Кот Ричард. Правда жизни и немного фантазии

– С подружкой вместе, – махнула рукой Маша. – Я даже думаю, что Ричард так именно на Дусю и отреагировал. Хотя нет, он всё-таки больше Роста испугался. Может, от него псиной пахло. Коты же к запахам чувствительные.

– А при чем здесь псина? – не поняла Лена.

– Ричард собак не любит, – пояснила очевидное Маша.

Сгусток у неё внизу живота стал рассасываться. Мне этот процесс всегда так нравится, что когти сами выдвигаются и ищут подходящую поверхность.

– Ричард, тише! Больно же! – сжала мои лапы Маша.

– Ты, Машка, так путано всё рассказываешь. Ты про эту Дусю расскажи. Что за она? Красивая? – снова что-то жевала и потому невнятно говорила Света.

– Обычная такса. Я в них не разбираюсь, – равнодушно ответила Маша.

– Какая ещё такса? – не поняла Лена.

– Ну, такая, коричневая, длинная, с висячими ушами, – дала портретное описание Дуси Маша.

– Так он что, с собакой пришёл? – снова поперхнулась Света.

– Ну, да, – ответила Маша,

– Ууууу, а я думала, у тебя тут что–то интересное наклевывается, а у тебя, кошатницы, кавалер собачником оказался. Это разочарование, конечно, – пренебрежительно оценила ситуацию Света.

– Это в жизни не главное, – решила пофилософствовать Лена.

– Вы не понимаете, девочки. Он со мной стал переписываться и встречаться только, чтобы на Ричарда моего посмотреть, а может, и забрать его себе. Он мне столько про своего Ричарда рассказывал. Как им здорово было вместе, какой он у него умный, как без него плохо, что такого другого больше нет. А я говорила, что есть, у меня, но это совсем другой кот. Потому что, если ты животное так любишь, как он рассказывал, то оно от тебя никогда не уйдет. Правда, Ричард? – спросила у меня Маша.

– Конечно, правда, – подтвердил я.

Эпизод шестнадцатый. «Маша, прости».

Машины подружки сидели у нас долго, пока не съели всё, включая яблочный пирог. Говорили потом о своих неудачах в любви, в сексе и даже в заигрываниях на работе. Об удачах тоже говорили, да так громко, что я на руках у Маши даже просыпался. Но потом они всё же ушли. Маша долго мыла посуду, потом опять плакала, потом всё-таки уснула.

Телефон у неё весь вечер стоял на беззвучном режиме, но постоянно вибрировал. Это Ростик-Слава засыпал Машу всякого рода сообщениями и звонками, но Машуня к телефону даже не подходила и утром в понедельник на работу его не взяла.

Вечером вернулась домой с новым телефоном, всех обзванивала и сообщала, что у неё новый номер. К прежнему телефону подошла только, когда он точно разрядился, положила его в дальний угол выдвижного ящика в столе, куда она почти никогда не заглядывает. Опять плакала, опять мне пришлось какие-то затемнения у неё внизу живота своей целительной энергией разгонять. Правда, мне от этого самому плоховато делалось, но что ни сделаешь для своего человека? Мы, котобоги, очень великодушны.

Но через два дня, когда Маша пришла с работы, в дверь позвонили.

Мы не ожидали никакого подвоха. Маша открыла дверь, и в квартиру упал огромный букет цветов. Это курьер не смог его удержать.

– Простите, пожалуйста, – сразу стал извиняться он. – Просто розы эти такие колючие. Я себе все руки исколол, пока его нёс. У вас лифт не работает, а на шестом этаже пришлось девушку с коляской пропускать. Вот, распишитесь о доставке.

– Это от кого? – терзалась радостью Маша.

– Там записка должна быть, – растирал пальцы курьер.

Маша достала записку, прочла и впихнула букет обратно в руки курьера.

– Я не буду его брать. Отдайте заказчику.

– Вы что? Такие цветы! Я назад этот кактус не понесу. Посмотрите, что у меня с руками, – жаловался курьер.

– Это ваши проблемы! – настаивала Маша, пихая курьеру в руки квитанцию о доставке. – Мне он не нужен.

– Так выбросьте его, но распишитесь. Я же не понесу его обратно, – упрямствовал курьер.

– Будете спорить, я на вас начальству пожалуюсь, – вдруг проявила характер Маша.

– Вы что, меня же выгонят! Я и так на испытательном сроке! Девушка, пожалуйста, не надо! – перешел с возмущений на просительный тон курьер. – Пожалейте меня. Я и так из-за этого букета пострадал. Может, у вас есть, чем руки обработать. Вон, до крови обкололся, – давил на очаг сочувствия в женском мозгу курьер, и это сработало.

– Ладно, пройдите. Садитесь. Сейчас что-нибудь с вами сделаем, – сдала позиции Маша и пошла за аптечкой. – А почему у вас в конторе розам шипы не пообрезали?

– Не знаю. Наверное, девочка там новая работает, так не в курсе, как нужно. Сама в перчатках работает. Я видел, они у неё толстые такие, с прорезиненной вставкой по ладоням, – подставил Маше израненные руки курьер. – Вас как зовут?

– Маша, – буркнула Машуня.

– А я Дима, – стал разглядывать мою Машу курьер.

– Простите, но мне не очень приятно с вами знакомиться сейчас, – чем-то смачивала ватку и тыкала курьеру в руку Маша.

– Понимаю: ситуация не очень. А что вам там в записке написали? Ой, больно! – вскрикнул Дима.

– Маша, прости, – ответила Маша.

– И всё? – удивился курьер.

– И всё, – подтвердила Маша.

– Странно. Обычно добавляют, мол, люблю, ты самая прекрасная, выходи за меня замуж и прочее, – делился опытом курьер.

– Видимо, меня не любят, я не прекрасная и всё прочее мне не полагается, – завинтила крышку на какой-то бутылочке Маша.

– Я думаю, что вы очень даже прекрасная и заслуживаете самого лучшего, – вдруг потеплевшим голосом сказал курьер, поэтому я решил добавить ему пару царапин и вцепился ему в ногу. – Ай-яй! – заорал он.

– Ричард, ты чего? – обеспокоилась Маша и взяла меня на руки.

– Какой у вас кот красивый! – восхитился курьер. – А у меня кошка. Матильда. Вредная – спасу нет. Но я её очень люблю. Всё ей прощаю. Хотите, фотку покажу?

И он, не дожидаясь ответа, достал из кармана телефон и стал показывать Маше снимки. Матильда ничего такая оказалась, я б с ней прогулялся в прежние времена, а сейчас мне не очень интересно было на неё смотреть.

– Она у меня модель! В рекламе снимается. Введите в поиске «Лакомство Кусь». У них страницы во всех соцсетях. У них тысячи подписчиков. Она там во многих постах красуется! – с гордостью рассказывал курьер.

– Как здорово! Я же тоже в соцсетях про Ричарда рассказываю. У меня снимков его много, – почему-то спустила меня с рук Маша и полезла за телефоном. – Ой, это же новый телефон. Я здесь даже ещё приложения не установила, а все снимки у меня в старом.

– Так я вашего Ричарда живьем вижу, – чему-то рассмеялся курьер.

– Ах да, точно! – тоже рассмеялась Маша. – Хотите чаю?

– Очень хочу, – ещё больше обрадовался курьер, но тут у него зазвонил мобильный. – Ой, только не сегодня. У меня же ещё заказы. Я ехать должен. Простите. Распишитесь о получении, пожалуйста.

И номер мне свой напишите вот здесь на обороте. Я вам позвоню, и мы с вами обязательно чайка выпьем или в кино сходим. Или на кошачью выставку. И ник свой в соцсетях напишите. Я на вас подпишусь. Спасибо! Вы милая!

Пока он всё это говорил, Маша что-то чиркала на бумажке, потом закрыла за курьером дверь и почему-то стояла счастливая.

– Маша, опомнись! – попросил я.

Но Маша взяла букет и засунула его в банку с водой. На полу валялась записка «Маша, прости!».

Эпизод семнадцатый. «Длинный».

Интересно, все женщины такие доверчивые или только моя Маша?

Даже не знаю, что с нею делать!

Отвоевывал я своё право на приватность и независимость, практически победил уже, а тут эта Матильда нарисовалась, и Маша сочла своим долгом показать мне все снимки с Матильдой на странице зоомагазина «Лакомство Кусь». Даже предлагала мне карьеру фотомодели. Но я отказался, отвернулся от неё и сунул свой хвост ей под нос. Она моего отказа не поняла, даже написала им в какой-то директ и наотправляла сотню моих фотографий.

А ещё она стала переписываться с этим курьером.

Ходит теперь и улыбается. Про Славу-Роста не вспоминает. Уже положительная динамика.

Вечером снова звонок в дверь. Я почти приготовился к встрече с Матильдой. Радостная Маша побежала открывать дверь.

Я чуть в обморок не упал, увидев наглую коричневую удлинённую морду таксы. Но с подлокотника кресла свалился.

– Я хочу всё исправить, – с порога начал мой бывший мятежный раб.

– Что исправить? – не дала ему войти в квартиру Маша, но Дусю из внимания упустила.

Такса пришпорила ко мне, я чуть успел заскочить на спинку кресла. Дуся стала на задние лапы, тянулась ко мне мордой с высунутым языком и сверкала влажными глазами.

– Я тебя люблю. Прости меня. Я сморозил глупость. Ты мне нужна, – зачитывал список купленных продуктов половинчатый Слава.

Даже я ему не поверил.

– Меня это больше не интересует. Да и незачем врать. Ты не мог меня полюбить. Ты слишком мало меня знаешь, – стреляла в него словами Маша, пытаясь закрыть дверь.

– Я чувствую, что ты мой человек! – торчал в дверном проёме Слава.

– Она мой человек! – возмутился я.

– Гав, – что-то на собачьем выдала Дуся.

– И собаку свою забери! – скомандовала Маша.

– Можно я войду? – тиснулся в квартиру сохранивший свой рост, но не объём Слава.

– Я тебя не приглашала! – возмутилась Маша, но отступила перед напором мужчины.

– Дуся, фу! Место! – скомандовал Слава, но такса и не собиралась его слушаться, лезла ко мне и активно дышала своим длинным языком.

В этот момент в дверь снова позвонили.

Слава вопросительно посмотрел на Машу, а та с улыбкой демонстративно открыла дверь.

На руках курьера восседала царица соцсетей и магазина «Лакомство Кусь» её величество Матильда единственная.

Дуся сочла своим долгом её поприветствовать. Кошка, услышав лай, рванулась из рук Димы, запрыгнула ему на голову, поцарапав лицо, потом спрыгнула вниз, на лестничную клетку, а Дуся со всем азартом желающей познакомиться дурной собаки помчалась следом. Все люди, как сговорились, побежали за ними. Я спокойно улёгся на спинку кресла.

Мне эта их суета неинтересна.

Где-то через полчаса дверь открылась.

Сперва в квартиру вошла спина уменьшенного в размерах Славы. По бокам этой спины торчали две ноги в джинсах и кроссовках. Потом стало понятно, что это Слава несет часть Димы, пока весь Дима не заполнил собой прихожую, едва вместив в неё пыхтящую Машу. Она держала бездыханного курьера, подхватив его за подмышки.

Ни Дуси, ни Матильды с ними не было.

– Клади его на диван, – продолжала пыхтеть Маша.

– Когда у вас лифт починят? – не без труда тащил курьера Слава.

– Понятия не имею, – не очень бережно волокла ухажёра Маша.

– Мммннннмммм, – застонал курьер.

– Я с ним побуду, а ты иди кошку его примани. У тебя колбаса есть или что-нибудь ещё? – положив Диму на диван, стал распоряжаться Слава.

– Колбасы есть кусочек. Но почему я? – возмутилась Маша. – Я тоже отдохнуть хочу, и это твоя собака кошку напугала. Ты Дусю свою уйми, привяжи к дереву какому подальше, а потом сам кошку разыскивай и приманивай.

– Чего её искать? Она на гаражах сидит! – плюхнулся в кресло Слава, даже не заметив меня.

– Поаккуратней! – рявкнул я на него.

– О, Ричард, мальчик! Это ты здесь? Испугался, маленький? – пытался погладить меня этот предатель.

– Не тронь! – выпустил когти и хорошенько прошёлся по его руке я.

– Ай! – отдернул руку Слава.

– Молодец, Ричард! Так его! – поддержала меня Маша, доставая из холодильника последний кусочек «Докторской».

Я проводил его неодобрительным взглядом.

– Вот тебе колбаса. Иди сам во двор и без Матильды не возвращайся! А то мы на тебя в суд подадим! – пригрозила Маша.

– Ммммнннммм, – снова застонал Дима.

– Я не виноват, что он на гаражи полез и свалился. И я вообще не понял, чего он сознание потерял. Он ведь ничего не повредил себе! Он на меня упал! – возмущался Слава.

– Он высоты боится. У него такая защитная реакция организма: сразу сознание теряет. Он поэтому и упал, – пояснила Маша.

– Зачем тогда полез? Да и какая там высота? Метра два? – хмыкнул Слава.

– Иди за кошкой! А чужие фобии – не твоё дело! – злилась Маша.

– Какая ты, оказывается, резкая бываешь! – удивился Слава.

– Если ты сейчас же за Матильдой не пойдёшь, я сама во двор спущусь и твою таксу на первом же дереве за поводок повешу! Ты меня ещё не знаешь! – явно блефовала Маша.

– Всё! Ухожу! – забрал из её руки кусок колбасы Слава, будто уменьшившись ещё и в росте, и ушёл.

Я с интересом смотрел на Диму: придуривается или нет?

Маша присела к нему на диван, погладила по щеке, потормошила за плечо. Никаких признаков активной жизни. Потом Маша встала, сходила в кухню, принесла какую-то малюсенькую бутылочку, открыла, поднесла к лицу Димы. Я ощутил какой-то странный резкий и неприятный запах. Дима встрепенулся, открыл глаза, посмотрел на Машу удивленно, потом улыбнулся, снова закрыл глаза, открыл, осмотрелся, приподнялся на локте, испуганно расширил глаза, выдал хрипло:

– А где Матильда?

– Её Рост во дворе ловит, – с кривой улыбкой ответила Маша.

– Кто? – не понял Дима.

– Ростислав. Тот, что пришел с собакой, – пояснила Маша.

– Она к нему не пойдёт, – уронил голову на диван Дима. – Бесполезно. Чужих она не любит.

– И ко мне не пойдёт? – с надеждой в голосе спросила Маша.

– Нет, Машенька. Матильда – очень гордое создание, – тяжело вздохнув, сказал Дима и попытался сесть. – Я сам.

– Тебе нельзя. У тебя был глубокий обморок. Я даже не знала, что такое бывает. Мы тебя еле дотащили. У нас лифт сломался, – объясняла Маша.

– Нет, я пойду. А то она испугается и совсем куда-нибудь убежит, – попытался встать и тут же упал Дима.

– И почему мне так с мужиками не везет?! – не сдержалась Маша.

В дверь опять позвонили.

За ней оказалась девочка лет восьми, дочка соседки, с Матильдой на руках.

– Тётя Маша, я видела, как вы кошечку эту звали. А потом дядю куда-то понесли. А кошечка за вами пошла, но в подъезд зайти не успела. Двери закрылись. Так я её вам принесла. Она хорошая, – зашла в квартиру и выпустила на пол с рук Матильду девочка.

– Спасибо, Дашенька! Ты такая умница! А дядю с собачкой ты там не видела? – спросила Маша, протягивая девочке шоколадку.

– Видела без собачки. Он вниз бежал, чуть не упал на ступеньках. Мы с кошечкой успели в сторону отойти, – с радостью приняла шоколадку девочка. – Спасибо.

«Надеюсь, он не вернётся», – подумал я и был уверен, что Дима и Маша подумали то же самое.

Но Слава вернулся.

Эпизод восемнадцатый. «Неожиданный».

Нас у мамы было семеро. Я помню, как рядом со мной всегда были другие котята. Мы постоянно натыкались друг на друга и лежали рядом, так что было непонятно, где начинается один котенок и заканчивается другой. Если я хотел есть и не знал, где искать маму, было достаточно принюхаться. От неё всегда так приятно пахло, и за всю мою долгую кошачью жизнь не было ничего вкуснее её молока. Мир тогда был мягким, урчащим, теплым и ласковым.

А потом в моей жизни появились человеческие руки. Ни мамы, ни других котят я больше не видел и по запаху нигде не мог найти. Мой мир сузился до картонной коробки, и его долго трясло. Я думал, что это никогда не закончится.

Потом тряска прекратилась, коробка оказалась лишь кусочком большой комнаты. Человеческие руки пытались заменить мне маму: гладили меня, кормили, прижимали к большому телу без шерсти, но в ткани. Лакать молоко из миски я научился не сразу. Да и было оно уже не таким вкусным. Я понял, что такое быть голодным и есть то, что дают.

Постепенно я познакомился со сметаной, колбасой и кусочками мяса, а потом с рыбой. Вот она-то понравилась мне больше всего.

Человеческие руки почему-то становились всё меньше. Я быстро перестал помещаться на одной ладони, а потом и в двух ладонях разместиться не мог, но Слава, а это был именно он, приловчился брать меня на предплечье так, чтобы и ему, и мне было удобно.

Мы много времени проводили вместе. Я любил спать на спине или плечах моего большого человека.

Я привык, что в мире есть Слава, который делает для меня всё, что нужно, но иногда забывает какие-то мелочи. То бросит свою кофту на моё кресло, то зашторит окно, когда я греюсь на солнышке, то откроет окно, и тогда мне дует. То слишком громко включит свою странную музыку. А бывало и наступит на меня в темноте. К тому, что сам Слава много говорит и читает вслух, я привык быстро, и научился не слушать. Мне так казалось. Какие-то стихи я стал узнавать довольно быстро и невольно запомнил их.

Меня устраивало в Славе всё, кроме одного.

Он имел странное и необъяснимое свойство выходить за дверь квартиры и слишком долго не возвращаться. Однажды его не было три дня.

Вместо него в квартиру заходила какая-то женщина, наливала мне в миску воды, оставляла еду в другой миске и уходила. На третий день я решил с ней познакомиться и даже подлез ей под руку, чтобы позволить меня погладить. Я решил, что это мой новый раб, и нужно привыкать к ней. Но на следующий день Слава вернулся, а женщина пропала.

Когда Слава надолго ушёл снова, я стал его ждать.

Постепенно я научился ждать своего человека и радовался, когда вместо незнакомой соседки в квартиру снова возвращался он.

И вот сейчас, у Маши дома, зная, что к Славе у меня давно нет никакой привязанности, отвлекаясь на мысли о курьере и его кошке Матильде, я вдруг понял, что чувствую себя тем совсем маленьким котом, который ждёт, когда домой вернётся его большой человек.

И Слава вернулся. Я даже испытал чувство счастья, когда увидел его. Но длилось это секунд десять. Наших кошачьих секунд. Потом я увидел Дусю, и счастье моё само себя похоронило и разровняло землю, чтобы даже следа о себе не оставить.

Я вспомнил, почему ушёл от Славы, чего ему никогда не прощу и почему никогда к нему не только не вернусь, но даже в руки ему не дамся.

Дуся – вот ответ на все вопросы.

Хотя нет. Настоящий ответ другой.

Предательство.

А мы, коты, этого не прощаем.

Эпизод девятнадцатый. «Парадоксальный».

Матильда почти сразу спрыгнула с рук девочки на пол и вместо того, чтобы броситься проверить состояние своего человека, который призывал ее жалобно-обрадованным голосом, пошла обнюхивать квартиру.

Я выжидал и ничего не предпринимал, заняв свое излюбленное место на спинке кресла.

Девочка Даша получила свою порцию угощений и благодарности и покинула мой дом. Дверь закрылась.

Маша вспомнила, что у нас гости, которых она так ждала, готовилась даже. Бросилась к Диме, стала выяснять, как он себя чувствует. Дима выпустил из внимания Матильду и переключился на Машу. С ней всегда это срабатывает: она умеет и любит заботиться о других. Я решил, что обезвреживать Диму буду потом, сейчас главное – Матильда.

В былые времена я бы проявил свою мужскую суть во всей мощи и яркости характера и возможностей, но сейчас мне козырять нечем, поэтому я занял выжидательную позицию.

Матильда же исследовала пространство и решила сделать вид, что моего существования не заметила, прошлась демонстративно мимо меня туда-сюда, потом запрыгнула на соседнее кресло, уселась там и стала вылизывать заднюю лапу. На эту провокацию я не поддался, спрыгнул со спинки кресла, подошел к дивану, запрыгнул на Диму, прошелся по нему и тиранулся ухом о его щеку.

– Ты ему понравился, – искренне удивилась Маша.

Матильда, я чувствовал, застыла ошарашенная с поднятой задней лапой.

– Я бы хотел понравиться не только ему, – делал вид, что рад моему настойчивому вниманию Дима.

– Мне ты тоже нравишься, – рассмеялась Маша. – Только тебе нужно царапины на лице обработать. Тебя Матильда всего исцарапала, ты теперь редкостный красавец.

– А я думаю, чего у меня лицо болит, – уворачивался от меня Дима.

Но я стал лизать ему ухо. Это подействовало: Матильда взбесилась и подскочила ко мне, ударила меня лапой по носу:

– Не трожь! Это мой человек!

Я в долгу не остался, надавал ей по мордасам:

– Вот и держала бы его дома!

Мы сцепились. Давненько ни с кем не дрался. Матильда молодец, не из робких. Люблю строптивых кошек.

Наши человеки пытались нас разнять, но только сами пострадали.

Мы бы ещё долго мутузили друг друга, но тут в дверь позвонили.

Я отвлёкся, замер, предчувствуя встречу с прошлым, пропустил сильный удар лапой от Матильды и свалился бы с дивана, но удержался когтями за покрывало и повис. Дима воспользовался моментом, схватил в охапку Матильду и отошёл с ней подальше. Маша пошла открывать двери.

Я уже знал, что там Слава. Мой Слава. Со своей Дусей.

– Не впускай! – скомандовал я Маше.

– Может, не будет открывать? – поддержал меня Дима.

– Уходим отсюда! – выдала своё распоряжение Матильда.

– Давно пора! – спрыгнул с покрывала на пол я и показал, кто здесь главный.

– Я быстро всё решу, – осталась при своём Маша.

Дверь она открыла. Я ожидал увидеть коричневую вытянутую морду на коротких лапах.

– Маша, прости, – прозвучало голосом Славы.

Дуси нигде не было видно.

– Хорошо, я тебя прощаю, – легко согласилась Маша и добавила: – Прощай.

Она попыталась закрыть двери, но Слава не дал ей этого сделать.

– Нет, пожалуйста. Давай попробуем ещё раз, – держал рукой дверь Слава.

– Так только в любовных романах и в сериалах мужчины говорят, – ехидно заметила Маша.

– Хорошо, я согласен быть героем твоего любовного романа или самого лучшего сериала длинной во всю жизнь, – заявил Слава.

Я даже захотел посмотреть в глаза этого человека. Вот стихов начитался – такое выдаёт!

– А это место уже занято! – вдруг встал рядом с Машей Дима, держа на руках вырывающуюся Матильду.

– А, ты уже в себя пришёл, – разочарованно прокомментировал воскрешение Димы Слава.

– Рост, пойми, у нас ничего не получится, – начала Маша.

– Да, я тоже так думаю, – поддакнул ей Дима.

– И я, – решил я поддержать Диму.

– Отпусти меня! – вопила Матильда в ухо Диме.

– А ты не лезь, сопляк! – сказал Слава Диме.

– Это кто здесь сопляк?! – возмутился Дима.

– Хватит драк на сегодня! – встала между ними Маша. – Всё, уходите оба! Дима, с тобой в другой раз поговорим. А ты, Рост, забудь обо мне. Ричард – не твой кот, так что ловить здесь тебе нечего. Всем пока! – вытолкала Маша всех из прихожей и закрыла двери.

– Наконец-то тишина! – проговорил я.

– Ричард, заткнись! И без тебя тошно! – крикнула мне Маша и ушла в ванную комнату.

Я её не понял, обиделся и пошёл грызть фикус, потом вспомнил, что от фикуса уже почти ничего не осталось, нашёл букет цветов в банке с водой и долго нечаянно выдирал и ронял цветы на стол и на пол.

Вода в ванной лилась долго. Мне надоело бороться с цветочными бутонами. Я забрался к Маше на подушку и уснул.

Когда проснулся, рядом со мной было лицо Маши. Почему-то оно улыбалось.

Женщины – очень странные создания. Просто парадоксальные.

Эпизод двадцатый. «Снова гости».

Мне редко снятся сны, но этот был откровенным кошмаром.

Из горшка с обглоданным фикусом воздушным шаром рос человек. Сперва не было понятно, кто это, но постепенно он превратился в Роста, но маленького роста. Он рос, рос, увеличивался, надувался, пока не стал прежним просторным и внушительным Славой. Он улыбался мне какой-то ошалелой улыбкой и тянул ко мне свои пухлые шариковые руки, почти достал меня. Мне некуда было убежать, потому что раздувшийся Слава заполнил собой всю комнату. Его пальцы тянулись к моей голове. Я выпустил когти и ударил его по руке.

Слава лопнул, и из него во все стороны полетели мелкие лающие Дуси, как мыльные пузыри. Один такой пузырь Дуся подлетел прямо к моему носу, коснулся его, тоже лопнул и забрызгал мне глаза чем-то едким.

Я проснулся. Чуть разлепил глаза и увидел перед собой улыбающееся лицо Маши.

Я так ей обрадовался, позволил прижаться ко мне и гладить меня щекой.

Я радовался своему человеку и тому, что в квартире больше никого нет.

Наша идиллия длилась минуты четыре, а потом в дверь позвонили.

– День визитов, – простонала Маша и взяла меня на руки. – Идем посмотрим, кого это к нам принесло.

Принесло к нам Свету.

– Слушай, Маруся, можно я у тебя поживу два дня? Я с Пермяковым решила развестись, пока дети в санатории, – бесцеремонно ввалилась в прихожую рыжая Света с чемоданом на колесиках, следовавшим за ней. – Мне надо где-то перекантоваться какое-то время, привести мысли в порядок, разобраться в чувствах.

– Так чего ты к маме не поехала? – удивила меня всегда готовая всем помочь Маша.

– Она Пермякова больше всего на свете любит. Это ж ее любимый и самый лучший зять. Она никогда не даст мне от него уйти. А мне он надоел. Я хочу себе нового счастья! Я его достойна. Кофе мне завари. У тебя конфеты есть? – хозяйничала Света.