Они пришли из темноты

Он собрался с силами и выглянул в коридор. Отец разувался.

– Пап, – собственный голос показался ему каким-то жалобным, – ты мне нужен.

Отец поднял на него усталые глаза, и лицо его переменилось.

«Что? Что он увидел?» – пронеслось в голове Ильи.

– Ты здоров? – спросил его отец.

– Нет, не совсем, – ответил Илья.

– Поди, от матери подхватил, – нахмурился глава семейства.

– Не совсем, – сказал Илья. – Мне нужно тебе кое-что рассказать.

Он заметил, как на усталом лице отца промелькнула еле заметная тревога.

– Пойдем, – отец кивнул на дверь его комнаты.

Когда они вошли, Илья включил свет и задрал футболку.

– Вот, – сказал он.

– Господи, что это? – голос отца прозвучал немного испуганно. – Никогда такого не видел.

– Это не всё, – продолжил Илья. – Помнишь про мое свидание? Помнишь, я вчера поздно вернулся домой?

Отец кивнул.

– Так вот, я… мм, ну… это, переспал с той девчонкой, – проговорил он.

Внезапно он осознал, что рассказать такое матери не смог бы.

– Ты пытался с ней поговорить? – спросил отец.

– Она удалила свой аккаунт, телефона я тоже не знаю, а когда я пришел в тот дом, то мне сказали, что таких людей там нет! Черт, да я даже фамилии ее не знаю! Может и имя то было не настоящее! Пап, я просто идиот! – из его глаз потекли слёзы, – прости, я такой идиот!

– Ну, ну, – отец положил руку ему на плечо. – Давай ты успокоишься, а завтра мы утром поедем в клинику и выясним, что с тобой, идёт?

– Да, – всхлипывая выдавил Илья.

– Ну вот и хорошо. Маме пока говорить не буду, что волновать зря. Как выясним точно, тогда и расскажем.

Илья кивнул, сглатывая скопившийся ком.

– Попробуй поспать, – отец с беспокойством смотрел на него. – И постарайся не накручивать, завтра точно узнаем.

– П-попробую, – тихо сказал Илья. – Спасибо, пап.

Отец улыбнулся и вышел, прикрыв за собой дверь.

Илья, кое-как улегся на кровать, но проклятый зуд не давал ему сомкнуть глаз. В какой-то момент ему вновь явился образ его собственного мозга, покрытого фурункулами. Ему немедленно захотелось расцарапать голову и соскрести эти гнойные наросты ногтями.

Ближе к утру он всё-таки провалился в дрему. Ему снова приснился дом Ани. Только в этот раз тумана не было. Он заметил, что ворота слегка приоткрыты, а за ними что-то копошится. Он снова увидел восемь красных огоньков, которые до этого видел в окне наверху. Они мерцали и на секунду ему показалось, что они смотрят на него, будто глаза.

Он проснулся.

Его организм был истощен, как будто он всю ночь напролет разгружал вагоны с углем и при этом ни разу не выпил стакана воды.

Илья попробовал сесть и тут же услышал хруст, будто кто-то положил в рот огромную чипсину и со всего размаху захлопнул челюсти. Хруст исходил откуда-то снизу. Илья попытался подняться с дивана и хруст повторился. Он спустил трусы и обнаружил, что вчерашние гнойные наросты стали сохнуть и затвердевать, превращаясь в струпья. Они покрывали всю промежность и перекинулись на бедра. Он увидел надломанные края в тех местах, где находились тазобедренные суставы. Хруст шел именно отсюда. Когда он начал двигаться, то сломал эти наросты, и теперь их неровные края скрежетали друг об друга при каждом движении.

«Господи, да что же со мной?!» – подумал Илья. Он перевел взгляд на руки. Если вчера вечером гнойники едва добрались до груди, то теперь свежими наростами была покрыта вся спина, грудь и плечи. На предплечьях и тыльных сторонах ладоней так же вылезло штук по пять свежих пульсирующих гнойников бело-желтого цвета. Теперь он ясно видел, как те подрагивали сами по себе.

Из его глотки вырвался вопль. Он был смесью ужаса и отвращения. Хотя, пожалуй, может там и прозвучало некое разочарование.

За дверью послышались поспешные шаги. Его отец, ворвавшийся в комнату, тут же осел на пол, еле успев схватиться за дверную ручку. Его глаза стали похожи на два блюдца, зрачки замерли посреди белков и еле заметно дрожали, будто вибрируя на высокой частоте.

– Твою мать… – вырвалось у него.

Он сидел на заднице и глядел на сына так, будто у того выросло еще по две руки с каждой стороны.

– Немедленно едем в больницу, – собрав волю в кулак сказал он. – Это может быть какой-то вирус. Возможно, мы с мамой тоже заразились…

– Пап, господи, папа… мне страшно, мне очень-очень страшно, – сказал Илья. Его слова прерывались, потому что всё тело била крупная дрожь.

Его отец поднялся на ноги, на секунду исчез в коридоре и показался с курткой в руках.

– Вот, накинь и едем, – сказал он и передал куртку. Дрожь в руках Ильи была настолько сильно, что он не смог удержать куртку и та шлепнулась на пол.

– Что у вас там происходит? – донесся до них голос из соседней комнаты.

– Я сейчас пойду и успокою ее, – сказал отец Илье в пол голоса, – а ты накинь куртку и спускайся к машине. Всё, давай, не медли. Похоже, что всё серьезно.

Он развернулся и вышел из комнаты.

Илья услышал, как он заглянул к его маме и сказал, что у их сына резко заболел живот, возможно воспалился аппендикс, и что сейчас он отвезет его в больницу.

Илья накинул куртку и вышел из квартиры. На него навалилась какая-то нечеловеческая слабость, такая, что он еле переставлял ноги. Кроссовки он обувать не стал, так и пошел в одних носках. Холодные каменные ступеньки его не особо пугали. Что пугало его по-настоящему, так это то, что с ним происходило. Пугало так, что всё тело будто превратилось в ледяную глыбу, а в голове крутилось только «Я умру, я умру, я умру! Эта болезнь поглотит меня, и я умру!».

Шатаясь, он вышел из подъезда и заковылял к их машине. Отец появился через минуту, подъездная дверь не успела закрыться.

Он снял автомобиль с сигнализации и разблокировал двери.

– Садись, только лучше назад! – скомандовал отец, и Илья повиновался. Он не винил отца. Вдруг неизвестная болезнь заразна? Хотя, в таком случае, уже поздно. Но кто может знать наверняка?

Трясясь от озноба, Илья забрался назад и слабеющей рукой кое-как закрыл дверцу. Он почувствовал, как тело начало жечь изнутри; у него явно подскочила температура.

Автомобиль сорвался с места и поехал в ближайшую больницу, которая находилась в десяти минутах от их дома. Илья помнил это потому, что как-то раз сдавал там анализы.

Они буквально ворвались через главный вход.

– Стойте! Стойте! У нас масочный режим! Да стойте же! Куда вы!

– Нам срочно нужен кто-нибудь! Я не знаю, что с моим сыном! Быстрее! Он еле живой вообще! – кричал отец Ильи, свирепо вращая глазами. Его страх сначала сменился отчаянием, а затем самой настоящей злобой. – Да что вы стоите-то, ради всего святого! – орал он медсестре, которой не повезло с графиком дежурств и ее часы выпали именно на момент их прибытия.

Она стояла и под тонкой медицинской маской было отчетливо видно, как рот ее раскрылся от изумления, а глаза расширились так, что, казалось, нижние веки уйдут вниз, под маску. Она не могла произнести ни звука и просто таращилась на Илью, который за какие-то десять минут почти весь покрылся гнойными наростами. Некоторые из них лопались, выплескивая отвратительное бело-желтое содержимое, которое тут же затвердевало, превращаясь в ссохшуюся корку.

– Господи! Что с ним?! Что!? – заорал кто-то из пациентов. – Он же сейчас всех заразит этой дрянью! Уберите его отсюда!

Медсестра вышла из ступора и кинулась к телефону. Она лихорадочно стала набирать номер.

Вокруг Ильи и его отца тут же образовалось свободное пространство, люди бросились врассыпную, на ходу прикрывая нос и рот рукавом или плотнее прижимая маску.

Перед глазами Ильи всё поплыло. Коридор сначала стал двоиться, а затем и вовсе размножился и стал плавать вверх и вниз, и по дуге, вращаясь все быстрее и быстрее. Ноги его подкосились, и он полностью повис на плече отца. Тот подхватил его под руки.

Двери грузового лифта разъехались в стороны, и оттуда вышло два санитара с каталкой. Одеты они были в защитные костюмы с прозрачным пластиковым забралом. Они подошли к Илье и приняв его обмякшее тело из рук отца, положили на каталку и закатили обратно в лифт. Почти сразу из длинного коридора показался еще один «космонавт». Он подошел к отцу Ильи и попросил его проследовать за ним в карантинную зону. Илью, тем временем подняли в инфекционное отделение и положили в изолированную палату.

Илья чувствовал, как его мозг пылает всё сильнее. Дикий озноб простреливал всё его тело, заставляя парня трястись, словно тот сидел на электрическом стуле, а по его телу пустили разряд в тысячу вольт.

Он бредил и почти потерял зрение. Вокруг ходили какие-то фигуры в белом.

«Может это ангелы? – проскочило в сознании. – Может я уже умер, а это собирается совет, чтобы решить, принимать меня в рай или нет?».

Голоса странных дутых фигур доносились до него низкочастотным гулом, который он, увы, разобрать не мог. Ему хотелось метаться, рвать на себе волосы, так его жгло, но на это просто не было сил. Он заорал, что было силы. Или ему показалось, что заорал? Он не помнил. Он попытался пошевелить рукой, но у него не вышло. Тело будто отрезали от головы, оборвали все нейронные связи с мозгом. Всё, что он мог делать – это дышать и испытывать дикую боль.

На следующий день.

Макс сидел в буфете и допивал уже второй стаканчик кофе. Он то и дело вглядывался в лица проходящих мимо студентов, надеясь высмотреть среди них своего друга.

Закончилась первая пара, а Илья так и не показался. Со вчерашнего дня он не выходил на связь. Макс оставил ему уже кучу сообщений, звонил несколько раз вчера и сегодня утром тоже набирал. Толку ноль. Его лучший друг как сквозь землю провалился.

К нему подошла Лерка.

– Ну что? Он так и не объявился? – взволнованно спросила она.

– Неа, – покачал головой Макс, смял стаканчик и запустил его в урну. – Как испарился!

– Может заболел?

– Это как так нужно заболеть, чтобы не отвечать на звонки и сообщения? – ухмыльнулся он.

– Может с телефоном что? Разбил, например, – не сдавалась Лерка.

– Ага, как же, – гнул своё Макс. – Я вчера звонил ему в обед. Сначала гудки шли, но трубку он так и не взял, а когда я перезвонил ему, буквально через минуту, то услышал, что абонент не доступен. Как это понимать? Значит, он видел, что я ему звоню, подождал, а затем отключил телефон. Так получается?

Лерка пожала плечами.

– И правда, – странно как-то, – сказала она.

– Вот и я о том же! И сегодня утром звонил – снова недоступен. После пар думаю прокачусь до него, попробую узнать, в чем дело.

– Хорошо, – Лерка кивнула, – тогда напишешь мне?

– Напишу, – ответил Макс поднимаясь со стула. – Идем, а то лекция уже начинается.

6

В палате находились трое. Все облачены в защитные костюмы. На пластиковые забрала падает свет от люминесцентных ламп и скрывает лица. Они стоят напротив кровати, на которую совсем недавно положили пациента с необъяснимой гнойной сыпью.

– И где он? – спросил один из «космонавтов» поворачиваясь к тому, что стоял посередине.

Тот поднял руку в защитной перчатке и указал на кровать.

– Так вот, вот это он и есть…

– Господи… – выдохнул третий. – Что это?

– Пока всё, что мы знаем – это нечто вроде кокона. Он вырос прямо из него. Это было похоже на неконтролируемый рост клеток.

– Это что? Рак такой?

– Мы точно не знаем, – последовал ответ.

– Значит так, – начал первый «космонавт», – крыло изолировать, пускать только с моего разрешения. Я поставлю своих людей у входа в палату. Так же еще двое будут дежурить у входа в само крыло. Я пока сообщу вышестоящему начальству. Пока не выясним, что это – рот на замок! С родителями что?

– Отец был с ним, а мать мы привезли позже, – ответил третий, тот, что стоял дальше всех. – Их тоже поместили в палату и взяли всевозможные анализы. Пока никаких результатов.

– Ясно, – коротко бросил первый. – Обо всём докладывать мне.

– Есть! – глухо прозвучало из-за запотевшего забрала третьего шлема.

Они развернулись и по очереди вышли из палаты.

Как только дверь за ними закрылась, кокон стал менять свой цвет, а его поверхность стала еле заметно пульсировать.

7

Макс вышел из автобуса и пошел вдоль, уже начавшей зеленеть аллеи. Пока он ехал, то снова попытался дозвониться до Ильи, но безрезультатно.

Подойдя к дому, он заметил на лавочке у подъезда двух старушек. Они что-то громко обсуждали. Одна из них не переставала тыкать ручкой трости куда-то вверх.

Макс подошел ближе.

– Говорю тебе, опять заболеваемость растет! Снова этот вирус! Видать вернулся!

– Да хватит стращать-то! Хватит! Просто они сейчас ко всем в таком виде приходят!

Макс прошел мимо, набрал на панели домофона нужную квартиру и надавил кнопку с изображением звонка. Раздалась мелодия вызова. Она звенела и звенела, но на том конце никто не торопился брать трубку.

– Хвать трезвонить! Не открывают – значь дома никого нету! – окликнула его одна из старушек.

Макс нажал кнопку сброса и повернулся к ней.

– Простите, просто я второй день не могу дозвониться до своего друга. Решил зайти, может случилось что, – сказал он.

Старуха смерила его прищуренным взглядом полным недоверия.

– А к кому идешь? – спросила она.

– К Илье, в двадцать восьмую, – ответил Макс.

– О, они похож все позаболели, – ответила старушка. – Хоть нас бы не позаражали! Дали пожить спокойно!

– Позаболели? – переспросил Макс.

– Ага, ага, – закивала вторая. – Я в окно видела, как Светлану-то эти, ну, в шлемах в скорую сажали.

– А, – только и смог выдавить Максим. – Спасибо, всего доброго.

Он развернулся и медленно пошел обратно в сторону остановки.

«Да что происходит? Как-то странно всё это? Хотя может и вправду что-то подхватили всей семьёй. Ну, по крайней мере они в больнице, а значит с врачами. Это уже хорошо. Он обязательно свяжется со мной, как сможет», – успокоил он себя.

Он даже не подозревал о том, что тогда, в понедельник, после занятий он видел своего лучшего друга в последний раз.

8

– Ты слышал? – глухо (это всё из-за шлема) спросил своего напарника один из тех, кого приставили прямо к двери изолированной палаты.

– Нет, – попытался покачать головой второй, но голова просто повернулась внутри шлема. – А что?

– Будто что-то упало там, – «космонавт» кивнул на запертую дверь позади них.

– Сейчас проверим.

– А не лучше ли сообщить?

– Да брось, сейчас два часа ночи. Представь, если там ничего, и окажется так, что мы зря поставили всех на уши. Да нас с тобой мигом разжалуют, и прощай карьера в органах.

Немного поразмыслив, напарник отозвался.

– Ладно, проверим.

Они повернулись к двери и тот, что был ближе, опустил ручку. Раздался мягкий щелчок, и дверь открылась внутрь. Оба «космонавта» замерли в проходе раскрыв рты.

– Вот теперь, я думаю, сообщить будет не лишним! Давай, давай, доставай рацию!

Их взору предстала абсолютно пустая палата. Кровать, на которой лежал кокон, пустовала. Лишь слегка примятое одеяло и подушка говорили о том, что здесь совсем недавно что-то лежало. Еще одна деталь бросилась в глаза вошедшим, а именно – открытое настежь окно, и колышущиеся на ветру легкие занавески.

9

Набережную окутал густой туман. Мутно светили фонари. Они петляли и уходили вдаль неровной дорожкой, очень быстро пропадая из виду. Автомобили медленно проплывали мимо. Сначала слышался шум, а затем из густого тумана выплывала пара желтых глаз, а затем в обратном порядке глаза становились красными и растворялись во мгле. После стихал и шум. Это напоминало цикл: рождение, затем расцвет и, наконец, угасание. Когда мы еще не появились, нас уже ждут, предвосхищая наше нелепое появление в этом мире. Когда приходит наш расцвет – мы видим мир, и мир видит нас. Кому-то везет больше, кому-то меньше, но шанс показать себя есть абсолютно у каждого, пришедшего в этот мир, а под конец, когда наш жизненный ресурс почти исчерпан – мы становимся блеклыми, мы истончаемся, наше тело дряхлеет, мышцы и кровеносная система приходят в негодность. Мы исчезаем из этого мира и сливаемся с бесконечностью огней, уходящих вдаль.

Одинокий фонарь, который установили за несколько месяцев до того, как Илья запустил злосчастное приложение на своем телефоне, выхватывал из тумана очертания огромного особняка. Его стены, выложенные из красного кирпича, проступали сквозь молочную пелену, словно зловещие острые скалы из морских глубин, поджидая очередную жертву. В окне первого этажа подрагивал тусклый свет.

Камин не мог полностью осветить огромный зал, через который совсем недавно, минуя огромный старый и массивный стол, тенью проходили двое влюбленных.

Сейчас же на этом столе покоился огромных размеров кокон. Он больше не пульсировал и не менял цвет. Он полностью застыл. Языки пламени освещали его неровные края, рисуя на них причудливые узоры.

Стулья, такие же массивные и старые, как и сам стол, были отодвинуты. На каждом из них лежала аккуратно свернутая дорогая салфетка, а поверх нее – полуметровая деревянная трубка, один конец которой был заострен.

Из глубины коридора послышался громкий торопливый шелест, как будто внезапный и сильный порыв ветра гнал опавшую листву. За этим шелестом можно было различить негромкий топот, как если бы небольшая группка первачков, а то и дошкольников, бежала по коридору.

Приблизившись к большому залу с камином, шелест и топот замедлились и перешил в размеренное постукивание каблуков. Из арки показался высокий мужчина, одетый в строгий черный костюм. Следом за ним в зал вошла стройная женщина, так же облаченная во всё черное. Ее длинные седые волосы доставали своей обладательнице до пояса.

Вслед за ней в зал вошли еще четверо юнцов. Они были похожи друг на друга, как две капли воды – все в черных шелковых рубашках.

Они подходили к столу и занимали свое место рядом со стулом, беря в одну руку салфетку, а в другую деревянную трость.

Из прохода показалась Анна. Каштановые волосы в свете камина отливали рыжим, лицо бесстрастное и бледное, в точности такое же, как и у остальных присутствующих.

Последним появился старик в точно таком же строгом костюме, что и вошедший первым мужчина.

– Всё готово, – сиплым голосом произнес он. – Можно начинать.

Присутствующие не проронили ни слова, лишь обменялись взглядами. Они, как по команде, повернулись к лежащему на столе кокону и одновременно занесли над ним руки с зажатыми в них трубками. Они походили на древних охотников, загнавших крупного зверя в угол и занеся над ним самодельные копья. Руки резко разогнулись в локтях, и острые концы трубок с хрустом проделали в боках кокона восемь тонких отверстий.

Раздалось шипение. С таким же звуком спускает дырявая велосипедная камера. В воздухе запахло железом и аммиаком. Восемь ртов приникли к трубкам и, с отвратительным хлюпаньем, начали жадно втягивать в себя содержимое, которое булькало и пенилось внутри шершавых стенок, будто это был добротный эль.

Когда трапеза была завершена, они извлекли трубки из отверстий в боках кокона и вытерли их о салфетки. Затем они снова, не произнося ни звука переглянулись между собой и один за другим стали покидать зал. Их силуэты исчезали в кромешной тьме, чьи владения начинались сразу после большой арки. Остался лишь старик.

Он постоял немного, глядя на языки пламени, которые весело отплясывали в камине, затем подошел к столу и поднял опустевший кокон. Внутри что-то глухо звякнуло. Старик не обратил на это никакого внимания. Он взвалил пустую оболочку на плечо и, насвистывая одному ему известную мелодию, прошел через длинный коридор, в конце которого его ждала откинутая крышка люка. Не мешкая ни секунды старик сбросил пустой кокон вниз и с грохотом опустил крышку на место. От удара о бетонный пол кокон рассыпался в труху, словно яичная скорлупа. Среди обломков тускло поблёскивала металлическая пластина, которую четыре года назад врачи установили в поврежденное в аварии колено. Чуть правее на бетоне без труда угадывалась изогнутая пластинка брекетов, а у самой стены в груде застарелой трухи валялся хирургический штифт.

Приложение «Сеть» насчитывает около пяти миллионов пользователей.

И оно продолжает расти.

«Живая зона»

1

Женя уже собрался спускаться с лесов на землю, когда услышал крик сверху:

– Постой, постой! Пока не спускайся! Сейчас подашь мне хомуты!

Он запрокинул голову вверх и посмотрел на конек крыши. Наверху, свесив ноги по обе стороны, будто оседлав слона, сидел его друг, Андрей. Он проклеивал силиконом специальную прокладку, которая предназначалась для основания трубы.

– Давай, жду! – откликнулся Женя и махнул рукой. Он посмотрел себе под ноги и нашел взглядом два больших хомута, наклонился, чтобы поднять их. Леса под ним заходили ходуном, да так, что ему пришлось присесть на корточки, чтобы не свалиться на соседний участок. Женя мельком взглянул на часы, прикрыв глаза от слепящего солнца. Часы показывали начало четвертого.

«Господи, да почему же так жарит-то, а?» – подумал он и выпрямившись во весь рост огляделся. Он старался не смотреть на оцинкованные листы, которыми была покрыта крыша. На ней они провели уже почти семь часов. Солнце, будто и вправду намеревавшееся испепелить всё до чего могли дотянутся его обжигающие лучи, светило на блестящую поверхность, из-за чего смотреть на нее было практически невозможно. Это вызывало боль и желание во что бы то ни стало отвернуться. Наверно, это даже было хуже, чем просто смотреть на солнце. Женя поймал себя на мысли, что если сверху сорвется молоток или шуруповёрт, то он его даже не увидит. Инструмент прилетит прямиком по голове, и он все-таки совершит свой полет через соседский забор.

Отвернувшись от ската он стал рассматривать соседские участки. Находясь даже на такой небольшой высоте в три с небольшим метра, вид, открывающийся отсюда, радовал глаз.

«Наконец-то! Наконец-то всё зеленое! – радостно думал Женя про себя. – Впереди еще два месяца такой благодати!».

Сверху послышались шаги. Андрей спустился к нему на расстояние вытянутой руки. Лицо его было красным, а рубашка покрылась гигантскими мокрыми кругами, пот так и лился с него ручьем.

– Ну, – вытянул он руку, – давай.

Женя протянул ему зажатые в руке хомуты.

– Да я думаю и одного хватит, – сказал Андрей. – Давай один.

Женя послушно переложил один хомут в левую руку, а правую вытянул вверх.

– Ага. Спустись еще, набери водички. Там наверху просто баня.

– Да я и вижу, – усмехнулся Женя. – Сейчас наберу.

Он аккуратно развернулся, присел на одно колено и стал спускаться вниз к спасительной прохладе. Оказавшись внизу, он прошел во двор и взял пустую пластиковую бутылку из-под колы, которая закончилась пару часов назад. Затем, протиснувшись между лесами и кирпичной стеной дома приоткрыл дверь и зашел внутрь.

В доме было душно. Еще хуже, чем на улице. Пахло стариной и пылью. Всюду валялись какие-то тряпки, все в пятнах, о происхождении которых Женя мог только гадать. В одной из комнат стоял старый, видавший виды раскладной диван и пара покосившихся стульев. В маленьком коридорчике, куда он попал с улицы, стоял большой лакированный комод. Слой пыли на нем был примерно с ноготь.

Стараясь не вдыхать глубоко, Женя прошел на кухню и открыл кран с холодной водой. Та потекла ленивой струйкой, да и то была какой-то теплой.

«Мда, Андрюха там умрет от жажды, пока я тут что-то наберу», – подумал он и открутил кран на полную. Но вода так и лилась тонкой струйкой, разве что сделалась немного прохладней.

Закончив набирать воду, он закрыл кран и стал протискиваться в едва приоткрытую дверь обратно на улицу.

– Ну? Скоро там? – послышалось сверху.

– Иду уже, – ответил Женя. Он обошел дом по кругу и, зажав бутылку в левой руке, стал карабкаться вверх по лесам.

Взобравшись, он протянул бутылку Андрею.

– Там вода еле-еле течет, – сказал Женя. Он вновь окинул взглядом соседские участки. – Тихо тут. Как-то совсем уж.

– Не знаю, – пожал плечами Андрей, – может так попали, что все поразъехались в город по делам.

– Не знаю, – теперь уже Женя пожал плечами. – Просто заметил. Там тебе долго еще? А то, мне кажется, я скоро получу ожог сетчатки.

Андрей засмеялся.

– Не получишь, не ссы. Лично проверено. Ты же знаешь, я этих крыш уже перевидал столько, что и числа, наверно, такого нет! Вот если б мы что-то варили – то да, это штука опасная. Трубу я закончил, вроде всё держится. Нам сейчас нужно будет на противоположный скат перебраться. Там поставим лестницу на козырёк. Тебе нужно будет ее придержать, так как угол там большой не возьмешь, а я обрежу ножницами лишний металл по краям. Только мне нужно еще лист вокруг трубы прикрутить.