Американец. Цена Победы

9 сентября с юга Восточной Пруссии нанесла удар Вторая русская армия, по всем реляциям Людендорфа якобы сильно потрепанная неделю назад, и вынудила немцев повернуть часть сил против неё.

Первая армия отошла, и германский план её окружения и уничтожения не удался благодаря своевременному решению Ренненкампфа об отступлении и упорству арьергардных корпусов. Армия была просто выдавлена из Восточной Пруссии.

Нерешительность действий немецкой 8-й армии позволила главным силам русской 1-й армии ускользнуть от наносимого удара. Русская армия оказалась сильно расстроена (не столько боями, сколько неудачно проведенным наступлением), но не разбита. Кадровые корпуса понесли потери в людях и материальной части, но восстановление боеготовности оперативного объединения было вопросом нескольких дней.

По итогам Восточно-Прусской операции генерал Жилинский был снят с поста командующего Северо-Западным фронтом, а на его место назначен генерал Рузский. Первая армия заняла оборону на Немане, а Вторая – на Нареве, то есть там же, где они располагались до начала операции.

Потери немцев превысили потери русской армии, линия фронта в результате осталась неизменной. Но большие надежды, возлагавшиеся на операцию до её начала, привели к тому, что в России такой исход считали поражением, а в Германии – успехом, почти победой.

Поразмыслив, Алексей согласился с германской точкой зрения, ведь по итогам Восточно-Прусской операции русская Ставка отказалась от наступления из Варшавского выступа через Познань на Берлин.

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…Я так и не мог понять, почему при почти „читерских“ заделах и двойном перевесе сил задача операции не была выполнена. До сих пор помню, в какое бешенство я пришёл, слушая о том, что Самсонов едва не был убит, и что обе русские армии с огромным трудом избежали разгрома и сумели отступить на исходные рубежи. От потери лица меня спасла моя Натали, напомнив, что я могу опоздать на тренировку по баритсу…»

Беломорск, «тучерез», 31 августа (13 сентября) 1914 года, среда, конец рабочего дня

– Милый, тебе не кажется, что пора на тренировку?

Я с трудом выдохнул. Натали вмешалась как нельзя более вовремя. Да, тренировка – это именно то, что мне сейчас нужно. Опоздать я не мог, курсы борьбы баритсу преуспевали, и в начале года владелец перенёс тренировочный зал в цокольный этаж нашего знаменитого на весь мир Беломорского «тучереза». Так сказать, поближе к богатым клиентам. Тренировались мы в повседневной одежде, а спуститься на лифте – дело трёх-четырёх минут. Но да, лучше мне отправиться туда немедленно.

– Спасибо, дорогая, что напомнила! – через силу улыбнулся я. И извинился перед присутствующими, что вынужден их покинуть. Кажется, они тоже обрадовались. Всё же, в покер мне играть не стоит. По крайней мере – с мастерами. Что-то из эмоций пробивается, как ни стараюсь.

Впрочем, подготовиться все же пришлось. Выходить из квартиры без головного убора – моветон. Да и драться голыми руками – тоже. Так что я прихватил трость и надел фирменное кепи, ставшее неотъемлемой частью выработанного мной же «воронцов-стайл».

Четыре минуты спустя я вошел в тренировочный зал и решительно направился к Джорджу Стетсону. Поклонился, приветствуя, и тут же обратился с просьбой:

– Мастер, мне нужен серьёзный противник.

– О, ты хочешь устроить спарринг со мной? – преувеличенно дивился тот. – Нет? Ну, ладно! Наш бешеный техасец тебя устроит?

– Боюсь, он тоже сделает из меня отбивную. Но… Я всё же рискну. Настроение самое подходящее!

– Знаешь, ты разомнись тогда. Серьёзно так. Даю десять минут. А потом… Ты сам этого захотел, парень! – довольно сказал он и осклабился.

Обычно разминку мы делаем перед тренировками. А вот спарринги мастер любит устраивать неожиданно. И логика у такого решения непрошибаемая – ни уличные бандиты, ни убийцы не станут с извинениями ждать, пока ты подготовишься к схватке.

– Уффф! – выдохнул я. Кровь лучше насытить кислородом. Обычно Джордж требует, чтобы я не сдерживал себя и давал волю доброй спортивной злости. Горячил кровь, наполняя её адреналином, хоть в этом времени такого слова и не знают. Но сейчас мне горячиться не надо, всё и так кипит от злости!

– Бум! Бам-бум! – это я подошёл к боксерской груше и стал колотить её руками, ногами и даже головой, давая выход злости. Ну, это же надо быть такими придурками!

– Бум-бум! Уфф! – противник у них разведку обманул! А кому нужна такая разведка?

– Тум! Тум-тум! Ф-ф-фу-у-у! – К манёвру они не готовы, блин! А ничего, что сами перемещались ножками, по тридцать верст в день, а противник в вагонах столько же за час делал? А то и за полчаса! Да, по рокаде расстояние в разы больше. Но зато личный состав не устаёт и может двигаться круглосуточно! Что, голова дана, чтобы генеральскую фуражку носить?! Или они туда ещё и едят?

Нет, успокоиться не получается. Злость только распаляется. Кто им, придуркам, мешал телефонную и телеграфную связь рвать? Ведь немцам прямо по телефону в штаб доносили о каждом случае, когда видели нашу часть. Почему провода не рвали, идиоты?! Население будет недовольно? Да и чёрт с ним! Тем более что это – не наше население! Потерпели бы, не облезли! Зато, глядишь, мы уже под Кенигсбергом были бы. А немцы либо сидели бы в осаде, либо реально драпали бы за Вислу.

– Время! Фрэнк, Юрий, прошу в центр зала! Схватка без оружия!

Я недовольно поморщился. Он и так тяжелее меня на дюжину кило. И сантиметров на пятнадцать повыше. А значит, у него длиннее и руки, и ноги. Без оружия достать его будет сложновато. Впрочем… И ему будет сложнее меня капитально приложить. Так, выдохнуть и в бой. Сейчас не время для посторонних мыслей!

Черта с два! Всё равно ярость продолжала туманить мне голову. Ладно, ошибки! Но, блин, высшие командиры просто бросали свои подразделения. А как же их дворянская честь? Или и правду в Империи всё прогнило?

Хлоп! Этот Ричардсон, несмотря на вес, дьявольски быстр. Я еле успел отвернуть голову, так что вместо прямого правой мне прилетел скользящий по скуле. Я немедленно разорвал дистанцию и начал выплясывать вокруг противника, не столько стараясь достать его, сколько блокируя удары и выигрывая время, чтобы прийти в норму.

Пора! Я поднырнул под его крюк, сократил дистанцию и ударил в печень. Ирония судьбы. Наш техасец очень любит бокс и до сих пор предпочитает использовать приёмы из него. А я достал его чисто боксёрским ударом. Но на этом стоп! Если я продолжу в том же духе, наш «большой Фрэнк» меня в фарш превратит! Так что я крутанулся, одновременно приседая, и провёл подсечку.

Есть! «Чем больше шкаф, тем громче падает!» Обычно это не про нашего здоровяка, но сегодня я очень уж сердит, а он, похоже, наоборот, чем-то расстроен. Наверное, Марьям ему опять отказала[27]. Не теряя времени, я схватил правую кисть противника и взял его на болевой. Та-ак, а теперь надо чуток сместиться и провести ногами удушающий. Всё, Фрэнк начал стучать рукой по полу, подавая сигнал, что сдаётся! Тренер тут же свистнул, фиксируя победу.

Ну, надо же, сам такого не ожидал. Но, как говорится, «тренер, вы не представляете, на что способен человек, укусивший себя за задницу!»[28]

Выплеснув злость, я вдруг подумал, что иного не стоило и ожидать. Принцип «хочешь что-то сделать хорошо, делай это сам!» работает во все времена. Свой Холдинг и родственные структуры я выстраивал и шлифовал семнадцать лет, старательно подбирая людей, обучая их и правильно мотивируя. Сейчас надо попробовать приложить те же принципы к армии, только и всего! Или найти людей, которые хотят того же самого и объединиться с ними.

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…Переброска двух корпусов и конной дивизии, то есть около ста двадцати тысяч штыков и сабель, с Западного фронта в Восточную Пруссию серьёзно ослабила германскую армию перед битвой на Марне, что способствовало победе французов в этой битве. Маршал Фош сделал вывод: „Если Франция не была стёрта с лица Европы, то этим, прежде всего мы обязаны России, поскольку русская армия своим активным вмешательством отвлекла на себя часть сил и тем позволила нам одержать победу на Марне“.

Оперативный успех Германии в Восточной Пруссии, за счёт переброски войск с Западного фронта, создал предпосылки к стратегическому поражению Германии. Французам оставалось только стабилизировать фронт.

Шансов выиграть затяжную войну на два фронта у немцев не было!»

Глава 5

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…Почему-то историки, рассказывая про „чудо на Марне“, вспоминают только „марнское такси“. То есть про легковые такси и „бусики“–комби, которые использовались в Париже, как маршрутки.

Но на самом деле, спасать Париж после того, как немцы вдруг передумали огибать Париж с запада, пришлось всем, чем было. Автобусы, грузовики, пикапы и даже – прокатные велосипеды…»

Где-то между Парижем и рекой Марна, 6 сентября 1914 года, воскресенье

– Архип Петрович, я вот никак в толк не возьму, а зачем нам пулемёт дали? На фронте, чай, от него больше пользы было б!

Старый мастер неодобрительно взглянул на огненно рыжего и конопатого паренька, а потом всё же солидно ответил:

– То-то и оно, что толку в тебе немного! Дурень ты, Кузька! И ликом – вылитый домовенок! И отчего тебя на такое ответственное дело поставили?

– Чего вы обзываетесь! Объяснили бы лучше!

– Я и объясняю. У нас здесь что? Правильно, точка ремонта. Приедет сюда рота на велосипедах, слезет отдохнуть, перекусить да оправиться. А потом – строго по графику – автобусы подойдут. Или бусики. Или грузовики. Тамошние солдатики на велосипеды пересядут, а наши, отдохнувшие – в автобусы. Получается, что на этих великах кто-то непрерывно катит в сторону фронта. А оттуда их в грузовик запихнут ли автобусу на крышу, да обратно в Париж.

– Ну, а мы тут при чём?

– При том, шишка ты еловая, что велики эти постоянно ломаются. И всё тута только от нас зависит! Мы с тобой, да еще две пары мастеров на трассе сидим и чиним, что поломалось. Так что каждый наш день работы лишние батальон – полтора на фронте добавляют! И это поважнее пулемёта будет!

Петрович промолчал, что за последние дни французские жандармы и военная полиция задержали уже три группы диверсантов. Которые как раз и были посланы, чтобы затормозить подход подкреплений к войскам союзников. Так что «натаха» да «нудель», что у них под рукой лежат, лишними, если что, не будут!

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…Что меня особенно порадовало, так это Галицийское наступление. Оно началось почти одновременно с Восточно-Прусской операцией, но, в отличие от неё было весьма успешным. Русские войска заняли почти всю восточную Галицию, почти всю Буковину и осадили Перемышль.

Ничего подобного я из истории своей реальности не помнил, что удивительно. Про такой успех в самом начале войны обязательно должны были рассказать. Но, как подсказывала мне память, Перемышль в той реальности взяли только весной, месяцев через восемь после начала войны.

Как говорится, лишний плюсик мне в карму! Похоже, что этот вариант Российской Империи был куда богаче и мощнее. Вот она и осилила одновременно два наступления[29]!»

Беломорск, химический факультет Университета, 1 (14) сентября 1914 года, четверг, раннее утро

– Таким образом, Юрий Анатольевич, нам требуется всего от шести до десяти месяцев, в зависимости от направления, чтобы подобрать оптимальные режимы работы и состав оборудования обогатительных цехов, использующих флотацию. Мои ребята пашут, как проклятые, думаю, стоит их поощрить!

– Поощрить?! Стёпа, да ты в своём уме?!

Степан Горобец, мой ученик и один из лучших химиков в современной России, давным-давно отвык от такого тона. И от моих слов он буквально завис. С одной стороны, тридцатитрёхлетний мужчина, профессор Беломорского Университета, звезда не только российского, но и мирового уровня… Да что там говорить, химик от Бога и зять самого Менделеева!

А с другой – именно я его всему выучил, дал путёвку в жизнь, помог познакомиться с нынешней женой. Более того, именно мы с Натали не просто организовали ей главные роли в местном театре, если бы! Мы построили для неё сам театр! А потом организовали и киностудию, лишь бы она была здесь востребована и счастлива. Ну да, есть в жизни миллиардеров свои бонусы. В частности, своих людей можно держать крепко, добиваясь, чтобы они были счастливы, и ничто не мешало им в развитии.

Короче, если кого он и считал вправе говорить с собой грубо, то это нас с Натали.

– А шо у нас случилось? – набычился он.

Ну вот, от морального ступора из него и уже изжитый одесский говор попёр.

– Да так, пара незаметных пустяков! – ответил я ему в том же стиле. – Ничего! Ровным счётом ничего, кроме того, что я вам, Степан Никодимович, сорок дней назад дал чёткое указание: финишируем работы в текущем состоянии. Было такое?

– Так мы и финишируем… – начал он, глядя на меня исподлобья.

– Стёпа, не лепи мне горбатого! – не выдержал я и повысил голос. – Я четко пояснил, что под словом «финишировать» понимаю выдать через полтора месяца состав оборудования по флотационному обогащению сильвинитов. Полтора месяца истекают в следующий вторник, если ты забыл. А еще через две недели я жду предложений по обогащению отвалов и бедных руд для оловянных рудников Боливии и оловянно-серебряных рудников Перу.

– Ну, Юрий Анатольевич! Ну, вы же понимаете, что рекомендации выйдут не оптимальными! И людей у нас по-прежнему не хватает…

Я пристукнул кулаком по столу. И жёстко сказал:

– Это ты, Степан, не понял. Да, решения будут не оптимальными, но они все равно будут существенно эффективнее ныне действующих. И наша страна, дорогой ты мой человек, уже второй месяц ведёт войну! Миллионы простых мужиков получают винтовки и идут на фронт стрелять и умирать. А еще миллионы пойдут в цеха. И уже не только мужиков, но и баб, отроков, детишек… И вот чтобы у нас не случилось голода, а им было с чем работать, нам и нужно больше удобрений, олова, меди, золота, хрома с никелем… И нам некогда ждать, пока вы найдёте идеальное решение.

Степан с досады дернул себя за бороду, а потом покаянно произнёс:

– Простите! И правда, что-то я завеличался. И подзабыл слегка, для чего мы работаем!

Он немного помолчал, явно над чем-то раздумывая, а затем закончил куда бодрее:

– Две просьбы. Помогите, чтобы наши заявки вычислительный центр просчитывал в приоритетном порядке!

– В приоритетном – не могу. Новая конструкция кислородного конвертера будет стоять в списке прежде вас. Сталь стране нужна ещё сильнее. Но вторыми – будете.

– Хорошо. И второе. Я вовсю использую студентов и гимназистов. Но у них в приоритете учёба.

– Понял тебя. Вообще, учеба, конечно, главное. Но на пару месяцев я договорюсь. Принеси список.

– Список будет у вас после обеда. А новый план – сегодня к вечеру. Но… Знаете, Петра Ребиндера я бы не на пару месяцев, а на всю войну к себе забрал. У парня талант к химии. А гимназию закончить он и экстерном сумеет.

Ха! Знал бы ты ещё, насколько он талантлив! Похоже, склонность к химии уже сейчас проявляется. Впрочем… Стёпка тоже явно не погулять вышел. Любовь к химии да желание учиться и работать помогли нагнать отставание в образовании.

– Понял, поговорю. И с ним, и с наставниками, и его родителям напишу. И подчеркну, что научный руководитель его очень ценит.

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…Мобилизация длилась ровно оговоренные сорок пять суток, после чего в стране, слава Богу, возобновилась продажа спиртного. Работа была проделана немалая. Были заказаны отчёты обо всех негативных сторонах предшествующих экспериментов. Старые контакты Столыпина в МВД тоже собирали уже проявляющиеся за эти полтора месяца отрицательные черты. Но главное – мы организовали кампанию в газетах. Нет, не о пользе пьянства, разумеется. А о том, что вводить подоходный налог в воюющей стране – весьма чревато.

Коковцев не хуже нас понимал, что без введения подоходного налога бюджету страны придется плохо. И так война приведёт к росту расходов. Так зачем же ещё и доходы урезать?

Государю же преподнесли все эти материалы, но окончательно его убедила простая фраза Кривошеина: „Если наши военные обещают выиграть войну не более, чем за год, неужели мы год не подождём?“ В итоге вопрос о принятии „Сухого закона“ отложили на „после войны“.

И вообще, многое в это время обнадёживало. После победы на Марне, начался месяц „бега к морю“[30], и потихоньку, полегоньку ситуация двигалась к позиционной войне. На Западном фронте для нас это было самое оптимистичное, чего можно было добиться.

К тому же, французы, оценив наши миномёты, лёгкие пулемёты и особенно – авиацию, начали их массово закупать. А также консервы, колючую проволоку, оптику, медикаменты, краски и лаки, пластики, каучук и металлы… При этом они даже без напоминаний заплатили за ранее „конфискованное“.

В конце сентября турки перекрыли свои Проливы для иностранных судов. Но пока придерживались нейтралитета, что тоже не могло не радовать.

Больше того, Морган сообщил, что „Рокфеллер предложил мир“. Он даже отозвал своего агента и сделал многое, чтобы была приостановлена интервенция Соединённых Штатов в Мексику. Большие боссы американского бизнеса готовились заработать на общеевропейской резне, и не хотели терять даже части грядущей сверхприбыли.

Впрочем, тут я их понимал, и тоже хотел поучаствовать. Иногда для этого приходилось выполнять старые обязательства и нести расходы, на первый взгляд совершенно несвоевременные…»

Иркутск, улица Большая Першпективная, здание драматического театра, 2 (15) октября 1914 года, четверг, начиная с 16:00 местного времени

– Дамы и господа! – слегка нервничая, произнёс цесаревич Алексей в микрофон. Увы, но динамики тут же взвыли, и местный мастер звукоаппаратуры, пригнувшись, рванулся на помощь.

Отдалив капризную технику на нужное расстояние, юный наследник престола повторил:

– Дамы и господа! Жители города Иркутска. Я пока не обучен говорить длинных речей, и потому скажу кратко. Государь Император, мой дорогой отец, очень занят войной, которую нам навязали, и потому не смог присутствовать лично. Но он понимает, насколько важно то, что мы с вами сегодня сделаем. И в знак этого он отправил к вам меня, как наследника престола.

На самом деле, Алексей уже имел опыт риторики. Вчера он говорил речь на закладке первого камня «Иркутского завода синтетических пластмасс и каучуков», а позавчера – на пуске первой турбины новой Ангарской ТЭЦ. А его спутник, Воронцов-младший, параллельно закладывал первый камень стекольного завода и предприятия по выпуску вычислительной техники. Но почему бы не воспользоваться своим юным возрастом, и не сократить процедуру?

– Сейчас я нажму эту кнопку, и мы с вами сможем услышать, как прогремит целая серия взрывов. Взрывы произойдут далеко от нас, но радио позволит услышать их не только нам, но и всей Империи, а также во многих странах мира.

Да, сама церемония во многом копировала сцену обрушения перемычки Панамского канала. Но почему её не развить? Речь цесаревича транслировалась по радио на всю Империю и на многие соседние страны. Даже в Германии и Австро-Венгрии их могли услышать, а некоторые – и понять. И для них была следующая фраза.

– Мы всем сердцем желаем победы нашим воинам. Но лишь для того, чтобы они приблизили новую эпоху, в которую будут звучать только такие, созидательные взрывы.

Выждав пару секунд, цесаревич обеими руками нажал большую кнопку. Секунды полторы ничего не происходило, а потом из динамиков загудело: «Бум! Бум! Бум-бум! Да-дах!»

Это взрывами создавали прорану для Иркутской ГЭС, ускоряя наполнение её водохранилища.

Всё, теперь можно попрощаться и отдохнуть. И поболтать с Мишкой Воронцовым, объектом жуткой зависти. Самого Алексея всячески оберегали от любых травм, а ему тоже хотелось вести «жизнь обычного пионера» – ходить в походы, играть в пейнтбол, стрелять в тире и работать на заводе, сколачивая ящики. Увы, именно это ему было недоступно. Но ничего, с Мишкой ещё о многом можно поговорить, ведь они не возвращаются в столицу. А едут на дальний восток. Вбивать «золотой костыль» на новой железной дороге.

И это хорошо, тем более что новый приятель сумел объяснить цесаревичу, чем эта дорога так важна для Империи.

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…С Северно-Корейской железной дорогой[31] получилось интересно и неожиданно. Японцы ударили по Циндао даже раньше, чем началась Восточно-Прусская операция, тем самым выбрав свою сторону в конфликте. А когда до них дошло, что Мировая война будет долгой, они возжелали прибрать к рукам все германские колонии в Тихом и Индийском океанах.

Но воевать за свои не получалось, долги, набранные под Русско-Японскую войну, продолжали давить. Поэтому они предложили расширить наше с ними сотрудничество. Причем масштабы оказались настолько велики, что существующая железнодорожная инфраструктура просто не могла осуществить всех требуемых перевозок.

Вот они и предложили „большую модернизацию“. Попросту говоря, они замыслили переложить железные дороги Манчжурии и Кореи, не только заменив рельсы на тяжелые и усилив мосты, но и переведя их на совмещенную колею. Что это такое? Не знаете? Вот и я не знал. Оказалось, это когда кладут три или более рельсов. В итоге по одной и той же насыпи смогут ездить составы с широкой „русской“ колеёй, „европейской“ колеёй, используемой китайцами и японцами, а кое-где и с „японской узкой“, на 850 мм, которая была ими проложена в Корее изначально.

Мои наставники, дававшие мне в оставленном будущем некоторые основы в теории управления, говорили, что „хорошее управленческое решение позволяет решить не менее трёх задач!“

Предложение японцев было близко к гениальному. Оно позволяло им рассчитываться по старым долгам перед американцами и финансировать текущую войну. Кроме того, они успокаивали нас, потому что проект сотрудничества выходил долгосрочным, на полтора десятка лет, не меньше. Также они за наш счет финансировали расширение корейской железнодорожной сети, самим им вкладывать было нечего. Получали увеличение поставок сырья и продовольствия, причем часть пускали на собственные нужды. Выводили, пусть и опосредованно, через американские компании, свои товары на европейские рынки. Ну и вишенкой на торте, они получали выходы своей колеи в Манчжурию и Китай, а также к самому Владивостоку.

Да, они предложили построить железную дорогу Владивосток-Сеул, с ответвлением на Пхеньян. Причем чисто под „российскую“ колею. Да, я и сам сначала не въехал. А вот Витте сразу оценил, что это позволяет нашим соседям обоснованно сформировать парк подвижного состава под „русскую“ колею. То есть, когда-нибудь потом у них будет возможность быстро перемещаться по нашим дорогам.

Но подумав, мы решили согласиться. Ведь это позволит не только им при нужде „войти к нам“, но и нам – ворваться к ним! А там посмотрим, у кого калибры мощнее!

Тем более, что железные дороги к соседям мы строили всюду – в Кашгарское княжество и к уйгурам, в обе Монголии, в Северную Персию и даже в Афганистан. Да, мы собирались тянуть сырьё и рабочую силу отовсюду, откуда только возможно. Ну и расплачиваться своими „товарами с высокой добавленной стоимостью“, не без того…»

Глава 6

Иркутск, Штаб-квартира Восточно-Сибирского отделения Прогрессивной партии, 2 (15) октября 1914 года, четверг, вечер

– Ну что ж, господа, я собрал вас, чтобы… – бодро начал Александр Иванович Кротов, руководитель прогрессистов всей Восточной Сибири, но его с кривой усмешкой перебил шустрый толстячок-заместитель:

– Сообщить нам пренеприятнейшее известие? Так мы в курсе! Чтобы не заметить, что церемонию вёл сам наследник престола, надо быть слепым и глухим! А мы тут против этого вынуждены козни строить.

Стало видно, что Пётр Георгиевич прилично набрался на банкете. И не от радости, а от нервов.

– Нет, дорогой вы мой! Известие, напротив, сугубо приятное. Выяснилось, почему наш «милый американский друг» – эти три слова глава тройки «заговорщиков» произнёс с отчётливой иронией. – Сэмюэл Честней покинул наше богоспасаемое Отечество. Помните, полгода назад я ездил в Бельгию на Международный Конгресс прогрессистских партий.

– Чего ж не помнить? Семецкий договорился, Воронцов отплатил, а вас человек сорок и скаталось! – нетрезво продолжал нарываться заместитель.

– Верно, но мы не просто так прокатились. Там ведь и китайцы были, и турки, но главное – американцы. Правда, их партия немного поувяла после того, как Рузвельт выборы слил, но всё равно, люди от них приехали влиятельные. А после того, как я выступил с идеей перенять опыт наших Прогрессоров и Пионеров Прогресса, многие со мной подружиться захотели.