Энергормы. Том 2 История Лены

Подойдя к столу, где лежал Толя, он спросил коротко:

– Идти можешь?

Толя кивнул, хотя видно было, что каждое движение даётся ему с трудом. Вадим, не церемонясь, стащил сына со стола, подхватив его под руку.

– Спасибо, – бросил он Льву, извиняясь взглядом.

Толя, пошатываясь, сделал несколько шагов к выходу, но стоило им переступить порог дома, как голос Вадима стал слышен снова. Его слова доносились сквозь закрытую дверь, громкие и сердитые:

– Ты сирену слышал? Какого тебя вообще сюда понесло?

Толя пытался оправдаться, его голос звучал тише, но всё же различимо:

– Дом Лены был ближе… я обещал…

Их голоса постепенно стихли, растворяясь в утреннем воздухе. В доме воцарилась тишина, нарушаемая лишь далёким гулом энергощита. Лена стояла у стола, сжимая в руках мокрое полотенце. Её лицо всё ещё было бледным, а глаза красными от слёз.

Оставшись в некотором смущении, семья Лены молча переглянулась. Лев вздохнул, качая головой, а Тома подошла к дочери, обнимая её за плечи.

Лев, втащив тушу мехравуса в гараж, бросил её на пол среди хлама, словно это был мешок с картошкой. Его голос звучал деловито и спокойно:

– Позже с ним разберусь. Может, что полезное внутри.

Тот день был целиком посвящён подготовке к нескольким дням службы на периметре и в патруле. Лев собирал свою экипировку, а Лена, несмотря на возражения матери, помогала ему. Тома лишь изредка бросала на них неодобрительные взгляды, но предпочитала молчать. Она занималась домашними делами, хотя её руки явно были привычны к оружию. С тех пор как родилась Лена, она решила, что её место – здесь, в доме, рядом с дочерью, а не за стенами города, где правят энергормы.

Лена аккуратно разобрала охотничье ружьё, очистила его от пыли и нагара, а затем собрала обратно, проверяя каждую деталь. Затем она протёрла все кинжалы, уложив их в специальные чехлы. Её движения были уверенными, хотя внутри всё ещё трепетало волнение. Это был её маленький способ быть частью мира отца, мира, где каждый предмет мог спасти жизнь или унести её.

Лев тем временем готовил пули. Он работал медленно и осторожно, словно ювелир. Каждая пуля проходила через его руки в толстых резиновых перчатках. Он делал надрезы на кончиках и затирал внутрь мелко перетёртые элементные кристаллы.

– Пуля наносит только физические повреждения монстрам, – объяснил он, заметив любопытный взгляд дочери. – Но некоторые монстры устойчивы к этому. Поэтому, если добавить слой пыли с элементных кристаллов, можно нанести повреждения этими элементами. У меня тут элемент огня и электричества. Трогать голыми руками – опасно.

Он поднял одну из пуль, чтобы Лена могла лучше рассмотреть её. В свете лампы кристаллическая пыль блестела, будто крошечные звёзды, оранжевым и золотым.

– Папа, – тихо спросила Лена, опустив глаза, словно боясь услышать отказ, – ты покажешь мне, как будешь разбирать этого страйдера?

Лев замер, его взгляд метнулся к Томе, которая стояла в дверях кухни. Она покачала головой, но ничего не сказала. Её лицо выражало смесь беспокойства и понимания.

– Если сильно хочешь, то конечно, – ответил Лев, возвращаясь к работе.

Тома вздохнула, но не стала спорить. Она знала, что запреты не остановят дочь, а может, просто не хотела лишать её этого момента с отцом.

В воздухе висело напряжение, но оно было мягким, незаметным. За окном снова послышался далёкий вой энергорма, напоминая, что мир снаружи никогда не спит. Лена почувствовала, как её сердце колотится быстрее. Она знала, что этот день станет важной частью её жизни, шагом к тому, чтобы стать частью мира, который так долго казался ей недоступным.

Глава 3. То, что внутри

Гараж наполнился мерным скрежетом инструментов и шорохом старых вещей, которые Лев перекладывал, освобождая место для работы. Туша мехравуса лежала в углу, её металлические конечности уже начали тускнеть, и не выглядели как новые. Лена смотрела на неё, чувствуя, как страх и любопытство борются внутри неё.

Скоро она узнает, что скрывается внутри этих созданий. И возможно, найдёт ответы на вопросы, которые давно не давали ей покоя.

Весь оставшийся день и вечер Лена с отцом провели в гараже, погружённые в мир монстров и их тайн. Снаружи время от времени доносились далёкие звуки города – редкие голоса, скрип старых механизмов и непрекращающийся тихий гул энергощита. Но внутри гаража царила другая атмосфера: напряжённая, но завораживающая, словно они пересекли невидимую границу между человеческим миром и чем-то новым, неизведанным.

– Этот страйдер совсем ещё маленький, – начал Лев, внимательно осматривая металлическую тушу мехравуса. Его голос звучал спокойно, буднично, но в глазах читалась сосредоточенность. – В смысле, не размеров, а возраста. По-научному он называется Мехравус Нимфа.

Лена нахмурилась, её любопытство разгорелось ещё сильнее.

– Почему «нимфа»? – спросила она, наклоняясь ближе.

Лев задумался всего на мгновение, прежде чем ответить:

– Так учёные называют молодняк некоторых насекомых. У саранчи, муравьёв и тараканов.

Лена кивнула, понимая. Эти механические создания действительно напоминали насекомых – хаотично ползающих существ, которые были привлечены невидимой, но неприступной преградой энергощита. Их датчики или что-то вроде инстинктов заставляли их исследовать границы, за которыми они чувствовали людей.

Разрезав обшивку монстра пилой по металлу, Лев достал его ядро – идеально круглый клубок из шестерней, червячных передач, поршней и пружин. Каждый раз, когда он перекладывал его из одной руки в другую, шестерни начинали вращаться, словно живые.

– Это ядро монстра, – произнёс Лев, показывая его дочери. – Потухшее. Если достать его живым, то оно имеет большую ценность в других городах. Но не в нашем. Хлам.

С ядра капала прозрачная маслянистая жидкость – «кровь» механического энергорма. Она служила одновременно хладагентом и смазкой, делая движение шестерёнок плавным и бесшумным. Лев покрутил ядро ещё немного, а затем добавил с лёгкой улыбкой:

– Толе бы понравилось.

Фраза повисла в воздухе, но Лев явно намеревался сменить тему. Он посмотрел на дочь, и его взгляд стал более серьёзным.

– А скажи мне, Лена… Толя тебе нравится? – спросил он, словно продолжая разговор о мехравусе.

Лена замерла, чувствуя, как кровь приливает к лицу. Она опустила глаза, чтобы не встречаться с отцом взглядом.

– Да… наверное, – пробормотала она, пожимая плечами.

– Знает ли он о твоих чувствах?

– Догадывается, я думаю.

– А как он реагирует на них?

Лена подняла голову, её глаза блеснули вызовом.

– Он… дурак. Других слов я не найду.

Лев усмехнулся, но быстро вернулся к серьёзному тону. Он снял перчатку и взял дочь за руку, словно желая подчеркнуть важность своих слов.

– Ты ещё юна и нежна, – начал он мягко. – Ты относишься к этим чувствам слишком серьёзно. Да, эти чувства остры и горячи, и это хорошо – потому что они первые. Но ты должна подготовить свою душу к ранам, которые эти чувства принесут. И если вдруг что-то пойдёт не так… не надо никого винить. Просто, так должно быть.

Пока он говорил, Лена заметила в глубине туши мехравуса слабое сияние.

– Что это? – спросила она, указывая на мерцающий свет.

Лев понял, что его слова пока слишком сложны для дочери. Он снова повернулся к монстру и достал странный кристалл, будто сделанный из великого множества мельчайших шестерёнок.

– Ригналит, – объяснил он. – С его помощью можно запустить это ядро. Но это ни к чему. Продадим его и купим еды.

Лена кивнула, хотя в её глазах всё ещё читалось смятение. Она знала, что отец прав, но сердце отказывалось принимать его слова полностью.

Ужин был ранним, как и всё в этот вечер. За столом царила тишина, нарушаемая лишь звуками приборов и редкими комментариями о погоде за окном. Лев, доедая скудную порцию сухпайка, поднял глаза на Тому. Его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась решимость.

– Не стоит держать Лену взаперти, – произнёс он, бросив короткий взгляд на дочь. – Пусть сходит в школу, пообщается со сверстниками.

Он сделал паузу, словно обдумывая каждое слово, прежде чем продолжить:

– Ей нужно развеяться. Влюблённая принцесса взаперти – это испортит её характер и сделает злой. Возможно, этот «порыв» сам собой пройдёт, когда она окажется среди других детей.

Тома кивнула, соглашаясь, хотя в её глазах читалось сомнение. Она повернулась к Лене, которая машинально ковыряла еду вилкой, явно не слушая их разговор.

– Хорошо, – сказала мать, стараясь, чтобы её голос звучал безразлично. – Лена, приготовься к школе на завтра. Сложи учебники и форму.

Лена подняла голову, но её лицо осталось бесстрастным. Школа никогда не вызывала у неё особого интереса. Это была просто рутина – однообразная, скучная, лишённая эмоций. Она кивнула, не желая спорить, и вернулась к своей тарелке.

На следующее утро машина военных прибыла рано, ещё до рассвета. Лев уже собрал свою экипировку, а Тома стояла у входной двери, глядя на машину через окно. Мужчина в военной форме вышел из автомобиля и направился к дому. Он был высоким, с суровым лицом, которое казалось высеченным из мрамора.

Когда он вошёл, его голос звучал официально, механически виверенно:

– Намечается большая операция против энергормов. Поэтому мы привлекаем все возможные силы. Вы, как бывшая охотница…

Но он внезапно замолчал. Его взгляд упал на Лену, которая, услышав шум, спустилась ровно на половину лестницы. Она стояла там, словно призрак, наблюдая за происходящим. Мужчина в форме быстро перестроил свою речь:

– Хотя бы на полдня в госпитале нам понадобятся руки. Прошу приготовиться к немедленному отъезду.

Слова ударили Лену, как молния. Её сердце сжалось, а дыхание перехватило так сильно, что она едва могла держаться на ногах. Родителей увезут туда – к монстрам, к опасности, к войне, которую она не могла остановить. Ей хотелось закричать: «Нет, не пущу!», но слова застряли в горле, превратившись в ком, который невозможно проглотить.

Она смотрела на отца, который уже надевал куртку, и на мать, которая проверяла свой пояс с инструментами. Оба двигались уверенно, будто ничего необычного не происходило. Но для Лены этот момент стал точкой невозврата. Она знала, что мир за пределами города полон хаоса и смерти. И теперь её родители шагнут прямо в эту бездну.

За окном снова послышался далёкий вой энергорма, напоминая, что время не ждёт. Машина завелась, и её мотор загудел, словно живое существо, готовое поглотить тех, кто осмелится сесть внутрь.

Лена стояла на лестнице, чувствуя, как холод пробирает её до самых костей. Она знала, что никто не станет её слушать. Это был их долг – её родителей, охотников, защитников этого маленького мира. Но для неё это значило только одно: страх остаться одной, в то время как те, кого она любила больше всего, отправятся навстречу опасности.

Машина медленно тронулась с места, увозя Льва и Тому прочь. Лена опустилась на ступеньки, чувствуя, как слёзы наконец-то хлынули из её глаз. Она понимала, что теперь её мир изменился.

Она ещё долго сидела на лестнице, уронив голову на колени и обхватив себя руками. Тихие всхлипы постепенно сменились горькими рыданиями, которые эхом разносились по пустому дому. Каждая слеза казалась каплей яда, выжигающей её изнутри. Обида, беспомощность, страх – всё слилось в один тягучий ком, который давил на грудь и не давал дышать.

В какой-то момент её мысли, словно шальной энергорм, вырвались из-под контроля. Это всё они виноваты. Эти монстры. Они во всём виноваты. В том, что родители рискуют жизнью каждый день. В том, что Толя получил ранение. В том, что она вынуждена сидеть взаперти, как пленница в собственном доме. И теперь вот это – их увозят, а она остаётся одна.

Перед её глазами внезапно вспыхнул образ страйдера, его мерцающего красного глаза, его острых щупов. Лена резко поднялась, будто её толкнула невидимая сила. Её лицо исказилось от ярости. Она больше не могла сдерживать этот водоворот эмоций.

Гараж встретил её холодом и запахом металла. Туша мехравуса всё ещё лежала там, где её оставил отец. Лена подошла к ней, сжав кулаки до боли.

– Это всё из-за вас! – закричала она, пиная мёртвого монстра ногой. – Вы разрушили наш мир! Вы убили всех! Вы… вы…

Её голос срывался, превращаясь в хрип. Она била тушу снова и снова, пока не почувствовала, как под её ногами что-то подалось. Доски, закрывающие смотровую яму, сдвинулись, и туша страйдера с глухим лязгом провалилась внутрь. Одна из его железных конечностей, падая, задела голень Лены, оставив длинную, но неглубокую царапину. Кровь сразу же проступила на коже.

«Ну вот, поцарапалась,» – подумала она, опускаясь на корточки и прижимая ладонь к ране. – «Что я скажу маме, когда она вернётся? Ух, ругани будет… А ещё папе достанется…»

Она выпрямилась, чувствуя, как боль в ноге немного отрезвила её. Но, прежде чем она успела двинуться обратно в дом, её взгляд упал на старое зеркало в углу гаража. Оно было покрыто пятнами и сколами по краям, словно само пережило конец света. Лена замерла, глядя на своё отражение.

И тут её сердце остановилось.

За её спиной в зеркале стояла фигура. Высокая, облачённая в поношенный сюртук, который казался готовым рассыпаться в прах при малейшем прикосновении. В руках фигура держала трость с круглым железным набалдашником, пульсирующим тусклым светом. Лица не было – только огромные провалы вместо глаз и рта, наполненные чистой тьмой. На голове монстра была шляпа-цилиндр, небрежно сдвинутый вбок. Это был Гримнайт – монстр, о котором Лена ничего не слышала.

Лена закричала и резко обернулась, но за её спиной никого не было. Гараж был пуст, только ветер тихо стучал расшатавшимися петлями двери. Она снова посмотрела в зеркало – фигуры не было.

«Показалось?» – пронеслось в её голове. Но колени уже подгибались, а холодный пот покрыл спину. Лена попятилась назад, чувствуя, как её дыхание становится поверхностным и частым. Мысли путались, реальность начала терять свои очертания.

Она больше не думала о школе, о родителях или о Толе. Единственное, чего она хотела сейчас – это оказаться как можно дальше от этого места. От этого зеркала. От этого жуткого мира.

Вернувшись в дом, она захлопнула дверь и повернула ключ в замке. Затем, дрожащими руками, забаррикадировала вход. Лена стаскивала всё, что могла передвинуть: стул, перевёрнутый стол, старые ящики – всё это она возводила как последний бастион между собой и тем, что жило за пределами её дома. Её руки тряслись, но она не останавливалась. В какой-то момент её взгляд упал на старый посох-аркан, который отец всегда хранил в особом месте. «Строго-настрого запретили трогать,» – промелькнуло в голове, но страх пересилил. Она схватила посох и воткнула его в дверную ручку, словно он мог стать ещё одним заслоном.

Её горло пересохло, будто песок забился в каждую клеточку тела. Она взяла жестяной чайник и налила воды в стакан. Но когда она поднесла его к губам, её пальцы внезапно ослабли. Стакан выскользнул из рук и со звоном упал на деревянный пол, не разбившись. Вода растеклась лужицей. В искажённом отражении чайника Лена снова увидела «его».

Только теперь это был не безликое чудовище в костюме, а молодой человек – джентльмен, как из сказки. Его лицо было идеальным, едва реальным: высокие скулы, тонкие губы, глаза, которые казались слишком глубокими для человеческого облика. На голове красовался шёлковый цилиндр, красивый и неестественный.

Лена стояла в центре кухни, её дыхание было прерывистым, а сердце колотилось так сильно, что казалось, будто оно вот-вот вырвется из груди. Она отвернулась от чайника, стараясь убедить себя, что всё это – плод её воображения. Но голос, мягкий и призрачный, словно шёпот ветра, преследовал её.

– Не бойся меня, – произнёс он, теперь уже из поверхности полированной дверцы кухонного шкафа. Его лицо – идеально прекрасное, но пугающе нереальное – появилось в отражении лака. – Я тебя не обижу. Прости, что напугал. Не ожидал, что в гараже окажется зеркало.

Лена каждый раз отворачивалась от отражения, сжимая кулаки. Её голос дрожал:

– Уходи… Пожалуйста, оставь меня в покое!

Но Гримнайт не исчезал. Вместо этого его образ появлялся всё в новых местах: в оконном стекле, где он наблюдал за ней с той же странной улыбкой, которая больше пугала, чем успокаивала; в вазе на столе, в стекле старых часов.

– Я не могу уйти, пока ты не утолишь мой интерес, – сказал он, его голос был мягким, мелодичным, но в нём чувствовалась настойчивость. – Меня привлекли твои чувства. Они такие яркие, такие… чистые.

Лена шагнула назад, её ноги подкосились, и она едва не упала. Она не понимала, что происходит. Это был не просто страх – это была паника, которая захлёстывала её с головой. Она замотала головой, пытаясь избежать его взгляда, но он был повсюду: в блеске полированного дерева комода, в каплях воды на полу, даже в металлической пряжке её ремня.

– Оставь меня! – закричала она, хватаясь за голову. – Я не хочу с тобой говорить!

Гримнайт продолжал преследовать её, переходя из одного отражения в другое. Его голос стал ещё мягче, чуточку ласковым:

– Ты не должна бояться. Я здесь, чтобы помочь. Чувства невинного ребёнка – это редкость в этом мире. Я никогда раньше не встречал ничего подобного.

Лена метнулась к двери, но Гримнайт уже ждал её там, в отражении дверной ручки. Его глаза – слишком глубокие, слишком пустые – пронзили её насквозь.

– Просто позволь мне поговорить с тобой, – сказал он, его голос был похож на мольбу. – Я могу скрасить твоё одиночество. Разве тебе не хочется поговорить? Я… я – хороший слушатель.

– Нет! – Лена вскрикнула, её голос сорвался. – Уйди! Пошёл прочь!

На мгновение в его лице что-то изменилось. Его улыбка стала чуть шире, чуть холоднее, но затем он снова вернул свою маску спокойствия. Его голос звучал теперь более отстранённо:

– Как будет угодно. Я буду рядом. Только позови.

И он исчез. Ни звука, ни движения. Только тишина, нарушаемая лишь далёким гулом энергощита. Лена опустилась на пол, её тело дрожало от напряжения. Она чувствовала, что сходит с ума. Казалось, что этот дом больше не принадлежит ей. Стены, пол, даже воздух вокруг были пропитаны его присутствием.

Лена поднялась в свою комнату, словно пытаясь укрыться от самого мира. Она села на подоконник, как делала это сотни раз прежде, и уставилась вдаль, туда, где кромка энергощита разделяла их маленький островок безопасности от диких земель. Обычно её взгляд был полон любопытства, а сердце трепетало от мысли о том, что скрывается за пределами этого светящегося купола. Но сегодня всё изменилось.

Она заметила страйдера – молодую нимфу мехравуса, которая медленно шагала по траве, будто исследуя границы человеческого мира. Раньше она бы наблюдала за ним с интересом, задаваясь вопросами, как он живёт, что чувствует, почему так упорно стремится проникнуть внутрь. Но сейчас её сердце наполнилось чем-то другим – жгучей, всепоглощающей яростью.

Внезапно она представила себя на месте отца. Лев, с его холодным, расчётливым взглядом, с ружьём в руках, без колебаний уничтожает монстра. Она видела эту картину так ясно, будто сама была там: выстрел, вспышка, тело страйдера, разлетающееся на части. И вместо чувства вины или страха она испытала странное удовлетворение.

Как только эти мысли завладели ею, стекло окна потемнело. В его глубине снова возник он – Гримнайт. Его безупречное лицо, слишком идеальное для человека, казалось ещё более чужеродным в этот момент. Он не произнёс ни слова, лишь молча смотрел на неё своими бездонными глазами. А затем, словно растворяясь в тенях, исчез.

«Привлекли мои чувства…» – эхом прозвучали в её голове его слова. Лена вздрогнула, обхватив себя руками. Её сердце бешено колотилось, но страх был теперь смешан с чем-то новым – осознанием. Что-то внутри неё изменилось. Как будто в тот момент, когда она позволила ярости взять верх, что-то древнее и тёмное проснулось в её душе.

«И что мне теперь делать?» – прошептала она, обращаясь к пустой комнате. Ответа не последовало. Только далёкий вой энергорма нарушил тишину.

День клонился к концу. Солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая небо в кроваво-красные тона. Лена всё сидела у окна, не в силах оторваться от зрелища дикой земли. Её желудок давно начал протестовать от голода, но она не решалась спуститься вниз. Каждый шаг по лестнице казался ей слишком громким, каждая тень – слишком длинной.

Гримнайт больше не появлялся, но она знала, что он рядом. Где-то в отражениях, в тенях, в каждом углу её дома. Она чувствовала его присутствие, как холодное дыхание на затылке.

Когда последние лучи солнца коснулись горизонта, окрашивая небо в тёмно-багряные тона, в тишине послышались шаги. Тяжёлые, уверенные – шаги военной обуви. Затем раздался скрежет ключа в замке и попытка открыть дверь. Лена застыла на верхней ступеньке лестницы, её сердце на мгновение остановилось. Это была мама.

С радостью, смешанной с облегчением, она начала спускаться. Но, прежде чем сделать последний шаг, она замерла и оглянулась. Её взгляд метнулся по углам комнаты, по теням на стенах, по отражениям в зеркальных поверхностях. Никого. Гримнайт исчез, словно его никогда и не было.

– Лена? Почему дверь не открывается? – голос Томы прозвучал резко, но в нём чувствовалась тревога.

Лена встрепенулась и бросилась к двери. Она схватила первую попавшуюся вещь из баррикады – старый ящик, который казался таким лёгким, когда она строила завал, но теперь он словно налился свинцом. Силы покидали её, а голод, который она игнорировала весь день, теперь давал о себе знать. Лена попыталась сдвинуть ещё одну вещь, но её руки дрожали, а ноги подгибались.

«Это страх давал мне силы,» – поняла она, чувствуя, как холодок пробегает по спине.

Она оставила попытки разобрать баррикаду и выбежала к окну. Высунувшись наружу, она увидела мать, которая стояла перед входом, держа в руках фонарь. Его свет выхватывал из темноты её усталое, но решительное лицо.

– Мама… – начала Лена, запинаясь. – Тут… тут ходил монстр. Я сильно испугалась и решила запереть дверь покрепче.

Её голос дрожал, но она не могла сказать больше. Ни слова о Гримнайте, ни о его странном лице, ни о том, как он говорил с ней из зеркал. Она просто не знала, как объяснить это. Да и сама не была уверена, что всё это происходило на самом деле.

Тома нахмурилась, её глаза сузились, но она ничего не сказала. Вместо этого она обошла дом и через минуту появилась у окна. Без лишних слов она забралась внутрь, её движения были уверенными и быстрыми, как у человека, привыкшего справляться с трудностями.

– Какой монстр? – спросила она, осматривая комнату.

Лена пожала плечами, опустив глаза.

– Не знаю… Похож на страйдера, что вчера… Хорошо, что он ушёл.

Тома вздохнула и подошла к дочери. Она положила руку ей на плечо, и Лена почувствовала тепло, которое немного отогнало холод, сжимавший её сердце.

– Пойдём, поешь, – сказала Тома мягко, но в её голосе слышалась твёрдость.

Лена кивнула и последовала за матерью. Но даже сейчас, когда она шла на кухню, её взгляд невольно метался по сторонам. Она знала: если Гримнайт действительно существует, он где-то рядом.

Ужин проходил в полумраке кухни, где единственным источником света была старая лампа над столом. Лена сидела, наклонившись над миской с баландой из сухпайка и каши. Сегодня даже этот привычный набор казался ей неожиданно вкусным – голод делал своё дело. Она торопливо зачерпывала ложку за ложкой, стараясь не поднимать глаз на мать. Но Тома всё равно заметила её напряжение.

– Что-то случилось, Лена? – спросила она, откладывая ложку. Её голос был мягким, но в нём чувствовалась тревога.

Лена замерла на мгновение, а затем опустила ложку.

– Я… видела из окна, как теневик летал, – произнесла она тихо, словно боясь, что кто-то может её услышать. – Не знаю точно, то ли под куполом, то ли над ним.

Тома нахмурилась, её рука машинально потянулась к поясу с инструментами, который она так и не сняла после возвращения.

– Это тот страйдер, который ранил Толю… Он тебя напугал до чёртиков, да?

Лена кивнула, хотя знала, что её страх был связан не только со страйдером. Гримнайт, его лицо, его голос – всё это продолжало маячить где-то на границе её сознания. Но она не могла говорить об этом. Не сейчас.

– Завтра ты пойдёшь в школу, – сказала Тома твёрдо, будто заранее предвидя возможные возражения. – Даже если меня снова вызовут на службу, и я вернусь поздно. Ты не будешь сидеть одна весь день.

Лена хотела возразить, но слова застряли в горле. Она знала, что спорить бесполезно.

– Папа… – начала она, но Тома перебила её:

– Он в составе большого отряда. Они отправились на зачистку гнезда страйдеров, но пока продвинуться далеко не смогли. Вернулись в город. Однако сегодня он не придёт. Участвует в дозоре или ночном патруле… Какой именно приказ ему отдали, я не знаю.