Мудрость птиц и зверей

Когда идёшь ты на охоту, –

Будь быстр – дай голове заботу.

ЁЕЖ, ВОЛК И ТЕНЬ

Однажды ёж спросил волка:

– Что ты всё время воешь?

Я знаю, доля ваша не легка,

Но воем общество ты колобродишь.

Когда ты воешь – всех бросает в дрожь,

Уж больно вой твой не хорош.

И слышны брань и мат,

Порой там вспоминают даже мать.

Твоя большая в чём тайна?

Ведёшь себя ты неприлично:

Поймала тебя иль мёрзлая майна,

Иль ты страдаешь манией величия?

– Ты знаешь, я иду на дело к вечеру.

Добычу ем в тот же я час,

Когда появится там любопытный лупоглаз –

Тень, словно пришла на встречу.

Не бью я, как волчицу, не калечу.

Подступит ко мне горой большой,

Я ем кусочек – он у ней кусище,

И рот-колодец – не рот, а ротище.

И к вечеру она, как великан, силище.

Кусочек вдруг становится, как воз,

И никому в рот не вопрёшь.

Проглотит тень телегу – не вопрос,

И две проглотит, если привезёшь.

Оттого берут меня завидки –

Жрёт, не подавится.

И не возьмёшь ведь под микитки.

Ничем она тут, сволочь, не отравится.

Куда ж её прогонишь?

Её ведь не подымешь, не уронишь.

Жить же мне с нею – то судьба,

В еде ведь у неё – не дурочка губа.

От зависти к ней потерял покой и сон,

Жрёт больше всех – не вою, издаю лишь стон.

И драться не слаба.

От зависти хочу махнуть я кулаком –

Она же свой поднимет – с целый дом.

И я сжимаюсь весь от страха,

И остаётся только мне орать.

Не сделает она промаха.

Тревожит эхом – чтоб не встать,

Накроет, как копной.

Такие у меня дела,

Так и живу – от зависти пускаюсь в вой.

Боюсь, чтоб зависть в дом «хи-хи» не привела.

Кто в этом мире подлунном завистник –

Всегда обидно бывает ему,

И разом тот душою сник,

Что всё досталось одному.

ЛЕВ, ПАМЯТНИК И ЛИСЫ

Шёл лев со свитой, вдруг

Он мановением рук остановил тут слуг.

Он вдруг как рыкнул: – Кто,

Я вас же спрашиваю, Дед Пихто?!

И за что такая ослику честь –

Кто-то сумел ослу то преподнесть?

И осмотрелись все вокруг,

И возле же памятника ослу стали в круг.

И подошли тут садовод и лис,

И с ним его лиса.

– Ты властелин мой, о том всё знай:

Грыз осёл концы лозы – и уродился урожай.

И кисти винограда – вес по пуду,

Не вру – пусть гадом буду!

Скажу, что били мы его ведь зря –

Спасла его вновь урожайная заря.

И лишь одна на нём вина –

Там утопились многие в реке вина.

А памятник ослу за урожай стоит,

Да восславит его пиит.

Кивком на памятник он показал

И речь лев продолжал:

– Не может умное влезть в голову ослу.

Не может то прийти мне самому!

То божие небес решение,

То посоветовало окружение.

Но я тут – помазанник божий, –

И мысли те в мою голову вхожи.

И телепатией я обладаю,

И мысли те в другие головы я направляю.

И памятник тем заработал я,

Что в голове его работала мысль моя.

И с постамента я велю осла убрать –

Пусть на нём стоит моя там стать!

– Они его ведь прежде сильно били, –

Заметил тут один тревожно.

– А вы меня когда-нибудь любили?

За памятник меня побить тут можно…

И в жизни часто ведь бывает так:

Любой начальник – не дурак;

И всё присвоить себе может,

И совесть его за то не гложет.

ПРОЗОРЛИВОСТЬ ВОРА

Пробегает раз сторожевая собака

Мимо обезьяны-вора.

У неё была жизнь – бяка,

Понимал он: красть пора.

Он ей камень вслед – как в смех,

Чтоб её там напугать.

Хлопает в ладоши он – какой успех!

При виде её он начинает дрожать.

И спросила раз собака обезьяну:

– Почему не бросишь мясо, хлеб?

– В преступлении не быть изъяну.

Тут меня учить ты молод, а я сед,

Хоть и выгляжу моложе на много лет.

Дело я своё так хорошо ведь знаю,

Не хлеб, не мясо – камни я кидаю.

Вот пойду к тебе я воровать –

Тут поймают враз меня.

Я ведь тут по жизни тать

И ворую и средь ночи, дня.

А судья – известный дока,

Участь он решит так сразу,

Приговор он не отложит далёко

И решит не с кондачка и глазу.

Ты открой тут Кодекс – много там статей.

Скажет он – видать тут в клетку неба синевы.

И не заржавеет тут за ней.

А судья же судит, как объелся белены,

Судят даже честных, без вины.

И судить меня же будут по двум статьям –

Воровство и подкуп в должности лица.

И не сделаю я мясом тарарам,

Не одену я на голову терновых два венца.

ВРАЧ И ВЕТВРАЧ

Раз горилла – наш ветврач, он заболел,

Привела к врачу его жена.

– Доктор-шимпанзе, он чуть не околел, -

Грубо ляпнула она.

– Ты садись, рассказывай, что болит.

– Ну какой ты врач, наш доктор Айболит?

Это как у нас на поле грач –

Его невежды называют «врач».

Ко мне молчаливую ведут скотину,

Я не спрашиваю, какой у ней недуг.

Представляю я себе болезни всей картину,

И в глазах стоит – кто враг, кто друг.

Положу на спину полотенце

И послушаю я сердце, как часы.

Посмотрю я ножки и коленца,

Брошу жизнь больного на весы.

Я трону там вымя так рукой –

Не стоит, то больно пну ногой.

Врач спросил: – Не вылечишь, то что делать?

– Ничего, я прикажу прирезать.

Осмотрел и послушал его тут доктор

Сердца, лёгких рокот.

И сказал: – Иди, полечим!

А жене сказал: – Здоров, лечить тут нечем.

– Если он вновь заболеет

И гортань вся забелеет?

Доктор лыбится и съязвил:

– Прикажи прирезать, – объявил.

ЯБЛОЧКО К ЯБЛОНЕ

Росли две яблони в овраге –

Одна на склоне, а другая-то внизу.

Росли в сухой там почве – бедолаги,

Одна держала хмеля лозу,

Цветы осыпались в землю, как порошей,

На верхней были яблоки хорошие.

И сверху те катились, где плохие,

Те были очень там лихие.

Всегда там ела их корова.

«Хоть ем, от них всегда здорова,

Ведь яблоки от яблони там рядом падают.

А эти катятся к плохим – не радуют. –

Так вела корова речь – лук там рогатый,

И ноздри на морде, как очки,

Со шкурой там пятнатой.

По молоку давала рекордные очки.

Да, в жизни любого бывает так:

Катится всё по наклонной,

И умный станет, как дурак.

Удержится кто – тому поклоны.

БАРАН И ЛОШАДЬ

Дружила лошадь раз с бараном,

Была как бы привязана арканом.

Она глупей себя его считала,

А то для многих ведь немало.

И душу тут тоска не гложет,

Завидовать незачем ей – иначе.

Фураж ему за то предложит

И тешит тем себя, умом богаче.

Вот раз баран съел её фураж –

Вошёл в голодный раж.

Пришла она с работы,

Наесться было – все её заботы,

И в ясли глядь – там пусто,

И на лугу совсем не густо.

– Кто съел тут всё и на лугу?

– Не я! Ведь долю лошади съесть я не могу.

– В твоём сердце ложь, изъян!

Глуп – знают все о том – баран.

– Ведь никого здесь нет до горизонта, -

Заметила она ему так тонко…

– Да, мой мозг – капля на блюде,

Но что ни говори, на мне не ездят люди.

Есть люди, те считают: всех они умнее.

Но разобраться – в жизни всех глупее.

КРАСИВАЯ И УМНАЯ

Совет дам, как замуж выходить,

Красивой, умной слыть.

Раз вышел к стае вождь обезьян,

Его ум длинный, как банан.

Давно решил жениться,

Глаз на него ложила тут девица.

Решил он так схитрить:

Двух зайцев сразу подловить,

И приказал: «Все умные – налево,

Красивые – стройтесь все направо!»

И построились тут все,

Ведь знали – свадьба будет на селе.

Одна лишь обезьяна всё металась –

То к одному там строю, то к другому,

И бегала, совсем аж измоталась.

Понравилась тем вожаку иному.

– Ты, хватит бегать, нагонять тоску.

– Что ж, мне лечь под доску?

Да я не знаю, как тут быть.

Красивой – значит глупой слыть,

А глупой слыть – красивой не быть.

Я умная, красивая,

Не чёрная, не белая, я – сивая.

– Что ж, скажем, что ты счастливая!

Женился на ней вожак,

Заставили мозги решить всё так.

ЛЕГКИЕ И МЫЛЬНЫЙ ПУЗЫРЬ

Так мыльный раз пузырь явился

При помощи мыла и лёгких.

Уж он всё хвалился,

Что один из сильных,

Как будто он с Луны свалился.

Сверкая огоньками мира,

Он славу познал кумира.

И лёгким он своим сказал:

– Глупее вас я никого не знал,

Сдуваться-надуваться вы горазды.

Я говорил вам не однажды:

Сидите вы, как в клетке,

А мы летаем – ваши детки.

Хоть и породили вы меня,

Но нет во мне вашего огня.

Шар говорил, летал и дулся,

И тут он на сучок наткнулся.

Раздался с брызгами хлопок –

И не остался и клочок.

– Мы это знали и предупреждали,

Чтоб не летали, не скакали…

Летать – идти, не зная брода…

Для многих так вредна свобода.

МЕДВЕДЬ И ЗАЙЧОНОК

Собрал раз вождь лесного племени –

Неумный медведь – всех не ко времени.

Решил направить он в соседний лес

Неугомонных шпиков разных –

Людей серьёзных, не повес,

Одним словом, лиц Отечества прекрасных.

И чтобы в случае какой войны,

Другой противника возни

Готовы были всё о планах донести,

Одним словом, наблюдение вести.

Один из приближённых медведя

Бежал за границу немедля,

И выдал он разведчиков там с потрохами –

Не дай бог, чтоб такое было с нами!

И потому медведь тут в бешенстве рычал,

Слюной он брызгая, кричал:

– Как так – предать Отчизну и друзей,

Где о любви ему пел соловей?!

Нет, я – хозяин леса – оскорблён.

Предатель, он забыл Отчизны красоту,

Её за душу берущую простоту,

И воздух, что грудь счастьем наполнял.

Не понял я, когда он, сволочь, враз слинял.

Ел он тут щи и кашу –

Ту пищу, для всех многих нашу.

Зайчишка рядом мяч гонял,

И неожиданно умное он сказал:

– Вам кормить сограждан лучше надо –

И для всех то Отчизны будет награда.

Тогда все будут сильно Родину любить.

Отец купил мне мяч –

Я не могу его забыть.

А если бы купил калач,

То слышал от меня лишь плач.

ОБЕЗЬЯНЫ-ШПИОНЫ

Две обезьяны были такие отважные

И добывали сведения важные.

Они там были наняты ведь львом

И были в задании простом.

Они там выясняли: лев-противник стар.

И что же может сделать государь?

И так в любви покорны львицы,

Отчаянные в охоте злой сестрицы.

Когда пробьёт его последний час,

То новый предводитель явится в сей час.

Такие тайны тут несли всё льву,

Под страхом смерти берегли молву.

И далеко он не болтун,

Взял по следам идущий тут топтун.

Он делал это ради ли награды?

Поймать – душа и сердце рады.

И когда шпионов тех поймали,

То другой лев поступил там с ними круто.

И что положено – поддали,

Порой жизнь пролетит – минутой.

Да, первая там показания дала,

Когда её полиция взяла.

Вторая всех с ума свела.

Решили, что душою не слаба.

Что бы ни делали с ней – та молчит.

У них не раз был случай такой.

– Задание какое? – Та – гранит,

Словно у неё не пытка, а покой.

Они на ней попробовали всё –

И даже то, что недодумали ещё.

И подсмотреть за ней решили:

И все у камеры в глазок смотрели,

Как в оптический прибор там в тире

Иль же смотрят как в мортире.

И тут увидели – не был смел

Необычный тот шпион-пострел.

По камере неслись стук и вой –

Он бился в стенку головой,

Кричал: «Ты, сволочь же такая, вспоминай!»

Он был в этом деле невзначай…

ОСЛОПЕС

Чтоб собаку не кормить,

Обезьяна решила её скрестить.

Я не знаю, это ли возможно…

В баснях можно, только осторожно.

Допускает ли природа ту породу?

Говорят, всё можно-то в плохую тут погоду.

Вот и у обезьяны то случилось –

Ослица раз собакой отелилась,

От страха та в угол забилась…

Да, те тяжелы тут были роды,

Ветры выли, как поют в непогоды.

Плод – он только что явился –

Обезьяне в зад зубами он вцепился.

И была огромная у малютки пасть.

Ослица, чтоб в обморок не упасть,

К оглоблям арбы жалась телом,

И упали те – упала и она, меж делом.

Но как так явилось чудо?

И среди людей ведь есть пророки,

Так же в природе есть чудо-юдо.

У людей пророки – это все пороки.

А собака на ослицу лает,

Что она мать, – то не понимает.

А ветеринар – принял роды или нет,

О том генетик всё писал великие там речи.

И умом он от ума был так далече.

Ветеринар от страха постарел на двадцать лет,

Шептал: – Проклятый тот момент.

И всё было у него в шерсти,

И копыта, хвост – дорогу им мети…

И есть ли душа – её тут не видать,

Что большие уши, – то ему не знать.

И ластиться к хозяину охота бита:

И как ластиться, ведь на ногах копыта?

А хвост у него, как у осла,

Язык же – как лопасть у весла.

Он его всем кажет, как в жару,

Словом, чудо на миру.

Нет почтения ведь к старости,

И в любое время там – явленье ярости.

Прерывает он мыслей хороших лёт

И кусает больно, и копытом бьёт.

Хвост колюч у «младенца», как сосна,

И на морде глазки добрые – весна.

Часто в пляс он так ходил,

Вызывал смех, хоть не было сил.

А горилла кобеля позвал.

Тот: «Иа-иа!» – тут заорал.

Тот хотел его запрячь,

Зубы в тело – и наутёк он вскачь.

И когда обрезки мяса дал,

И собака та-осёл его лягал.

А когда он сено предложил,

Он ему чуть руку не откусил.

Как кормить, не знает ословод,

И от смеха падает народ.

А тот в дело иль без дела всё орёт,

На охоту лаем всех зовёт.

Дело для охотника хорошее,

Снег когда покрыт порошею.

Тут случилась та беда:

Видит зайца ослопёс и стога.

И он, словно гончая, назад так сел,

Словом злым хозяина задел:

– Ты что, так по жизни здесь чудак

Иль совсем дурак?

Как могу поймать двоих?

Ты лови, ешь ты сам их.

Ведь там, вижу – зайка,

Тут душа горит – там сена пайка.

Ты займись селекцией,

Чтоб тут мясо с растением было,

А то я займусь сам вивисекцией,

И пусть сеном крыта же кобыла…

Ведь сейчас – в растениеводство ген –

И генетики так получают с мясом хрен.

Так что если ты меня затеял

В смысле большой экономии,

Ты, конечно, новизной повеял,

Не пойдут рубашки из болоньи…

Пусть собака ест мослы,

А осёл – траву и сено.

Чтоб не мучили посты,

Не была во рту там злобы пена.

ЗАЯЦ, СТАВШИЙ ОСЛОМ

Заяц в зоопарке был,

Увидал он ослика – и полюбил,

За то, что на него был он похож,

И что он – один тут из ослиных рож.

Но не было у зайца хвоста.

Что поделаешь? Задача не проста.

Он пожаловался суслику-другу.

Сообразил – и у коня взял он подпругу,

Прицепил зайцу её, как хвост.

Был по глупости приём слишком прост.

– Вот, теперь по виду ты осёл.

Много их шатается среди аулов, сёл…

Увидав его, смеялись птицы,

Все вороны, сороки и синицы:

– У нас появился ослик настоящий,

Сделаем его за ворами тут смотрящим.

Ведь осёл он – глупости тут хватит!

А в тюрьме туберкулёз подхватит.

Да, теперь он будет всем кричать «иа»,

А все глупцы в том-то мире – его семья.

Втюхаем – ведь глупости не занимать.

Зайка закричал тут суслику опять,

О том знает их отец и мать:

– Оторви мне хвост, полей, лугов скиталец!

Лучше зайцем, трусом буду,

Чем похож я на ослиную приблуду!

Пусть меня не держат все за дурака,

А держат за трусливого чудака.

КУКУШКА И ОРЕЛ

Кукушка всем предсказывала годы,

Ей дар был дан тот от природы.

Все верили в чудесный дар

И жизни срок узнать спешили, как на пожар.

Она в лесной глуши

Лечила криком боль души.

Ведь даже больной хочет дольше прожить,

О смерти больше не тужить.

Раз прилетел к ней тут орёл

И с грозным видом к дереву припёр.

Речь такую с ней ведёт

И говорит, как словом бьёт.

– И сколько жить мне лет,

Ты точно ли дашь мне ответ?

А сам же думал: «Загадаю на врага –

И сколько нагадает мне эта «кочерга»?»

Кукушка тут, чтоб подольстить ему –

Лесть у любого великого в почёте,

Куковала, говорят, как Самому.

Решила куковать – не сбиться в счёте.

И понеслось в лесу её «ку-ку»,

Летело эхо, не висело на суку,

Она не переставала так долдонить,

Не видит, что орёл её уронит.

– Знал бы, что столько пожелаешь

Лет моему ты злейшему врагу,

Ты голой птицей полетаешь!

Ты погоди – я на тебя найду слегу.

Нашёл – кукушку ей гоняет…

Гадатели, умейте же понять вы тех,

Кто на кого, на что гадает, –

И будет вам тогда успех!

КРОЛИК И ГОРНОСТАЙ

Бежал раз горностай за кроликом,

А тот же, видя – смерть его тут настигает,

Решил рвануть соколиком –

И в гущу кроликов сигает.

Думал он, что изменит свой тот бег,

Другому зверю тот не даст покоя.

Но тот знал, в чём будет успех,

И правила смертельного боя.

Знал то, что сильно он устал,

Врага он в беге измотал.

Вот же она – желанная ведь из добыч,

Лови, ешь, слыша там желудка хныч.

Да, горностай – опытный боец,

Всегда в охоте был он молодец.

И не свернул он с верного пути –

Не дал он кролику от себя уйти.

Знал – цель достигнет тот,

Кто одним путём всегда идёт.

КОРОВА И ГРАЧ

Корове шкуру раз подпортил овод,

Он раньше брызгал ей на шкуру яички.

И для того был большой там повод –

То было сделано не по привычке.

Покрылась шкура язвами,

И с болями же в теле неотвязными

Корова позвала тут птицу – как врача,

Одним словом, как целителя – грача.

Тот прилетел и на хребет ей сел.

Тут замычала та корова: – Как ты смел?

Что там ты делаешь без дел?

– Лечить всех всюду – мой удел.

Лечу поля, луга,

Лечу я от мышей стога,

И не беру с тебя никакую плату.

И скоро я тебя так излечу.

– Ты мясом так берёшь себе зарплату.

От боли я уже кричу…

Но птица молча сделала тут дело:

Лечила кожу – стало кровянистым тело.

Она бежала тут к ветеринару,

Вся в огне и жару.

Лечил со знанием он дела,

Осталась корова жива, на болезнь не села.

И есть ещё у нас такие лекари:

Профессия – сапожник, лезет в пекари.

ХОРЬ И КЛЕТКА

Выставил мужик клеточку с цыплятами –

Разноцветные они все, как с заплатами.

Их оставил в тёмную он ночь,

Так наелся, что двигаться ему не в мочь.

В звёзды хорь там быстро налетела,

Возле леса во дворе то было дело.

Кинулась она тут к клетке –

Хочет до цыплят добраться.

С писком сжались в кучу детки –

Лапами не может их касаться.

И хотела хищница пустить в дело зубы,

Но поранила о сталь лишь губы.

И пошла хорь в лес сердито,

Поняла, что в этом деле бита.

Но в груди кипела досада,

И шептала: «Мне ли это надо?!

Они же слишком все малы и худы,

Не ест хозяин из них блюды.

Стоило ли мне за дело браться?»

Ей хотелось разрыдаться.

«Жаль, что нет там большой дыры.

Но всё ж дождусь своей поры…»

ЛОШАДЬ И ВЕРБЛЮД

Верблюд вдали раз лошадь увидал –

Седок на ней скакал,

И стал рассказывать друзьям,

Как будто он скакал на ней сам.

– Она же ходит тихо, мерным шагом,

И горб у ней такой большой,

Но силы нет такой.

Я поборол её б одной «левшой»,

Да добрый я душой.

Худа, а рёбра – что те дуги,

Как после хода у моей подруги.

На волков орёт – плюётся,

Ногой же с ним она не бьётся.

А во рту – не мало там слюны,

Одним тут словом, как верблюд.

Колючек же она много ест –

Слопает воз за один присест.

Так он рассказывал, глядя на огонь.

Тут далеко от них заржал вдруг конь,

Верблюды с рёвом встали –

Коня они тут увидали.

И глянули те с удивлением на верблюда,

Как будто поднесли с деньгами блюдо.

Верблюд плечами лишь пожал:

– Простите, что вернётся конь, не знал…

Как часто сладостен обман,

Как безделье у цыган.

ЛИСА-ПРЕДСКАЗАТЕЛЬНИЦА

Лиса, уставшая так в беге,

И брюхо расцарапали побеги,

Гнала она так долго зайца,

То вам не колоть там яйца.

Но он был вёрток, полон сил,

Ногам лисьим он мстил.

Так шла и сама себе пеняла:

– Других забот мне мало,

Чтоб гонять мне разноногого,

От трусости такого гордого?

Пойду я в предсказательницы –

Живут неплохо от подательницы.

И буду с предсказателем бодаться,

Чтоб как сыр в масле мне кататься.

А за ложь там накажет бог…

Я не пущу его же на порог.

А в жизни всё идёт ведь от лукавого,

Обманывать мне виноватого и правого.

Шла, об успехе размечталась,

Водой подмоина там в берегу образовалась.

Так зазевалась лиса – и не досмотрела,

И комом с берега так в воду и осела.

И: – Караул, тону! – ревнула,

Едва с испугу там не утонула.

По-лисьи быстро поплыла,

И в плаванье так неплохие дела.

И быстро к берегу пристала,

Мечтать о гадании перестала:

«И не хочу я хитрого там сана,

Жизнь проживу я без обмана».

Как часто совпадение берёт нас на испуг,

И осознание тут правды – лучший друг.

МЕДВЕДЬ, ЛИСА И ВОЛК

За дело враз взялись медведь, лиса и волк,

О том идёт всегда великий толк.

Однажды Миша – воеводою он стал,

Давно мечтал, во сне видал.

Решил отметить свой он взлёт,

Решенье с голубем послал в полёт.

А письмо то было такое:

«Вы собирайтесь к нам, все звери,

И будет дело неплохое,

Будьте умнее вы, тетери.

И выполните мой наказ:

Кто лучше всех пройдёт тут на показ

И переставит ноги по-медвежьи,

Получит он не деньги – мясо свежее».

Услышав тут такую речь,

Лиса на трёх ногах к нему враз бечь.

Ведь накануне ногу она себе сломала,

Но слабость всю медведя хорошо та знала

И смело взятку предлагала.

Да ведь ещё какую! –

Медведь чуть не упал на боковую.

– Потапыч, присуди мне приз –

Я сделаю тебе сюрприз.

Центнер мёда так тебя устроит?

Я знаю, пчёлы где его хоронят.

Медведь тут молча ей кивнул

И в сладких мечтаньях утонул.

Пошли все звери делать па,

Походка у волка была слаба.

И тут лиса на трёх заковыляла,

Что победит, она то знала.

Тут все прошли, кто был в шерсти,

И дело тут закончили – к шести.

Все стали ждать решение судьи –

Решит медведь, как ты ни гуди.

Лиса первое место взяла,

И даже четвёртая нога не подвела.

И от решения такого волк сник,

О несправедливости раздался крик.

И первыми шумели все леса,

Что первое тут место заняла лиса:

– Лиса не может по-медвежьи так ходить,

И не ей первой быть!

Медведь ту смелость оценил пока,

Когтём поманил к себе волка

И, не стыдясь, на ухо ему сказал

И на его ошибки указал:

– Эх, Серый, что шуметь?

В любом же деле надо душу иметь.

А лиса – сама душа,

Живёт, деньгами вольно так шурша.

И если бы ты знал, что с неё я взял,

Ты бы решение моё признал,

Сказал, что у палки есть тут ноги