Битва за «Гамалей», или Война ведьм

– Эм… Тётя, а тебе не кажется… – Элая попыталась сдержать смешок. – Что люди, увидев Булика, могут, ну… слегка испугаться?

Булик обиженно скрестил лапки, а Николита фыркнула и махнула рукой, словно отмахивалась от несерьёзных вопросов.

– Не переживай, я же сказала: он мастер путешествий!

– Если ты так говоришь… – неуверенно пробормотала Элая.

– В Дуганшите, – продолжила Николита, – ты должна найти старца по имени Серафим. Прямо сейчас он направляется туда.

– Кто он?

– Скажем так… знаток древних знаний, – уклончиво ответила Николита. – И, кстати, он недавно едва не погиб.

– Что?

– Да, он успел «побеседовать» с сёстрами Смерти в городе Граст. Кажется, разговор вышел настолько… увлекательным, что он чудом остался жив.

Элая похолодела.

– Думаешь, он согласится помочь мне?

– Если ты успеешь добраться до него первой… – многозначительно добавила Николита.

Элая насторожилась. В её голосе прозвучала неуверенность:

– Габриель… она тоже была там?

Николита задержала взгляд на племяннице, словно подбирая слова.

– Конечно, Элая… Но сейчас не об этом. Всему своё время.

Элая нахмурилась, но промолчала.

– Так вот, – продолжила тётя. – Ты должна найти Серафима.

– А кто он? Почему именно он?

– История Серафима, как и он сам, древнее всего, что мы знаем, – таинственно произнесла Николита. – Я знаю лишь, что он всегда стоял на стороне добра… Но он то появляется, когда его совсем не ждут, то исчезает бесследно, и никто не ведает, где он находится и чем занят.

Она помедлила, прежде чем добавить:

– Сейчас до меня дошли слухи, что он вернулся. И, Элая, кажется, он к чему-то готовится. Когда вы встретитесь, я уверена – он раскроет свои планы. А пока это загадка, которую мы должны разгадать.

Элая кивнула, но тревога в её сердце не утихала.

– Я распоряжусь, чтобы для тебя и Булика подготовили повозку, – продолжила Николита уже более практичным тоном. – Будет собран провиант и всё необходимое для путешествия. С первыми лучами солнца вы отправитесь в Дуганшит. Я уверена, в дороге не возникнет серьёзных проблем.

Она неожиданно хлопнула в ладоши и с довольным видом воскликнула:

– А пока… идёмте ужинать! Я просто умираю с голоду!

Элая и Булик переглянулись, и вдруг поняли, что сами ужасно голодны. Столько странного, пугающего и в то же время удивительного произошло сегодня, что они совершенно забыли о еде.

Элая и Булик так поспешно рванули к столу, что чуть не сбили с ног саму хозяйку дома.

– Осторожнее, – улыбнулась Николита, следуя за ними.

В этом доме не было прислуги. Всё делалось с помощью магии, и сейчас ужин был тому ярким подтверждением.

Николита ловко щёлкнула пальцами, и по её указанию тарелки начали кружить в танце, опускаясь на стол перед каждым из присутствующих. Щелчок – и столовые приборы, кружа в воздухе, мягко опустились рядом с тарелками.

На плите уже вовсю кипела и шкворчала еда. Один взмах пальцем – и ароматные блюда, паря в воздухе, грациозно переместились на стол.

Булик зачарованно наблюдал за этим волшебством, не забывая, впрочем, облизываться всеми своими ртами.

Кувшины с напитками неспешно кружили у потолка. Стоило Николите указать на один, как он тут же спустился и наполнил бокалы душистым, терпким элем.

– Приятного аппетита, мои дорогие, – тепло произнесла Николита, садясь за стол.

Элая посмотрела на пируэт последней вилки, мягко приземлившейся рядом с её тарелкой, и улыбнулась.

– Спасибо, тётя.

Булик уже с удовольствием чавкал, явно наслаждаясь трапезой.

Вообще, любая трапеза в этом доме всегда превращалась в настоящее волшебное представление – настолько удивительное, что для неискушённых жителей Гареша её можно было запросто выдавать за аттракцион магии.

Очередной щелчок пальцами – и еда вместе с напитками взлетела к потолку, выстроившись в чёткий боевой строй, будто готовясь к сражению.

В первом ряду, словно важные генералы, выстроились пузатые кувшины, из которых лился аромат терпкого эля.

Во втором – кружки и чашки, как дисциплинированные солдаты, замерли в ожидании приказа.

Третий ряд заняли тяжёлые сковороды, наполненные яствами: жареным мясом, тушёными овощами, пышущими жаром пирогами. Ароматы, исходящие от них, могли свести с ума даже самого искушённого гурмана.

В четвёртом ряду, словно лёгкая кавалерия, кружились в хороводе румяные куриные ножки с хрустящей корочкой, заманчиво потрескивая.

С очередным щелчком Николита указала пальцем в сторону окна. И вот целая армия волшебных блюд вылетела наружу, взмывая над площадью.

С криками и визгами на пиршество сбежались жители города. В Гареше существовала особая традиция: когда из трубы дома Николиты начинал подниматься дым, это означало, что вскоре состоится волшебный ужин. Люди бросали все свои дела – слухи о пире разлетались быстрее молнии, и каждый стремился увидеть, как очередной ужин выпархивает из окон загадочного дома. Это зрелище было настоящим праздником, которого гарешцы ждали с нетерпением.

Трапеза в доме Николиты подходила к концу. Атмосфера, весь день наполненная напряжением, теперь смягчилась, окутав всех уютным покоем.

– Ну что, мои дорогие, пора отдохнуть, – с довольным видом произнесла хозяйка, потирая ладони.

– Да, – протянул Булик, вытирая лапками мордочку. – Ужин выдался восхитительным, как, впрочем, всегда в вашем исполнении!

Он соскочил со стула и, весело попрощавшись, упрыгал по своим важным делам.

Элая поднялась, поцеловала тётю в щёку и зевнула.

– Спасибо за ужин, тётя.

– Спокойной ночи, Элая, – с мягкой улыбкой ответила Николита.

Когда племянница скрылась в своей комнате, Николита подошла к окну. На площади горожане продолжали пировать, встречая пролетающие тарелки с восторженными возгласами. Улыбка коснулась её губ.

– Всё только начинается… – прошептала она себе под нос. – И этот пир – далеко не последний.

Утром повозка уже стояла у входа. Николита, вся в суете, бегала туда-сюда – то выкладывала что-то из повозки, то снова загружала обратно, словно не могла определиться, что оставить, а что убрать. Казалось, этот процесс мог бы продолжаться вечно, если бы откуда-то не появился Булик.

– Хватит уже, остановись! – мягко, но уверенно произнёс он.

– У меня такое чувство, будто я что-то упустила… – прошипела Николита, даже не оборачиваясь.

– Забыла! Я точно что-то забыла! – воскликнула она, хлопнув себя по лбу. – Где Элая?

– Сейчас выйдет, – спокойно ответил Булик. – Я только что видел её. Она прихорашивалась перед зеркалом. Юные девушки, как вы понимаете, тётушка, не могут пройти мимо зеркала, не проверив, как они выглядят. Хотя, по моему скромному мнению, Элая всегда прекрасна.

– Мда… Тут ты прав, – проворчала Николита, отрываясь от бесконечных поисков. – Красота у нас в роду!

Она наконец остановилась, выпрямилась, отряхнула юбку и поправила растрёпанные локоны, которые успела взъерошить, пока возилась с повозкой.

– Доброе утро!

Элая появилась внезапно, тихо подойдя со спины. Она была свежа, с идеально уложенными волосами и сияющими глазами.

– Я готова! – бодро заявила она.

Николита пристально посмотрела на племянницу, затем шагнула вперёд, обняла её и провела рукой по мягким светлым прядям. Объятие длилось дольше, чем обычно, словно в нём было скрыто больше, чем простое прощание.

Наконец, тяжело вздохнув, Николита сказала:

– Ну что, в повозку… и в добрый путь!

Элая взобралась на деревянное сиденье, но почти сразу нахмурилась – что-то мешало ей устроиться поудобнее. Повозка тронулась с места, а она всё пыталась понять, на что села. Наконец, приподнявшись, она заметила несколько бутылочек с разноцветными жидкостями, заботливо укрытых платком.

– Хм… Это, должно быть, тётя положила зелья…

Она задумалась, рассматривая фиолетовый флакончик, содержимое которого искрилось в лучах утреннего солнца.

“А что, если выпить его? Вдруг я превращусь в огромного страшного паука? Тогда все враги в страхе разбегутся при одном моём появлении!” – мысленно фантазировала Элая, едва сдерживая улыбку.

Она подняла взгляд на Булика, ловко управлявшего поводьями, и вдруг замерла.

Перед ней больше не было мерзкого паука с восемью (или, возможно, десятью – она никак не могла сосчитать) лапками. На облучке сидел молодой человек лет двадцати пяти, с карими, чуть раскосыми глазами и тёмными, растрёпанными волосами.

– Булик?! – воскликнула Элая, широко распахнув глаза. – Как… как это возможно? Ты же… ты был огромным пауком!

Приятный, звонкий смех сорвался с губ юноши.

Он обернулся к Элае, и его тёплый взгляд вдруг показался ей до странности знакомым.

– Сюрприз! – усмехнулся он.

Красивые карие глаза юноши мягко сияли, а белоснежная улыбка озаряла всё его лицо. Лишь лёгкая небритость на подбородке добавляла мужественности, которая, впрочем, тут же исчезала, стоило ему улыбнуться.

– Ну, ты же не думала, что повозку поведёт паукообразное чудовище? – весело спросил Булик, и его смех разлетелся по всем уголкам Гареша, звонкий и заразительный.

Он взмахнул поводьями, направляя лошадь вперёд, и добавил, слегка склонив голову:

– Позволь заметить, твоя любимая тётушка решила, что прохожие могут испугаться. Признай, вид, где паук с восьмью лапами управляет повозкой, немного… хм… странный?

Булик снова рассмеялся – так звонко и искренне, что несколько прохожих на улице даже обернулись, пытаясь понять, что происходит.

– Вот Николита, пока ты спала, всё колдовала да колдовала… – продолжил он, озорно сверкая глазами. – И, прошу заметить, с первого раза у неё ничего не вышло. Сначала она вообще превратила меня в коня!

Он сделал вид, будто возмущён, но затем снова разразился смехом.

– Представляешь, я уже подумал, что это её план – отправить тебя в путь с настоящим скакуном.

Булик наклонился вперёд и ласково провёл рукой по гриве лошади, везущей повозку всё дальше и дальше от дома. Затем он снова повернулся к Элае, и его карие глаза встретились с её взглядом.

От этого неожиданного внимания Элая почувствовала, как её щёки заливает лёгкий румянец. Торопливо она опустила глаза, делая вид, что изучает найденные в повозке баночки.

– Я всё поняла… – пробормотала она себе под нос. – Вы с тётей опять что-то задумали и даже не подумали поставить меня в известность…

Она покрутила в руках стеклянный флакон с зелёной жидкостью. Свет играл на его гранях, создавая узоры, похожие на переплетение змеиных чешуек.

“Интересно, а что, если я выпью это снадобье… превратюсь в змею? Ядовитую, опасную… Жальну врага и скроюсь в расщелине!”

Элая так ярко представила себе эту картину, что хихикнула.

Тем временем повозка уже въезжала в центр города, где возвышались Главные Ворота Гареша.

Впрочем, воротами в привычном понимании их назвать было сложно. Они не были границей города – ни началом, ни концом, – а располагались почти в самом его сердце.

Это была огромная арка из тёмного камня с коваными створками, которые могли и закрываться, и открываться, хотя никто уже не помнил, когда это происходило в последний раз.

Гареш существовал и “до” ворот, и “после” них, а вот споры о том, какая часть города является “городом”, а какая “загородом”, стали повседневной привычкой местных жителей.

И всё же главная дорога пролегала именно через эти странные ворота. Проехав под их высокой аркой и свернув с десяток раз по узким улочкам, повозка наконец миновала черту города, оставив за собой шумный, полный жизни Гареш.

Вокруг города простирались величественные, захватывающие дух пейзажи, которые словно сошли с полотен великих художников. Высоченные сосны, чьи стволы уходили ввысь, казались исполинскими колоннами, поддерживающими небесный свод. Их кроны терялись в легкой дымке, а мягкие лучи солнца едва касались верхушек, пробиваясь сквозь туман золотистыми бликами.

Где-то вдали возвышались горы, укрытые белоснежными покрывалами. Их вершины, окутанные облаками, переливались всеми оттенками перламутра – от холодного серебра до нежного розоватого сияния. Лучи солнца, скользящие по снежным шапкам, превращали их в сверкающие жемчужины на фоне лазурного неба. Горы казались одновременно недосягаемыми и манящими, словно древние хранители этих земель.

По склонам неспешно стекали тонкие нити водопадов, похожие на хрустальные ленты, переплетающиеся среди скал. Шум воды был слышен даже здесь, напоминая шелест далеких песен, которые неслись эхом по долине.

Чуть ближе, у подножия гор, простирались широкие луга, покрытые ковром изумрудной травы и полевых цветов. Лиловые, голубые, солнечно-желтые бутоны колыхались на ветру, создавая ощущение, будто земля здесь дышит и переливается живыми красками. Ветер нес с собой свежий аромат сосновой хвои, смешанный с пряным запахом трав.

Но даже на фоне этой величественной природы город Гареш оставался неповторимым. Его центр венчал причудливый фонтан, парящий вверх тормашками, словно нарушая все законы мира. А рядом с ним возвышался загадочный дом Николиты – древний, покрытый символами и магическими знаками, с окнами, светящимися мягким янтарным светом.

Элая, завороженная видами, прищурилась, пытаясь рассмотреть верхушки деревьев, но взгляд невольно скользил дальше, за горизонт.

Булик тем временем негромко запел старинную песню. Его голос звучал мягко, но уверенно, рассказывая древнюю легенду о героях, которые преодолели все трудности ради своей цели. Каждое слово песни словно сливалось с этими просторами, наполняя их жизнью и тайной.

И в этот момент Элая почувствовала, как дыхание природы и волшебство, исходящее от самого Гареша, переплетаются в единое целое, наполняя сердце тихим трепетом перед великой неизвестностью, которая ждала впереди.

Глава 9 Лес.

На горизонте солнце плавно скользило к закату, окрашивая небо в тёплые, медные оттенки. День тянулся долго, дорога казалась бесконечной, и никаких странностей за это время не произошло. Элая уже начала думать, что всё, что с ней произошло за последние дни, было лишь сном – странным, пугающим, но всё же сном.

Однако, стоило ей взглянуть на Булика, и реальность вновь напомнила о себе.

– Думаю, пора сделать привал, да и перекусить не мешало бы, – предложил Булик, уверенно спрыгнув с повозки. Он начал ловко вытаскивать из неё разные вещи, разворачивая одеяла и сюртуки с такой проворностью, что Элае даже почудилось: не восемь ли лап у него снова вместо двух рук?

– Чем я могу помочь? – спросила она, подходя ближе.

– Было бы очень кстати, если бы ты насобирала хвороста для костра, – ответил Булик, махнув рукой в сторону тёмного леса за их спинами. – А я пока займусь ужином и устрою места для отдыха. Спать на холодной земле – удовольствие сомнительное, – он даже поёжился, словно уже почувствовал, как сырой холод пробирается сквозь одежду.

Элая усмехнулась и отправилась искать хворост. Она тихо напевала себе под нос знакомую песню, изменяя слова:

Раз хворостинка, два хворостинка,

И сверху хворост, и снизу хворост,

Куда ведёт дорога – никто не знает,

И я не знаю…

Собирая ветки, она так увлеклась, что не заметила, как над лесом опустилась густая, непроглядная тьма. Лишь когда очнулась, поняла: вокруг стояли одинаковые деревья, а костра и Булика нигде не было видно.

– Доигралась, – пробормотала она сквозь стиснутые зубы. – Теперь ночевать одной, да ещё и на голой земле…

Но ругать себя дольше не получилось. Вдали, среди деревьев, замерцало тусклое зеленоватое свечение. Оно казалось холодным, пугающим, но одновременно завораживающим.

Элая крепче сжала охапку хвороста, словно это могло добавить ей храбрости, и медленно двинулась в сторону таинственного света.

С каждым шагом он становился ярче, но теперь Элая замечала ещё кое-что: за светом угадывался тёмный силуэт. Сначала неясный, расплывчатый, но с каждым мгновением он становился всё отчётливее.

Это был… кто-то. Или… что-то?

Фигура двигалась странно, будто выплясывала рваные, неестественные движения, несвойственные живым существам.

Элая замерла. Осторожно спряталась за дерево и задержала дыхание, пристально наблюдая за этим жутким танцем.

На мгновение Элаю сковал жуткий ужас, холодными пальцами сжав её сердце. Лес казался чужим, враждебным – каждый шорох усиливал напряжение, заставляя её настороженно всматриваться в темноту. Инстинктивно её рука потянулась к груди, туда, где на тонкой шее покоился кулон с Гамалеем. Ну конечно! Какое ещё применение можно было найти для волшебного камня, кроме как использовать его в качестве украшения? Впрочем, в тот момент это украшение казалось ей единственной надеждой на спасение.

Стиснув камень в ладони, Элая прошептала:

– Brileco en potenco! Великолепие в силе!

Резкая вспышка света озарила лес, осветив его зловещими тенями, и в следующее мгновение Элаю перенесло прямо к тому месту, за которым она наблюдала. Перед ней горел костёр с зелёным пламенем – завораживающим и одновременно пугающим. Однако куда больше её поразил силуэт, сидящий за костром.

Сгорбленная старуха с огромным, неправдоподобно длинным носом уставилась прямо на неё. Одежда её представляла собой лохмотья, а кожа казалась серой и безжизненной, словно у существа, давно забывшего о солнце. Но странным было вовсе не это.

Когда старуха заговорила, её голос прозвучал неожиданно мягко и мелодично – совсем не вязался с пугающей внешностью.

– Что же делает такое милое дитя в лесу в столь поздний час… да ещё и совсем одна? – пропела она, склонив голову набок.

Элая внутренне напряглась. Что-то здесь было не так. Голос и внешность старухи противоречили друг другу, и это вызывало у неё беспокойство. Но страх постепенно сменялся любопытством, а ещё – решимостью понять, кто перед ней.

Она склонила голову, пытаясь выглядеть спокойной.

– Мы с другом путешествуем, – ответила Элая, стараясь, чтобы её голос звучал уверенно. – Целый день в дороге… Вот и решили остановиться на ночлег.

– Друг, значит? – Старуха вновь покачала головой, будто пытаясь стряхнуть с себя какие-то мысли. – И куда же держите путь, дитя?

Элая заметила, как у неё дрожат руки, но попыталась скрыть это, скрестив руки на груди.

– Я направляюсь к тётушке в Дуганшит. Она… приболела.

Старуха снова наклонила голову, в её взгляде скользнуло что-то неуловимое.

– Как тебя зовут, милая?

– Элая.

Она пристально посмотрела в глаза собеседнице, ощущая, как сердце бьётся всё чаще.

– Да-да, прости старуху, – прохрипела та, дёрнув головой, как будто её что-то мучило. – Я ведь не представилась… Зови меня Акрев.

Элая слегка нахмурилась, но продолжила разговор, чувствуя странную тревогу внутри.

– А что вы здесь делаете, госпожа Акрев?

Она попыталась говорить вежливо, но напряжение нарастало. Гамалей на её груди едва заметно пульсировал, словно предупреждая о скрытой опасности.

Акрев резко отвернулась от Эллеи, так что та смогла увидеть лишь её худую, согбенную спину. Старуха засуетилась, лихорадочно шаря в складках своего потрёпанного одеяния, словно что-то искала. Внезапно она развернулась, и резким взмахом руки метнула в сторону Эллеи пригоршню зелёного порошка.

Эллея не успела отшатнуться. Песчинки осыпали её лицо и грудь, проникнув сквозь кожу, словно растворяясь в ней. Голова начала мутнеть, в ушах зазвенело, а сознание словно ускользало. Сквозь этот нарастающий туман она всё же различила тот же нежный, обволакивающий голос, так странно не соответствующий жуткой внешности старухи:

– Ждала тебя, Эллея… Конечно, ждала… Мы знаем о тебе больше, чем ты думаешь…

Эллея пошатнулась, её ноги подкосились. Пространство вокруг поплыло, границы реальности начали стираться, будто она находилась между сном и явью. Мысли спутались, и она уже не понимала, где находится и что должна сделать.

Акрев, всё это время внимательно следившая за состоянием девушки, внезапно вскрикнула и метнулась вперёд. Одним прыжком она преодолела несколько метров, неожиданно оказавшись перед Эллеей. Её костлявые пальцы сомкнулись на шее девушки, сдавливая горло с пугающей силой. Эллея захрипела, отчаянно пытаясь вырваться, но слабость охватывала её, не давая сопротивляться.

Внезапно взгляд старухи остановился на кулоне, покоившемся на ослабевшей шее Эллеи. Глаза Акрев расширились, и она с хриплым воплем схватила камень, её голос исказился в безумном крике:

– Гамале-е-ей! Теперь он мой! Мооой!

Только её пальцы сомкнулись на камне, как тело старухи выгнулось, и её пронзило вспышкой ослепительного света. Из рта вырвалась пена, её лицо исказилось в гримасе боли. Грудь судорожно вздымалась, и она начала задыхаться, издавая резкие свистящие звуки.

В её сознании мелькнула паническая мысль: Меня предупреждали… Меня предупреждали не касаться камня… Но я… Я хотела… Величия… Силы…

Стараясь понять, что происходит, Акрев вдруг увидела Эллею. Та уже не лежала безвольно на земле – она парила над землёй, окружённая мягким белым светом. Её глаза вспыхнули красным, а лицо стало спокойным, словно чуждым прежней боли. Одна рука Эллеи, охваченная серебристым сиянием, сжала шею старухи в ответ, лишая её возможности двигаться.

Эллея шептала что-то… Её губы беззвучно произносили слова, которых Акрев не могла разобрать, но понимала: это было заклинание. Её губы шевелились быстрее, а свет вокруг становился всё ярче.

В отчаянии Акрев судорожно пыталась разобрать слова, надеясь, что если поймёт заклинание, то сможет освободиться. Но магия была слишком древней, слишком сильной…

Эллея подняла правую руку вверх, и её голос, дрожащий от напряжения, прозвучал неожиданно громко:

– Protektu min de forto! (Защити меня от силы!)

Тут же мощная волна энергии ударила их обеих. Эллею отбросило назад, и она с силой рухнула на землю, ударившись о влажную траву. Акрев постигла та же участь – старуха тоже отлетела, но быстрее пришла в себя.

Её скрюченная фигура, медленно отползавшая в сторону, вдруг начала меняться. Там, где только что была женщина, теперь извивалась огромная змея. Она зловеще зашипела, стремительно приближаясь к Эллее – не ползком, а словно скользя по воздуху.

Эллея, тяжело дыша, пыталась прийти в себя, осознать, что произошло. В голове всё ещё звенело от магического удара, но времени на размышления не было – внезапно её отбросило снова. Она почувствовала, будто на неё обрушилась вся тяжесть каменной стены – тело сковало, она не могла пошевелиться.

Змея, не меньше десяти метров длиной, обвилась вокруг неё, сжимая с каждой секундой всё сильнее и сильнее. С каждой попыткой вырваться кольца захватывали её плотнее. Вскоре Эллея поняла: физической силой ей не справиться.

Она взглянула вниз, ища глазами кулон Гамалей, но тот исчез из виду – полностью сокрытый змеиной чешуёй. И вдруг она почувствовала, как её кончики пальцев начинают странно теплеть… нет, даже жечь. Жар разливался от рук по всему телу, пульсируя волнами.

Собрав остатки сил, Эллея дотянулась до скользкой, холодной чешуи, её пальцы вспыхнули алым светом, когда она коснулась тела змея. Запах палёной плоти ударил в нос, змея взвилась, издав пронзительный шипящий крик. В агонии она разжала кольца, и Эллея упала на землю, судорожно глотая воздух.

Раненая, змея поползла прочь, пытаясь скрыться в тени леса, чтобы снова напасть.

– О нет, моя милая, – выдохнула Эллея с горькой усмешкой. – Второй раз я такой ошибки не допущу.

Она сорвала кулон, который снова оказался у неё на шее, и прошептала:

– Откройся… Покажи мне свою силу…

Камень вспыхнул, заливая пространство вокруг мягким светом. Эллея почувствовала, как её сознание прояснилось. Все страхи исчезли, а окружающий мир стал кристально ясным. Она понимала каждое движение ветра, каждый шорох.

Её глаза вспыхнули алым светом, и она взмыла над землёй, паря в воздухе.

Тем временем змея, извиваясь в клубах густого зелёного дыма, снова начала менять форму. Перед Эллеей предстала Акрев, исказившаяся от боли, с пеной, стекающей из уголков её рта.

Старуха мотнула головой, тяжело дыша. В её мутных глазах читалась ненависть – и осознание: эта битва будет смертельной. Победитель останется только один.

Акрев сделала шаг вперёд, её костлявая рука очертила в воздухе круг, из уст сорвалось змеистое шипение непонятных слов. В ту же секунду густой зелёный дым окутал Эллею, заползая в лёгкие, обжигая горло. Она начала задыхаться, кашлять, чувствуя, как тело теряет силы.

Акрев не останавливалась – её пальцы рисовали новые символы в воздухе. С внезапным рывком она выбросила руку в сторону Эллеи. Зелёный туман сгустился и, будто невидимая сила, швырнул Эллею на землю. Удар был настолько сильным, что в глазах поплыло, а мир словно рассыпался на двоится перед глазами.