Кот Ричард. Правда жизни и немного фантазии

– Хозяин здесь я, – подтвердил я версию Маши. – Хорошо, что ты это понимаешь.

– Тортик я на работу отнесу. Отпразднуем с девочками наш с тобой праздник. А про свидание пока говорить им не буду. Чтоб не сглазили! – сказала это и поплевала на кафель в кухне через левое плечо Маша. – Они всегда напрягаются, когда у меня мужчина появляется.

– Я тоже напрягаюсь, – сообщил я Маше. – Давай подробности: что за мужчина, кто такой, как звать, надеюсь, в гости сегодня не приведешь? У нас же праздник! Хоть ты и перепутала месяцы, но всё равно, сегодня мы должны быть только вдвоем!

Маша сделала вид, что не услышала меня или не поняла, завязала коробку с тортиком, потанцевала со мной по кухне, потом усадила смотреть с ней передачу «Взвешенные и счастливые», вынуждала меня переживать за участников. Интересное у неё представление об идеальном времени вместе в день рождения кота. Но я так хорошо позавтракал, что сопротивляться не было никакого желания.

Лучше сомнительно счастливые взвешенные, чем новая порция танцев с Машей. Потом она заметила часы, стрелки на них, долго мысленным усилием пыталась перевести эти стрелки хотя бы на полчаса назад, спешно переоделась, взяла зонтик и ушла на работу.

Ушла, захлопнула дверь, оставив меня одного. В такой день. Эх, Маша, Маша…

Даже не так обидно, что она месяцем ошиблась. Мы уже два года и два месяца с ней вместе.

У неё есть одна причуда. Она настенные календари не покупает. У неё один и тот же висит из года в год.

Картинки сменяются, а перечень циферок внизу она на принтере распечатывает и скрепками к уже существующему листу цепляет. Та картинка, которая была на календаре во времена нашего знакомства, уже закрыта двумя другими. На той был странный пейзаж с горами, а внизу пририсована морда кота. Её нарисовал прямо на календаре Машин племянник, который приходил в гости. Это он с меня рисовал. Поэтому Маша теперь этот календарь выбросить не может.

А сейчас на календаре какой-то морской или океанический берег. Но не теплый, а такой, неуютный, серо-черный, графичный слишком.

Но не это обидно, а то, что Маша ушла.

Всё, в следующую прогулку уйду я. Свободу котам! Свободу! Пойду пока Машину кожаную куртку погрызу, раз она так приглашательно её в прихожей бросила. Могла ведь на плечики в шкаф повесить? Могла. Могла на сегодня свидание не назначать? Могла.

Жизнь человека – это постоянный выбор. А у меня выбора нет – придется грызть куртку.

Эпизод девятый. «Катастрофа»

Сам себя не узнаю. У меня было твердое намерение погрызть Машину кожаную куртку. В отместку за то, что она оставила меня одного и променяла на какого-то двуногого. Я был полон решимости. Но когда подошёл к куртке и обнюхал её, вдруг вспомнил, как Маша кутала меня именно в эту куртку, когда мы ехали от ветеринара. Меня тогда впервые рвало фикусом, Маша очень испугалась, помчалась к врачу. Потом мы долго ждали автобус на остановке, я сильно дрожал. Мне всё не нравилось. На улице было темно и холодно: люди вокруг были тепло одеты, а Маша сняла свою куртку и обняла ею меня. Мне вдруг стало спокойно и хорошо.

И вот стою я в прихожей, а сам будто снова там, на остановке.

Я не смог. Я ушёл.

Думал чашку со стола на пол уронить. Тоже не смог. Совсем распустился. Наверное, они что-то в корм добавляют, от чего коты волю теряют.

Почти весь день я проспал. Потом послонялся по квартире и проспал весь вечер. А ночью я проснулся.

Маша домой не вернулась.

Я изгрыз весь фикус. Посбрасывал со стола всё, что мог. Пара чашек всё-таки разбилась. В изголовье Машиной кровати изодрал все обои и ещё немного в прихожей – напротив входной двери, чтоб она увидела сразу, как придёт.

Она ведь должна понимать, как я переживаю! Куда она делась???

А что, если её похитили или убили, и я заточён в этой квартире навеки?

Я пытался открыть двери. Но они железные, я только когти себе обтесал.

Я стянул любимое махровое полотенце Маши с батареи в ванной и приволок его к входной двери.

Я нашёл стиральный порошок. Чуть не отравился, пока грыз упаковку. Потом таскал её по всей квартире.

Я старался всю ночь.

Когда рассвело, я уже так устал, что лапы не шевелились. но когда и к шести утра Маша не пришла, я заволок подаренный ею плед в унитаз. Сам в этом унитазе искупался, чуть выбрался, но плед там оставил. Я сходил мимо лотка – раз пять.

Это всё от переживаний! С ней, наверняка, что-то ужасное случилось!

В моей миске закончилась вода, я забрался на стол и попил из графина, потом сбросил со стола и его. Графин не разбился, но треснул.

В этот момент и стойкость моя дала трещину.

– Маааааашаааааа, ты гдеееее? Вернииииииись! – заорал я во всё горло. – Вернииииись, Машааааааа!

Всё было бесполезно.

Я забрался на её подушку, лёг и совершенно измотанный уснул.

Проснулся я от звука открывающегося дверного замка. С трудом разлепил глаза. Комната была залита светом, за окном шумела оживленная улица. Я помчался в прихожую.

Там стояла счастливая Маша. У неё был безобразно мечтательный вид. Она равнодушно перешагнула полотенце, не обратила внимания на рассыпанный стиральный порошок, даже не заглянула на кухню, не заметила обглоданный фикус. Она прошла в спальню, виртуозно минуя разбросанные вещи, и плюхнулась на кровать, заложила руки за голову, уставилась в потолок всё с тем же невыносимо счастливым видом, а потом закрыла глаза и уснула.

Я понял: новая Машина любовь взаимна.

Это катастрофа!

Эпизод десятый. «Пробуждение и расплата»

На квартиру было больно смотреть: никогда ещё она не знала такого беспорядка. Ночью в темноте всё выглядело не так масштабно. Я знатно постарался. Обошёл свои владения, извинился перед фикусом, забрался на холодильник и, используя все четыре лапы, открыл его.

Я редко использую эту свою способность, чтобы Маша не узнала о моих возможностях. Но в этот момент я перестал осторожничать. Я был очень голодным.

Холодильник не очень-то меня порадовал, но я и капусту погрыз, и огурец. Нашел что-то похожее на сметану, но оно оказалось сладким. Мне не понравилось. Сосиски были упакованы в плотный целлофан. Вот с ним я и возился долго. Я успел съесть три или четыре сосиски, когда услышал крик Маши. Я сразу метнулся в угол комнаты вместе с сосиской в зубах. Потом понял, что до кухни Маше ещё нужно дойти, поэтому вернулся к пакету с едой и успел съесть ещё две сосиски, демонстративно забравшись на кухонный стол. Холодильник закрывать я не стал.

Женщина должна знать, кто в доме главный.

– Ричард! Ричард! – неслись гневные восклицания из других комнат.

Маша бегала по квартире и ужасалась.

– Ричард, гад, я тебя убью! – посмела угрожать мне предательница Маша.

Когда она появилась в дверях кухни, я уже мыл лапы.

– Ричард, что ты наделал?! – в руках у Маши был мокрый разноцветный плед. – Как ты мог?!

Я спокойно спрыгнул со стола, не спеша прошёл мимо ошарашенной Маши к входной двери и велел:

– Открой!

Маша пошла за мной следом, открывая и закрывая рот, словно на приёме у стоматолога. Она как-то рассказывала подружкам, как у неё устала челюсть, когда она лечила зубы.

Я посмотрел на Машу и понял, что мне совершенно не жаль этого человека, из-за которого я так переживал всю ночь, а с ней, оказывается, всё даже слишком хорошо. Это несправедливо! Могла хотя бы ногу сломать или руку. Да хоть палец ноги! Так нет же, вернулась домой целая и счастливая.

– Всё, открывай дверь! – потребовал я.

– Мне сейчас не до прогулок! Мне квартиру убирать нужно! Весь выходной теперь псу под хвост! – заявила Маша.

– Про пса – это ты зря! – я не стал терпеть такое обращение и попытался запрыгнуть на дверную ручку.

Я решил уйти, а если я что-то решил, то передумывать не собирался.

– Ричард, ты с ума сошёл? Куда ты собрался? Я сейчас поменяю тебе наполнитель в лотке и всё там уберу. Или сперва уберу, а потом поменяю. Иди ко мне, мальчик, – стала ласковой Маша. – Ты обиделся, да?

Она попыталась взять меня на руки, но я в ответ её хорошенько поцарапал.

– Дверь открой! – уже прорычал я.

Она схватила свою кожаную куртку, ту самую, которую я почему-то даже ночью не тронул, накинула её на меня и зажала меня в этой куртке своими сильными руками. Я выдирался, бился лапами, кусал подкладку – всё напрасно. Эта женщина не собиралась меня отпускать.

Я сдался. Капитулировал: замахал хвостом. И поплатился за это: Маша ослабила хватку, позволила моей морде выбраться из плена и стала меня целовать.

– Ричард, миленький, глупенький, вредный мальчик, негодяй и безобразник, я же люблю тебя, а ты такое вытворяешь, – лезла ко мне своими мокрыми губами и длинным носом Маша.

Нос у неё тоже был мокрым. Меня это удивило. Потом я рассмотрел её лицо: оно всё блестело от влаги.

Мой человек плакал. Я ей всю квартиру перевернул, а она плачет.

Это любовь.

Ладно, остаюсь.

Эпизод одиннадцатый. «Предвкушение встречи»

Всю неделю жизнь напоминала мне кошачий рай. Даже погода на улице перестала капризничать и грела солнышком мои бока, пока я валялся на подоконнике.

Маша даже подружек в гости не приводила. Много меня фотографировала, а потом показывала мне снимки. Зачем-то ещё и сама лезла в кадр – только портила всё. Но я был великодушен и в ответ махал хвостом. Пусть радуется жизни.

А потом наступила пятница. Вернее, вечер пятницы ввалился в квартиру взъерошенной Машей, из рук которой прямо в прихожей фейерверком выстрелил пакет с продуктами, когда она пыталась закрыть дверь.

Я внимательно обнюхал упавшие на пол продукты, попытался утащить копченые куриные крылышки.

– Ричард, это не тебе! – заявила вдруг Маша, притащив таз из ванной и собирая всё в него.

– А кому? – удивился я.

За одно крыло я всё-таки поборолся и победил. Копченую курицу я уважаю.

Всё остальное Маша уволокла на кухню и там долго шуршала пакетами и стучала дверцами.

– Завтра у нас гости, – услышал я голос разговаривающей по мобильному телефону Маши. – Да, придет мой Ростик. И не один, а с лучшей подругой. Да, не волнуйся, мам. Ничего такого. Потом всё объясню. Да, это моя новая любовь. Теперь настоящая. Рост классный парень. Всего на пять лет меня младше. Нет, я ему не говорила, что мне сорок. Он считает, что мне тридцать два. Я никого не обманываю, я просто не говорю ему правду. Вот когда в ЗАГС пойдем, там и узнает мою дату рождения. Если догадается посмотреть. Ха-ха, очень смешно, мам. Нет, не звал ещё, но я очень надеюсь. Он завтра придет, а я постараюсь, чтобы ему всё понравилось.

Маша еще что-то рассказывала своей маме о том, как выросли цены на продукты, и про лысеющего соседа папиной двоюродной тети, которого Маша встретила, но никак не могла вспомнить его имя. Я всю эту ерунду уже не слушал. Главное я и так услышал.

Завтра

Он

Придет

К

Нам.

Да ещё с какой-то подругой.

Это катастрофа в квадрате. Зачем нам так много людей на пятидесяти пяти квадратных метрах?!

Нужно что-то делать! Но что? Как вразумить Машу и не дать ей выйти замуж за… за… всё равно кого, но не дать!

У меня созрел великолепный план, в котором я впиваюсь когтями в лицо ненавистного гостя, как только тот перешагнет порог квартиры. С подругой я собирался поступить также, но сперва, если она придет в капроновых колготках, исцарапать ей ноги.

Девушки в колготках очень любят кошачьи когти на своих ногах. Это я давно понял.

В тот вечер я засыпал абсолютно счастливый: я знал, что делать.

А в субботу днем дверь нашей квартиры открылась и вошло… ОНО!

ОНИ.

ОНА.

ОН….

Всё пропало!

Эпизод двенадцатый. «Вы кто?»

Полдня субботы ушло у Маши на то, чтобы привести в порядок и себя, и квартиру. Бегая по комнатам то с тряпкой, то с веником, то со шваброй, Маша умудрялась ещё и по телефону разговаривать. Видимо, её мама очень интересовалась новым кавалером дочки.

– Ростик в офисе работает, но его недавно повысили, поэтому зарплата у него нормальная. В ресторан сводить может, но зачем мне рестораны, если дома всегда уютней?

Конечно, уютней, здесь ведь есть я. Всё дело в котах. Мы с Машей передачу какую-то смотрели про котокафе: там для уюта в кафе живут несколько котов. Создают атмосферу и привлекают посетителей. Вот это дело! Но я бы не согласился в таком месте жить. Я монополист. Мне достаточно одной Маши, и никаких других котов рядом не надо.

– Рост такой интересный! Он мне столько историй забавных рассказал. Они с Дусей недавно за город ездили, так там…. Я же тебе говорила. Это его лучший друг. Вернее, подруга. Они вместе придут. Ростик говорит…

Вот, что за дурацкое имя?! Или это кличка? И нам ждать в гости стропилу? Придет высокий дядька Ростик с круглой подружкой Ширинкой, да? Нет, я не согласен. Можно нам нормальных людей заказать? Нет? Тогда заказ отменяется!

Я ко всему был готов, когда перенервничавшая Маша при звонке в дверь уронила тарелку с бутербродами. В другой раз я бы побежал отцапать себе бутербродик, но сейчас я не мог покинуть пост. Меня очень интересовали наши гости.

Маша пошла открывать дверь, и из-за неё я не мог сразу увидеть этого Ростика в полный его рост. Не таким уж высоким он оказался. Я видел только худые ноги в узких брюках и коричневые ботинки, когда между этими ботинками просунулась собачья морда. Знакомо наглая удлиненная морда с пуговичными глазами. Я даже подумал сразу, что просто все таксы похожи. И попытался не обращать на неё внимания. Я ждал Дусю. В капроновых колготках. Я ждал женские ноги, чтобы в них вцепиться. Но женские ноги не пришли.

Дверь закрылась, Маша отошла в сторону, и я увидел того, кто называл себя Ростом.

Он был так похож на моего Славу. Просто будто его младший брат, уменьшенный такой в размерах братик. Да ещё эта такса. Бывает же такое! Я растерялся и застыл на месте вместе со своим намерением вцепиться кому-нибудь во что-нибудь. Я смотрел на вошедшего мужика, надеясь, что у меня просто галлюцинации.

Но тут он заговорил. Это был его голос! Голос Славы! Я всмотрелся внимательнее. Тот, кто зашел в комнату, был в два раза тоньше Славы. Нет, в три. От прежнего просторного Славы не осталось и следа.

Остался только рост. Вот, что уход кота с людьми делает! Я представил себе, что стало бы с Машей, если бы я от неё ушёл…. Меня передернуло. Хотя женщины обычно стресс заедают. Маша могла начать толстеть и превратиться в прежнего Славу по размерам. Даже не знаю, что хуже.

Хотя нет, знаю.

Вот оно, это Хуже, стоит сейчас передо мной, что-то говорит Маше, а само пялится на меня глазами хищника, обнаружившего добычу.

– А это и есть Ричард, да? – заговорило это Хуже самой противной интонацией, которую я когда-либо слышал от Славы. – Дуся, место! – вдруг резко скомандовало оно, когда такса попыталась приблизиться ко мне.

– Да, это мой Ричард, – обрадовано пропела Маша и склонилась ко мне, чтобы взять на руки.

Но я ускользнул от её рук и опрометью помчался в спальню, вскочил на шкаф и затаился там.

Однако меня вскоре нашли.

– Ричард, милый, иди сюда, не бойся, всё хорошо, – мурчала Маша.

– Ричард, котик, хороший мой, иди сюда. Ну, иди! – мурлыкал с ней дуэтом Ростик-Слава.

Где-то за дверью в прихожей надрывалась такса Дуся.

Я пятился к стене.

– Я же говорила тебе, что это не твой кот, – обратилась Маша к проникнувшему в дом мужику. – Твой бы тебя сразу узнал.

– Да нет, Машенька. Не узнал бы. Я за эти четыре года, как он ушел от меня, очень изменился. Я же килограмм семьдесят сбросил. Другим человеком стал, – обнимал за плечи мою Машу Слава.

А мне вдруг стало от всего этого так дурно, что даже стошнило.

– Ричард, тебе плохо? – терзалась внизу Маша.

– Да, мне плохо, – только и сумел выговорить я.

Эпизод тринадцатый. «Почему так?»

Меня тошнило и тошнило.

Говорят, что животные, от жизни с людьми часто перенимают у них какие-то свойства и качества. Я не знал, что на котов это распространяется. Маша – та ещё тошниловка: расстроится, налопается чего-нибудь, а потом обнимается с унитазом. Я про неё этого рассказывать не собирался, но раз такая ситуация….

Она мне потом рассказывала, что это всё от неприятия ситуации, от себя непринятия. Так вот, она была права. Мне сложившаяся ситуация так сильно не нравилась, что тошнота сказала за меня всё и даже больше. Я не знал, что во мне столько всего было.

Неприятно? Очень! Даже слишком.

Ко мне на шкаф тянулись две пары человеческих рук. Я был не в силах отбиваться. В какой–то момент мужские руки до меня дотянулись и спустили меня на пол. Мне продолжало быть плохо и казалось, что это не закончится никогда.

– Рост, я думаю, что тебе сейчас лучше уйти, – услышал я голос Маши где–то в параллельной вселенной, радиоволны откуда доходили с помехами.

– Но я хочу тебе помочь, – маячил и вибрировал голос Славы.

– Это мой кот, сейчас помощь нужна ему, я сама справлюсь. Извини. Но сейчас у него стресс, и мне не до свиданий, – прерывисто звучал голос Маши.

– Но я пришел сюда из-за него! – перешел Слава на фальцет.

– Как из-за него? – удивились мы с Машей.

Меня даже на какое-то мгновение перестало тошнить.

– Ну… то есть… из-за тебя, конечно, но Ричард. Он же… Я хотел сказать… Я хотел проверить… Но главное – это ты, конечно… – путался Слава.

Я понял, что ему конец, и боялся это пропустить. В глазах у меня двоилось. Удвоенный Слава был похож на себя прежнего. За дверью прихожей лаяла Дуся. Я очень хотел, чтобы ни Дуси, ни Славы больше в моём мире не было, а желания кота – это закон.

– Главное – это ты, – уже более уверенно повторил Слава.

– Главное ты уже сказал, а я тебя услышала, – твёрдо сказала ему Маша, складируя вокруг меня бумажные полотенца и гладя меня по спине. – Уходи! И больше не пиши мне. Выход там. Провожать не буду.

– Но Маша… я ведь… я же… ты мне так нравишься, – мямлил Слава, присев на корточки рядом с нами и пытаясь взять Машу за руку. – Ричард здесь ни при чем, он мне совсем не нужен. Мне нужна…

Меня снова тошнило.

– Уходи! – завопила Маша. – Сейчас же!

– Прости. Я не хотел, чтобы так…

Славу уже никто не слушал. Даже Дуся, которая орала что-то на своём, на сучьем. Но вскоре замолчала, входная дверь стукнула, в квартире стало тихо.

Меня перестало тошнить.

Маша сидела рядом.

Мой человек опять плакал.

Почему так?

Эпизод четырнадцатый. «Про любовь»

Вот за что я люблю людей, так это за верность. И чего не могу простить человеку, так это измены.

Маша – человек верный, преданный.

Преданный мне и преданный Ростиком-Славой.

Наверное, так с людьми в жизни и бывает.

Маша не отходила от меня весь вечер. Последствия моего стресса и на полу, и на шкафу убрала. Бутерброды и другие яства тоже.

Я не мог есть, и она не ела.

Я отказывался пить, и она не пила.

Сидела рядом со мной, гладила меня, что-то всё время говорила про то, что я у неё самый лучший, самый любимый, что никто нам не нужен, что все мужики козлы.

У меня была другая версия: что все козлы – мужики, а козы – это бабы. Но спорить не было сил.

Где-то до вечера. Потом я проголодался. Вспомнил про бутерброды. Спрыгнул с Машиных рук и, шатаясь, побрёл к холодильнику. Маша встрепенулась, метнулась следом, запуталась в пледе, чуть не упала.

– Осторожней, – попросил я Машу.

Она так обрадовалась моему голосу, что опять расплакалась.

Я подошёл к дверце холодильника и многозначительно посмотрел на Машу. Она всё правильно поняла, открыла холодильник. Я быстро по запаху определил, где контейнер с бутербродами и озвучил Маше свой выбор. Спорить она не стала, но предложила перед едой попить воды.

Когда раздался звонок в дверь, мы с Машей переглянулись. Она сказала мне спокойно:

– Не волнуйся, я его не впущу.

Хороший человек Маша.

Оказалось, что это её подружки.

– Маша, к тебе можно? – хитро заглядывали в квартиру они.

– Нет, нельзя, – держала оборону Маша.

– Ты не одна? – пучили глаза и растягивали рты улыбками подружки.

– Да, не одна. Я с Ричардом, – не пропускала заинтересованных в квартиру Маша.

– А мы слышали, что у тебя гости. Что у вас встреча на троих, – хохотали псевдоподружки.

– Гости были. Уже ушли, – отрапортовала Маша.

– Ты не решилась на групповуху? – разочаровались подружки.

– К счастью, мне этого никто и не предлагал, – крепко держала дверь чуть приоткрытой Маша.

– Ты нас впустишь? – потребовала одна из непрошенных гостий.

– Нет, – ответила Маша.

– Тогда мы сами войдём, – навалились своими более мощными телами, чем у Маши, две недоподружки и заполнили собой всю прихожую.

Одна из пришедших сразу пошла по комнатам, будто выискивала кого-то.

– Где ты его прячешь?

– Никого я не прячу, – ответила Маша, закрывая входную дверь.

– Тогда чего впускать нас не хотела? – спросила рыжая.

Света, кажется, её зовут. Я их по голосам не различаю, да и по лицу не очень. Они то прически меняют, то лица себе разные рисуют, да всё время в одежде разной ходят, залив себя всякими духами, так что я их запомнить не могу.

Всё время путаю. Пусть сегодня вот эта рыжая будет Светой. Это ей хватило наглости по комнатам прохаживаться, будто она обыск делает. А вторая, серая вся такая, вроде Лена, села на диван и заявила.

– Да она просто нам не рада.

– Ричарду плохо, – зачем-то стала оправдываться Маша.

Я чуть бутербродом не подавился.

– Поэтому ты его красной рыбой кормишь, да? – хмыкнула Лена.

– Это я тарелку уронила, бутерброды на пол упали. Не есть же с пола, – почти не соврала Маша.

– А у тебя только упавшие на пол бутерброды остались или ещё нормальные есть? Может, угостишь? – наглела и дальше Света.

– И чаем! – указала на пирог с яблоками Лена.

– Девочки, мне сегодня не до гостей. Давайте в другой раз, – не стала гостеприимничать Маша.

– Не получится, – заявила Света, заглянув в холодильник и обнаружив приготовленные для Ростика-Славы угощения. – Ты без нас с таким богатством одна не справишься.

– Делайте, что хотите, – сказала Маша и ушла в ванную комнату, закрылась там, а потом стало слышно, что полилась вода.

– И чего она? Мы же ничего! – спросила Света у Лены, ставя на стол тарелку с бутербродами и салат с кальмарами.

– Наверное, свидание сорвалось, – предположила Лена. – Прикинь, если б к тебе мужик пришел, но не один, и ты поняла, что ты ему не сама по себе нужна, а только как дополнение к кому-то другому, кого он на самом деле любит?

Я на этих словах даже терзать бутерброд перестал.

И задумался.

Неужели Слава меня до сих пор любит?

Эпизод пятнадцатый. «Истина в коте».

Маша была в ванной недолго. Вышла с полотенцем на волосах и в халате. Лицо опять мокрое, но уже без косметики. Света и Лена сидели на кухне и чувствовали себя, как у своих родителей дома.

– Девочки, он познакомился со мной из-за Ричарда, – села за стол и разрыдалась Маша.

– В каком смысле? – поперхнулась фаршированным яйцом Света.

Я поспешил на руки к Маше, чтобы её успокоить. Я прям чувствовал, как внизу живота у неё всё сжалось и превратилось в комок чего-то больного и чахлого. Нужно было это исправить. Мы, коты, это умеем. Мы же боги. А бог – это энергия созидания. Вот и нужно устроиться в непосредственной близости к очагу разрушения и мешать ему делать своё гнилое дело. Окутываешь своего человека этой созидательной целебной энергией, и он тебе дольше служит. Урчание усиливает эффект. Маша это знает, и старательно мне помогает.

– В таком, – сразу стала гладить меня опытная в таких делах Маша. – Был у Ростика кот, вылитый мой Ричард. Его даже звали также. И любил он этого кота больше жизни. А потом кот сбежал. Ростик так переживал, что даже есть не мог и стал худеть. Сбросил двадцать килограмм. Потом ему так понравилось, как он изменился, что он и спортом стал заниматься и пытался с девушками знакомиться, но в реале у него не очень получалось. Вот он в интернете и зарегистрировался на сайте. Ему там мою анкету подобрали, мол, у нас много общего. Он там на моих снимках Ричарда увидел и сразу в меня влюбился. Это он мне так рассказывал, а я и не поняла тогда, что он не в меня саму влюбился, а в то, что своего кота увидел.

Лена и Света сидели, забыв жевать и уставившись на Машу. Такого коварства, видимо, даже они от мужика не ожидали.

– А сегодня он пришёл, – продолжала Маша. – А Ричард, как их увидел, так сразу в спальню убежал, а потом ему плохо стало. И я Ростика прогнала.

– А подружку его? – восстановила настройки голоса Света.