Кот Ричард. Правда жизни и немного фантазии

– Маша, гони ее! – потребовал я.

– Конфет нет, – честно призналась Маша. – Шоколадка есть. Будешь?

– Конечно! – плюхнулась на мое кресло Света.

– Я против! – высказал я свой протест.

– А чем уже тебя Вадик не устраивает? – спросила Свету Маша, заваривая кофе.

– Да надоел мне за столько лет! Это тебе хорошо: принадлежишь сама себе, а я в каждом своем шаге от Пермякова завишу. А я любви хочу, страсти, ярких эмоций, а не вот этих его запчастей по всей квартире и разговоров о машинах. Он меня в ресторан даже на годовщину не пригласил. Заказали домой пиццу, купил пива – и вся тебе романтика. Даже у тебя вон цветочки в банке, а у меня три вазы красивенные и ни одного букета. Это несправедливо! Рассказывай, где своего кавалера нашла. Мне тоже надо! – заявила Света, отламывая предложенную Машей шоколадку.

– А я думаю, что Вадик твой хороший. К тому же у вас дети. И Савелий, – напомнила подруге Маша.

– Можешь забирать себе их обоих: и Пермякова, и Савелия! – заявила Света, уверенная, что к Маше никто из них не пойдет. А зря.

С Савелием мы были давно знакомы. Маша брала меня на дачу к Свете. С Савой мы не сразу подружились, мы тогда оба еще были мужчинами, а потом общее горе нас сплотило, делить стало нечего и мы с радостью уплетали оброненные со стола куски колбасы. Савелий у нас большой, огненно-рыжий, толстый и пушистый. То есть вылитая Света.

Я вспомнил мужа Светы. Я всегда ему сочувствовал. Он был похож на бульдога, только безобидного. А что может быть хуже?

Только я подумал об этом, как в дверь опять позвонили.

– Неужели Савелий? – усмехнулась Маша и пошла открывать двери.

Эпизод двадцать первый. «Примирение».

Если бы к нам сегодня пришёл Савелий, я бы засчитал этот день, как самый котогостевой. Дусю в статистику включать не будем. Но количество людей, желающих нас навестить, явно превысило количество животных, способных это сделать.

На пороге стоял Вадик.

– Света, я так и знал, что ты здесь, – заявил он. – Прости, Маруся, погуляй полчасика. Мне со Светкой переговорить нужно.

– Маруся, ты в своем доме. Не вздумай никуда уходить! – заявила уплетающая шоколад Света.

– Пойми, Марусь, это очень интимный будет разговор. Лучше тебе уйти… – теснил Машу к выходу Вадик.

– А ну, сам отсюда уходи! – рявкнул я ему.

– Там кофе на плите, – успела крикнуть Маша, когда Вадик её практически вытолкал в двери.

Света даже не пошевелилась.

– Не понимаю, на что ты надеешься, Пермяков, – терзала шоколадку Света.

Вадик по-хозяйски прошёл на кухню, выключил газ под кастрюлькой с кофе и подошёл к жене.

– Страсти, романтики тебе не хватает, да? Будет тебе и романтика, и страсть! – заявил он, подхватил свою объемную жену на руки и не без труда уволок в спальню.

Двери они закрыли, но вели себя слишком громко.

Я запрыгнул на подоконник и тоскливо всматривался в темноту: видел Машу, гуляющую по двору с телефоном в руках. Видно, она там переписывалась с кем-то или опять в соцсети залезла, чтобы портить мне репутацию своими постами и историями.

Но я делал ставки на Диму и ждал новой встречи с Матильдой. Женщине всегда нужно показать, что мужчина в доме главный, даже если это кастрированный мужчина.

Вот чему Маше стоило бы у меня поучиться, так это способности спокойно принимать действительность, какой бы плачевной она ни была. Хотя и сидеть на месте – тоже не очень-то продуктивно и совершенно не весело.

Я соскочил с подоконника, нашёл в прихожей туфли Светы и перетаскал их в унитаз. Вот где-то тех полчаса, на которые они выгнали мою Машу на улицу, мне и хватило, чтобы созреть, а потом осуществить свой невинный замысел.

Собакам ведь после прогулки лапы моют, вот и Свете тоже следовало бы обувь в порядок привести. Она мне чем-то очень Дусю напомнила.

Справился я быстро, а Маша всё не возвращалась. Всякие странные звуки из спальни тоже не прекращались. Стал вибрировать брошенный на столе телефон Светы. Я подошёл к нему. С дисплея экрана на меня смотрел не самый лучший снимок Маши: тот, где она криво улыбнулась и моргнула одним глазом. Я постучал по дисплею и сказал:

– Маша, приходи! Пора прекращать эту вакханалию!

– Ричард, милый, как ты на звонок ответил? Алло! Алло! – звучало голосом Маши из телефона.

– Возвращайся, говорю! – командовал я. – А то мне уже надоело растения грызть. Но миссия выполнена – туфли в унитазе.

– Понятно. Значит, Света с Вадиком ещё заняты. А я уже в туалет хочу. Мне домой надо! – шептала из телефона Маша.

– В кусты сходи, – предложил ей я.

– Всё, больше не могу терпеть. Иду домой, так их и предупреди! – сказала Маша и пропала с экрана.

– Даже не подумаю, – ответил я телефону.

Через несколько минут в дверь опять позвонили. Я удивился. Потом позвонили снова, более настойчиво. Ещё раз. И ещё. Я давно стоял под дверью, но открыть её не мог.

Из спальни выскочил Вадик в одних трусах, подбежал к двери, посмотрел в глазок и открыл со словами:

– Извини, задержались. Погуляй ещё!

– Мне в туалет надо! – оттолкнула бульдоговидного Вадика Маша и решительно прошла в квартиру, нет, даже вбежала и прямиком понеслась в туалет.

Очень возмущалась, обнаружив там туфли подруги. Долго на меня ругалась, потом ещё дольше искала подходящую обувь для Светы, чтобы та всё-таки ушла домой. Ничего не нашла: слишком велика оказалась нога подруги. Но потом выяснилось, что в чемодане Света прихватила любимые кроссовки, вот они и пригодились. Все посовещались и решили убить меня в следующий раз, а сегодня отпраздновать примирение счастливых Пермяковых.

Вадик со Светой ушли только через полтора часа, выпив два раза кофе, долго и весело матерясь, вспоминали разные случаи из своей семейной жизни.

Когда они всё-таки ушли, Маша улыбалась: то ли радовалась за подругу, то ли за себя, что этот гостеприимный день уже закончился.

Мне хотелось повесить на входную дверь с другой стороны табличку с надписью «Всем мужчинам и подругам вход воспрещён». Я решил, что завтра нацарапаю такую.

Эпизод двадцать второй. "Нежданчик"

Люблю спокойные дни: без гостей, без приключений, когда Маша весь день дома или даже уходит на работу, а я могу наслаждаться тишиной и покоем.

Да, иногда мне становится скучно, и тогда я нахожу себе развлечения. Фикус скоро снова оживет. Он у нас любит преодолевать жизненные невзгоды. Стойкий парень. Я его уважаю.

Несколько дней мы с Машей прожили хорошо. Я почти не вспоминал про Славу. Ну, как не вспоминал. Оно само вспоминалось, но я эти мысли отгонял, как расквакавшихся лягушек.

И вот как-то вечером Маша пришла с работы в особенно хорошем настроении. Покормила меня, потом себя, уселась ко мне на диван и стала показывать мне на телефоне снимки Матильды в соцсетях, а потом мои. Даже я ощутил женское превосходство. Маша предложила мне сделать серию снимков, я понял, что нужно конкурировать и целых пять минут позировал ей с достоинством королевских особ. Ричард единственный и превосходный! Фотки мне понравились. Еще Маша предложила рассказать в посте под фотками о том, как я расправился с туфлями Светы, не называя имени Светы. Я Машу полностью поддержал. Ладно, Матильда, еще посмотрим, кто кого!

Я уверен, что Дима читает ей все посты Маши обо мне, и уже готов к следующей встрече. Переписка с Димой у Маши горячая: Маша жалуется, что у нее лицо уже болит улыбаться. Но пусть лучше улыбается, чем плачет.

И вот всё у нас шло хорошо, пока в дверь опять не позвонили.

– Не открывай, – порекомендовал я Маше, но разве женщины прислушиваются к доводам рассудка? Никогда.

Я вылизывал свое левое бедро, когда входная дверь открылась, и чуть не подавился собственной шерстью. На пороге стоял уменьшенный в объемах Слава с тортом в руках.

– Здравствуй, Маша, – заговорил он.

– Рост, я тебя не приглашала, – даже не пыталась быть вежливой Маша.

– Да, я понимаю. Я сам себя пригласил. Ты сменила номер телефона. Я долго думал. Вот! – протянул он ей торт и попытался шагнуть в квартиру.

Меня настораживало то, что Дуси нигде не было видно. Маша не спешила впускать этого Роста-Славу в дом.

– Зачем мне торт? – спросила она. – По акции купил? Так у меня праздника сегодня нет.

– У меня есть! – просиял исхудавший Слава. – Сегодня День моего рождения. И я хочу этот вечер провести с тобой. Вернее, с вами. Дусю я оставил дома.

– За Дусю спасибо, но у нас с Ричардом были другие планы на вечер, – ответила ему Маша, а потом повернулась ко мне: – Правда, Ричард?

Я посмотрел на Роста-Славу. У него был такой жалостливо-влюбленный вид.

Что-то дернуло меня за хвост. Я сам не понял, почему так поступил, но я спрыгнул с дивана, подошел к Славе и прогладил его ногу своей спиной. От штанов пахло псиной, но таксы рядом не был, а мой бывший человек был, и мне захотелось убедиться, что он все еще мой.

– Давай оставим его, на один вечер, – предложил я Маше, и снова прошелся спиной по штанам Славы.

В этой части он никогда не был мягким, поэтому не сильно изменился.

– Ричард, мальчик, – заурчал Слава, поставил торт на тумбочку и склонился ко мне.

Я позволил ему взять меня на руки. Он попытался меня поцеловать, я заехал ему лапой по его исхудавшей морде, но когтей не выпускал.

– Правильно, так его! – рассмеялась Маша. – Ладно, Рост, проходи. Раз у тебя День рождения, будет у тебя праздничный вечер в компании Ричарда. Чтобы вам не мешать, могу уйти в спальню книжку почитать, но учти, что это только на один вечер.

– Нет, Маша, я пришел к тебе, – держа меня одной рукой, взял Машу за руку второй Слава. – Я думаю, что Ричард нас соединил. Что, если бы не он, мы бы с тобой не встретились и не нашли друг друга. Я уверен, что ты мой человек, – подошел вплотную к Маше Слава.

– Я тебе уже говорил, что она МОЙ человек, – напомнил я Славе и еще пару раз заехал ему лапами по морде, а потом спрыгнул с его рук на пол.

– Похоже, Ричард тебя не одобряет, – усмехнулась Маша, но руку свою не убрала.

– Он просто ревнует, – сказал Рост-Слава, пристально глядя, в лицо Маши. – Ты заметила, что он очень ревнивый?

– МОЙ Ричард – совершеннейшая душка, у него абсолютно нет собственнических замашек, – забыла про истерзанный фикус, разбитую посуду и туфли Светы Маша.

– Маша, я тебя люблю. Ты мой самый верный раб, – похвалил я Машу.

– Удивительно! – восхитился Слава.

– Да, я сам себе её такую воспитал, – похвастался я.

– Тогда, может, тортик съедим? – забыл про меня и переключился на Машу Слава. – Он лёгкий. Фруктово-ягодный, с натуральными ягодами и вкусным суфле.

– Ты о моей фигуре заботишься или о своей? – усмехнулась Маша, взяла торт и пошла на кухню.

– У тебя превосходная фигура! – торопливо разулся и поспешил за Машей Слава.

Дальше было неинтересно. Они пили чай, ели торт, гладили меня то по очереди, то одновременно. Меня бесил запах Дуси, но я наслаждался местью: завтра, нет, даже уже сегодня это счастье – быть моим человеком – для него закончится навсегда, и он будет горевать без меня всю жизнь!

Эпизод двадцать третий. "Новости"

Всё-таки я хорошо знаю своего человека.

Маша, очень и очень мило прощаясь с Ростом-Славой, в ответ на его слова, что это лучший День его рождения и что он счастлив безмерно, сказала:

– Я очень рада, что простое чаепитие в нашей компании принесло тебе столько радости. Надеюсь, тебе ее хватит надолго, потому что я всё же прошу тебя никогда больше сюда не приходить и не пытаться связаться со мной.

– Маша, но почему? Мы ведь так хорошо общались весь вечер! – сразу из счастливчика превратился в несчастника Слава.

– Это был подарок. От богатого человека бедному. Я ведь понимаю, как тебе плохо без Ричарда всё это время. Но у меня своя жизнь, у меня есть мужчина и нам…

– Этот молокосос курьерный?! – возмутился Слава, не дав Маше договорить.

– Не надо оскорблений! – повысила голос Маша.

– Он же совсем ребёнок еще! – настаивал Рост-Слава, становясь на цыпочки, будто это ему самому придаст внушительности.

– Он младше тебя всего на два года, – парировала Маша.

Мне надоели эти препирания, я забрался на кухонный стол и сбросил крышку от упаковки торта на пол. Никто этого не заметил. Тогда я ушел в спальню.

Голоса из прихожей доносились недолго. Я понял, что Слава ушел огорченный, а это было именно то, что мне нужно.

Когда Маша пришла в спальню, я удивился. Она тоже была огорчена. Вот не умеет она расстраивать людей и получать от этого удовольствие. Она легла в кровать, а я лег на нее саму, пытаясь охватить и что-то беспокоящее ее в области сердца, и какие-то уплотнения внизу живота. Чуть лапами до всего дотянулся. Еще и желудок ей полечил, а то она в последнее время пристрастилась к чипсам. Думает, если худая, так можно заталкивать в себя всякую дрянь. Меня этими чипсами угощала, я потом чихал весь вечер. Эти люди для котов придумывают еду повкуснее, чем для себя. Но так и нужно: обслуживающий персонал должен питаться хуже того, кого обслуживает.

Грустила Маша недолго. Зашла в переписку с Димой и снова стала улыбаться. Показала мне фотку Димы в обнимку с Матильдой, взяла меня в охапку, наставила на нас свой телефон, отправила Диме наш снимок. Мы с Машей, однозначно, лучше. Если бы на снимке с Матильдой не было Димы, у нее тоже был бы шанс.

Мы старательно засыпали, но нам всё время кто-то мешал: то мне мысли о Славе, то Маше мысли о Ростике.

Откуда я знаю, что она думала о нём?

Она всё время вздыхала и ворочалась.

Потом среди ночи встала, достала из ящика стола свой прежний телефон, включила его и до рассвета читала сообщения от Роста.

Потом выключила телефон, опять положила его в стол, пришла, легла и моментально уснула.

На работу проспала, потому что ни я, ни будильник не смогли до нее докричаться.

Перед самым выходом Маша остановилась в дверях, посмотрела на меня многозначительно и сказала:

– Вернусь поздно. Не хулигань тут. У меня важная встреча.

– Без меня?! – возмутился я.

– Приду – всё расскажу, – пообещала Маша.

Я недоумевал. Весь день я терзался, весь вечер мучился. В основном из-за того, что не мог выбрать, какую пакость сделать и делать ли вообще, ведь вчера мой человек помог мне отомстить моему бывшему человеку.

Я чуть дождался возвращения Маши, искусав себе кончик хвоста.

– Матильда беременна! – почти с порога с сияющим видом заявила Маша.

Я чуть не откусил себе хвост.

Эпизод двадцать четвёртый. "Целитель Ричард"

Нет ничего ужаснее беременной женщины, даже если эта женщина – кошка. Потому что такая женщина сосредоточена только на себе.

И вот уже два дня я радовался тому, что беременна всего лишь Матильда, а не Маша, потому что все разговоры были только об этом.

Я не стал напоминать Маше, как подло и беспринципно она поступила со мной, а за чужую кошку почему-то радуется.

Оказалось, что Матильда какой-то редкой породы, и теперь Дима намерен заработать на котятах деньги. Интересно, Слава потратился в свое время или я ему бесплатно достался?

Вот для Маши я бесценен, по крайней мере, я так думал, а теперь она с головой ушла в вопросы разведения котов, вот за это у нее голова и разболелась.

Пришла как-то Маша с работы совершенно никакая. Будто из агрегата под названием "Маша" вынули батарейки. Я бы мог быстро снять Маше головную боль, но поскольку она несколько дней думала только о Диме и Матильде, я не стал её спасать.

Пусть помучается!

У неё это хорошо получается.

Одно непонятно, как так получилось, что у моего человека в жизни появились другие люди и животные, которые волнуют ее больше, чем я?

Над этим вопросом я бился весь вечер. Мне даже показалось, что у меня самого голова разболелась.

Я пришел к Маше.

– Ну, что, старушка? Страдаешь? – позлорадствовал я.

– Что такое, Ричард? Ты голодный? Я же тебе кильки положила, – не восприняла моего сочувствия Маша.

– Кильку я съел, хоть она и несвежая. Где ты ее купила такую? Больше там не бери, – распорядился я.

– Тебе ещё положить? – спросила меня Маша. – Понравилась?

– Нет, не понравилась, глупый ты человек! – возмутился я. – И ты мне не нравишься! Совсем испортилась! Нужно тебя в ремонт отдать!

– Я не понимаю, что ты от меня хочешь! – страдальческим взглядом ответила мне Маша.

– Я вижу, что не понимаешь, – подошел я к ней, запрыгнул ей на плечо и попытался прижаться к голове.

Если не я, то кто позаботится о моем человеке?!

Маша не стала сопротивляться, села удобней, отложила миску с не дочищенной сырой картошкой и закрыла глаза.

В голове у нее творилось черти что: какая-то вязкая смолянистая паутина – сто пятьдесят мыслей, перемешанных между собой, слипшихся и бестолковых. Разобраться в этом было невозможно. Я направил на эту паутину свой кошачий глаз и тонкой иглой стал делать инъекции, от которых паутина растворялась, разъединялась и исчезала.

Вопросы, конечно, оставались, но они больше не были облеплены мазутом излишних мыслей. В голове у Маши прояснилось, головная боль прошла.

Я молодец!

– Спасибо, Ричард! – промурлыкала Маша. – Я прям почувствовала, как мне стало легче. – Иди сюда, я тебя поцелую.

Вообще я очень не люблю эти человеческие целовашки с обнимашками. Как стиснут, как прижмутся своими мокрыми губами, так на другую планету убежать хочется. Но я давно понял, что это такая видовая особенность у людей: они так любовь проявляют. Чем больше любят, тем ожесточённее обнимаются и норовят обчмокать и облизать друг друга. Извращенцы!

Я потерпел немного, Маша порывисто и кратко выразила мне свою любовь и благодарность и отпустила.

Пусть помнит, что я у нее самый лучший.

– Ты у меня самый лучший! – вторила моим мыслям Маша.

Люблю, когда мой человек меня правильно понимает.

У Маши пиликнул телефон: пришло сообщение от Димы. Он звал её на свидание.

– Так поздно? – возмутился я. – Скажи, что у тебя голова болит.

– Извини, Дим. Я сегодня дома останусь. Плохо себя чувствую, а Ричард меня тут лечит, – сказала телефону Маша и отправила сказанное.

Я гордился моей девочкой.

Телефон снова пиликнул. "Я сейчас приеду", – пригрозил Дима.

– Надеюсь, без Матильды, – выдвинул свои условия я. – Мне тут беременные не от меня женщины не нужны!

– Не надо. Я уже спать ложусь, – сообщила Маша телефону.

– Я ненадолго. Уже выезжаю. У меня есть верное средство, – голосом Димы сказал телефон.

Маша только вздохнула и взялась дочищать картошку.

– Пожарить или сварить? – спросила она у меня.

– Ешь сырой, – порекомендовал я, и Маша отрезала мне маленький кусочек.

Люблю сырую картошку.

Где-то через полчаса в дверь позвонили. Картофель почти сварился, Маша была в пижаме, за дверью оказался Слава.

Мы с фикусом переглянулись. Я подумал о том, что лучше бы Маша ушла на свидание.

Эпизод двадцать пятый. «Недобитый Слава»

Итак, в дверях стоял Слава, хотя мы ждали Диму.

Выглядел Слава преотвратно: грязная и рваная одежда, лицо перекошенное.

– Меня сбила машина, – с порога заявил Слава. – И телефон разбился. Мне нужно в травмпункт. Кажется, я повредил руку. И ногу тоже. Но на автобусе в таком виде ехать как-то не очень. Словом, мне нужно, чтобы ты одолжила мне деньги, у меня налички с собой нет, и вызвала такси до больницы. Можешь?

Вид у Славы был жалкий.

– Конечно, – тут же сдала позиции сердобольная Маша. – Пройди, присядь.

Она потянулась к сумке, достала кошелек.

– Нет, я постою. А то ещё выпачкаю тебе всё, – проявил зачатки совести Слава.

– У тебя кровь, – всмотрелась в лицо Славы моя заботливая Маша. – Нужно обработать. И какую-нибудь кофту тебе найти. Я сейчас.

Маша ломанулась к аптечке.

– Да не нужно ничего, – запротестовал Слава, – Такси мне вызови, пожалуйста.

– Да, хорошо. Сейчас. Я поеду с тобой, – между делом сообщила Маша.

– А как же Дима? – напомнил ей я.

– Нет, Ричард, не волнуйся. Всё с ним будет хорошо, но тебя с собой мы не возьмём, – невпопад ответила мне Маша.

– Ещё не хватало! – возмутился я. – Диму кто будет встречать, спрашивается? Как я ему всё это объясню?!

Но, похоже, Маша совершенно забыла про ожидаемого гостя, переключившись на неожиданного.

Кое-как протерев запёкшуюся кровь на лице Славы, Маша нашла свою старую спортивную кофту, потом что-то потыркала на телефоне и сказала:

– Такси приедет через девять минут.

– Это хорошо. Нужно спускаться, – встал со стула израненный и грязный Слава. – Может, я один поеду?

– Нет, лучше я за тобой прослежу, – заявила Маша. – Только ты мне объясни, почему тебя машина решила сбить именно около моего дома?

– Да я на окна твои засмотрелся, а он меня в темноте не сразу увидел. Когда я сигнал услышал, то отбежать уже не успел, – пояснил Слава.

– А зачем ты под моими окнами стоял? – насторожилась Маша.

– Зайти не решался, – признался Слава. – Я больше часа там стоял.

– Лучше бы зашёл. Целее бы был, – вздохнула Маша.

– Да? – с надеждой посмотрел он на неё.

– Маша, помни: он нам не нужен! Он предатель и изменщик! – напомнил я Маше.

– Нам пора выходить, – включила режим рассудочности Маша и резко открыла входную дверь.

– Ай! – донеслось из-за двери, а потом показался Дима, держащийся рукой за лицо.

– Прости, я нечаянно, – поспешила извиниться Маша.

– Ты куда-то собралась или меня решила встретить? – пытался улыбаться ушибленный Дима.

– Нам в травмпункт надо, – объяснила Маша, кивнув в сторону Славы. – Роста сбила машина. А ты проходи. Подожди меня пока. Я быстро. Мы на такси. Туда и обратно.

– Ты хочешь вернуть его обратно? – возмутился я.

– Туда и обратно? – переспросил насторожившийся Дима.

– Я только отвезу его в травмпункт и вернусь домой. Одна, – улыбнулась Диме Маша.

– Нас такси уже ждёт, – вмешался Слава.

– Я потом тебе всё объясню, – пообещала Маша Диме, помогла Славе перековылять через порог и скрылась за дверью.

– Во дела! – вздохнул Дима, разулся и прошёл в квартиру.

Из кухни запахло гарью.

Эпизод двадцать шестой. «Несправедливость»

Дима неприкаянно прохаживался по комнате, совершенно игнорируя запах гари из кухни. Я поспешил к плите, чтобы проверить, что там может гореть.

Кастрюля с картошкой выглядела весьма озабоченной своей незавидной судьбой.

– Дима, иди сюда! Спасай Машину посуду! – позвал я Диму.

Тот на мои призывы никак не реагировал. Я нашёл его в спальне Маши рассматривающим её коллекцию фарфоровых рыбок.

– Горим! – крикнул я Диме. – Ты газовой плитой пользоваться умеешь? Я нет. У меня лапки.

– О, Ричард! – обрадовался мне Дима и полез меня гладить.

Я увильнул от него и пошёл в сторону кухни.

– Иди за мной, остолоп! У тебя что, обоняние отключено?

– Понимаю, Ричард, что ты мне не рад. Я ведь без Матильды пришёл. Но она сейчас девица в положении, капризная, в гости ходить отказывается, – рассуждал о жизни Дима, изучая очередную рыбку.

– Во-первых, никакая она не девица, раз в положении. Во-вторых, хватит мучить бедную рыбу. Иди за мной! А то Маша тебя потом за спаленную квартиру не похвалит. Димаааааа! – вопил я, уходя в направление кухни.

– Да что такое? – наконец-то пошёл за мной этот недалёкий человек. – Чем это так воняет?

– Дошло наконец-то! – почти обрадовался я.

Дима, тот ещё хозяин, схватил голыми руками кастрюлю, заверезжал, будто ему сразу все пальцы на ногах отдавили, уронил кастрюлю с подгоревшей картошкой на пол и только потом покрутил круглую штуку на панели. Долго и бестолково дул на пальцы, потом держал их под холодной водой, потом нашел подсолнечное масло и мыл руки маслом.

Картошка красиво валялась на полу, как звёздочки вокруг месяца. Я попробовал одну развалившуюся и не подгорелую. Мне понравилось.

Маши не было достаточно долго, чтобы Дима пришёл в себя, замотал чем-то свои кривые руки, поднял с пола кастрюлю, а выпавшие картошины сложил в отдельную тарелку. Угостить меня он не догадался, зато выложил из кастрюли в миску не подгоревшую часть картошки, съел половину, а остальное залил водой. Потом он это всё отковырял и вылил в унитаз. Кастрюлю помыл. Хозяйственный!

Попытался позвонить Маше, но её телефон заиграл в прихожей. Это расстроило нам обоих и сплотило. Мы сели на диван, включили телевизор и смотрели какой-то фильм, пока оба не уснули.

Проснулся я от страшного сна: мне снилось, будто где-то совсем рядом лает собака.

– Тише, Дуся, тише! – шипел Машин голос где-то недалеко. – Место! Место, тебе говорят!

Я открыл глаза.

Предо мной носилась по комнате ненавистная длиннотелая такса. У Маши был виноватый вид. Славы с ними не было.