Южный континент

Денис Камков

Южный континент

Часть 1. Эльфы.

Глава 1. Великий лес. Мир Пента. 301 год. Отплытие.

Принц эльфов Лендолас стоял на пристани, глядя как ряды его бойцов, одетые в сверкающие на солнце латы, украшенные на груди рисунком стилизованного золотого древа, восходят по трапам на корабли. Паруса были еще опущены и только ярко зеленые вымпелы, сейчас трепетали по ветру, на вершинах мачт трех красавцев, лениво раскачивающихся на волнах прибрежных вод южного мыса, самого крупного континента этого мира. Рядом с ним стояла его приемная мать, одетая в свободно ниспадающее с плеч бледно-зеленого цвета платье, перетянутое на талии серебристым поясом, который был украшен россыпью изумрудов, словно бисеринками, усеивающими всю его поверхность. Мериэль была задумчива и грустна, а ее взгляд, сейчас был направлен назад, где с небольшого по высоте горного серпантина, ведущего во дворец, спускалась шеренгами колонна воинов, растянувшаяся до самых сходен и исчезающая затем во чреве огромных боевых фрегатов, которые в данный момент уже готовились к отплытию.

Лендолас мягко коснулся ее оголенной от локтя и до кисти руки, и произнес на певучем, нежном и прекрасном эльфийском наречии:

– Мериэль, ты уже попрощалась с моим отцом?

– Да, Лендолас! Эльсинор, да пребудет с ним благодать Леса, уже благословил наш поход и напутствовал меня добрым словом, а когда мы вернемся, он обещал сыграть свадьбу.

В знак своих намерений, он подарил мне это кольцо. Она вытянула вперед свою правую руку и на ее указательном пальце, в лучах полуденного солнца, засверкал изумрудами и бриллиантами, серебряный ободок, невероятно искусно исполненный из двух тесно сплетенных вместе нитей горного серебра, в которые были мастерски инкрустированы, совсем небольшого размера, но, тем не менее, каким-то невероятным образом огранённые, драгоценные камни.

– Поздравляю Мериэль, быть динэт (невеста по эльфийски) могучего правителя наших земель – это великая честь!

– Спасибо, Лендолас, ты как обычно, очень добр. Как ты, несомненно, помнишь, уже много лет я ждала этого события, но дождалась его только сейчас, накануне этой большой войны.

– Со смерти моей матери, которую я почти не помню, прошло уже почти сотня лет, и большую часть из них, именно ты была мне ее полноценной заменой. Прости, если я не сразу принял тебя. По юности, я зачастую был не сдержан и нередко ревновал тебя к отцу, но позже и уже много десятков лет, никого другого я рядом со мной и моим отцом уже и не представляю.

– Еще раз благодарю за твои добрые слова. Сейчас, накануне неминуемых сражений и смертей, они особенно дороги мне. Но печалюсь я не от того, что Владыка Эльсинор остался во дворце и не пожелал спуститься на пристани, чтобы проститься. Мое сердце не на месте, потому, что я оставляю здесь не только своего любимого даэр (жених по эльфийски), но и нашу с ним маленькую дочку, едва-едва еще стоящую на своих крохотных ножках.

– Моя сводная сестренка, малышка Лучиэниэль! – Широко улыбнулся бравый воин.

– Красавица Лучиэниэль, кровь моя! – Тихо и печально вторила ему Мериэль.

Каждый из них погрузился в свои мысли, а высокие, статные воины, в остроконечных шлемах, с развивающимся плюмажем, все шли и шли мимо них. Ровные шеренги по три бойца, отстающие друг от друга на два шага, нескончаемой чередой тянулись от замка. Сотни воинов, за спинами которых висели длинные луки, а на поясе мерно покачивались в такт их шагам, ножны тонких, узких эльфийских клинков, продолжали погрузку на корабли, которые с вечерним отливом, должны будут отплыть на юг, чтобы после двухнедельного плаванья, вступить в бой с населявшими Южный континент варварами.

Наконец серпантин опустел, пропели трубы и врата, расположенные на высокой террасе, под сводом которой бежала бурная горная река, сомкнулись, отсекая колонну воинов от их отчего замка. Очередной великий поход, самый многочисленный из всех ранее видимых этим миром, официально стартовал.

Когда последние шеренги колонны воинов погрузились на корабли, Лендолас и Мериэль, бросив прощальный взгляд на замок, неторопливо проследовали по пирсу и взошли на головной фрегат, на котором тут же взвился вверх флаг, говорящий что данный корабль является флагманом флота. Золотое Древо на нежно-зеленом фоне – являлся официальным флагом лесного королевства эльфов, и сейчас он гордо реял на брам-стеньге грот мачты флагмана. Паруса уже поднимались на всех трех мачтах флагманского корабля, и ветер расправлял их белые, как снег полотнища, от чего корабли начали нетерпеливо рыскать носами, пока швартовы удерживали их у пристани.

Наконец все трапы были убраны, швартовые канаты отданы и бухтами смотаны на кнехтах борта, и три гордых корабля, словно белые лебеди, под полными парусами, с нарастающей скоростью начали постепенно удаляться от берега. Прибрежный лес очень скоро скрыл от глаз бухту порта. Мериэль, стояла на носу корабля, с развивающимися по ветру серебристыми распущенными волосами и все вглядывалась в удаляющуюся справа по курсу береговую линию, словно надеялась еще раз увидеть на ней кого-то. Щемящее чувство роковой неизбежности, сжимало ее сердце, не позволяя полной грудью вдохнуть овевающий ее лицо, соленый, морской ветер. Он же, словно успокаивая, нежно перебирал ее локоны, расправлял их во всю длину, и своими невесомыми воздушными ладошками удерживал их навесу, не давая свободно опуститься на плечи.

Лендолас стоял с другой стороны от бушприта, держась за него рукой, и глядел вперед, в морскую даль. Он ждал и готовил вместе с отцом этот поход долгие пять лет. Бесконечные тренировки, подготовка бойцов, турниры и соревнования, все эти годы, бесконечной чередой проносились сейчас в его памяти, всплывая фрагментами перед его широко распахнутыми глазами. Мысли роились в голове, не давая покоя от бесконечных всплывающих в мозгу вопросов: «Все ли учтено? Достаточно ли взято воинов? Хватит ли амуниции, запасов стрел, провианта? Не мал ли запас поножей и поручей, кирас и латных сапог, шлемов, щитов, мечей, луков?»

Но уже ничего изменить было нельзя. Ему оставалось только надеяться, что опыт отца, а так же его собственный юношеский максимализм и дотошность, даже в мелочах, позволили им двоим предусмотреть достаточно, чтобы с успехом свершить этот великий поход. А когда все его цели будут выполнены, с триумфом вернуться домой, грея свое самолюбие в лучах славы и восхищения, его смелостью, его мастерством воина и стратега, воспетых позже менестрелями, по рассказам его соплеменников, которые сейчас вместе с ним, плыли к такому далекому и враждебному Южному материку.

Задача, которую им поставил король, была проста и вместе с этим невероятно трудна, потому что пока, ни один из отрядов, или даже отдельных бойцов, не вернулся назад. Им предстояло отбросить от моря, разделявшего их материки всех южан, разрушить их верфи и как можно на более долгий срок обезопасить Лесное королевство от их бесконечных набегов. Для этого требовалось разгромить основные силы противника, лишить их какого-либо доступа к морю, основать на севере плацдарм, под контролем эльфов, а затем заключить с аборигенами мирный договор, на условиях, которые были прописаны лично королем Эльсинором. Сейчас этот свиток лежал в сундуке Лендоласа, скрепленный печатями и подписями короля эльфов, но в котором пока не хватало росчерка полномочного вождя южан.

О Южном континенте ему было известно не очень много. Когда-то давно, еще до его рождения, эльфы и южане жили более-менее мирно. Велась небольшая торговля, но ни с одной из сторон не было хоть сколько-нибудь уважительных отношений друг к другу. Эльфы, еще с момента подписания договора с людьми, никого не впускали в свои границы. А южане, хоть официально и не запрещали посещения своих земель, скорее всего из-за отсутствия каких-либо письменных договоренностей, раз за разом вырезали все отряды, будь то военные, или мирные, или даже исследовательские, которые были за все это время отправлены эльфами на их территорию.

После первых мирных попыток, потеряв все раз за разом отправляемые в их земли экспедиции, король Эльсинор снарядил военный корабль, на который в качестве полномочного представителя лесного королевства, взошла его жена, в сопровождение которой, он отправил пять десятков своих лучших воинов. Лендоласу тогда исполнилось два года, поэтому он мало что помнил о той экспедиции, зато его память сохранила последующие за известием об их гибели годах, когда его отец ходил мрачнее тучи и никак не мог смириться с этой потерей, в глубине души надеясь, на возвращение своей любимой жены.

Вести об их гибели, спустя год с момента их отплытия, принес торговый корабль людей, которые тоже иногда заплывали в Южные земли. Капитан его, слышал о большой битве, произошедшей как раз в то время, когда жена короля, должна была встречаться с вождями крупных племен, контролирующих северную часть их материка. Подробностей он не знал, но, по словам главы племени, с которым он вел тогда торговые дела, эльфы были полностью и безоговорочно разбиты. Эти его слова подтверждались и самим Эльсинором, который незадолго до этого рассказа человека, сказал фразу, навсегда оставшуюся в памяти принца:

–Я больше не чувствую ее! – Лендолас помнил дословно слова, произнесенные в тот день его отцом.

После этого, какие-либо отношения с южанами, были полностью прекращены, а все прибывающие или проходящие мимо корабли с Южного континента, топились флотом эльфов еще на подходах к их материку. В ответ начались набеги, которые устраивались южанами с завидным постоянством, практически каждую зиму. Сил на охрану границ с моря, на всем протяжении береговой линии континента у эльфов не было. Люди и вовсе ограничивали свои морские силы только торговыми судами, которые крайне редко появлялись в южных морях. Поэтому патрулирование велось только в южной части материка, охватывая в сумме, не более ста лиг морских границ королевства. Не мудрено было понять, что те корабли южан, что высаживали воинов за этой, охраняемой зоной, свободно подходили к берегу.

Корабли у южан были невелики, в каждом из них могли уместиться не более двух десятков воинов и несколько боевых животных. Чаще всего, в набегах участвовали не более трех-пяти таких посудин, хотя год на год, конечно, не приходилось. Лендолас помнил, как получив от патрулей Леса известия об очередном нападении, снаряжались боевые отряды, как назад приходили раненые и как хоронили убитых. Когда он подрос, он сам не единожды участвовал в отражении таких атак. Эльфы, в отличие от людей, не так плодовиты, поэтому потеря даже нескольких бойцов, ими восполняется многие десятилетия, а гибло каждый год их воинов, значительно больше.

Лендолас понимал, что тот отряд, который сейчас плыл вместе с ним, являлся последней попыткой короля, коренным образом решить вопрос с Южным континентом. В случае же его неудачи, потеря двух сотен опытных бойцов, станет поистине катастрофой для всего лесного народа. Второй попытки, даже если им частично удастся задуманное и на время решится проблема с набегами, королевство не сможет себе позволить еще многие сотни лет.

Воины южан, из приплывающих на их земли отрядов, дрались как берсеркеры, кидаясь на эльфийскую стражу Леса неистово и безоглядно, а когда они чувствовали, что проигрывают схватку, всеми силами старались погибнуть в бою, предпочитая смерть плену. Если их и удавалось оглушить, или схватить без сознания, они все равно убивали себя, едва им представлялась такая возможность. Крайне редко получалось вытянуть хоть какие-то сведения у тех, кого с большим трудом, все же удавалось живыми доставить во дворец.

Лендолас помнил один из последних допросов, когда воина южанина спеленали как куклу бабочки, а лучшие эльфийские заклинатели, с большим трудом, смогли лишь под сильнейшими чарами, заставить его говорить. К сожалению, южане сами не обладая магией, имели к ней стойкий иммунитет. Это было связано с историей развития жизни на их континенте, где возможность обладания магическими способностями, получили лишь некоторые виды кошачьих. Соответственно, как защитный механизм, у остальных обитатели этих земель, развилась способность защищать свой разум, с веками приобретя к ней практически полную резистивность. На том допросе, так же удалось узнать, с чем связана строгая сезонность атак южан и кое-что об их жизненном укладе и порядках.

Весна на их теплом континенте, была ранней и вплоть до начала лета, все обитатели, независимо от пола, трудились, выращивая урожаи и занимаясь разведением животных. Нестерпимо жаркое и засушливое лето, чаще всего они проводили в племенных общих хижинах или различных природных укрытиях, занимаясь обработкой и заготовками выращенного, а так же выделкой шкур и изготовлением из них одежды и снаряжения. Осенью, когда жара шла на убыль, собирался второй урожай, в основном с плодовых деревьев, а вот зима – исконно всегда была посвящена войнам, словно гигантский тайфун, прокатывающейся по всему континенту. Воины всех крупных племен, боролись за территорию, за красивых женщин, или сводили старые счеты, которым не было числа. В последние десятилетия, у южан появилось новая цель – набеги на эльфов, укоренившаяся за эти десятилетия, после обострения взаимной вражды.

Пленный был из племени, завоевавшего год назад северные земли их континента, отбив их прошлой зимой у своих кровных врагов, которые владели этой территорией многие годы. С этим было связано то, что в последний набег были отправлены только два корабля. Больше построить и снарядить они просто не успели, плохо владея плотницким делом и не имея достаточное количество иных мастеров, нужных профессий. Сами верфи, для всех без исключения южан, были строгим табу, никто не смел их не только разрушать, но и перестраивать, или же вносить какие-либо изменения в их конструкцию. Кто и когда построил эти сложные для южан сооружения, в его племени не знали, зато было точно известно, что их кровники, так же получили их в наследство от племени, владевшим этой территорией до них. Других подобных сложных конструкций, позволяющих строить большие, морские корабли, на всем континенте не было.

Именно после этого допроса, Владыка Эльсинор и задумал этот поход, главной целью которого было разрушение верфей, потому что других способов, попасть южанам на эльфийскую территорию, как выяснилось, больше попросту не было. Их лодки, которые строились южанами повсеместно, способны были плавать только по рекам, лишь в крайних случаях и при отсутствии сильных волн, проплывать вдоль побережья.

Второй, не менее важной задачей, было подписание окончательного мира, а поскольку племен на Южном континенте было достаточно много, то подписать его должен был представитель всех крупных племен, он же глава старейшин, которого раз в год, избирали все участвующие в войнах главы племен, на общем собрании, после окончания всех зимних боев.

Глава 2. Южный континент. Мир Пента. 301 год. Прибытие.

Почти двухнедельное плаванье прошло на удивление успешно. Небольшой шторм, неожиданно и быстро разыгравшийся за несколько дней до момента, когда впередсмотрящий прокричал: «Земля!», только слегка потрепал такелаж, и сорвал несколько бом-блиндов, которые не успели вовремя убрать, занимаясь в первую очередь спуском и спасением прямых основных парусов.

Полоска земли по курсу корабля уже была видна невооруженным взглядом, и в самом скором времени нужно было искать подходящее место для высадки. Пока они следовали старым торговым маршрутом, каковой еще помнили несколько эльфов, сотню лет назад ходившие на торговых кораблях. Сейчас они были на борту флагмана и помогали капитану прокладывать и своевременно корректировать курс эскадры. Они же говорили, что в десятке миль на восток, от главного порта и расположенных неподалеку от него верфей, есть судоходная река, впадающая в Южное море.

Лендолас посовещался с капитаном и принял решение именно там, в дельте этой реки, устроить высадку и стоянку для кораблей, а на правом берегу, неподалеку обустроить свой первый походный лагерь. Мыс, заросший тропической растительностью, выдающийся на приличное расстояние в море, будет тогда расположен между портом и их лагерем, скрывая, хотя бы на время, их от глаз варваров. Чтобы подход трех крупных кораблей не был замечен южанами, капитан сделал приличный крюк, по краю видимости, обходя порт с востока, чтобы затем приблизиться к земле на отдалении от него, а потом уже, под прикрытием берега, причалить или зайти в русло реки.

Море было ожидаемо пустынно, даже мелкие суденышки южан не нарушали глади этих вод. Три фрегата, с практически спущенными парусами, закрепленных на реях, лавировали вдоль кромки берега, густо заросшего зеленой растительностью. Отряд разведчиков, высаженный на берег за пару миль до реки, с трудом пробирался через сельву, лишь немногим опережая медленно скользящие, вдоль прибрежного песка корабли. Лендолас приказал рулевому еще более сбавить ход, чтобы бегущие по суше рейнджеры, успели осмотреть берега реки, которая на первый взгляд, выглядела абсолютно безлюдной.

Фрегаты сейчас шли только на кливерах, все остальное парусное вооружение было свернуто и закреплено на реях. Скорость кораблей упала до черепашьей, особенно когда берег стал уже совсем рядом, а ветер утих до едва ощутимого бриза. Стоял полдень, весна была в разгаре, природа радовалась теплому, но пока еще не раскаленному добела солнцу. Лендолас стоял у борта и задумчиво созерцал буйную растительность, которая уже в паре шагов от прибоя сплеталась в едва проходимые джунгли.

Дождавшись пущенной вверх эльфийской стрелы, с привязанной к ней в качестве условного сигнала синей лентой, он дал команду рулевому заходить в дельту реки. Корабли добавили нижний ряд парусов, и неторопливо и величественно накреняясь на правый борт, сделали плавный разворот, встав по ветру, дующему в это время суток от моря в сторону суши. Лоцман беспрерывно мерил глубину, чтобы не сесть на мель, а рулевой прислушивался к скрипу песка, временами раздающемуся под килем, цепляющим илистый песок русла.

Река была шириной не более полусотни футов, а глубина ее, по крайней мере, в низовье, позволяла их крупным кораблям зайти в ее воды. Течение в дельте было совсем слабым и корабли, следую против него, даже с малым количеством парусов медленно, но неуклонно продвигались вглубь материка. Стоянку устроили спустя час, обнаружив приличного размера заводь, глубина которой позволяла кораблям подойти практически к самому берегу. Недостатка в деревьях тут не было, поэтому спрыгнувшие прямо с бортов воины, быстро привязали швартовы, обмотав ими самые толстые из росших на берегу стволов. С бортов скинули вниз трапы, и началась высадка.

Разведчики к тому времени, уже вернулись и сошедший одним из первых на вражеский берег Лендолас уже выслушивал их первый доклад. За буйной прибрежной растительностью, совсем недалеко от стоянки судов, обнаружилась довольно большая поляна, со всех сторон окруженная лесными дебрями, где эльфы и решили устроить свой первый полевой лагерь. Отдав команды, он оставил своих подопечных устраиваться, а сам, вместе с одним из разведчиков решил пройтись дальше вдоль берега, где, по словам рейнджера, были обнаружены следы старых костров. Еще несколько групп, были направлены им для разведки окружающей будущий лагерь местности.

С трудом пробираясь сквозь лианы, спутанные между собой ветви деревьев, кустарники и высоченные, временами с них ростом травы, они медленно шли вперед, иногда помогая мечами проложить себе путь среди этого буйства зелени. Лендолас уже не единожды вспомнил родной лес, где трава была едва по щиколотку, а стволы деревьев стояли настолько далеко друг от друга, что между ними, практически везде на всем протяжении многих сотен лиг лесного массива, могли без труда проехать двое или даже трое всадников, двигавшихся рядом.

В воздухе беспрестанно сновали различного вида мошки, жуки, стрекозы, в ветвях заливались трелями, щебетали, стрекотали, каркали и ухали птицы, под ногами ползали змеи, жуки, громадные муравьи, гусеницы и прочая живность. Эльфы, в отличие от людей, не боялись всего этого многообразия флоры и фауны, подчас опасной и ядовитой. Их природа, позволяла им в любом месте и среди любого многообразия, даже не знакомых ранее видов и пород многочисленного растительного и животного мира, чувствовать себя естественно и гармонично с ними. Поэтому они не опасались, а скорее даже не задумывались, что своим присутствием, могут вызвать беспокойство или агрессию животных и птиц, которые иначе, будь на их месте люди, могли своими криками, суетой и нетипичным поведением, выдать их присутствие местным жителям.

Когда самые густо растущие дебри, как и везде, расположенные вдоль рек или водоемов, были, наконец пройдены, идти стало легче. Эльфы убрали в ножны, напоенные соком растений и водой клинки, и дальше двигались, уже не калеча вынужденно местную флору, легко и грациозно вписывая свои гибкие тела в малейшие просветы, между густой растительностью местных джунглей. Впереди показался просвет и спустя пару минут они снова вынырнули на берег реки, в паре лиг выше по течению, где на берегу разведчиками были обнаружены старые кострища.

Чуть поодаль от черных пятен давно потухших костров, Лендолас увидел следы стоянки небольшого отряда, судя по оставленным следам, проведшего здесь ни один день. Покружив вокруг, он заметил и направление, в котором ушли те, кто здесь находился еще пару дней назад. Кроме следов от обуви, на влажном песке берега, он заметил следы лап зверя, явно прирученного людьми и ушедшего вместе с варварами. Лендолас не хотел на первых порах уходить далеко от лагеря, поэтому отослав разведчика по следам ушедших, он вернулся в лагерь, где в его отсутствие уже были установлены шатры, и полным ходом шла распаковка снаряжения и амуниции.

У одного из шатров, немного отличавшегося от остальных по отделке ткани, где в зеленые, цвета листвы, полотнища куполообразного шатра, были вплетены тонкие золотые нити, стояла Мериэль, повернув свою голову в сторону стены джунглей, она как будто прислушивалась к окружающим поляну звукам.

– Тебя что-то тревожит? – Спросил подошедший к ней Лендолас.

– Меня тревожит все, что нас окружает, с момента приближения наших кораблей к берегу.

– Что-то конкретное?

– Разве ты не чувствуешь? Прислушайся, открой свой разум, выброси хоть на минуту походную суету и неотложные мысли.

Лендолас честно попробовал очистить свой разум от груды навалившихся с момента высадки дел и лишь тряхнул головой, не в силах выкинуть из головы мысли, которые почувствовав свободу, тут же устремились в его освободившееся сознание. Он попытался отбросить и их, но лишь мгновение отделило тот миг, когда заботы и рутина, вновь поглотили всю его голову. Тревога и неясная опасность, вот и все ощущения, которые успели извне, пробиться к нему за эти мгновения.

– Опасность повсюду, но этого мы и ожидали, когда вторглись на чужую территорию, не так ли, Мериэль?

– Ты не понимаешь… – Протянула задумчиво эльфа.

– Так объясни, у меня нет сейчас времени на глубокие медитации.

– Здесь опасность и тревога повсюду. Они сейчас не направлены конкретно на нас, они тут вплетены в узор бытия, а зло и агрессия пропитывают все вокруг. Деревья, трава, птицы и животные, живут в этой ауре, вдыхают ее, пропитываются эманациями постоянной опасности, вражды, жаждой чужой крови и страхом потерять свою жизнь, став объектом нападения. Причем нападения бессмысленного, бесцельного и не имеющего никаких причин, кроме утоления жажды в агрессии. Все здесь живет в постоянном напряжении, страшась быть уничтоженным, проповедуя лишь одну мысль, которая в этих землях, закольцевала саму себя: «Убей первым, или сам будешь убит».

Мериэль вздрогнула всем телом, словно произнесенные ею последние слова, ударили ее физически, поразив в самое сердце, своей бессмысленной жестокостью. Она провела рукой по волосам, с усилием отгоняя от себя ауру этих мест, ментальным блоком отгораживаясь от нее. Она воздела руки и одновременно произнесла несколько гортанно-певучих слов, которые словно очищающая, незримая, акустическая волна, прокатилась по всей этой поляне.

Лендолас неожиданно почувствовал, как опускаются его сведенные спазмом напряженные плечи, руки его свободнее повисли вдоль тела, перестав поминутно подскакивать, проверять положение эфеса. Из его головы ушла тревожная, нездоровая суета мыслей и распоряжений, которые необходимо отдать в первую очередь, наскакивающих друг на друга, стремясь первыми оказаться в очереди к осмыслению и исполнению. Оглянувшись вокруг, он заметил, как воины перестали тревожно зыркать по сторонам, снова убирая в колчаны, уже приготовленные к наложению на тетивы стрелы, а разведчики, те, что успели вернуться из джунглей, наконец, усаживаются на траву у своих шатров, распрямляя, наконец, свои уставшие ноги.