один шрам не могла убрать: ожог в виде кольца под ключицами. Ну и…

– Возгордилась.

– Она провозгласила себя наследницей Зрелости, богиней смерти во плоти, – Блак поджал губы.

– Ты злишься, – хмыкнула Фэйлин. – Спорим, в детстве ты реагировал так же на любую ложь?

Блак сделал вид, что проигнорировал её слова.

– Прослыть бы Амарбелле тонким политиком, умелым реформатором или хитрым тактиком. Но нет же: она захотела стать спасителем мира. Сперва перекроила культуру родины и заразила народ идеей исключительности. А затем ослепленная собственным великолепием дура заявила, что должна навсегда покончить со спящим Разрушением. Мол, какое-то старое дело ждало её. Иронично, что убил её один из последователей Разрушения, что смог незамеченным пробраться во дворец.

– Что-то мне подсказывает, что убийца обладал даром, схожим с твоим.

– Возможно, – неохотно согласился мужчина. – Но не могу сказать наверняка. Зато могу дать ответ, что стоит за словами «наследие императрицы».

– Ну?

– Мать рассказала, что смертные могут получить часть божественной воли. А я лишь после «прыжка» в Тантерн понял, что именноона имела в виду.

– Те, кто подвергся пыт… ну, заключённые в темнице короля, – благородная тонко улыбнулась. – Пару раз кричали о том, боги избирают наследников среди смертных. Мы думали, это всё бред и уловки, но, выходит, что нет.

– Выходит, что нет, – передразнил Блак, чем заслужил лишь снисходительный смешок. – Вы знаете, на что я способен, миледи. Чем не наследник толики воли предателя?

– Наследник.

– А ведь могут быть и те, кто вмещает в себя часть силы других богов. И сказка о первой императрице только подтверждает этот факт, равно как и ифритская «Песнь от Марджануре». И тысячи других побасенок о рыцарях, королях и героях. Одна из таких историй развернулась на моих глазах, когда я увидел, на что способна Мариса. Именно размышления об увиденном я и утаил от его Величеству.

Леди Фэйлин задумалась. Лицо её наконец-то стало серьезным; она долго всматривалась в языки огня, будто пытаясь представить Ису-чародейку, её дивный талант и возможности. Когда брови начальницы дрогнули, Блак понял: та всё поняла. Поняла то, кем были другие люди, описанные в украденных бумагах. Поняла, отчего хитроумный наследник Висариусов так вцепился в девчонку. Поняла, насколько неосмотрителен Фредерад, раз не потрудился самостоятельно сопоставить факты и доверил поиски первому попавшемуся вору.

– Допустим, Мариса – наследница воли богини, – наконец проговорила девушка. – Как и остальные двое, чьи описания хранились рядом с её портретом. Одно мне неясно: зачем последователи охотились на эту троицу? Как именно хотят их использовать?

– Не знаю. Но хочу выяснить.

– Выясним вместе. Согласен?

– В моём положении, – Вор пожал плечами. – Выбирать не приходится.

– Не беспокойся за подругу. В отличие от Фредерада, я смогу защитить её.

– Ой ли, – он было заржал, но осёкся, увидев что-то странное во взгляде Фэйлин. – Как?

– Для начала надо понять, кто поднял мятеж и почему именно сейчас. Подозреваю, что это лишь отвлекающий манёвр от чего-то более важного.

– Что может быть более важным, чем гражданская война?

– Это и есть главная цель моего поиска, уважаемый Блак. Настигнув её, мы узнаем, зачем слугам предателя наследники богов и, в частности, твоя Мариса.

– Моя?

– Возможно, тогда, – благородная протянула ладони к огню и будто погладила его. – У нас появится шанс всё переиграть. Раз и навсегда покончить с беспределом в Хизарских землях.

– Миледи, – Блак раздражённо помассировал переносицу. – Не много ли вы на себя берёте? Вроде же решили, что новая разведка…

– Заткнись, – перебила она. – И подчиняйся. Не пожалеешь, обещаю.

Блак почти не удивился, когда узнал от начальницы о первом пункте назначения. В Борег они прибыли до заката и без проблем проехали в город. Стражники на воротах придирчиво допросили путников и признали тех благонадежными, за что заслужили суровую выволочку от благородной. Под конец тирады та ткнула капитану под нос бумагу с чёрно-оранжевой печатью и приказала впредь закатывать рукава каждому, кто желал пройти мимо них.

– Надо бы к ним жреца приставить, – заметил Блак, когда стража осталась далеко позади. – У человека веры всяко больше мозгов, чем у простых мечников.

– Твоя правда. Займёмся этим через денёк-другой. Но сперва… могу на тебя рассчитывать?

– Я весь ваш, миледи.

***

– Ножи при тебе? – спросила Фэйлин вскоре после того, как они для виду выкупили комнаты в какой-то скромной таверне.

– Да.

– А те штуки, что взял у мастера-оружейника?

– Само собой, миледи. Пойдёмте, я покажу вам достопримечательности малой родины.

Они почти не выделялись среди местных, даже натянув на лбы просторные капюшоны: с небес лило так, будто сама Юность вспомнила о существовании своих последователей и решила явить знак своей милости. О, узнай богиня, по какой скользкой дорожке они вот-вот свернут, ругалась бы долго, грязно и витиевато.

Блак заложил большой крюк и вёл благородную по самым ухоженным улочкам города, держась как можно дальше от трущоб. Он всё ещё помнил, где предпочитали селиться верные предателю семейства, многих из них знал в лицо и потому избегал туда соваться раньше времени. Вор показал Фэйлин расположение центральных улиц городка, ратушу, пару злачных таверн, где неразбавленное самогоном вино подавали лишь своим, да публичный дом, хозяева которого выдавали заведение за прачечную. Вик рассказывал в своё время, что среди прачек порой можно было найти девок не старше двенадцати лет. Что брат забыл в том гадюшнике, Блак предпочёл не спрашивать.

Нужный дом стоял на самой окраине квартала охотников. То была двухэтажная мастерская. На первом её этаже жил мастер Да́лен; там же он выделывал шкуры и мастерил плащи да полушубки. На втором, согласно легенде, находилась пара комнат на сдачу. Никто бы не удивился, узнав, что под домом был вырыт погреб, заваленный старыми вёдрами, мешками с подгнившей морковью, пыльными вениками да ржавыми инструментами, которые странноватый хозяин не торопился чинить. Однако Блак был одним из немногих, кто знал, что за грудой храма была спрятана дверь, ведущая в помещение с земляным полом и вымазанными глиной стенами. Как-то раз Вор оказался там и всё шутил, кто же снимет у Далена комнату без кровати, зато с вымазанным кровью алтарём.

Блак провёл Фэйлин мимо мастерской и споткнулся, матюгнувшись сквозь зубы. Начальница поняла сигнал, и вот они уже таились в тени конюшни в паре поворотов от дома. Она приказала мужчине встать ближе, чтобы в случае чего сойти па пылкую парочку, которой и дождь не помеха предаться страстям. Фэйлин будто бы смешило выражение лица Блака, неприязнь, что по капле просачивалась сквозь почтительную полуулыбку и стиснутые зубы, и всё же она не забывала смотреть по сторонам чаще, чем он сам.

– Вы раньше занимались этим, миледи? – прошептал мужчина.

– А?

– Слежкой. Вы ведете себя достаточно уверенно.

– Как и ты. Значит, точно сработаемся. Кстати, принимай командование. Это твоя территория.

– Так точно. Входим, как только Дален откроет дверь: не стоит давать ему шанс забаррикадироваться наверху.

Осенью в этих краях темнело не сразу. Дален вернулся домой на исходе сумерек, немногим после того, как ливень перестал. Шёл он неспешно и развязно, словно из кабака. Блак приметил, что старый знакомый прихрамывал на левую ногу: та каким-то странным образом прогибалась в колене. Ещё не старик, но уже мучается суставами? Хорошо. Даже замечательно!

Ключ заскрипел в замочной скважине, и они тут же подлетели ко входу.

– Да-а-ален, друг! Да-а-вно не виделись! – воскликнул Вор и навалился всем телом на сектанта. Тот по инерции ввалился в помещение и тут же получил пинок под больное колено. Ухнув, Дален осел на пол, получил кулаком в затылок и уткнулся носом в пол.

Фэйлин спешно закрыла дверь, не преминув высунуть наружу любопытный нос: к счастью, соседского внимания их выходка не привлекла.

– Посмотрите наверху, – скомандовал Блак, и девушка стрелой взлетела по скрипучим ступеням.

Сам же он нашарил на полу близ печи кованую ручку и открыл погреб. В лицо пахнуло пылью и гнильцой. Мужчина подтащил бессознательного Далена к лазу и спустил по ступенькам, не опасаясь, что тот очнётся от встряски. Следом за верным вниз полетел стул с крепкой спинкой.

– Чисто, – сказала Фэйлин, вернувшись к подчиненному.

– Нам понадобится свеча или масляная лампа. Поговорим внизу. Не забудьте закрыть лаз, миледи.

Ржавые грабли и ломы с грохотом полетели на землю, открыв взору облезлую дверь. Массивный амбарный замок не смутил Вора: ключ был найден в одном из потайных карманов Далена. Пригнувшись – уж больно низкой была притолока – Блак вошёл внутрь и протащил с собой увесистый стул.

К тому моменту, как леди Фэйлин нашла потайную комнату, Блак уже успел усадить охотника на стул и на ощупь привязать его щиколотки к ножкам. Начальница присоединилась к «посиделкам» с уже зажжённой лампадой, и дело пошло споро: мигающий свет позволил им перевязать неудачные узлы и притянуть запястья пленника к спинке. Осталось только дождаться, пока бедолага придёт в себя. Блак согласился немного потерпеть и не бегать за крынкой с водой. В конце концов впереди была целая ночь. Отвести душу он ещё успеет.

– Он будет полезен?

– Понятия не имею, миледи. Узнаем, как только ублюдок заговорит.

Иной сказал бы, что у Вора чесались руки. Что он дал волю тлеющей в груди ненависти. Однако он лишь чувствовал за пазухой навязчивый холодок. Кастеты, выкованные замковым мастером, умильно просились на ручки.

Наконец-то Дален застонал, приходя в себя. Фэйлин бесшумно скользнула ему за спину, Блак же встал боком к лампаде, так, чтобы одновременно видеть лицо пленника и скрыть в тени своё.

– Чего бы вы не нашли… – кашлянул Дален. – Я тут не причём.

– Да ты шутник.

Верный осторожно подвигал плечами, затем бёдрами. Понял, что крепко влип и раскрыл веки. Цепкий взгляд зелёных глаз объял келью, ощупал Блака с ног до головы и сразу выдал отчаяние: охотник понял, на чём попался, но терялся в догадках о том, почему ещё не на виселице. Он весь подобрался и спросил нарочито равнодушным тоном:

– Чем могу быть полезен?

– Нужны сведения о последователях Разрушения. Обо всём, что сейчас творится в борегском подполье. Ну и сведения о мятеже, разумеется.

– Я простой охотник, уважаемый. Понятия не имею, о чём ты толкуешь.

– Могу спросить иначе.

– Сбережения мои под новой половицей. Это под одним из мешков с мор…

Короткий удар прервал его, и Дален сплюнул кровь вместе с остатками вранья. Блак надел кастеты.

– Я видел метку на руке, мужик. Видел алтарь под твоим домом, вот этот самый, кстати, – он указал в сторону источника света. – И знаю, что люди вроде тебя владеют знаниями, даже если стоят в самом низу иерархии. Если желаешь, чтобы информацию из тебя выбили, хорошо: буду благодарен от души. Но, как представитель его Величества Фредерада II, даю тебе право за себя поторговаться.

Дален вдруг изумленно хмыкнул.

– Загрызи меня дипсад. Блак, ты ли это?

– А говоришь, мол, понятия ни о чём не имеешь, – Блак откинул капюшон. – Тогда говори, и останешься цел.

– Раз по мою душу пришел королевский пасюк[1], торговаться не о чем. Ответь, дружище, почему я ещё жив?

– Потому что я так хочу. Даю слово, что ты останешься жить, вот только условия комфортные не обещаю. Однако взамен ответь на несколько вопросов. Честно ответь. Я пойму, если солжёшь.

– Спаситель даровал тебе отнюдь не власть над правдой и ложью, – фыркнул верный и тут же до крови прикусил губу.

– Выпил после работы? Оттого язык развязался? – прокомментировал Вор. – Ну ничего, с кем не бывает.

Пленник затих и вновь принялся ёрзать, но вскоре сдался и опустил голову.

– У меня дети, Блак, – вдруг сказал он.

– Я проверил комнаты. Если ты и успел обзавестись потомством от местных шлюх, то явно не торопишься их содержать.

– Рано мне их воспитывать, мелкие ещё. Даже руны не резаны.

Блак скосил глаза на собственные пальцы.

– Дети живут с матерью в «Пуховой перине». С Ла́ндой. Она сама не при чём, богом клянусь!

– Торг начался?

– Дай слово, что не позволишь им помереть с голоду.

От Вора не укрылось то, что предплечья Далена мелко дрожали. Ублюдок хорошо изображал испуг. Умело давил на родственные чувства. Даже нетрезвый и с кружной головой, соображал он быстро. Блак искренне надеялся, что и сам был не дурак.

– Даю. Итак, много вас тут осталось?

– Нет, – выдохнул Дален и дернул левым запястьем; поморщился так, будто оно уже затекло. – Все взрослые давно ушли в Риг и севернее. Меня оставили смотрящим. Ты сможешь проверить правдивость этих слов, если погостишь здесь ночку-другую да позаглядываешь в знакомые окна.

– Хейгир не возвращался? – Блак скривился, невольно примерив на себя личину вечно задающей вопросы Фэйлин.

– Отец твой давно ушёл к Гуриму, старшеньких своих тоже прихватил. Бекка и девочки схоронили маму и исчезли из виду. Поспрашивай кого другого об их судьбе.

На миг сердце потяжелело. Как ни крути, скорбно узнавать весть о смерти матери в таких поганых обстоятельствах.

– Вижу печаль в глазах, пасюк, – протянул Дален. – Чай, старая кровь не водица, да?

Благородная стояла тихо. Блак уловил на её лице беспокойство и покачал головой.

– Не водица. Вот только я больше от чести, чем от крови. Моему новому господину хочется знать, насколько сильны последователи к югу от Борега. Отвечай.

– Я только за Борег могу ответить, – усмехнулся пленник. – А тут никого не осталось. Да и сам подумай: нас мало. Для точечного террора да, хватало народу, но сейчас чем больше мечей к северу от Рига, тем больше шансов на победу. С юга увели все силы без остатка.

Фэйлин облизнула губы. Поверила ли?

– Теперь поговорим о…

Шелест разрезаемой верёвки был неразличим для человеческого слуха, но Блак был готов поклясться, что он заполонил келью пронзительным свистом. Что-то гладкое отразило огонёк лампады, и Блак чудом увернулся; звон за спиной дал понять, что предмет отскочил от стены и упал далёко от двери. Пальцы Далена вцепились в полу его плаща, и Вор почувствовал истинное облегчение.

Что-то хрустнуло под его бронированным кулаком. Стул с привязанным пленником опрокинулся на бок. Уши приятно загорелись, когда верный заорал от боли и покрыл Блака руганью настолько отборной, что благородная должна была вмиг испариться от стыда.

– Дорогой кузен, – мужчина посмотрел на пленника сверху вниз. – Давай лучше поговорим об Исе. Ну, о маге огня, что жила тут когда-то. Помнишь её? Низенькая, полненькая… Хейгир всё засматривался на девку, хотел завербовать, да поскорее.

– Сука! Она-то тут при чём?! – простонал тот.

Блак пнул Далена в живот раз, другой. Снова спросил:

– Ты меня знаешь, поганец. Я не успокоюсь. Помнишь такую?

– Наследницу богини-то не помнить? С ума сошёл?

Блак ухватил стул за спинку и, поднатужившись, вновь поставил его на ножки. Голова Далена при этом дернулась так, что клацнули челюсти. Он вновь замахал рукой – на свою беду. Вор поймал двоюродного брата за кисть и сжал мёртвой хваткой.

– Чтоб ты знал: при тебе был оставлен лишь один нож. Ну, тот, что теперь валяется где-то у выхода. Могу теперь и пальцы отнять, если хочешь.

– Вонючая подстава!

Плевок попал на плечо и стёк по новенькому чёрному плащу, и тут Блак почувствовал, что в голове его что-то щёлкнуло.

– Давай закончим разговор о… как ты там сказал, о наследнице богини?

Хруст. Крик. Нечитаемое выражение лица Фэйлин, что смотрела на него, не моргая.

– Кто первый так назвал Ису?

– Иди на!

Улыбка. Рывок. Ненависть.

– Кто сказал тебе о её происхождении?

– Я был юнцом, откуда ж знать, кем…

– Средний палец тебе дорог?

– У-у-у-у!

Леди Фэйлин не двигалась и не издавала ни звука. Хорошо. Он тут и без начальства справится.

– Кто?

– То был кто-то из одарённых. Тебе ли не знать, что вся власть у них! Стой, нет, стой! Блак, не надо…

Безымянный палец выгнулся и легко вылетел из сустава. Дален рванулся со стула и чуть вновь не упал, но Блак держал крепко.

– Зачем?

– Их искали, мол, всегда! Наследников этих, б… Велено было докладывать обо всех, кто подходит под описание, и глаз с них не сводить. Остальное только одарённые знают. Погоди, кузен, а ты… Почему ты ничего не знаешь? Ты же один из них.

– В Бореге есть одарённые?

– Нет, я уже раз сто тебе об этом сказал!

– Есть что добавить?

– Нет… правда нет! Пож… пожалуйста, дай воды.

– Попьешь в застенке. А сейчас изволь вести себя спокойно. Я сильнее.

Блак отпустил искалеченную руку пленника и собственным ножом взрезал путы на ногах мужчины. Высвободил вторую его руку. Дален не двигался, так и сидел, уронив подбородок на грудь.

– Хватит прикидываться. Вставай.

Дален встал. Поднял голову и презрительно скривил губы. Часть его лица налилась кровью и будто поползла вниз: тот удар кастетом раскрошил скулу.

– Помнишь, как резал знак в первый раз? – вдруг спросил он Блака.

– Да. К чему вопрос?

– Ты давно не обновлял. А я… я режу регулярно. Привык уже к этой боли.

– С чем и поздравляю, – усмехнулся Вор и тут же получил удар с той стороны, которой не ожидал.

Верный дёрнулся быстро, словно змея. Омерзительный пучок переломанных пальцев ткнул Блака в кадык, несильно, но тот закашлялся и инстинктивно поднес руки к шее. Здоровая рука Далена метнулась к поясу кузена, но ухватила лишь пустоту.

После той идиотской драки с Ренаном Блак уяснил, что поясные ножны – не для него.

– А… – только и успел сказать Дален перед тем, как ухо его пронзил тонкий стилет.

Фэйлин отпустила рукоять, и мужчина с грохотом упал на стул. Мёртвый, конечно же.

– А ты умеешь торговаться, Блак, – выдала она, осмотрев тело. – Кажется, он рассказал всё, что знал. Хорошо. А теперь нас ждёт бумажная работа.

Они разместились на втором этаже. Блак долго давился кашлем, но, к радости начальницы, отделался лишь отёком. Он полулежал на кровати и долго смотрел, как благородная заполняла чернилами пергамент за пергаментом. Одно письмо предназначалось Фредераду, второе – градоначальнику Борега, третье должно было улететь в Риг. Четвертое, как сказала Фэйлин, они передадут главе городской стражи: то было добро на аресты и казни всех, кто обновлял знак барьера на своих телах. Были и другие письма, но Вор не желал о них думать. Он гнал мысли и о том, как умер кузен. О том, что его бездыханный труп сидит сейчас под домом. Рано радоваться: впереди так много работы.