День Гнева

Он встал и начал бесцельно бродить по огромному, гулкому залу. Он проходил мимо спящих бойцов – молодых, старых, мужчин, женщин – и впервые видел в них не просто солдат, а людей, которые завтра могут умереть ради его дочери. Это осознание ложилось на него тяжелым, невыносимым грузом. Он чувствовал себя чужим, самозванцем. Его вела личная, почти эгоистичная любовь, а их – долг и вера в общее дело. Достоин ли он их жертвы? Эта мысль преследовала его, пока он не нашел убежище в тишине разрушенных подсобных помещений за сценой.

Он оказался в старой, заваленной мусором артистической уборной. Пыль лежала толстым слоем, а разбитое зеркало над гримерным столиком отражало его изможденное лицо тысячью осколков. Он сел на перевернутый ящик, и мир на мгновение сузился до этой маленькой, заброшенной комнаты.

Дрожащими пальцами он достал из внутреннего кармана свой старый, потрепанный бумажник. Это была единственная вещь, оставшаяся у него от прошлой жизни. Он раскрыл его. Внутри, в прозрачном пластиковом окошке, лежала единственная фотография, затертая по сгибам. Маленькая Лиза, лет шести, смеялась, щурясь от яркого солнца. У нее не хватало переднего зуба, а светлые волосы были растрепаны ветром.

На долю секунды реальность померкла. Он снова был там, в Тиргартене, в тот теплый, беззаботный сентябрьский день. Он слышал ее смех, чистый и звонкий, чувствовал тепло солнца на лице. Воспоминание было таким ярким и болезненным, что он зажмурился. Когда он открыл глаза, перед ним снова была лишь пыль, мрак и его собственное разбитое отражение. Он осторожно провел большим пальцем по лицу дочери на фотографии. Это был не просто клочок бумаги. Это была его клятва. Его причина дышать.

Возвращаясь в зал, Маркус прошел мимо центра связи. Тусклый свет экрана выхватил из темноты одинокую фигуру Лейлы, сидящую перед терминалом. Что-то в ее застывшей позе заставило его остановиться. Он подошел ближе.

– Не спится? – тихо спросил он.

Лейла вздрогнула, но не обернулась. Она лишь едва заметно кивнула.

– Отчет из Мюнхена, – сказала она, ее голос был ровным, но Маркус уловил в нем нотки хрупкости. – Состояние стабильно тяжелое.

Маркус увидел на ее лице, отраженном в темном экране, ту же боль и отчаянную решимость, которую он только что видел в своем собственном отражении в осколках зеркала. Он понимал, что через несколько часов их пути разойдутся, возможно, навсегда, и этот момент – их последний шанс поговорить как люди, а не как солдаты. Он сел на ящик с оборудованием рядом.

– Лейла, – начал он тихо, и она наконец повернулась к нему. – Завтра… наверху… будет опасно. Опаснее, чем внизу с нами.

Она ничего не ответила, лишь смотрела на него, ожидая.

Он дрожащими от холода и напряжения пальцами расстегнул цепочку на шее, которую до этого прятал под одеждой. На ней висел простой серебряный медальон, потертый и испещренный мелкими царапинами. Он протянул его ей. Металл был теплым от его тела.

– Это… принадлежало Анне, моей жене, – сказал он, и его голос впервые сорвался. – Она никогда его не снимала. Возьми. Если со мной что-то случится… если я не выйду… отдай это Лизе. Расскажи ей… – он запнулся, пытаясь подобрать слова. – Расскажи ей, что я пытался.

Лейла смотрела на маленький, теплый кусочек металла в своей руке, потом в глаза Маркусу. Она видела в них не солдата и не легендарного «Призрака», а просто отца, который доверял ей самое ценное, что у него осталось от прошлой жизни. Она молча, но твердо сжала медальон в кулаке и кивнула. В этот момент она приняла на себя не просто просьбу. Она приняла на себя его последнюю волю, его наследие.

– Береги себя там, наверху, Сокол, – сказал Маркус, поднимаясь.

– И ты… внизу, Призрак, – ответила она, не отрывая взгляда от его лица.

Он ушел в темноту зала, чтобы попытаться урвать хотя бы час беспокойного сна. Лейла осталась одна. Она осторожно спрятала медальон во внутренний нагрудный карман, поверх бронепластины. Он холодил кожу даже через ткань, как напоминание о ее клятве. Теперь у нее была еще одна причина выжить.

Глава 129: Затягивая Петлю

1 ноября 2026 г. Ранняя ночь (~01:00).

Берлин, район Митте. Штаб «Эгиды» (театр).

За несколько кварталов от театра, в сыром и темном подвале старого жилого дома, их товарищи готовились к выходу. Рихтер, командир отряда «Браво», и его девять бойцов проверяли снаряжение. Их лица были серьезны. Они были приманкой в плане «Икар», и каждый из них это знал.

– Время, – сказал Рихтер. – Двигаемся.

Без лишних слов они выскользнули в ночные улицы, растворяясь в тенях разрушенного города. Их путь лежал на восток, к топливному складу.

В это же время из другого потайного выхода театра вышли две фигуры – Лейла и Гюнтер. Их путь лежал наверх, к крышам. Они двигались быстро и бесшумно. Лейла бессознательно коснулась нагрудного кармана, где лежал медальон Маркуса, холодный, как кусочек льда. Она чувствовала его вес, вес данной ею клятвы.

В самом театре, в центре связи, молодой техник «Эгиды» пытался отправить последний, сильно зашифрованный пакет данных в Мюнхен – подтверждение начала операции. Чтобы обойти глушилки Вольфа, он подключился к старому медному кабелю городской телефонной сети, проложенному в подвале.

Это стало их роковой ошибкой.

Тревогу поднял не перехват. Ее поднял один из «спящих» датчиков OSIRIS, установленных в этой сети еще много лет назад, о котором «Эгида» не знала. Древняя система зафиксировала аномальный всплеск энергии и передала сигнал тревоги напрямую в центр «Химера». Вольфу не нужно было даже расшифровывать сообщение. Ему было достаточно знать, где оно было отправлено.

1 ноября 2026 г. Ранняя ночь (~01:00).

Терминал в штабе театра издал пронзительный, тревожный писк. Техник, только что отправивший сообщение, побледнел.

– Нас засекли, – сказал он, его голос срывался. – Сигнал тревоги по старому протоколу OSIRIS… источник – наш сектор. Они знают, что мы здесь.

В тот же миг до них донесся звук, который заставил замереть сердце. Отдаленный, но отчетливый и всепроникающий – тяжелый, рокочущий гул бронетехники, занимающей позиции на соседних улицах. Затем, как удар хлыста, раздался усиленный мегафоном, безэмоциональный голос: «Гражданским лицам. Внимание. В вашем секторе проводится контртеррористическая операция…»

Петля затянулась.

– Тревога! – рявкнул Андерс, и его голос, усиленный акустикой зала, разнесся по театру. – Немедленная эвакуация! Всем к запасному выходу! Только личное оружие и боекомплект!

Спящие бойцы вскакивали, в полусне хватая рюкзаки и винтовки. Воздух наполнился топотом ботинок, лязгом затворов и отрывистыми командами.

Но было уже поздно.

Оглушительный грохот потряс старое здание до основания. Тяжелый пулемет с бронетранспортера начал бить по главному входу.

Молодой боец по имени Лео, который еще минуту назад дремал, прислонившись к колонне, вскочил на ноги. На мгновение он застыл, его широко раскрытые глаза были маской чистого, животного ужаса. Рядом с ним пожилая женщина, бывшая учительница, которую все звали «Фрау Шмидт», с яростным, срывающимся криком вскинула автомат и дала длинную, беспорядочную очередь в сторону разбитых окон, пока более опытный товарищ не оттащил ее в укрытие за мраморное основание статуи.

Пули калибра 12.7 мм с легкостью прошивали вековую кирпичную кладку, и фойе, где еще минуту назад стоял дозор, превратилось в адское облако из крошева, пыли и осколков мрамора.

– Отступаем! К подвалам! – кричал Каэль, пытаясь перекрыть грохот боя. Вместе с Маркусом они заняли позиции за массивными мраморными колоннами, ведя ответный огонь по вспышкам в темноте, давая основной группе драгоценные секунды.

Внезапно одно из высоких готических окон театра разлетелось вдребезги, и внутрь влетела граната. Она с шипением прокатилась по сцене и взорвалась прямо у импровизированного медицинского пункта. Взрывной волной разнесло койки и ящики с медикаментами. Старый врач и еще двое бойцов, помогавшие ему, были убиты на месте. Техник, обнаруживший их, закричал от боли – его ногу прошило осколками. Каэль, подбежав, взвалил его на плечо, и они продолжили отступление.

Маркус был последним. Проскользнув в лаз в подвале, он увидел, как Андерс и еще один боец изо всех сил навалились на полуразрушенную бетонную плиту, заваливая проход. Несколько секунд они стояли в абсолютной темноте и тишине узкого, сырого туннеля, тяжело дыша и слушая, как наверху затихают звуки боя.

Они спаслись. Но какой ценой? Они потеряли свою базу, оборудование, людей. Теперь они были крысами в лабиринте, отрезанными от города.

Андерс посветил фонарем на бледные, грязные лица выживших.

– Они знают, что мы здесь, под землей, – сказал он, его голос был лишен эмоций, но в нем слышалась сталь. – Они начнут прочесывать катакомбы. У нас больше нет времени на подготовку. План «Икар» запускается немедленно. Отряд Рихтера уже должен быть на подходе к складу.

Он посмотрел на остатки своей группы.

– У нас есть три часа, чтобы добраться до коллектора под «Химерой». Двигаемся. Сейчас же.

Группа, измотанная и понесшая потери, начала свой путь по темным, зловонным туннелям. Их тщательно разработанный план превратился в отчаянную, кровавую импровизацию.

Глава 130: Последняя Ночь

1 ноября 2026 г. Глубокая ночь (~03:00).

Берлин, старый коллектор под правительственным кварталом/крыша офисного здания.

Клаустрофобия была почти осязаемой. Стены старого коллектора, покрытые склизкой, радужной плесенью, казалось, давили со всех сторон. Единственным звуком в этой гнетущей тишине было мерное, монотонное капанье воды с ржавых труб на потолке и тихое, зловонное журчание сточных вод, лениво текущих по центральному каналу. Воздух был тяжелым, влажным, он пах ржавчиной, гнилью и страхом. Тусклые лучи тактических фонарей выхватывали из мрака уставшие, бледные лица, превращая их в бестелесные маски.

Выжившие бойцы «Эгиды» и ударная группа «Альфа» сидели вдоль стен, на узких бетонных уступах, разделенные черным, маслянистым потоком. Никто не говорил. Слова казались неуместными и лишними в этой преисподней. Раненым оказывали помощь – молча, экономя последние бинты и антисептики. Бойцы проверяли и перепроверяли оружие, их движения были медленными, почти ритуальными. Это была не подготовка солдат к бою. Это была тихая церемония прощания людей, осознающих, что они, скорее всего, не переживут следующие несколько часов.

Маркус сидел, прислонившись к холодной бетонной стене. Он не чистил оружие. Оно было в идеальном состоянии. Вместо этого он просто смотрел в темноту, позволяя ей поглотить себя. Его мысли были не о плане штурма, не о тактике. Он думал о Лейле, которая в этот самый момент где-то наверху, в ледяной темноте, в одиночестве ждала их сигнала. Она стала их невидимым ангелом-хранителем, и он доверил ей самое дорогое, что у него было. Он был не один, но чувствовал себя как никогда одиноким.

Он достал из кармана свой старый бумажник и открыл его. В свете фонарика он посмотрел на единственную фотографию Лизы. На ее смеющееся, беззубое лицо. Он не испытывал ярости или ненависти. Только тупую, ноющую боль и холодную, как сталь, решимость. Он убрал бумажник. Его прощание состоялось. Оставалось лишь выполнить обещанное.

К нему подошел Каэль. Его лицо в свете фонаря было похоже на высеченную из камня маску.

– Время, – сказал он одно слово.

По всему коллектору, как по команде, бойцы начали подниматься на ноги. Тишину нарушили тихие щелчки взводимых затворов. Они надевали шлемы, проверяли рации. Маркус в последний раз проверил свой пистолет, его движения были резкими и уверенными.

Ударная группа молча выстроилась у входа в затопленный туннель.

– Отряд «Браво» начал движение, – сказал Андерс. – У нас пятнадцать минут.

В это же самое время, на продуваемом всеми ветрами верхнем этаже офисного здания, царила другая тишина. Не давящая тишина подземелья, а пустая, звенящая тишина высоты. Лейла лежала на бетонном полу, слившись с обломками. Рядом с ней Гюнтер, прильнув к биноклю ночного видения, тихо докладывал обстановку, которую слышала только она в своем наушнике.

– Патруль прошел. Периметр спокоен… пока.

Лейла не отвечала. Она методично, деталь за деталью, собирала свою снайперскую винтовку после чистки. Руки работали с механической точностью. Но ее мысли были далеко. Она вспоминала дядю Али, его уроки. «Ты должна быть пустой. Сосредоточенной. Как инструмент». Все эти годы она жила ненавистью. Но сейчас, в этой ледяной темноте, накануне боя не за месть, а за чужого ребенка и за призрак своей сестры, она поняла, что ненависть иссякла. Осталась только цель.

Она закончила сборку, проверила прицел. Затем ее рука скользнула к нагрудному карману, и пальцы коснулись холодного металла медальона Анны. Это была не просто просьба. Это была миссия внутри миссии. Она больше не была Соколом, жаждущим крови. Она была стражем. Она была их глазами в небе.

– Движение у входа в коллектор, – донесся до нее шепот Гюнтера. – Похоже, наши начинают.

Лейла прижалась щекой к холодному прикладу винтовки, и мир сузился до круга оптического прицела. Впереди была черная, мутная вода и абсолютная неизвестность для группы "Альфа". Для нее – долгое, холодное ожидание.

Последняя ночь закончилась. Начинался их последний день.

Глава 131: Час Волка

1 ноября 2026 г. 04:00 – 04:12.

Берлин, восточный сектор / Штаб «Химеры» / Коллектор.

04:00.

Предрассветный холод сковал город. В развалинах жилого дома напротив топливного склада Дельта-7 десять теней замерли в полной неподвижности. Командир отряда «Браво», Рихтер, смотрел на свой хронометр. Последние секунды утекали в вечность. Его люди, распределенные по разным точкам, уже заложили заряды на ключевых цистернах и на хрупких трубах системы охлаждения реакторов синтеза. Теперь оставалось лишь разбудить зверя.

– Альфа, это Браво, – прошептал Рихтер в рацию. – Мы на месте. Пятнадцать минут до рассвета. Пусть боги будут с нами.

– Слышим тебя, Браво, – донесся из наушника спокойный голос Андерса из глубины коллектора. – Удачи. Икар, на связи через пятнадцать.

Рихтер кивнул своему радисту.

– Пошел.

04:02.

В командном центре «Химеры» на одной из консолей тревожно замигал индикатор.

– Несанкционированный выход в эфир на нашей командной частоте! – выкрикнул оператор.

На главный экран немедленно вывели входящий сигнал. Это был не видеоряд, а лишь звук – ровный, лишенный эмоций голос Рихтера на фоне треска помех.

– Говорит Сопротивление. Мы заминировали склад Дельта-7. У вас есть пятнадцать минут, чтобы выполнить наши требования: полное снятие оцепления с сектора Митте и предоставление безопасного коридора для всех гражданских лиц. Если через пятнадцать минут наши требования не будут выполнены, весь склад и два прилегающих квартала превратятся в огненный ад. Отсчет пошел.

04:05.

В кабинете Вольфа царила ледяная тишина. Он слушал запись ультиматума, его глаза были прикованы к тактической карте. Адъютант докладывал срывающимся голосом:

– Наши патрули на месте подтверждают активность. Сенсоры на периметре склада отключены. Мы не можем оценить масштаб минирования, но угроза цепной реакции… она реальна, штурмбаннфюрер. Это их единственный источник катализатора для энергоядер «Химеры».

Вольф не слушал. Он думал. «Коридор для гражданских? Примитивная ложь. Они хотят, чтобы я снял оцепление с театра, чтобы они могли уйти. Они думают, что я глупец. Они думают, что я буду вести переговоры или поддамся на шантаж».

Он повернулся к своему заместителю, Гроссу. На его лице не было и тени паники. Только холодный, хищный расчет.

– Это «Эгида», – сказал он спокойно. – Они пытаются выиграть время. Они думают, что я буду спасать свой склад. Они ошибаются. Я буду уничтожать угрозу.

Он отдал приказ, четкий и безжалостный, как удар скальпеля.

– Гросс. Бери три лучших отряда «Химеры». Никаких переговоров. Ваша задача – прорваться на объект и ликвидировать диверсантов до истечения срока. У вас двенадцать минут, чтобы предотвратить взрыв. Остальные силы – усилить оцепление правительственного квартала. Удвоить патрули. Они пытаются отвлечь нас от чего-то более важного. Никто не входит и никто не выходит.

04:10.

По улицам Берлина с ревом понеслись бронетранспортеры. Их сирены прорезали предрассветную тишину. Все они двигались в одном направлении – на восток, к топливному складу, где тикал таймер обратного отсчета.

Лейла, находясь на своей снайперской позиции в полуразрушенном здании напротив центра «Химера», наблюдала за этим исходом через прицел. Она видела, как элитные патрули, охранявшие периметр комплекса, получили приказ и, вскочив в машины, присоединились к карательной экспедиции. Охрана центра на несколько критических минут ослабела, превратившись из крепостной стены в редкую изгородь.

Она нажала на кнопку передачи. Ее голос был тихим, напряженным, но абсолютно ровным.

– Альфа, это Сокол. Вижу движение. Резервы уходят на восток. Периметр ослаблен. Волк клюнул на приманку. У вас есть… – она посмотрела на часы, – …около десяти минут. Десять минут, пока они не поймут, что это ловушка, или пока отряд Рихтера не перестанет существовать.

В ответ – лишь короткий щелчок в наушнике.

04:12.

Внизу, в абсолютной темноте коллектора, ударная группа «Альфа» начала движение. Они скользнули в ледяную, маслянистую воду затопленного туннеля, который вел прямо в пасть зверя.

Час Волка начался. И часы «Икара» тикали с каждой секундой все быстрее.

Глава 132: Вход в Преисподнюю

1 ноября 2026 г. 04:12 – 04:25.

Берлин, подземные коммуникации под правительственным кварталом.

Ударная группа «Альфа» стояла на краю коллектора перед входом в полностью затопленный туннель. Черная, маслянистая вода была неподвижна, как ртуть, и не отражала ничего, кроме слабых, нервных отблесков их фонарей. От нее исходил тошнотворный запах гниения и химикатов, смешанный с холодом подземелья.

Андерс отдал короткий приказ жестами. Проверять снаряжение. Готовность.

Маркус, не колеблясь, подтянул на лицо маску дыхательного аппарата, проверил герметичность и первым бесшумно соскользнул в ледяную воду. Холод ударил, как разряд тока, пробивая даже термоизоляцию костюма и заставляя мышцы непроизвольно сжаться. Давление в узком туннеле ощущалось почти физически, давило на уши. Видимость в свете фонаря – не больше полутора метров мутной, взбаламученной взвеси, в которой кружились какие-то ошметки. Дальше – только угадываемые тени товарищей.

За ним, один за другим, без единого всплеска, в черную бездну погружались Каэль и остальные бойцы. Как только последний из них скрылся под водой, связь с внешним миром оборвалась. Толща воды и бетона полностью глушила любой радиосигнал. Теперь они были одни. Группа «Альфа» была полностью автономна.

Под водой царила почти полная дезориентация. Они двигались в вязком, молчаливом небытии, нарушаемом лишь звуком собственных пузырей и глухим стуком сердца в ушах.

Через пятьдесят метров они достигли первой преграды, указанной на схемах Марьям – массивной стальной решетки, перекрывающей туннель. Прутья толщиной в руку, покрытые многолетним слоем ржавчины и склизкого ила, напоминали челюсти доисторического чудовища.

Двое бойцов осветили рабочую зону. Маркус, как самый опытный в подобных диверсиях, подплыл к решетке и достал из герметичного контейнера портативный плазменный резак. Каэль с несколькими бойцами завис в воде чуть поодаль, прикрывая тыл и всматриваясь в темноту, откуда могла прийти любая угроза.

Резак включился с громким, пузырящимся шипением, которое под водой казалось оглушительным. Ярко-голубое пламя озарило пространство, создавая вокруг Маркуса ореол призрачного света и мириады шипящих пузырьков. Каждая секунда казалась вечностью. Шум мог привлечь внимание сейсмических датчиков, если Вольф не поленился их установить. Маркус методично, сантиметр за сантиметром, вел резак по толстому металлу. Наконец, с глухим скрежетом, вырезанный сектор решетки медленно осел на дно, подняв облако ила. Путь был свободен.

Преодолев препятствие, группа попала в лабиринт более узких, уже сухих технических туннелей. Здесь царила другая атмосфера. Воздух был спертым, пах плесенью, озоном от старой проводки и страхом. Тишину нарушал лишь писк крыс, которые с наглостью шмыгали под ногами, не боясь людей.

Андерс шел впереди, сверяясь с дата-планшетом, на котором светились синие линии схем, добытых такой страшной ценой.

– Налево, – прошептал он в ларингофон, который обеспечивал связь только внутри группы. Его голос в наушниках был едва слышен. – Через тридцать метров будет развилка, нам в правый, более узкий коридор. Карта Оракула говорит, что там нет датчиков.

Упоминание Марьям резануло слух. Они шли по карте, нарисованной ее болью.

В какой-то момент из-за поворота донесся резкий скрежет. Вся группа мгновенно замерла, вскидывая оружие. Сердце Маркуса ухнуло вниз. Через секунду из темноты, сверкая десятками красных огоньков-глаз, высыпалась стая огромных канализационных крыс и с писком пронеслась мимо. Все облегченно выдохнули, но пальцы так и остались лежать на спусковых крючках. Нервы были натянуты до предела.

Наконец, туннель закончился небольшой бетонной камерой. В ее потолке, на высоте трех метров, виднелся массивный стальной люк с выцветшей трафаретной надписью «ТЕХНИЧЕСКИЙ ДОСТУП 07-B». Это был он. Вход в Преисподнюю.

Группа быстро и молча заняла позиции. Последняя проверка оружия, снаряжения, связи. Каэль подсадил одного из бойцов, и тот прижался ухом к холодному металлу люка, пытаясь уловить звуки сверху. Он покачал головой. Тишина.

Андерс обвел взглядом уставшие лица в тусклом свете фонарей.

– Согласно схеме, мы находимся под центральным операционным блоком, – его шепот гулко разнесся по камере. – Лиза там. И остальные дети тоже. Отсюда назад дороги нет.

Он кивнул двум бойцам, и они, используя магнитные присоски и гидравлический домкрат, начали бесшумно работать над замком люка.

Врата в ад были готовы открыться.

Глава 133: Глаза в Небе

1 ноября 2026 г. 04:25 – 04:35.

Берлин, крыша полуразрушенного офисного здания напротив центра «Химера».

Предрассветный холод был безжалостен. Пронизывающий ветер свистел в пустых оконных проемах последнего, полуразрушенного этажа офисного здания, принося с собой запах озона и мокрого бетона. Отсюда, с высоты, центр «Химера» выглядел как монолитная, черная гробница, равнодушная к огненному зареву, разгоравшемуся на востоке. Тишину нарушал лишь этот ветер и далекий, едва слышный вой сирен.

Лейла и Гюнтер были в своем гнезде. Они устроились в тени у большого, выбитого окна, которое давало идеальный обзор на вражескую цитадель. Гюнтер, прильнув к биноклю с тепловизором, сканировал периметр, его тихий, отрывистый комментарий был единственным человеческим звуком в их укрытии, который слышала только Лейла в своем наушнике. Лейла уже лежала на полу, ее винтовка была установлена на сошки. Она не двигалась, ее тело, затянутое в темный тактический костюм, сливалось с обломками бетона и ржавой арматуры. Она не просто смотрела в прицел – она дышала вместе с полем боя, чувствуя его нервный, прерывистый ритм. Холодный металл приклада привычно холодил щеку.

– Два патруля внизу, – прошептал Гюнтер. – Движутся по стандартному маршруту. Резервы, похоже, действительно ушли на восток. Охрана ослаблена.

– Вижу, – ее голос был ровным и холодным. – Они нервничают. Смотрят в сторону пожара, а не себе под ноги. Дилетанты.

Мир в ее оптическом прицеле был другим. Увеличенный, с четкой перекрестной сеткой, он был лишен эмоций и полутонов. Каждый объект – будь то горгулья на карнизе или вентиляционная решетка – превращался в потенциальное укрытие или угрозу.

Она методично, сектор за сектором, сканировала крышу и верхние этажи «Химеры», сверяя увиденное со схемой, загруженной в ее тактический планшет. Все совпадало. Три снайперские точки, которые они обнаружили ранее, были пусты. Вольф действительно снял их, отправив с резервом.

Она уже была готова дать группе «Альфа» по рации сигнал о том, что путь наверх чист. Но что-то заставило ее еще раз, медленнее, пройтись по краю крыши. Интуиция, отточенная годами войны. Чувство, что все слишком просто.

И тогда она заметила это.

На самом краю крыши, за массивной вентиляционной шахтой, в месте, которое не было отмечено на схемах как огневая точка, что-то едва заметно блеснуло. Это не был блик от мокрого бетона. Это был тусклый, матовый отблеск антибликового покрытия на оптическом прицеле.