Земляки

Любительница киносериалов принимала за очевидность то, что их создатели не стараются придумывать счастливый конец для заблудших героинь, с которыми сравнила ту несчастную, невольно – и себя. Но она нисколько не жалела, что оказалась на одной дорожке с человеком, который долгие годы провел в заключении. В бедствиях Гадаева была целиком на его стороне и выразила недовольство сроком, определённым судом.

– Почему так много? – спросила она. – Случайно не сам усугубил?

– Было учтено заявление от прежней подруги. Некоторые моменты я узнал от следователя. Руна, оказывается, по дороге в больницу впала в кому и больше не приходила в сознание. В своё оправдание я ничего не говорил, был готов отбывать, сколько бы ни дали. Глупо, но я так не думал. О ребёнке мне ничего неизвестно: ни имени, ни пола. Я вспомнил его, можно сказать, в тюрьме – меня не отпускала сама Руна. Временами кажется, что, попав за решётку, сам всё выдумал.

– Погоди, может, она оставила, допустим, у соседки, а та заявила в милицию и забрали в детдом? – предположила женщина.

– В таком случае всплыл бы в суде. Думаю, что была общая знакомая с её бывшим мужем, который и увёз, скорее, к её матери. Заодно с ней, или отдельно – не так важно. Мои родственники мало что знают, я через год написал брату, что попал в тюрьму за драку, а мать до сих пор не в курсе. Оттуда только раз смог связаться с ней, но на той неделе позвонил и обещал приехать летом, не исключено, что уеду на днях. Понятно, что я не оправдал её ожидания; она именно во мне видела свою опору.

Упоминание предстоявшей разлуки начало тревожить, считавшую себя вдвойне грешницей, женщину. Недавние мстительные идеи тоже даром не проходили. Она не понимала, почему выпавшие на её долю счастливые минуты должны иметь буквальный смысл, почему нельзя взять и уйти на каникулы!

– Найдёшь меня, если понадобится помощь. Общими усилиями легче утрясти сложные вопросы.

– Я непрестанно ломаю голову, но это тот самый случай, что нет ни единой нити. Я не знаю, за кем она была замужем, какую носила фамилию, что дала ребёнку. Свет могла бы пролить хозяйка того дома, но там сейчас уже стоят высотки.

– Руки не опускай, – сказала она, – долгие поиски что-то должны дать. В жизни случаются чудесные совпадения, и гораздо чаще, чем нам кажется.

– Надежда всегда остаётся, пока не обнаружится. Постараюсь найти человека с доступом в архивы. Я уверен, что в моём деле есть сведения о Руне. Задача не из лёгких, но я надеюсь. Нет, так буду искать на югах, как говорится, село за селом, дом за домом. Объеду вероятные места, откуда она могла быть родом.

– Ты правильно сделал, что открылся мне, это увеличит шанс на успех. Считаю ошибкой добровольно отказаться от комнаты, – повторила Дарина свои слова, за которыми читалось нежелание расставаться с ним.

– Притом выселять меня право не имеют, но сам не хочу оставаться. Я чувствую надвигающуюся угрозу, и мне следует уходить от неё. Комната, прописка… не должны связывать меня по рукам и ногам.

– Мысли есть, куда податься, что делать?

– Понятно, что сперва нужно найти чем заняться, – сказал Гадаев, – и не забывать о личной стороне жизни. Само собой, постараться не допустить повторения ошибок.

– На всякий случай я буду держать свою комнату для тебя, вдруг ситуация изменится. Дашь о себе знать, где бы ни остановился.

Он поднялся, повторно надел куртку и отошёл от стола, демонстрируя своё новое одеяние во весь рост.

На прощании она по-родственному пожала ему руку и ушла, отведя прослезившиеся глаза. Точка в отношениях вроде была поставлена, какую сама хотела, но легче не стало. Дойдя до конца коридора, вернулась обратно, без слов с полминуты крепко прижалась к нему и повторно покинула комнату. Его не удивило такое поведение, и мысли оставались одного порядка: найти другое жильё и готовиться поехать к матери, или делать упор на что-то третье.

В контейнере находились плоские пирожки с ладонь с ореховой начинкой, откусив, понял, что ему, проголодавшемуся, не остановиться перед отменным вкусом. Но, съев две штуки, включил чайник и устроил перекур, чтобы перебить аппетит. В новом одеянии ему не терпелось выйти на многолюдные улицы города, но было ещё очень рано. Он неспешно спустился в подвальное помещение и принял душ. Убив ещё какое-то время, покинул дом. Вновь не оставлял без внимания встречавшихся представительниц противоположного пола определённого возраста, но обращавших на него внимание не встречались, точно был не его день. Пару раз он безуспешно принимал попытки познакомиться, трижды останавливался в пассивной стойке и с взглядом готовности погулять вместе, но всё никак. Он побывал на мини-рынке с желанием заговорить с кем-либо, в гастрономе попытался заигрывать с кассиршей, то же самое и на скамейках в сквере возле железнодорожного вокзала. Сочтя всё это ребячеством, решил, что неплохо бы ещё раз увидеться со Светланой. Гадаев покопался в памяти в поисках названия её магазина, и на прославленный проспект вышел с убеждением, что выбор у него небольшой. Оставалось узнать адрес, и он допускал, что это будет нетрудно. Несмотря на крайне низкую вероятность увидеть желаемый набор букв, взоры его устремились к витринам встречавшихся магазинов по обе стороны улицы. Отношение к комнате в общежитии, чем был богат, сменилось, положение дел склоняло не принимать скоропалительных решений. С включением уличных фонарей он свернул на перпендикулярную улицу. Рядом с первым встретившимся остановочным пунктом находился киоск с прессой и канцелярскими товарами. Внутри была девушка с золотистыми волосами в светлой кофте. Он подошёл поближе, чтобы попытаться навести справку, но черты её лица показались ему знакомыми.

– Девушка, мы не могли увидеться лет двенадцать тому назад? Не правда ли, вопрос более чем странен? Это было в студгородке, отмечали чей-то день рождения, а девушки сидели за отдельным столом.

– Вероятность тому имеется, поскольку праздники проводили там не один раз. Но тебя я не помню, словно впервые вижу, – ответила она и встала, демонстрируя стройность своей талии.

«Стоит сильно захотеть!» – подумал он, забыв, на чём останавливался. Её стойка с упором в одну ногу, улыбчивое лицо со сверлящими глазами давали повод пересмотреть свой взгляд на вещи.

– Времени прошло тоже немало. Я там оказался случайно, точнее, меня чуть ли не силой затащили. С именинником не был знаком, Габи, кажется, звали. С юности вроде придерживаешься правил не заглядывать туда, куда не следует, а тебя даже узнал. При каких условиях пресекались глазами, конечно же, не вспомню. Женская красота притягивает к себе внимание холостых ребят и через преграды.

– Наверное, ты с середины ушел, поскольку во второй части обычно устраивали танцы, и все оказывались на виду. Габи мой муж, я – Лейсан, и у нас счастливая семья с двумя детишками. Каждый вечер он приходит за мной, и идём вместе домой.

– Я рад за тебя, за всех вас, и берегите друг друга. Наш возраст кажется мне более уязвимым для сохранения семейных отношений.

– Столько лет прошло, пять из них стою на виду у людей, а мы не виделись, или не замечали. Ты не похож на мужчин, которые боятся своих жён, и могу предположить, что брак тоже удался на славу.

– К сожалению, не всем везёт в этом деле, иначе бы проходил мимо. Наверное, я далеко не первый, кто пытался завести с тобой знакомство. Внешность твоя приметная и очень притягательная, особенно для приезжих, что может доставлять неудобства.

– Ты прав, но случай немного другой. Редко встретишь людей, с которыми приятно общаться с первой секунды. Ответил бы, как обстоят твои дела в личном плане. На этом строятся контакты с малознакомыми людьми, и вообще.

– Я отстал от жизни. Точнее будет сказано, что меня сняли с эстафеты, отняв шанс быть на равных с остальными. Теперь произвольно заглядываешь в лица прохожих в поисках неизвестно чего, и радуешься удачным стечениям обстоятельств.

– Есть, о чём жалеть?

– О ком. – Он коротко поделился своей историей с акцентом на ребёнка, о сложностях поиска подруги.

И эта женщина с интересом выслушала его, стояла корпусом чуть вперёд и глазом не моргнула. Гадаев говорил в открытое окошко, немного наклонив голову, и был склонен полагать, что она соврала об идиллии в своём доме, что пауза нужна была ей, чтобы приглядеться к нему. Он бы с радостью послушал подобное «признание» красивой женщины, и в ожидании с любопытством озирал её.

Лейсан вернулась в исходное положение и сказала:

– Заман, несмотря на нехорошую историю, ты мне понравился, и только как друг. Имя твоей давней возлюбленной мне ни о чём не говорит. Отчасти я живу в книжном мире, и мне хочется обращаться к тебе как «друг мой». Не смешно ли будет выглядеть моё предложение?

– Смешно, мне и без того сделает чести знаться с тобой. Я с удовольствием поприветствую при случайных встречах, могу периодически и показываться. С какой частотой случится, зависит от тебя. Готов пригласить в кино, и попрошу не отказывать мне.

– Извини, я в самом деле замужняя, и действительно счастлива в браке. Сделай одолжение и загляни ко мне завтра к семи часам, хочу познакомить вас. Можно в любой день, наверняка ты узнаешь его. Я поинтересуюсь, в случае чего посодействую тебе с ребёнком, а с подругой – извини, сводничество в любом виде не в моих правилах. – Она покачала головой, продолжая пристально смотреть на него.

Общение было завершено, и как бы на вполне понятной ноте, но горящие глаза женщины словно не отпускали его, и даже приглашали вовнутрь. Прервать общение не хотелось, но пришлось из-за покупателей: вначале в лице мальчика школьных лет, следом и двух женщин, которые в шаге от него вели себя несколько привольно. Гадаев продолжал сомневаться в искренности слов Лейсан, но с другой стороны и Габи что-то мог знать.

– Покажусь завтра, лишним не будет знакомство с разными людьми, – сказал он. – А насколько удобно, виднее тебе.

– В противном случае я не смогу рассказать ему о тебе. Земляк земляком, а личное – врозь.

Одного поля ягоды

Крышка сахарницы соскальзывала с пальцев рук, и Юлдашев нашёл, что делать: на выступавшую часть посуды вкруговую нанёс клей и оставил сушиться на подоконнике кухни. Единственный стул в доме со спинкой сильно шатался, он принялся его укреплять, насколько возможно. Заодно удлинил его ножки, чтобы ребёнок мог сидеть с ними за одним столом, но исполнение подручными средствами в виде четырех брусочков и прозрачной клейкой ленты было далеко от идеала. Мазель оценила затею и взялась обматывать ножки стула цветной бумагой. Жестяную баночку со всякими гвоздиками, винтиками, шайбами он привёз из прежнего места жительства, высыпав содержимое на стол, отыскал, чем прибить оторвавшуюся заднюю планку тумбочки. Выдвижной ящик до конца не закрывался по причине того, что был не родным, и приспособить его для заделавшегося хозяйственным мужчины оказалось не по силам. Задвинув обратно, приложил ладонь одной руки к краю столешницы, а другой рукой сгрёб рассыпанную мелочь обратно в баночку. Далее отстриг свои ногти и таким же образом поступил, предварительно пройдя глазами на предмет того, всё ли на месте. Мазель вытерла поверхность стола, не забыв и о похвалах в его адрес. В целом была довольна им, её радовало отношение мужчины и к ребёнку.

Полного взаимопонимания дни миновали один за другим, и ещё до наступления холодов она стала Юлдашевой. Количество по случаю приглашенных гостей было минимальным, но на яства для двух семей она не скупилась. Самым говорливым оказался сын Наяры, который производил впечатление на всех присутствующих короткими смешными историями, а самым молчаливым – его отец. Первый между порциями шуток потягивался к очередной трубочке из слоеного теста с икрой; а тот с тарелкой перед собой с мясом индейки и грибами периодически отпивал глоток из кизилового компота. Наяра, естественно, всё держала под контролем и могла с лёгкостью отлучиться на кухню. За вечер она успела разбить две тарелки для плова с золотистыми узорами, а больше всех движений совершала её дочь.

Ночью после знаменательного события выпал первый снег, вид из окна будто бы подчеркивал изменение социального положения молодых. Ещё сутки их оставили вдвоём, четверть из которых они провели в городе, в частности, в кинотеатре. В следующий полдень она поехала за ребёнком к подруге, а вечером вновь занялась столом. На нём помимо белоснежного торта и сладостей, появились фруктовый салат и ставшее их любимым блюдо с мясной начинкой. Посередине стола на небольшом подносе находились принадлежности для чая с заварочным чайником.

Оба костюма мужа были тёмных тонов, Мазель подала ему белую рубашку с галстуком золотистого цвета. Сама надела светлое платье, нацепила малозаметные серьги, тонкую цепочку и серебряное колечко с блестящим камушком, и занялась дочерью. Основного символа бракосочетания не было – после того, как он увидел содержимое её шкатулки, отложил его до лучших времён. Самым заметным был кулон с бриллиантом, рядом с ещё одним, намного проще, пяток разных колец, ещё серьги, цепочки… и в повседневной жизни она нередко что-то брала оттуда. Их наличие в доме не доставляло им неудобств: «Наступит день, и сменим их подарками от тебя, – говорила она, – я готова отнести их в ломбард».

Советов он не давал и не торопил избавиться от них. Сам оставался в числе тех, кто никогда драгоценностей не носил, и желания такого не имел. Ещё в детстве слышал историю о пропавшем женихе в день бракосочетания с дорогущим кольцом, которого в итоге лишился.

– Праздник продолжается, – сказал глава новой семьи и сел за стол. – Столько всего накупили, и холод за окном кстати. Полагаю, что ты зарядилась дня на три.

– На долгие годы, с перерывами на повседневные заботы. Без них быстро приестся. Слышала, что одни периодически заправляют отношения различными приправами, в том числе жгучими, чтобы не опостылело.

– Это лишнее, а мелких недоразумений избежать нереально. Вот, соуса не вижу, солений, но не постучать же за это кулаком по столу?!

Она с улыбкой на губах пододвинула к нему небольшую сахарницу с торчащей из-под крышки ложкой. На небольшой продолговатой тарелке находился очищенный от шкурки и разрезанный на четыре части огурец, посолила его и тоже подала.

– Соус есть, сладкий. Сегодня обойдёмся без острых и горьких приправ. Пусть бессмысленно, вкус важнее предрассудков, но в такой день хочется плыть по течению.

– Я с тобой заодно, и не только по причине события. Непонятно, как рождаются толкования, но в них есть чему поучиться. Вероятно, что мы знаем самую малость.

– Чтобы не отставать от жизни, надо ходить на вечеринки или устраивать самим, – сказала она и стала наполнять чашки горячим напитком, – а у нас друзей пока нет, возможности тоже ограничены.

– Одно переплетено с другим, придётся пока обойтись одной Наярой. Для организации компании лучше неё не сыскать, умение хозяйничать на кухне тоже на уровне.

Мазель удивило, что нередко лишённая собранности и сообразительности женщина – это выражалось и в приготовлении пищи, и в её одеянии, и в общении, смогла показать свои исключительно положительные стороны. Сама дружбой с ней не то, что не дорожила, но год за годом оставалась единственной, с кем могла посекретничать о самом сокровенном.

– Ты её плохо знаешь, вроде держится простушкой, а сама полна эгоизма. Те, кто за порогом, – она показывала в сторону дороги, – посторонние для нас люди. Мой скромный жизненный опыт шепчет мне, что правильнее быть закрытыми для посторонних, оставив немного просвета. Насиб от шампанского отказался, и жена нашла повод его не открывать. Сегодня исправим это.

– Стоило налить ему немного коньяка, – сказал Юлдашев. – Как-никак пришёл на праздник, а всё прошло мимо него. Погулять на свадьбе подразумевает выпить за молодожёнов, произнести тосты, танцевать.

– Наяра объясняла ему условия, и немногим такого не успокоишь. Она рассказывала, как меняется его настроение от одного запаха, словно впечатлительному показали коробку с леденцами, что обожал в детстве.

– Больные люди, я всяких встречал. В такой день не хочется о всяком ненужном. Сама чего не ешь?

– Вечер долгий, сперва чай допью. Я не такой его ценитель, как ты, но налитого не хочется оставлять на столе.

Он потянулся за шампанским и принялся знакомиться с информацией на этикетке. Не вышло: было написано очень мелко. «Не хотят – не будем» -сказав, зацепил ногтем мизинца фольгу и снял её. Дальнейшие действия собирался совершить по сигналу.

Маленькая Соня сидела лицом к телевизору, где шёл красочный мультипликационный фильм с домашними животными, и не требовала к себе отдельного внимания. Мазель вытерла ей испачканные кремом от торта ручки и ротик. Поправив свои волосы, присела обратно и с интонацией спросила:

– Как ты чувствуешь себя, супруг мой драгоценный? Что на душе творится в этот день, что в ближайших планах, о чём мечтаешь? Доволен ли переменами, чего нам не хватает?

Театральность жены вначале вызвала улыбку, затем ему и самому захотелось отличиться. Он считал, что в красноречии не уступает ей, но в течение разумеющихся пару секунд не нашёл подходящую тему.

– Благодаря тебе всё у меня хорошо, и нет сомнений, что будет ещё лучше. В планах что: жить и непрестанно работать над улучшением уровня благосостояния, чтобы мы были в числе довольных собой семей.

– Что положить на тарелку, что приготовить на утро? Во что бы ты предпочел, чтобы я одевалась по вечерам?

– Я во всём признаю твои вкусы, – ответил он. – Как говорил дедушка, хорошая женщина и в одежде из мешковины останется такою же.

– Куда бы ты предпочел поехать на отдых летом? Пожелания какие имеются?

– Не то, чтобы определённые какие. Хочу, чтобы мы оставались вместе на долгие годы.

– Действительно, банально. – Она вернулась в свой привычный облик. – Мысли о здоровье, о собственном уголке, о наследнике… должны быть на кончике языка. Можно добавить, что пусть этот праздник станет самым скромным, что годовщину встретим в ресторане.

– Зачтётся ведь, если не выпускать из головы, нет?

– Лучше вслух. Сегодня вечер мечтаний, и я уверена, что часть изо всего того, что будет сказано, исполнится. Будем снимать на камеру. Давай продолжим поиски подходящих нам пунктов.

– Без подготовки искреннее получится, – сказал Юлдашев и встал, чтобы настроить устройство для видеозаписи.

В детстве на весеннем равноденствии они с братом загадывали желания и отмечали символами на видневшемся конце одного из столбов, а суть держали каждый при себе. Однажды сбылось – ему купили велосипед для взрослых, на котором тем же летом научился кататься ещё задом наперёд. О чём попросить судьбу в первую очередь было очевидно, и он ненадолго покинул расположение жены.

Мазель не забывала и о необходимости выхода в люди в новом составе. Выпущенный много лет назад утюг австрийского производства оставался как новый, она подумала, что мужчины от случая к случаю берут в руки один из самых востребованных приборов в быту. Включив его, спросила:

– Ты доверяешь только этой марке? Что овощерезка, что миксер, одной и той же фирмы.

– Их получал один из моих знакомых вместо расчётных из завода, но достались мне. Я пользовался одним утюгом, и не так часто. Брюки со стрелкой надеваешь не ежедневно, так же, как и обычные рубашки.

– Неплохая техника, не уступает новым моделям других фирм ни по качеству, ни по внешнему виду.

– Год за годом всё меняется, усовершенствуется, – сказал он. – Жизнь вынуждает нас нередко совершать недорогие покупки, а это, как правило, идёт в разрез с качеством. Можно обращаться аккуратно, чтобы не попадать на лишние расходы. В школе я учился средне, но на книги сразу надевал обложки, и в конце года сдавал их без единого намека на то, что были в употреблении.

Новый муж отличался от предыдущих её спутников бережливым отношением и к своей одежде, не встречались ни торчавшие нитки, ни болтающиеся пуговицы. Закончив глажку, Мазель вытащила на стол содержимое сумки, чтобы переложить в другую. Жестяная банка чая, коробка конфет и кулёк развесных, фруктовый набор, включая огромный гранат и кисть розового винограда были приготовлены для похода в гости.

– Дорогое удовольствие знаться с непростыми людьми. Для безработных это разорение. Что-то вроде того, что, пробуя деликатес, будешь думать не о вкусе.

– Приходится соответствовать, – ответила она и сняла с вешалки полосатый галстук. – На, надень этот.

– Почему ты не хочешь познакомить меня с мужем подруги? – спросил Юлдашев, завязывая подаренный женой аксессуар. – Могли бы приехать, когда Камал дома. В некоторых вопросах он может, не любит суетиться, захочет попользоваться услугами постороннего человека, таким образом я мог быть вовлечён в его дела.

– Сильно наперёд думаешь, такая вероятность равна нулю. Подстраиваться под неприметного адвоката и пытаться не стоит. Сумел прибиться к нужным людям и оказался в недосягаемой для нас высоте.

– Что с того? Вокруг полно удачливых, здоровых людей.

– Посторонние мне не интересны, и не хочу видеть такого рядом с тобой. Я его выношу с трудом, а жена приходится Соне тётей, пусть и неродной. Азиза любит мою дочь, и с удовольствием играется с ней. Понятно, что со временем изменится.

Разумеется, нелюбовь Мазель к Садыковым была вызвана не только огромной разницей в благосостояниях, что определяло её поведение. Она всегда испытывала неловкость рядом с обеспеченной со всех сторон парой, а себя видела типичной приезжей в поисках лучшей жизни. С первой попытки её изменить она избегала Камала, но посчитала, что обязана отметиться на пару с новым мужем.

– Азиза не назначила время, – говорила она, находя в этом проявление равнодушия по отношению к себе, – значит, выбираем, когда нам удобно. Ты там ничему не удивляйся, у них заграничная мебель, дорогая посуда и всё такое. Сама целыми днями в нарядной одежде ходит, если даже одна дома.

Несмотря на ненастную погоду, людей на улице было немало, так же, как и машин, которые все как один имели грязный вид. Юлдашев стоял ближе к проезжей части в ожидании включения зелёного сигнала светофора и оставил без внимания мчавшийся на скорости автобус, который тянул за собой тучу влаги. И жена заметила его поздно. По той стороне дороги она с помощью влажных салфеток помогла ему привести себя в порядок.

Углубляясь в расположенный между двумя заводами жилой квартал, Юлдашев окидывал взором старые, невзрачного вида двухэтажные здания из чёрного материала. Каждый второй дом пустовал, встречались и в аварийном состоянии строения с выбитыми окнами. Замедлив шаг, он сказал:

– Ощущение такое, что мы попали из большого города в заброшенный посёлок. Тротуаров, палисадников нет, одни коробки домов да дикорастущие деревья и кустарники.

– Сезон закончился, тут некоторые выращивают под окнами цветы. Уверена, что пользуются урожаем фруктов и ягод.

– Без этого скучнее. Как пройти мимо, когда вокруг много всего вкусного, сладкого растёт?

– Дома эти были построены на скорую руку как временное жильё и будут сносить. Наяра говорила, что уже не разрешают сделки с ними. Жить в таком районе можно разве что от безысходности.

– В отсутствие заработков свой угол лучше любой съёмной квартиры. Достаточно помыкался по чужим углам.

Каждый раз, когда заходила речь о прошлом, он закрывался, поэтому Мазель практически ничего не знала о судьбе принадлежавшей ему комнаты. Тема возникала, но поверхностно. Вспомнив, что предстоит потребовать объяснений, она стала раздражённой.

– Забыл, где были? Благополучие создаётся при условии, что в семье царит мир и согласие.

– Нам до их уровня как до звёзд, – сказал Юлдашев. – Ни здоровья, ни работы. Мечтать даже не выходит, что и нас ждут большие дела.

– Я тоже не ощущаю перед собой прямые пути-дороги, и ты знаешь моё мнение, почему.

– Не всё так просто. Смысла не вижу гнаться за улетевшей птицей, проще новую поймать. Мы найдём свою дорожку, с твоей нацеленностью быстро проложим её.

– Пора бы начинать думать в этом направлении. Мы пришли. – Женщина показывала на трехэтажное здание.

– У Наяры дом хоть кирпичный. Его, наверное, не в числе первых сломают.

– Деревянный, кирпичом он обложен, – поправила она. – Только на их примере узнала, что это такое. Живут на первом этаже, и квартира вполне сопоставима с нашим домом. Но комнат на одну больше.

Подруга далеко не всегда следила за своей внешностью, и гостей она не ждала. Прямые, средней длины волосы были завязаны в хвост, потерявший свою привлекательность после первой стирки горчичного цвета халат, привычная улыбка, с которой приняла гостей, были на месте. Так же, как и прямота: она пожала Юлдашеву руку и не по-женски потрясла её.

– Лучше! Или уже привыкла. В моём окружении ещё не было таких стройняшек. Я блинчики испекла, сгущёнку к ним сама научилась делать. Сегодня же и почувствуешь, как набираются силы.