Хот-дог, кофе и корпоративный ад

Пятый будильник она выключала с таким яростным стоном, будто тот лично должен был заварить ей кофе и извиниться за всё.

– За что мне всё это? – пробурчала она, выковыривая себя с дивана. – Я же даже вчера никого не ударила. Ладно, почти…

На кухне её ждал одиночный банан и немая укоризна пустого холодильника.

– Супер. Я как будто живу в рекламной паузе между двумя жизненными кризисами.

Накидывая пиджак на футболку и засовывая волосы в резинку, Кэс выглядела как "спонтанная пятница в понедельник". Настроение – "переживу, но не обещаю остаться вежливой".

Уже на выходе она буркнула в пустоту квартиры:

– Если кто-нибудь сегодня попросит у меня отчёт до обеда – я перееду жить в лес. Или в офис Эл. Там хотя бы чай дают.

Подъехав к офису, Кэс с тоской посмотрела на переполненную парковку.

– Конечно, и как всегда. Всем вдруг приспичило работать именно сегодня, – пробурчала она и, вздохнув, оставила машину у ближайшего сквера.

Стоило ей выйти из авто и захлопнуть дверцу, как взгляд зацепился за неприятную картину: у лавочки трое старшеклассников "развлекались", толкая и задирая парнишку лет пятнадцати – то рюкзак с него стащат, то кепку кидают, а сами заливаются идиотским смехом.

– Ну что за поколение TikTok и отсутствия совести… – пробормотала Кэс, закатывая глаза. – Ни чести, ни фантазии, ни даже уважения к законам улицы.

Не раздумывая, она уверенным шагом направилась к троице. Один из хулиганов даже не успел понять, что происходит, как получил пинок под зад – не сильно, но с душой. Парни обернулись в шоке.

– Вы что тут устроили, циркачи? Школа не ждёт, а вы тут тренируетесь в тупости. Сваливайте отсюда, пока я вам расписание воспитательных бесед не выдала!

– Слышь, ты, не ох… не обалдела ли, тётя?! – огрызнулся один из них, самый "лидерский", с цепочкой и неудачной попыткой усы отрастить. – Щас с тобой сами развлекаться будем!

Кэс приподняла бровь и ухмыльнулась.

– Ой, деточка. Не надо мне угрожать, у меня уже две ходки – в продуктовый и обратно, – и прежде чем он успел моргнуть, схватила его за ухо и хорошенько потаскала, как в старой доброй школе.

– Ай, больно же, вы что делаете?!

– Воспитываю. Бесплатно. И без перерыва на обед.

Остальным тоже досталось – по лёгкому подзатыльнику с приправой из резкого тона и презрения.

– Исчезли! Пока я не вызвала родителей и не заставила вас публично извиняться в TikTok!

Троица, охая и матерясь себе под нос, растворилась за углом.

Кэс повернулась к парнишке:

– Всё норм, живой?

Тот кивнул с огромными глазами.

– Запомни, мелкий, держи спину прямо, а язык за зубами – до тех пор, пока не надо будет им кого-нибудь размазать. И всегда имей в рюкзаке хоть газировку для обороны.

И, не дожидаясь благодарности, Кэс пошла дальше, бормоча:

– Утро только началось, а я уже педагог года. Надо будет себе медаль заказать. Или хотя бы кофе.

Подходя к зданию офиса, Кэс уже издали приметила знакомую фигуру у входа.
– Ну нет… – пробормотала она сквозь зубы. – Только не Игорек. Снова. И, о господи, с цветами.

Он стоял, сияя, как лампа в комнате, с букетом белых роз, словно на свидание с выпускницей из 11-Б.
– Кассиопея! Доброе утро! – протянул он, словно они не виделись сто лет, а не три дня назад.

Кэс остановилась в шаге от него, оглядела букет, затем посмотрела на него, потом снова на букет, и тяжело вздохнула.
– Игорёк… Это не те цветы, ё-моё. Я же говорила – ранюнкулюсы. Ра!Нюн!Ку!Лю!Сы! Они хоть звучат как-то волнующе, а это… – она указала на розы, – это как молоко без кофеина.

– Но… они белые, красивые… – начал он мяться.

– Белые розы хороши для траурных венков и ресторанов с живой музыкой под баян. А я, между прочим, живой человек, не диджей на юбилее. Игорёк, ну честно, у тебя вообще есть вкус, или ты цветы по акции выбираешь?

Он захлопал глазами, всё ещё не теряя надежды.

– И ещё, Игорь Викторович, а почему вы не на работе? Или ваша должность "Рыцарь потерянных букетов"?

– Я… подумал, может, мы вместе кофе… – начал он неуверенно.

– Ты подумал. Вот уже страшно. А теперь давай-ка сделаем шаг назад, повернёмся на 180 градусов и марш в офис. Цветы… ну, я их собаке у подъезда отдам. Ей хоть приятно будет.

Проходя мимо, Кэс качнула головой:

– Боже, когда же у меня начнётся день без цирка.

В это время Юрий Геннадьевич стоял у окна, прихлёбывая третий по счёту кофе за утро. Глаз его уловил движение у входа. Цветы, Игорёк, Кэс…

Он сделал глоток, не отрываясь от происходящего. Кэс что-то оживлённо выговаривала Игорю, тот выглядел так, будто хочет испариться или хотя бы спрятаться за своими белыми розами.
Юрий вздохнул, покачал головой и с кривоватой улыбкой пробормотал:
– Ну конечно… цирк имени Кэссиопеи Дмитриевны. Бесплатный вход, но пострадавшие возможны.

Он прислонился к подоконнику и, не сдержавшись, мысленно вернулся в тот самый день.

Тогда она ввалилась в офис, будто не на собеседование, а как проверяющий из прокуратуры.
– Здравствуйте, я Кассиопея Дмитриевна, но если вы сейчас пошутите про звёзды – я развернусь и уйду.
– …Добро пожаловать, присаживайтесь, – выдавил он.

Резюме у неё было странное – куча всего, от курсов по переговорам до сертификата "Психология манипуляций в бизнесе". А ещё – подозрительно искренний взгляд и какая-то дикая энергия. После пятнадцати минут разговора он уже не понимал, собеседует он её или она его.
А на вопрос «Почему вы хотите у нас работать?» она ответила:
– Потому что у вас явно бардак, я это вижу, и если вы меня не возьмёте – через год вы сами пожалеете. А я – нет.

Он тогда усмехнулся, проводил её до двери и через час подписал приказ о приёме. Сам не понял почему. Просто… захотел, чтобы в этом унылом болоте кто-то шевелил воду. Теперь, глядя на то, как она выносит Игорька за не тот букет, Юрий Геннадьевич уже и жалел, и восхищался одновременно.

Он отхлебнул ещё кофе и сказал себе под нос:

– Без неё у нас, конечно, был бы порядок. Но и скучно было бы до чёртиков.

Дверь кабинета Юрия Геннадьевича медленно скрипнула, и в проёме возник унылый силуэт Игоря, всё ещё с белыми розами, которые теперь выглядели так, будто пережили небольшое землетрясение.

– Юрий Геннадьевич, у вас минуточка?.. – спросил он, почти шёпотом, будто боялся, что Кэс подслушивает из вентиляции.

– Заходи, Игорёк. Если ты пришёл с вопросом "что с ней не так" – садись, это надолго, – вздохнул Юрий, указывая на кресло напротив.

Игорь сел, положил измятые цветы на край стола и обречённо сказал:

– Ну я же вроде всё правильно сделал. Цветы – есть, костюм – надет, комплименты – произнёс. А она… она как тайфун. Я слова вставить не успеваю, а уже в обороне.

Юрий едва не поперхнулся кофе:

– Ты цветы-то какие притащил?

– Белые розы… ну, классика же!

Юрий закрыл глаза, будто почувствовал физическую боль.

– Ты, значит, не слушал, как она в прошлом месяце полчаса рассказывала, почему ненавидит белые розы? Потому что, цитирую: «белые розы – это как офисные пластиковые стулья в цветочном мире – ни уму, ни сердцу». Ей ранункулюсы подавай.

– Что за цветы вообще такие, как заклинание звучит…

– Ага, – кивнул Юрий. – Добро пожаловать в мир Кэссиопеи Дмитриевны. Там каждое слово надо фильтровать, каждую деталь запоминать, иначе будешь как ты – с розами и фингалом на самооценке.

Игорь тяжело вздохнул:

– А она… всегда была такой?

Юрий усмехнулся:

– Нет. Иногда она хуже.

Молчание затянулось. Потом Юрий добавил, уже мягче:

– Но знаешь, я бы её не променял. Она как спецназ. Где другой будет мямлить неделю – Кэс войдёт, всех построит, сдаст проект, и ещё кому-нибудь надает по шее для профилактики.

– А шея – это не я случайно? – Игорь покосился на Юрия, но тот лишь развёл руками.

– Сам напросился. С ней не цветами надо, Игорёк. С ней надо – уважением, юмором и чтобы шаг влево – с прикрытием. Но если ты её друг… она за тебя хоть в огонь.

– А если не друг?

– Ну, ты уже в процессе узнавания.

Дверь открылась. Юрий резко дёрнулся, будто пойманный на месте преступления, а Игорёк уронил одну из роз – она с предательским шорохом скатилась со стола, словно сдавшись.

– Ну что, меня обсуждали или белены объелись? – с прищуром произнесла Кэс, обводя их взглядом. – Я вроде не призрак, хотя, честно, иногда очень хотелось бы – помахал кому перед лицом и испарился, а вы тут со своими страданиями.

– Мы… э… ну… – начал Юрий, краснея по нарастающей. – Просто… рабочие моменты вспоминали.

– Ага, – кивнула Кэс. – Судя по лицам – скорее, похороны здравого смысла. Особенно у тебя, Игорек. Что, опять пытался в энциклопедию "Как понимать женщин"? Глава первая: не пытайся, урони цветок и живи дальше.

– Я вообще-то хотел извиниться… – пробубнил Игорь, поднимая розу с пола, – и кофе предложить…

– Игорёк, дорогой, – перебила его Кэс, подходя ближе, – твой кофе я, может, даже выпью. А вот розы отдай бабушке у метро – она порадуется больше, чем я. И – давай договоримся: ещё один жест, будто ты романтический герой из турецкого сериала, и я официально назначаю тебя главным персонажем моего дурного настроения.

Юрий едва сдерживал смех, а Игорь выглядел как ребенок, у которого отобрали мороженое и жизненные ориентиры одновременно.

– Так, Юрий Геннадьевич, вызывать вы меня зачем собирались или это была сеанс групповой терапии "Женщины глазами пострадавших"?

– Презентация для клиента через полчаса… – пробормотал Юрий. – Но, глядя на тебя, я понял – ты справишься даже если на тебя упадёт люстра и налоговая одновременно.

Кэс кивнула, развернулась на каблуках и, выходя, бросила:

– Тогда пойду накрашу губы, чтоб налоговая сразу ослепла.

Глава 9

Презентация шла по плану. Кэс стояла у экрана с указкой, демонстрируя слайды, расставляя акценты и подкидывая фирменные шуточки, чтобы не уснули ни клиенты, ни Юрий, притаившийся сзади в роли "наблюдающего, но не вмешивающегося".

Супружеская пара сидела перед ней: он – в дорогом пиджаке, с манерами богатого поднадоевшего мужа, она – в молчаливом смирении, явно прошедшая не одну семейную бурю.

– …и, как вы видите, функционал разработан таким образом, чтобы даже ваш кот смог бы этим управлять, если бы у него был доступ к Wi-Fi и чувство ответственности, – закончила очередной слайд Кэс, улыбаясь.

В этот момент мужчина, не стесняясь, уставился на секретаря Лику, проходившую мимо. Настолько явно, что даже слепая совесть почувствовала бы себя некомфортно.

Лика отвела взгляд, вжалась в стену и ускорила шаг, будто хотела раствориться в офисной штукатурке.

Кэс это, конечно, не пропустила. Она моментально сменила улыбку на выражение "Ага, ща будет весело".

– Простите, – сказала она, резко закрывая ноутбук. – Мы, кажется, не подходим вам как подрядчики.

– Что? – удивился мужчина, а его жена напряглась всем телом. – Почему это?

– Ну знаете, – продолжила Кэс с ледяной вежливостью. – Мы, конечно, любим работать с клиентами, но не с теми, у кого вместо бизнес-интереса активируется исключительно нижняя чакра на персонал. Наш офис – не поле для пикапов. Мы не сетевики с презентацией крема для усиления… харизмы.

Юрий закашлялся в углу и начал панически листать бумаги, будто искал в них портал в другое измерение.

– Простите, вы перегибаете, – тихо сказала женщина.

Кэс посмотрела на неё сочувственно и с неожиданной мягкостью.

– Вы знаете, вам не архитектуру здания обновить надо, а семейное положение. Я не психолог, но один мой знакомый нотариус уже шлёт вам воздушный поцелуй.

Мужчина вспыхнул, встал, хлопнул по столу:

– Да кто вы вообще такая, чтобы учить меня?

– Я? – переспросила Кэс, сложив руки на груди. – Та, у которой сегодня не болит голова, и которой плевать на ваше эго, Владимир Борисович.

Супруга мужчины тихо встала, кивнула Кэс и, впервые за встречу, улыбнулась.

– Спасибо, – прошептала она и пошла к выходу первой.

Кэс повернулась к Юрию:

– Ну что, поставьте галочку – сожгла ещё один мост. Но зато – как красиво, правда?

Юрий лишь вздохнул и открыл шкаф, где у него хранился особый "стресс-шоколад".

Владимир Борисович покраснел, как варёный рак, и, тяжело дыша, выкрикнул:

– Вы все пожалеете! И ты, нахалка, и твоя шарашкина контора! Я вас засужу! Я всё устрою! Вы не знаете, с кем связались!

– Да вы, Владимир Борисович, с трудом помните, где у вас левая и правая, а уже собрались "устраивать", – парировала Кэс и, не дожидаясь новых гневных декламаций, со словами:
– А теперь валите отсюда, пока я не вызвала кого пострашнее – себя с утра без кофе,
подошла к нему и с профессиональной ловкостью выпнула за дверь. Прямо в коридор, где, как по заказу, в этот момент вошёл Тимур.

Кэс, вся в боевом режиме, с прищуром посмотрела на вновь прибывшего:

– А вот и свидетели подъехали. Тимур, ловите этого циркового персонажа. Только не отпускайте, пока не скажет "мяу" и не поклянётся держать свои руки и угрозы при себе.

Тимур, не скрывая улыбки, глянул на Владимира, потом на Кэс, потом снова на Владимира – тот теперь заметно съежился, уже не такой грозный.

– Что тут у вас, выставка токсичных клиентов? – усмехнулся Тимур. – Или кастинг на роль "мужчины, который не понимает слово нет"?

– Это был потенциальный клиент, – сказала Кэс, театрально вскинув руки. – Теперь потенциально на приём к юристу, а потом потенциально – в книжку "Как я облажался с харизматичной женщиной". Переиздание, между прочим.

Тимур выдержал паузу, наблюдая за тем, как Владимир Борисович уходит, бурча что-то под нос. Затем повернулся к Кэс:

– Я не знаю, то ли я пришёл проверить договор, то ли просто попасть в живое шоу. Ты когда-то планируешь завести менее драматичную жизнь?

Кэс поправила волосы и ухмыльнулась:

– Я пыталась. Но скука у меня вызывает аллергию и сыпь. А ты чего пришёл, кстати?

– Хотел обсудить кое-что по проекту… но теперь хочу просто посидеть рядом с тобой и смотреть, как ты расправляешься с идиотами. Это завораживает.

– Бери попкорн, Тимур. Сегодня – двойной сеанс. У нас ещё Эдик в офисе.

Кэс шла к себе в кабинет вместе с Тимуром, чтобы показать проект, и ругалась так громко, что стены, казалось, дрожали от возмущения вместе с ней.

Кэс, уже повернув за угол, резко остановилась, услышав нравоучительный голос Екатерины Михайловны, самой благовоспитанной женщины в радиусе трёх кварталов и, возможно, единственного человека в офисе, кого она по-настоящему уважала… но и кого искренне боялась, как дети боятся дневника с двойками.

– Кассиопея, вы не должны так выражаться! – произнесла та строго, опираясь на ручку с лебедем, – Вы же девушка! Это очень неприятно слышать!

Кэс закатила глаза, но сдержалась, обернулась и, вежливо склонив голову, с виноватой улыбкой произнесла:

– Екатерина Михайловна, вы правы. Но поверьте, в моей голове прозвучали слова куда менее приятные. Я просто выбрала те, что без уголовной ответственности.

Тимур, идущий рядом, едва не поперхнулся от смеха, но под видом кашля сделал вид, что закашлялся из-за сухого воздуха.

– Я постараюсь исправиться… – добавила Кэс с преувеличенной покаянной интонацией, – …лет через пять. Или если мир станет терпимее к идиотам.

– Кассиопея… – строго начала Екатерина Михайловна.

– Всё, всё, ухожу, ухожу, – перебила её Кэс, будто провинившийся подросток, – у меня встреча. Проект. И кофе. Много кофе. Пока ещё не матюкающийся кофе!

Она схватила Тимура за рукав и потащила его в сторону кабинета, бросив на ходу:

– Берегите уши, Екатерина Михайловна! У вас же золотые барабанные перепонки!

Тимур, войдя в кабинет, покачал головой:

– Я всё больше убеждаюсь, что у тебя нет фильтра. Просто стоишь у входа в рот и решаешь: «Ой, ладно, пусть выходит всё!»

Кэс захлопнула за ним дверь и, усевшись на стол, сказала:

– Фильтр – это для слабых и чайников. А я – турка. И киплю быстро.

Кэс разложила эскизы проекта на столе с той скоростью и точностью, с какой меткий бармен раскладывает карты для фокуса. Тимур подошёл ближе, заглядывая через плечо – и в момент, когда она потянулась за папкой, их руки случайно соприкоснулись.

– О, боже, – театрально воскликнула Кэс, глядя на него снизу вверх с наигранной серьезностью. – Только не говори, что ты сейчас влюбишься. По всем законам романтической комедии ты обязан это сделать. Всё было: офис, случайное прикосновение, искры, неловкость. Следующий кадр – кольца на пальцах и общий ипотечный кредит.

Тимур рассмеялся, чуть покраснев. Он убрал руку, но улыбка осталась на лице.

– Тогда мы уже на середине фильма, – подыграл он. – Потому что я, возможно, уже запутался в сценарии.

– Главное – не перепутай жанр, – хмыкнула Кэс, – а то вместо романтики получится криминальная драма, где главная героиня сдает труп соседа в аренду за долги.

– Я, пожалуй, останусь в жанре «сдержанная симпатия с перспективой», – сказал Тимур, всё ещё глядя на неё чуть дольше, чем положено по инструкции «делового взаимодействия».

Кэс закатила глаза, но не смогла сдержать улыбку.

– Ну что ж, романтично-экономическая комедия продолжается. Давай уже обсудим проект, пока мы не начали танцевать под дождём с кружкой кофе в руках.

Глава 10

Тимур, стоя у стола с разложенными чертежами, словно бы внезапно забыл, что хотел сказать о проекте. Он смотрел на Кэс чуть дольше, чем положено даже при самом доброжелательном деловом интересе. Та, как обычно, стояла, прислонившись к столу, скрестив руки и глядя на него прищуром, в котором смешались ирония и нечто…

– Кэс, – вдруг начал он, негромко, с тем особенным тоном, в котором нет ни давления, ни шутки, но есть честность. – Вы мне симпатизируете. Очень даже. Может быть… сходим на свидание?

В кабинете повисло молчание. Даже кофемашина за стеной будто решила не шуметь в этот момент. Кэс не сразу ответила, приподняла брови, словно проверяя, не розыгрыш ли это, потом криво усмехнулась:

– Подожди… ты сейчас серьезно? После того как я выгнала клиента, назвала племянника шефа «персоной без намека на мозг», и врезала подростку у парка – ты решил позвать меня на свидание?

– Именно после этого, – кивнул Тимур. – Удивительно, как ты умудряешься быть хаосом и порядком в одном флаконе.

Кэс рассмеялась, качнув головой.

– Ну хорошо, Тимур. Ты храбрый человек. Но предупреждаю сразу – если свидание пойдёт плохо, я напишу в отзывах: «Не рекомендую. Брал латте без пенки и говорил о чувствах на первом бокале вина».

– Договорились, – усмехнулся он. – Но если свидание пойдёт хорошо, я напишу: «Рекомендую. Кэс – как острый перец: сначала жжёт, потом не можешь без неё».

– Ладно, герой. Записывай: суббота, восемнадцать ноль-ноль. Место выбираешь ты. Только чтоб без белых роз и без пафоса. Я романтику распознаю только в правильной еде и удобных стульях.

Ресторан оказался дорогим, с приглушённым светом, скатертями, которые как будто гладят каждое движение приборами, и официантами, настолько чопорными, что от них хотелось спрятаться под стол. Кэс появилась в дверях в джинсах, тяжёлых ботинках и жилете поверх чёрной майки. Волосы были распущены, локоны слегка растрепались по дороге, а настроение – с налётом здоровой насмешки.

Тимур встал при её появлении – галантно, по всем правилам, но с такой улыбкой, будто сейчас скажет: «Ну вот, именно такую я и ждал». И сказал.

– Не разочаровала, Кэс. Даже официанты судорожно в себе сомневаются, глядя на тебя.

– Ага, – усмехнулась она, садясь. – Их взгляд кричит: «Кто пустил рок-звезду на светский ужин».

Когда она сняла жилет, стали заметны татуировки: по одному предплечью шли цветы, по другому – что-то вроде пера и надписи на латыни. Тимур хмыкнул, закатал рукава своего классического пиджака – и продемонстрировал забитые тату руками: там были старые чернила, явные следы молодости, и даже один смазанный череп, который, вероятно, был когда-то моден, но сейчас больше напоминал картошку в шлеме.

– Ну вот, – сказал он. – Я знал, что ты не про идеальные ужины. Мы из одной банды, Кэс.

– Из банды дурных решений и свободных духом? – прищурилась она. – Подходит.

Меню она листала с видом человека, который пришёл сюда исключительно по приколу.

– У тебя когда-нибудь бывало ощущение, что ты за столом с другим человеком только потому, что судьба решила тебе немного подыграть?

– У меня прямо сейчас такое ощущение, – ответил Тимур, не сводя с неё взгляда.

Кэс на миг задумалась. Потом, прихлёбывая вино, фыркнула:

– Слушай, а знаешь, кто был моим последним парнем?

– Кто?

– Маменькин сынок. Реально. С тридцатью плюс годами на спине, но мама ему решала, куда поехать, как питаться, и сколько раз в день звонить. Я, конечно, выдержала… минут сорок. Потом ушла на работу и просто не вернулась. Он мне потом писал: «Ты была не права. Мама сказала, ты грубая».

Тимур засмеялся.

– Ну… мама его, видимо, была мудрой женщиной. Только с приветом.

– Я тогда поняла, что мне нужны мужчины, не про «мама сказала», а про «я сам решил». Хотя таких мало. Ты, например, тоже не из робких?

– Не совсем. Но если ты снова уйдёшь и не вернёшься – я хотя бы кофе отправлю вдогонку. И татуировку твою заскриню на память.

– Тогда веди себя хорошо. А то запишу тебя в категорию «романтика без мозгов». У меня для таких отдельный список. Чёрный. С черепом.

Ужин закончился вполне мирно – насколько вообще можно назвать миром беседу с обсуждением татуировок, бывших психопатов и опыта выбивания денег у клиентов через сломанные телефоны. Но, как и следовало ожидать, тихим вечер не стал.

– Погуляем? – предложил Тимур, оплачивая счёт.

– Погуляем, если ты не из тех, кто боится крови, – бросила Кэс, затягивая ремень на жилете.

– Уточни: своей или чужой?

– Главное, чтобы не моей.

Они прошли пару кварталов – и нарвались на ситуацию, как будто сценарист решил: «А вот теперь экшен!». Возле темного переулка трое парней напирали на девчонку лет двадцати. Один уже схватил её за рюкзак, второй лез руками в карманы, третий стоял на шухере, но настолько косо, что даже не заметил Кэс.

– Твою мать, – выдохнула она и без предупреждения побежала в сторону заварушки. Тимур только выругался – и следом.

Первый же подлетел к ней с фразой: «Ты кто такая?!», на что получил в печень с ноги, а потом в ухо кулаком. Тимур, не отставая, ухватил второго за ворот и приложил об стену с таким звуком, что даже третий забыл про своё дежурство и рванул врассыпную.

– Не хочешь в ММА? – спросил Тимур, утирая кровь с губы. Один из уродов всё же заехал ему в скулу. – Ты работаешь точечно.

– Я пробовалась, но там не дают добивать. Скучно. – Кэс поправила волосы и пнула валяющегося под ногами парня. – Дышит? Жаль.

Девчонка уже рыдала, стоя в стороне. Тимур дал ей платок, Кэс сунула в руку перцовый баллончик:

– В следующий раз сначала бей. Потом спрашивай. Не будь дурочкой.

Когда они отошли от места, где осталось трое почти покалеченных придурков и один разбитый телефон, Кэс взглянула на Тимура. Его рука случайно коснулась её – обе были в крови (не своей), сбитые костяшки, дыхание сбившееся.

– Ну всё. – Она рассмеялась. – Вот теперь, по всем правилам жанра, ты обязан в меня влюбиться.

– Думаю, это уже произошло в момент, когда ты пнула того урода в пах и сломала каблук. Это было… чертовски красиво.

– И романтично.

– До дрожи в зубах.

Они пошли дальше по улице, не держась за руки – но с таким синхроном шагов, будто всю жизнь ходили вместе по побоищам. Свет фонарей отражался от ссадин, кровь засыхала, в воздухе пахло порохом. Или адреналином. Или началом чего-то, что точно не закончится обычным «и жили они долго и счастливо».

Глава 11

В офисе повисла напряжённая тишина, как только за дверью раздался уверенный стук. Не успела Кэс сделать глоток кофе, как дверь открылась и на пороге появились двое сотрудников полиции. Форменные, с лицами "по делу", а не "поздороваться".

– Кассиопея Дмитриевна и Тимур Русланович? – спросил старший, озирая зал с той энергетикой, от которой даже принтер замолкает.

– В зависимости от повестки, – ответила Кэс, не вставая. – А вы кто по жизни?

– Участковый Власов. У нас заявление на вас обоих. Трое граждан утверждают, что вы напали на них в подворотне. Написали заявление. Придётся проехать в отделение, дать объяснения.

Отделение полиции встретило их не лай собаками, не криками и не холодным флуоресцентным светом. Всё было тише и спокойнее, чем хотелось бы. И от этого – страшнее.

Кэс сидела, откинувшись на спинку стула, сцепив пальцы за головой. Тимур – рядом, скрестив руки на груди. За окном дежурной тишины по полу шлёпали подошвы, переговаривались между собой участковые. Один даже хихикнул, глядя на них сквозь стекло.