Ауррория. Книга I. Пепел на снегу

Сама Ильга оказалась внучатой племянницей Берты из Приграничных Земель и жизнью здесь была весьма довольна. Ещё бы, думала я, всякий раз видя, как она смотрит на Фалька. Тот в свою очередь делал вид, что взглядов этих, как и саму девушку, не замечает. Если он и обращался к ней, то снисходительно, словно к ребенку. Вот паршивец! Я понимала чувства девушки и искренне жалела её.

О мире её я не расспрашивала. Ильга не знала, кто я на самом деле, и мне почему-то казалось, что лучше об этом не рассказывать. Она считала меня чужестранкой, и ей этого было достаточно. Все её нехитрые интересы сводились к модным в Зорате в этом сезоне платьям и редким поездкам в город, неизменно в компании Берты. Веселость, бесхитростность и задорность Ильги скрашивали мои дни. В поместье она жила больше года и с радостью рассказывала о семье, о младших сестренках, о парне, который ухаживал за ней до отъезда сюда, и том, как здесь, в Зорате, тепло по сравнению с Пограничьем. Когда же речь заходила о Фальке, Ильга тяжело вздыхала и отводила глаза.

Порой, гуляя по саду, я встречала сухонького молчаливого старика, который тоже жил в доме. Он всегда сидел на низкой скамейке в центре сада и что-то чинил. От Ильги я узнала, что старика зовут Оддо, и живет он здесь с незапамятных времен. Однажды, оставшись в саду одна, я заметила его и решила посмотреть, чем же он занят. Старик грелся в лучах закатного солнца и держал в руках небольшую птичью клетку со сломанным замком. Его-то он и чинил.

– Если миледи нужна помощь старого Оддо, он почтет за честь, – проскрипел старик, прервав работу.

Говорил он медленно, растягивая слова.

Я пожала плечами и улыбнулась.

– Не грустите, миледи, он скоро вернется, – протянул Оддо и подслеповато взглянул на меня. – Джерд не дурак.

Утверждал он или спрашивал, я не поняла, поэтому промолчала, отметив про себя, что старик называет Джерда по имени, а не «милорд», как остальные. И ещё подумала, что грустить по его хозяину мне вроде бы не с чего. Странно это.

– А раз не дурак, значит, не оставит надолго такую девушку одну, – заключил старик и снова вернулся к замку.

Время шло. Вопрос о моем будущем оставался открытым и беспокоил всё больше. Мне нужны были ответы. Я отчаянно хотела вернуться домой. Но не позволяла себе поддаваться унынию.

«Необходимо подробнее узнать о месте, в котором я оказалась. И, может быть, мне удастся что-нибудь придумать», – размышляла я.

А ещё искренне благодарила людей, живущих здесь. Они были по-настоящему добры ко мне, заботились и как могли развлекали.

Как-то гуляя, я набрела на стену, почти полностью скрытую густыми зарослями плюща. Через узкий проем в ней я вышла к конюшням, а пройдя немного дальше, оказалась на широкой поляне, где располагались несколько отгороженных друг от друга пустых загонов. Внезапно я услышала громкое ржание и, обернувшись, увидела ещё один. В нём медленно разгуливал огромный чёрный жеребец. Его смоляная грива распадалась на аккуратно заплетенные, тонкие косички. Мощные мышцы перекатывались под шкурой при каждом движении, а бока лоснились на солнце.

Когда впервые приходила сюда с Фальком, этого красавца я здесь не видела. Конь был настолько впечатляющ, что дух захватывало. Его бы я точно запомнила.

– Красивый какой, – выдохнула я, даже не заметив, как произнесла это вслух.

– Его зовут Шторм, – раздался позади низкий голос.

Я обернулась. Джерд стоял в нескольких шагах от меня. Одетый по-прежнему во всё черное, он выглядел крайне уставшим, словно не спал несколько дней. Под глазами залегли глубокие тени, тёмная щетина стала заметно длиннее. Потрясенная невероятной красотой животного, я не услышала, как он подошёл. Почему Джерд так измотан? Где он был?

– Здравствуй, Кейт! – улыбнулся он.

– Ты вернулся?!

Сама не знаю почему, но я была рада его видеть. Мужчина кивнул в ответ.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, подходя ближе. – О тебе здесь хорошо заботятся?

– Да, всё хорошо, – ответила я, испытывая при этом странную неловкость.

– Любишь лошадей? – Он дернул подбородком в сторону левады1.

– Очень. – Теперь пришла моя очередь улыбнуться. – Но, кажется, они меня нет.

Я постучала пальцем по лбу там, где находился небольшой, но заметный шрам – след от давнего и весьма неудачного знакомства с лошадьми. В детстве я бредила ими. Мне едва исполнилось семь, когда родители впервые отвезли меня на конюшню. Маленький шотландский пони выглядел игрушкой – смешной и забавной. Но, учитывая мою невезучесть, он сразу сбросил меня, как только я успела на него сесть. В пятнадцать я предприняла ещё несколько попыток, последняя из которых окончилась переломом руки и двух ребер. И больше я рисковать не стала. Но смотреть на этих прекрасных существ, любоваться ими мне никто не запрещал, и я по-прежнему была в них влюблена.

Джерд слегка склонил голову и снова улыбнулся. Ласковое вечернее солнце гладило его по лицу. Я вдруг заметила, что глаза его вовсе не тёмные, а ореховые, с тонкими зелёными прожилками, словно в топленый шоколад добавили несколько капель теплого горьковатого меда.

Он как-то странно посмотрел на меня и щёлкнул языком в сторону левады. Чёрный красавец мгновенно повернулся, фыркнул и направился к нам. Джерд перелез через ограду и подошёл к нему. Погладил морду, похлопал могучую шею, отчего конь довольно заворчал и переступил с ноги на ногу.

– Он твой? – спросила я с трепетом.

Джерд кивнул.

– Хочешь с ним познакомиться?

Хочу ли я познакомиться с этим чудом? Конечно! Но было довольно страшно. Огромный, будто глыба, конь казался далеко не миролюбивой лошадкой.

– Не бойся, – Джерд словно почувствовал мою тревогу. – Он тебя не обидит.

Я медленно, с опаской подошла и встала возле него, рассудив, что вряд ли конь нападёт, если рядом хозяин.

Джерд продолжал ласкать жеребца, гладил ладонью широкую морду, почесывал шею и что-то тихо приговаривал на непонятном каркающем языке. Шторм довольно фыркал и расслабленно опускал голову, тычась в плечо хозяина.

– Что это за язык? – с любопытством спросила я.

– Это язык тех мест, откуда Шторм родом.

– И что ты ему говоришь?

– Я говорю, что ты наш друг и что ты ему понравишься. Хочешь погладить его?

– Спрашиваешь?! – просияла я.

Джерд аккуратно взял мою ладонь и мягко положил на теплую лошадиную шею. Конь слегка подрагивал и прядал ушами. Вблизи он казался ещё красивее. Я гладила его медленно, боясь напугать или сделать что-то не так. Шторм шумно вздыхал, будто одобряя.

Вдруг мои пальцы наткнулись на странные выпуклые борозды. Жесткие, узловатые, они начинались от самых ушей и спускались вниз, к передней ноге животного. Я замерла, удивленно разглядывая место, где скрывались отметины.

– Что это?

Джерд внезапно посерьезнел.

– Шторм – боевой конь рохов, Кейт. А в бою, – он нахмурился, – случается всякое.

– А кто такие… рохи? – спросила я, вспомнив, что про их земли говорила Рика и упоминал Фальк.

– Это народ, который живет севернее нас, – объяснил Джерд и, вновь улыбнувшись, добавил: – И именно они выводят этих славных лошадей.

Он тихо шепнул что-то коню на том странном, каркающем языке. Шторм приподнял уши, затем неторопливо развернулся и пошёл прочь.

Джерд посмотрел на меня – пристально, изучающе, а потом неожиданно взял за руку и со словами «пойдем» куда-то повел. От тепла его мозолистой ладони по коже пробежали мурашки. Идти пришлось недолго: обогнув конюшню, мы вышли к ещё одной леваде, скрытой от посторонних глаз деревьями. Внутри нее кругами бегала белая, в серых яблоках кобыла. Её ослепительно белоснежная грива почти касалась земли. Хвост струился молоком и высоко взлетал при каждом толчке.

Я таращила глаза, не в силах выразить восторг. Лошадь была сказочной, шкура её напоминала снег, летящий хлопьями с бездонного серого неба.

– Я купил её пару месяцев назад, – как-то по-мальчишески смущаясь, произнес Джерд. – Честно говоря, сам не знаю, зачем.

Он отвел взгляд и, словно оправдываясь, добавил:

– Она красивая.

– Как её зовут? – я не могла оторвать глаз от этого снежного вихря.

– Ирэлис. Это значит «метель», – мягко ответил он.

– Можно погладить? – взмолилась я.

Джерд покачал головой.

– Кейт, она дикая. Никого к себе не подпускает, не даёт надеть уздечку и рвет поводья. В первый же день сломала конюху руку.

В это мгновение из-за конюшни раздалось раскатистое, мощное ржание. Кобыла тут же встрепенулась и откликнулась более высоким, но не менее громким.

– Это… – начала я.

– Шторм, – кивнул Джерд. – Они вроде как нравятся друг другу, – улыбнулся он и, смутившись, отвёл глаза.

Джерд

Джерд украдкой наблюдал за девушкой, пока та любовалась пятнистой кобылой. Кейт стояла у левады затаив дыхание. Её мягкое, с нежными чертами лицо выражало неподдельный восторг. Серые глаза, огромные и всегда чуть удивленные, были широко распахнуты. В последние дни он часто вспоминал этот взгляд. Теперь в нём больше не таился испуг, который он видел в ту ночь. Кейт выглядела спокойной, даже улыбалась. Но Джерд знал, что по вечерам девушка уходит на пляж и плачет там в одиночестве, думая, что её никто не видит. Долго сидит одна и смотрит на море. Однако Фальк всё это время незаметно приглядывал за ней, даже если не находился поблизости. Кейт всегда была под присмотром.

Джерд не мог допустить, чтобы с ней что-то случилось. В ту ночь на берегу, увидев её слезы, он пообещал себе найти способ вернуть её домой. Но пока она оставалась здесь, он решил держать её подальше от своих проблем. А проблемы были, и немалые.

Последние несколько дней он почти не спал, да и вообще с тех пор как пришла весть об исчезновении короля Валарана, спал он плохо.

Король пропал шесть месяцев назад, но Джерд узнал об этом значительно позже. В то время он находился в Землях Рохов. Йординг2 Хра́бан, правитель земель, пытался утихомирить междоусобные войны кланов и рассчитывал на поддержку Ауррории. Рохи являлись важным союзником королевства, и король Валаран это ценил, хотя и недолюбливал самих северян.

Гордые и независимые, рохи следовали лишь силе. Высокие, мускулистые, светловолосые, с ледяными синими глазами, они по-прежнему чтили законы Древних и говорили на их языке. В цивилизованной Ауррории рохов считали дикарями и пугали ими детей, если те не слушались. Говорили: «Вот придёт рох в шкуре белого медведя, страшный, с клыками в пол-лица, и утащит в свои земли, где зимой, в стужу, Древние до сих пор зажигают небесный огонь».

В детстве Джерд тоже слышал эти истории, но не от бабушки. Она глупые выдумки презирала и хмурилась всякий раз, когда Берта принималась рассказывать ему о косматых дикарях с Севера, что придут и утащат его, если он сию же секунду не отправится в постель.

А много лет спустя он сам впервые побывал в этих землях. Ему тогда едва исполнилось двадцать. Король Валаран, не особо интересуясь мнением самого Джерда, отправил его туда. На границе стояли Королевские легионы. Со временем Джерд должен был их возглавить.

Он подчинился и прожил у рохов шесть лет. Вернулся обратно в Ауррорию уже другим. Суровые холодные земли быстро выбили дурь и юношеский пыл из головы. Закон силы и верность традициям, вера в честь и преданность своим людям – вот из чего состояла эта земля. И Джерд пропитался этим. Ушли старые обиды, а злость выветрилась из него могучими северными ветрами. И вернувшись, он впервые назвал Валарана отцом. Но он ничего не забыл.

Он был сыном короля, принцем, но, как говорили при дворе, неправильным и всегда помнил об этом.

Король Валаран встретил его мать совсем юной. Он был к тому времени женат и уже успел обзавестись наследником и маленькой дочерью. Королева Аннелис славилась сказочной красотой и умом, народ Ауррории восхищался ею.

Как-то, возвращаясь с охоты, король увидел молоденькую Фиаллу – и обезумел. Любовь то была или похоть, навряд ли Валаран и сам это знал, но, вопреки всем устоям и традициям, женился на ней. А спустя девять месяцев юная королева умерла в родах, явив на свет мальчика. В отчаянии Валаран обвинил во всём дитя. И хотя признал его, воспитывать всё же не пожелал несмотря на то, что мальчик родился по закону.

Джерда забрала к себе бабушка Мейв и растила в своем доме на Спящем утесе. За первые двенадцать лет жизни принц виделся с отцом всего несколько раз. Король приезжал, беседовал с леди Мейв о мальчике и уезжал, не удостоив сына и парой слов. А потом в Джерде проявилась кровь рода, и он впервые перешёл.

Вначале пришли сны, а с ними голос. Он что-то нашептывал на непонятном языке. В этих снах Джерд видел свет. Свет закручивался воронкой и как будто исходил из его ладони. Он рассказал о снах бабушке. Мейв внимательно выслушала внука и строго повелела запомнить одно: где бы он ни оказался, стоит ему только подумать о доме, и свет приведет его обратно.

Однажды свет возник наяву. Он пульсировал и переливался. Джерд вошел в него – и очутился в лесу, который совсем не походил на привычные сосны на Спящем утесе. Джерд видел диковинных птиц, и небо над тем лесом было лиловым. Испугавшись, он вспомнил слова бабушки и представил дом. Ладонь засветилась вновь, и Джерд вернулся обратно.

Узнав об этом, Валаран забрал мальчика во Дворец, где отдал на обучение Алахарду, прославленному, закаленному в боях за Ауррорию воину. Когда-то Алахард считался лучшим другом короля, и вместе они повидали немало славных битв. Тогда Валаран ещё не носил корону, а на троне Ауррории сидел его отец.

Первый год во Дворце Джерд помнил смутно: бесконечные тренировки, синяки и кровоподтеки. Алахард был суровым учителем, но справедливым.

До того как попасть к нему, Джерд рос слегка изнеженным, окружённым заботой и любовью бабушки и няни Берты.

Как он не умер в тот первый год, он и сам до сих пор удивлялся. Но время шло, и тренировки сделали свое дело: из тощего мечтательного паренька за несколько лет он превратился в высокого широкоплечего юношу, который умел держать меч и знал, как его применить. Именно там, у Алахарда, он познакомился с Эйрихом. Им было по тринадцать. И в первый же день они основательно поколотили друг друга. С разбитыми носами, грязных и взбесившихся, их, как котят, растащил учитель и тут же задал обоим хорошую трепку.

Злобный и дикий Эйрих не терпел правил и подчинялся с трудом. Как он попал во Дворец, и почему старый воин взялся обучать безродного мальчишку, Джерд не знал до сих пор. Эйрих не рассказывал, а Джерд не спрашивал.

Но тяготы учебы сначала заставили их смириться с совместной жизнью, а со временем стать лучшими друзьям. Джерд хорошо помнил тот вечер, когда они оба получили первые татуировки – знак дебютной ступени Мастера Меча. Они знатно тогда напились и поклялись прикрывать друг другу спины. Джерд любил Эйриха как брата.

Кровный же брат, наследник трона Ре́джинар, – сын короля Валарана и его первой жены, Аннелис, с Джердом обращался как с пустым местом. Между ними всегда стояла непроницаемая стена ненависти Аннелис к его матери. Она не простила Фиалле страсть в глазах мужа, когда тот смотрел на девушку. Аннелис презирала Джерда, и оба её ребёнка унаследовали эту неприязнь, впитав её как ядовитый пар, сотканный из ледяного молчания матери.

Реджинар и Оттилия – его брат и сестра. Когда-то Джерд мечтал, чтобы они полюбили его. А ещё ему хотелось, чтобы отец смотрел на него так же, как смотрел на Реджинара – с гордостью, как на свое продолжение. Но повзрослев, он принял правду и больше не думал об этом. Они сами по себе, он сам по себе. Так легче.

И даже сейчас, когда отец пропал, они не захотели принять его помощь. «Что ж, выбор сделан», – сказал себе Джерд. Напав на след короля, он шел по нему несколько недель, перемещаясь из мира в мир. И след привёл его обратно во Дворец.

Вот почему он не спал последние три ночи – шпионил за братом и сестрой. В отличие от них, обласканных и слабых, он взрослел в жестких реалиях среди солдат Королевской армии. Дворец он знал как свои пять пальцев. В детстве они с Эйрихом облазили его вдоль и поперек. Но не парадные залы и изысканные салоны, а обратную сторону, изнанку Дворца – секретные комнаты, потайные лестницы, проходы между стенами, порядок смены караула. Он помнил в лицо почти каждого гвардейца и хорошо разбирался в скрытой от посторонних глаз неофициальной придворной жизни с её шепотками и интригами. И как ни странно, у неправильного сына короля во Дворце имелось гораздо больше союзников, чем у наследника.

Теперь нужно было собрать воедино всё, что он успел раскопать, и решить, как действовать дальше.

«Но это позже», – подумал Джерд.

А пока он стоял здесь, у левады, рядом с Кейт, разглядывал её лицо и ловил себя на мысли, что ему нравится то, что он видит. От усталости он валился с ног, но был готов и дальше стоять рядом с ней. Они разговаривали, девушка улыбалась, и от этого у него теплело внутри.

– Эй, Джерд!

От конюшни к ним шел Эйрих и громко ругался.

– Берта оторвет мне голову, если я не приведу тебя сейчас же. Эта старая бестия приготовила еды на полгода вперёд и теперь рвет и мечет в поисках своего любимого мальчика.

Подойдя к ним, он грозно свел брови на переносице и повернулся к Кейт:

– Тебя это тоже касается, Кудрявая. Живо в дом!

Девушка испуганно вздрогнула.

«Надо будет провести с другом беседу. Наедине, – мысленно решил Джерд. – Девчонку так удар хватит».

Эйрих не отличался манерами и порой напоминал неприрученного бешеного зверя. В глубине души Джерд всегда надеялся, что однажды чья-нибудь маленькая женская ручка всё-таки посадит его дикого друга на поводок.

Кейт

С возвращением Джерда и Эйриха настроение в доме изменилось. Он словно ожил. Берта сияла, а Рика с Ильгой бойко сновали между кухней и столовой, подавая новые блюда. Все три женщины старались угодить. Берта, проходя мимо сидящего за столом Джерда, погладила его по плечу и по-матерински поцеловала в макушку. Он благодарно сжал её морщинистую руку в ответ.

За ужином мужчины неспешно беседовали. Из их разговоров я поняла, что «Призрак» принадлежит Джерду и всё ещё находится в гавани, ожидая чего-то. Чего именно, я так и не узнала. Взглянув на меня, мужчины резко сменили тему.

Я сидела рядом с Фальком и старалась помалкивать. Напротив расположился Джерд, а рядом с ним – Эйрих, который иногда бросал на меня крайне недовольные взгляды. Джерд в основном молчал, а если и говорил, то немного. Фальк же болтал без умолку, рассказывая друзьям обо всех тех удивительных вещах моего мира, которые он успел узнать. Все трое, к моему удивлению, отличались хорошими манерами за столом, и ужин показался мне вполне приятным. Кухня была незамысловатой: мясо с густым соусом, сыры, хлеб, приготовленные в печи овощи. Однако блюда получились вкусными и красиво поданными.

Эйрих вдруг неожиданно обратился ко мне. Глазами он указал на бокал, который стоял передо мной, и произнес:

– Кудрявая, попробуй вино. Клянусь, ничего вкуснее ты не пила. Его делают в Карнегелле. И хоть я терпеть не могу старого лорда Латисса, нельзя не признать, что на его земле умеют делать шедевры.

Эйрих немало меня удивил прежде всего тем, что сам обратился ко мне. Я никогда бы не подумала, что такой человек, как он, разбирается в вине. Оно, действительно, оказалось превосходным. Заметив мою реакцию, он удовлетворенно прищурился.

На десерт Берта приготовила что-то похожее на пудинг со взбитыми сливками. В атмосфере неторопливой беседы, приятного ужина и звуков потрескивающих поленьев в камине было необычайно уютно. Мужчины находились в расслабленном настроении и подшучивали друг над другом. Однако за этой игрой слов скрывалось тревога. Из обрывков фраз и многозначительных взглядов я поняла, что на всех троих лежала какая-то тяжесть. Что-то происходило, во что меня не впускали, или, возможно, старались защитить?

После ужина Фальк с Эйрихом куда-то исчезли. Берта погасила свет, и в доме вдруг сделалось совсем тихо. Доносился только треск пламени да шёпот дерева, медленно догорающего в камине. На лестнице я услышала шаги за спиной. Это был Джерд. Выглядел он ещё более утомленным и, казалось, засыпал на ходу.

Мы молча поднялись на второй этаж и остановились у двери в мою комнату.

– Джерд, нам надо поговорить. Мне нужны ответы, – пролепетала я, поднимая на него глаза.

– Ты их получишь… Завтра, – говорил он тихо и хрипло, стоя совсем близко.

Мне вдруг нестерпимо захотелось провести рукой по его небритой щеке.

– Ты не уйдёшь завтра? – спросила я, гоня от себя этот странный порыв и удивляясь ему.

– Нет, Кейт, не уйду, – чуть более хрипло ответил он. – Обещаю.

Джерд

Войдя в свою комнату, Джерд устало повалился на кровать. Завтра. Он обо всём подумает завтра. Засыпая, он снова видел перед собой её глаза – серые, как река в предрассветном тумане.

Глава 4

Кейт

Проснувшись, я потянулась и с наслаждением вдохнула свежий морской воздух. В распахнутое окно сквозь занавески проникал мягкий золотистый солнечный свет, наполняя комнату ещё большей нежностью. С моря доносились отрывистые крики чаек.

«А в Нью-Йорке сейчас уже холодно», – вздохнула я, вспомнив свою утопающую в тени высоких буков улочку в Бруклин-Хайтс. Сердце тоненько всхлипнуло.

В дверь постучали, и на пороге появилась радостная Ильга. Перед собой она держала поднос с завтраком.

– Последние солнечные деньки, – словно прочитав мои мысли, проговорила девушка и распахнула шторы. – Скоро придут холода.

Потом повернулась ко мне и многозначительно улыбнулась:

– А милорд уже спрашивал о вас.

Услышав её слова, я мгновенно вскочила. Джерд обещал мне ответы!

– Где он? – бросила я, направляясь в купальню.

– Во дворе, – отозвалась Ильга, заправляя кровать, и хихикнула. – С милордом Эйрихом пускают друг другу кровь.

– Что делают? – выглянула я обратно в спальню.

– Дерутся! – громко сообщила Ильга, и я остолбенела.

– Так что же ты тут стоишь? Где Фальк?

Бог мой, это вовсем несмешно. Всё так хорошо шло – и вот…

Ильга, наблюдая за тем, как я неуклюже пытаюсь залезть в платье и натянуть ботинки, заливисто рассмеялась:

– Спокойно, миледи. Они так часто делают.

Это вовсе не успокаивало, и я поспешно выбежала на лестницу. Сквозь открытое окно со двора доносился отчетливый лязг металла и громкий мужской смех. Я резко остановилась и затаив дыхание осторожно глянула вниз.

Мужчины кружили, медленно обходя друг друга. Оба раздетые по пояс, потные и с огромными мечами в руках. На предплечье у Джерда алел длинный порез. Я зажала рукой рот, чтобы не вскрикнуть.

– А я тебе сказал, что достану, – оскалился Эйрих, указывая мечом на рану, и тут же сделал выпад.

Сталь запела, встретив сопротивление. Джерд ловко крутанулся, едва заметным движением сбив удар. Острие его черного клинка мгновенно уперлось в кадык застывшего друга.

– Я поддался! – рассмеялся он, убирая сверкающее лезвие от шеи Эйриха.

Тот хищно улыбнулся.

– Прошлый раз ты тоже так говорил.

И повторил резкий выпад, заставив Джерда отпрыгнуть.

– Что поделать, жалею чувства лучшего друга, – широко разведя руки в стороны, усмехнулся он.

Меч в его руке отражал солнечный свет и, казалось, сиял. Джерд щурился от яркого солнца и улыбался. А потом вдруг резко посмотрел наверх, прямо на окно. Я отпрянула за занавеску и замерла. Что они делают? Почему пытаются убить друг друга и… улыбаются при этом?

Ритмичный лязг возобновился. Я быстро спустилась и на негнущихся от волнения ногах вышла во двор. Увидев меня, мужчины остановились. Джерд точным движением бросил меч другу и направился ко мне. Эйрих ловко поймал клинок за рукоять, хмуро посмотрел на меня, фыркнул и отвернулся.

– Здравствуй, Кейт.

Джерд провел ладонью по лицу, смахивая пот. Выглядел он отдохнувшим. Высокий, обнажённый по пояс, он тяжело дышал и улыбался. Крепкие мышцы играли под блестящей загорелой кожей. Он походил на отлитую из бронзы древнегреческую статую. Я невольно засмотрелась на него и почувствовала, как щеки начинают предательски краснеть.

Его правую руку от запястья до плеча обвивала татуировка в виде ползущей змеи. Открытая клыкастая пасть касалась основания шеи. На широкой груди, справа, красовался ещё один рисунок – солнце. Длинные неровные лучи отходили в стороны и полыхали огнём. Внутри солнца пламя закручивалось в спираль. Вокруг изображений вились красивым узором письмена на том же странным языке, что я видела на корабле и его мечах.

Жуткого вида шрамы пересекали грудь и резко контрастировали с загорелой кожей. Четыре толстых изогнутых рубца разной длины тянулись от ключицы вниз, разрывая солнце в нескольких местах, и напоминали следы от когтей. Той ночью в моей квартире я ничего этого не запомнила.