Одержимый

Лисье манто

Происхождение: Гослар, Германия, XV век

Даритель: «Свиток и ключ», 1993

Создание манто приписывают Аларику Фёрстнеру, впоследствии сожженному на костре за истребление местной популяции лис. Несколько раз меняло хозяев. Сохранились записи, согласно которым оно принадлежало профессору Оксфорда примерно в то же время, когда там преподавал К. С. Льюис, но прямых подтверждений этому не найдено. Есть предположение, что некогда манто, повешенное в шкаф или гардероб, способно было создавать портал, однако его магия давно сошла на нет – если вообще существовала. Это лишний раз убеждает нас в нестабильности портальной магии – за редким исключением (см. Тайяара).

Из каталога оружейной «Леты»,переработанного и отредактированногоОкулусом Памелой Доуз

5

Октябрь

В пятницу утром Алекс пошла с Мерси на занятия по современной поэзии и древнеанглийскому, всеми силами стараясь сосредоточиться на лекциях. Учебный год только начался, а она уже ощущала недостаток сна.

Вечером ей хотелось остаться дома, отдохнуть и наконец повесить оставшиеся постеры. Мерси уже закончила со своей половиной комнаты – старательно украсила стены репродукциями картин, создала коллаж из стихотворных строчек, написанных китайскими иероглифами, и подобранных к ним рисунков, соорудила над кроватью некое подобие балдахина из голубого тюля, придающее особое очарование всему помещению.

Но Мерси и Лорен не желали сидеть в четырех стенах, поэтому все трое отправились на вечеринку. По такому случаю Алекс даже надела платье – короткое, черное, с тонкими, как паутинка, бретельками; наряды Мерси и Лорен отличались от ее только цветом. В представлении Алекс они напоминали трех лунатиков в элегантных ночных рубашках – почти крошечную армию. Мерси и Лорен надели сандалии с ремешками, но у Алекс в гардеробе ничего подобного не нашлось, и она остановила выбор на потрепанных черных ботинках. Хоть ноги не натрет.

По пути они свернули к качелям, чтобы сделать несколько фотографий. Снимки вышли неплохими. Слева от Алекс, сияя лучезарной улыбкой, застыла Лорен, чьи густые, медового цвета волосы рассыпались по плечам. Справа стояла Мерси с пучком блестящих черных волос на голове и крупными винтажными серьгами в форме маргариток в ушах, в глазах ее читалась настороженность. Алекс выбрала фото, на котором сама она казалась счастливей всего, и отправила маме.

Интересно, люди Итана по-прежнему следили за Мирой? Или теперь, когда Алекс превратилась в послушную марионетку, он решил оставить ее мать в покое? Сейчас Калифорния, расположенная на другом побережье страны, казалась местом, принадлежащим другой эпохе, подернутым дымкой прошлым, детали которого Алекс хотелось стереть из памяти – уж слишком болезненными они были.

Вечеринка проводилась в доме на Линвуд-стрит, неподалеку от унылого убежища «Святого Эльма», на просевшей крыше которого медленно вращались покосившиеся флюгеры. Весь вечер Алекс пила воду и отчаянно скучала. Впрочем, она особо не возражала; ей нравилось зависать в окружении друзей с красным стаканом в руке и делать вид, что уже изрядно перебрала. Хотя не так уж она и притворялась – Алекс приняла белладонну. Она пообещала себе, что на этом курсе обойдется без отвлекающих вещей, но год начался дерьмово, а ей нужно было как-то держать себя в форме.

* * *

В субботу утром, пока Мерси еще спала, Алекс выскользнула из комнаты и позвонила одному из членов «Свитка и ключа»; помня о данном обещании, она держалась исключительно вежливо. Потом вернулась в комнату, юркнула под одеяло и спала до тех пор, пока ее не разбудила Мерси.

Придя на поздний завтрак в столовую, Алекс, как всегда, наложила себе полную тарелку. Ей вроде бы полагалось нервничать и быть не в состоянии проглотить ни кусочка – ведь им с Доуз предстояло попробовать открыть портал в ад, – однако же Алекс, напротив, не могла насытиться. Ей хотелось еще бекона, и кленового сиропа, и всего остального. Серые любили это место, запахи еды, сплетни. Конечно, Алекс могла бы защитить столовую точно так же, как и свою комнату в общежитии. Но если кто-то станет охотиться за ней, лучше, чтобы хоть один из Серых оказался под рукой – не ходил по пятам, но блуждал в пределах досягаемости; тогда в случае чего Алекс сможет воспользоваться его силой. Здесь они вроде как сливались с толпой, являя взору мирную картину – мертвые преломляли хлеб с живыми.

Само собой, в Йеле были и более красивые комнаты, но эта – с потемневшими балками, парящими высоко над головой, и большим каменным камином – нравилась ей больше всего. Алекс любила сидеть здесь, окруженная непринужденной болтовней и звоном подносов. Однажды она призналась Дарлингтону, что очарована обеденным залом колледжа, почти ожидая ухмылки в ответ; однако он лишь кивнул и сказал: «Для таверны или постоялого двора этот зал слишком велик, но по ощущениям вполне мог бы принадлежать одному из таких заведений. Порою кажется, что здесь удастся переждать любую бурю, при этом твердо стоя на ногах».

Может, так оно и было – для какой-нибудь усталой путницы или студентки, которой притворялась Алекс. Ведь ее истинной сутью было служить громоотводом для надвигающихся неприятностей. Все изменится, когда вернется Дарлингтон; им с Доуз больше не придется противостоять тьме лишь вдвоем.

– Куда ты? – спросила Мерси, когда Алекс, сунув в рот кусочек тоста с маслом, поднялась на ноги. – А как же список чтения?

– Я закончила «Историю рыцаря».

– А «Жену из Бата»?

– Угу.

Лорен откинулась на спинку стула.

– Постой-ка, Алекс. В плане чтения ты бежишь вперед программы?

– Я теперь очень начитанная.

– А еще нужно выучить наизусть первые восемнадцать строк, – проговорила Мерси. – Непростая задача.

Алекс опустила сумку на стул.

– Что? Это еще зачем?

– Чтобы знать, как звучит? Они ведь на среднеанглийском[9].

– Мне пришлось выучить их еще в старшей школе, – поделилась Лорен.

– Потому что ты училась в шикарной частной школе в Бруклине, – пояснила Мерси. – Мы с Алекс застряли в государственной и оттачивали лишь умения выживать на улицах.

Лорен расхохоталась, чуть не выплюнув при этом сок.

– Так что осторожней, – с усмешкой предупредила Алекс. – Мерси тебя испортит. – И направилась к выходу из столовой.

– Так куда ты идешь? – крикнула ей вслед Лорен. Алекс уже почти забыла, как утомительно придумывать оправдания.

Доуз ждала ее возле музыкальной школы, чей бело-розовый фасад напоминал богато украшенный торт. Алекс никогда не бывала в Венеции, и в будущем ей вряд ли это светит, но она знала – стиль постройки взят оттуда. Дарлингтону тоже нравилось это здание.

– Они согласились? – Ни «привет», ни «как дела».

В длинных старомодных шортах карго и белой футболке с V-образным вырезом, с перекинутой через плечо холщовой сумкой, Доуз выглядела до боли несуразной. Что-то в ней выбивалось из привычного образа. Алекс вдруг поняла, что без обычных наушников на шее Памела казалась странно обнаженной.

– В некотором смысле, – проговорила Алекс. – Я сказала им, что провожу проверку.

– О, ладно… Постой, какую еще проверку?

– Доуз. – Алекс бросила на нее красноречивый взгляд. – Что я могу проверять?

– Ты обещала поговорить с ними, а не лгать напропалую.

– Ложь – тоже своего рода разговор. И весьма полезный. Я быстро добилась желаемого.

В прошлом году «Свиток и ключ» оказались по уши в дерьме – не из-за запрещенки, конечно, вполне приемлемой по правилам «Леты». Однако члены братства впустили в гробницу чужаков – «городских», – да еще позволили тем участвовать в ритуалах. История закончилась убийством и скандалом. Однако Замочники отделались лишь штрафом и строгим предупреждением.

Робби Кендалл в полосатых шортах и светло-синей рубашке поло ждал на ступеньках гробницы. Довольно длинные светлые волосы выдавали в нем серфера, но выглядели вполне прилично. Казалось, послеполуденная жара его ничуть не волновала; складывалось чувство, что Робби ни разу в жизни не потел.

– Привет, – нервно улыбаясь, поздоровался он. – Алекс? Или… э-э… мне звать тебя Вергилием?

Алекс ощутила, как напряглась рядом с ней Доуз. Памела не присутствовала рядом с Алекс во время двух первых ритуалов семестра и не слышала этого имени с момента исчезновения Дарлингтона.

– Точно, – подтвердила Алекс, тайком вытерла вспотевшие ладони и пожала ему руку. – Это Окулус. Памела Доуз.

– Круто. На что хотите взглянуть?

Алекс окинула Робби холодным взглядом.

– Просто дай мне ключи и подожди снаружи.

Робби заколебался. Его выбрали новым президентом братства, старшим по званию, и он стремился все делать правильно. Вообще-то, отличная черта.

– Я не знаю, можно ли…

Алекс бросила взгляд через плечо и понизила голос.

– Вот как ты хочешь начать год?

Робби удивленно приоткрыл рот.

– Я… Нет.

– Твои коллеги Замочники в прошлом году грубо наплевали на правила, из-за чего мы с Окулус чуть не поплатились жизнями. Два представителя «Леты». Повезло, что вас не лишили всех привилегий.

– Лишили привилегий? – спросил он таким тоном, как будто даже не задумывался о такой возможности и считал ее вовсе уж не реальной.

– Точно. Запретили проводить ритуалы – семестр или целый год. Я советовала проявить снисхождение, но… – Она пожала плечами. – Возможно, ошиблась.

– Нет-нет, конечно нет. – Робби загремел ключами. – Само собой, нет.

Алекс его почти пожалела. В прошлом семестре, во время инициации, Робби впервые ощутил вкус магии, взглянул на мир, лежащий по ту сторону Покрова. Ему обещали целый год безумных путешествий и тайн; он всеми силами будет цепляться за такую возможность.

За тяжелой дверью открылся замысловатый каменный вход, прохлада темного коридора стала долгожданным избавлением от жары. В прихожей Серый в полосатых брюках что-то радостно мурчал себе под нос, разглядывая стеклянную витрину, полную черно-белых фотографий. По контрасту с изящным внешним видом внутренняя обстановка гробницы «Свитка и ключа» казалась странно тяжелой, замысловатые мавританские арки лишь подчеркивали грубость камня. Создавалось чувство, что они попали в пещеру.

Пока Робби не передумал, Алекс выхватила ключи из рук парня.

– Пожалуйста, подожди снаружи.

На этот раз он не протестовал, просто напряженно проговорил:

– Конечно! Можете не торопиться.

Когда дверь закрылась, отрезая их от внешнего мира, Алекс ждала нотаций или, как минимум, неодобрительных взглядов. Однако Доуз всего лишь казалась задумчивой.

– Что скажешь? – спросила Алекс, шагая по коридору, ведущему в святилище.

Доуз пожала плечами, создавая ощущение, что на ней все еще надета одна из любимых толстовок.

– Ты говоришь как он.

Неужели Алекс и впрямь переняла манеру поведения Дарлингтона? Да, судя по всему. Всякий раз, когда она говорила от имени «Леты», в голосе появлялись присущие ему нотки – убежденность, уверенность в себе, осведомленность. У Алекс и близко не было таких качеств.

Она открыла дверь в ритуальный зал – огромную комнату в форме звезды в самом центре гробницы. В каждом из шести лучей стояли статуи рыцарей, посередине виднелся круглый стол. Впрочем, он выполнял здесь совсем другую роль – служил порталом, точкой перехода в то место, куда желаешь попасть. Или не желаешь – это уж как повезет.

Алекс провела рукой по змеящейся по краю надписи. «Властвуй над этой темной землей, чтобы освещать ее, и над этим мертвым миром, чтобы его оживлять». За этим столом когда-то стояла Тара, а после ее убили. Она была здесь незваной гостьей, как и Алекс.

– Думаешь, сработает? – поинтересовалась Алекс. – Нексус нестабилен. – Именно поэтому Замочники пользовались галлюциногенами и даже прибегли к помощи городской девчонки и ее парня, чтобы создать специальную смесь, помогающую открывать порталы и облегчающую переход в другие земли. – У нас ведь нет особой добавки Тары.

– Не знаю, – закусила губу Доуз. – Я… не представляю, чем ее можно заменить. Может, лучше подождать? Так будет правильно.

Стоя по бокам круглого стола, предположительно сделанного из досок того самого, за которым когда-то собирались рыцари короля Артура, они взглянули друг другу в глаза.

– Так будет правильно, – согласилась Алекс.

– Но мы на это не пойдем, верно?

Алекс покачала головой. С момента похорон Сэндоу прошло уже больше трех месяцев; именно тогда она поделилась теорией, что Дарлингтон не умер, а очутился где-то в аду, стал джентльменом-демоном, безмерно пугавшим мертвых и собравшихся за Покровом монстров. Однако ничто из прочитанного с тех пор Алекс и Доуз не подтверждало ее предположения. Возможно, они просто принимали желаемое за действительное – и все же рискнули попробовать найти способ с ним связаться.

Galaxias. Гэлакси. Крик, донесшийся с другой стороны Покрова. Каково ей будет снова стать ученицей? Опять превратиться в Данте?

Несколько месяцев они безуспешно искали подсказки, способные указать местонахождение Прохода. Возможно, этот ритуал тоже не даст результатов. И все же они обязаны были попытаться. Ансельм, как вечно занятой родитель, время от времени добросовестно проверял их из Нью-Йорка, но в целом оставлял вариться в собственном соку. Вряд ли новый Претор последует его примеру.

– Давай установим защиту, – проговорила Алекс.

Они с Доуз работали вместе, рисуя солью на полу узел Соломона – обычный круг здесь не годился. Ведь в теории они готовились открыть портал в ад – ну или, по крайней мере, в какой-нибудь его уголок. Если сейчас демон в Дарлингтоне возобладал над человеком, им вовсе не хотелось, чтобы он проник в кампус и начал резвиться здесь в компании приятелей из ада.

Алекс сверилась с изображением, скопированным из книги о сдерживании потусторонних сил. Все линии узла пересекались друг с другом, так что невозможно было понять, где начинался рисунок. Судя по всему, демоны любили игры и загадки; в случае чего узел займет их на время, необходимое, чтобы провести обряд изгнания или заковать в цепи из чистого серебра – как придется поступить с Дарлингтоном. По крайней мере, Алекс надеялась, что «Лета» не поскупилась и цепи, найденные ею в ящике в оружейной, и впрямь были серебряными. А вдруг сюда вновь попытается прорваться чудовище из ада? По сторонам света они положили драгоценные камни – аметист, сердолик, опал, турмалин; маленькие блестящие безделушки, чтобы связать монстра.

– Не очень-то похоже, – вздохнула Алекс. Доуз лишь сильнее закусила губу. – Все будет хорошо, – проговорила она, не веря собственным словам. – Что дальше?

В качестве дополнительной предосторожности, если вдруг что-то справится с защитой узла, они расчертили линиями соли пол в коридоре через каждые несколько футов. В соль для заключительной черты добавили собственной крови, и полоса приобрела бледно-коричневый оттенок. Последний рубеж обороны.

Доуз вытащила из сумки маленькую игрушечную трубу.

– Ты будешь этим вызывать Дарлингтона из ада? – недоверчиво спросила Алекс.

– У нас нет колоколов аврелианцев. К тому же в описании ритуала просто сказано «инструмент воздействия или извещатель». Ты принесла записку?

Во время неудавшегося ритуала, проведенного в новолуние в «Черном вязе», они использовали договор на покупку дома, который Дарлингтон подписывал решительно, с надеждой глядя в будущее. На этот раз ничего подобного они не отыскали и прихватили записку от Мишель Аламеддин, найденную в ящике письменного стола в спальне Вергилия в Доме «Леты». Всего несколько стихотворных строк и записка:

«В былые времена существовал монастырь, где производили настолько благородный арманьяк, что монахам пришлось сбежать в Италию после того, как Людовик Четырнадцатый пошутил: следовало бы убить их, чтобы защитить их секреты. Это последняя бутылка. Не пей на пустой желудок и не звони, если ты не умер. Удачи, Вергилий!»

Не так уж много – пара десятков слов и отыскавшаяся в шкафу бутылка бренди. Гораздо менее впечатляющая, чем представляла себе Алекс, тускло-зеленая, со старой неразборчивой этикеткой.

– Он не открывал ее, – с неодобрением заметила Доуз, когда Алекс поставила бутылку на пол в центре узла.

– Предлагаешь рыться в его ящике с нижним бельем? Это просто алкоголь.

– Подаренный не нам.

– Так мы не будем его пить, – фыркнула Алекс.

Впрочем, Доуз была права. Они не имели права красть вещи, предназначенные для Дарлингтона, дорогие его сердцу.

«Мы вернем его, и он нас простит, – сказала себе Алекс, достала из сумки небольшой бокал и наполнила его теплой жидкостью, оранжевой, как закатное солнце. – Он простит меня. За все».

– Вообще-то нам нужно четыре человека, – проговорила Доуз. – По одному на каждую сторону света.

Им многое следовало бы сделать – найти четверых, отыскать Проход, потратить больше времени и придумать что-то стоящее, а не проводить этот наспех сляпанный из обрывков сведений ритуал.

Но теперь, когда они оказались на краю обрыва, Алекс знала – Доуз вовсе не хотелось, чтобы ее уговаривали спуститься с уступа. Она предпочла бы сразу оказаться на другой стороне пропасти.

– Давай, – подбодрила ее Алекс. – Он нас ждет.

Доуз глубоко вздохнула, карие глаза подозрительно ярко блестели.

– Хорошо.

Она достала из кармана маленькую бутылочку с кунжутным маслом и начала смазывать им стол, водя пальцем по краю. Сперва она двигалась по часовой стрелке, затем против, при этом что-то напевая на арабском языке. Добравшись до начальной точки, она поймала взгляд Алекс и, окунув палец в масло, замкнула круг.

Стол, кажется, вовсе перестал существовать. У Алекс возникло чувство, что она смотрит сквозь него прямо в вечность. Сейчас была только середина дня, однако легкие облака, еще мгновение назад видимые сквозь стеклянное окно в крыше, сменились вдруг усеянным звездами ночным небом. У Алекс закружилась голова, и ей пришлось на миг закрыть глаза.

– Сожги ее, – велела Доуз. – И позови его.

Алекс чиркнула спичкой и поднесла записку к язычку пламени, потом бросила горящую бумагу в пустоту, образовавшуюся на месте стола. Казалось, она плавала в пустоте, постепенно съеживаясь по краям, но прежде чем записка распалась на части, Алекс бросила в огонь горсть железных опилок. Отрываясь от бумаги, слова начали подниматься в воздух.

Удачи

ты умер

– Отойди, – велела Доуз и поднесла трубу к губам.

Какой звук могла издать эта игрушка? Только нечто тонкое и дребезжащее. Однако по комнате разнесся, эхом отразившись от стен, гулкий рев, ликующий звук рога, призывающий всадников на охоту.

Вдалеке Алекс расслышала мягкий топот лап.

– Работает! – прошептала Доуз.

Подавшись вперед, они склонились над тем местом, где раньше находился стол. Доуз снова подула в трубу, откуда-то издалека до них донеслось эхо.

«Возвращайся домой, Дарлингтон, – мысленно позвала Алекс, подняла бокал с бренди и опрокинула его в бездну. – Возвращайся и выпей из этой особенной бутылки, подними тост. – В голове вдруг снова зазвучала та навязчивая мелодия, и она пропела: – Давай пойдем, пойдем со мной. Дай руку мне свою».

Топот усилился, вовсе не похожий теперь на мягкий шорох лап. Постепенно он становился все громче и громче.

Алекс обвела взглядом комнату, пытаясь понять, что происходит.

– Что-то не так.

Звук исходил откуда-то из темноты. Он раздавался снизу.

Каменный пол содрогнулся, Алекс ощущала нарастающий рокот даже сквозь подошвы ботинок. Из разверзшегося ничто пахнуло серой.

– Доуз, закрывай.

– Но…

– Закрой портал!

Теперь во тьме замерцали красные пятна; мгновение спустя Алекс осознала – это глаза.

– Доуз!

Слишком поздно. Алекс отшатнулась к стене. Из дыры на месте стола вылетел табун несущихся в панике лошадей. Угольно-черные, с пылающими красными глазами, они ворвались в комнату неистовой лавиной конской плоти. Копыта, ударяясь об пол, выбивали пламя. Разбрасывая соль и камни, адские скакуны помчались к двери в храмовый зал, потом, храпя, понеслись по коридору, одну за другой преодолевая защитные линии.

– Они не остановятся! – вскричала Доуз.

Казалось, лошади вот-вот вынесут входную дверь и выскочат на улицу. Но когда стремительно несущийся табун достиг последней соляной черты, смешанной с кровью, он вдруг рассыпался на части – так волна разбивается о скалы. Одна из лошадей упала набок и пронзительно заржала; со стороны казалось, что это кричал человек. Постепенно табун вновь слился в беспорядочный поток, лошади, громко стуча копытами, понеслись обратно в храмовый зал.

– Доуз! – позвала Алекс. Она знала множество смертных слов, припасла серебряные цепи, веревку с замысловатыми узлами, проклятый кубик Рубика – ведь демоны любят головоломки, но понятия не имела, что делать с изрыгающими серу лошадьми, вырвавшимися из самых глубин ада.

– Убирайся с дороги! – в ответ закричала Доуз.

Алекс снова вжалась в стену. Доуз с рассыпавшимися по плечам рыжими волосами застыла у дальнего края стола и выкрикивала слова, которых Алекс не понимала. Она поднесла трубу к губам; раздавшийся звук походил на тысячу рожков, отданное с помощью музыки повеление.

«Они раздавят ее, – мелькнула у Алекс мысль. – Сомнут и растопчут в прах».

Когда черная волна тяжелых тел и синего пламени подкатилась почти вплотную, Доуз швырнула трубу в пропасть. Лошади, выписывая в воздухе немыслимые дуги, устремились следом за ней, со стороны похожие скорее на беснующиеся клочья морской пены. Они прибывали, как вода во время прилива, и растворялись во тьме.

– Закрой! – прокричала Алекс.

Доуз воздела вверх пустые ладони, потом соединила их и потерла друг о друга, словно бы отмывая руки от всего пережитого.

– Ghalaqa al-baab! Al-tariiq muharram lakum! – Дверь закрыта! Путь тебе запрещен!

А потом по комнате эхом разнесся голос. Идущий сверху? Снизу? Невозможно было понять. Но Алекс тут же его узнала. В четко произнесенном слове звучала почти мольба.

Жди.

– Нет! – закричала Доуз.

Но было уже слишком поздно. Раздался оглушительный грохот, походящий на звук захлопнувшейся тяжелой двери. Не удержавшись на ногах, Алекс полетела на пол.

6

Дальше Алекс почти ничего не помнила. Звенело в ушах, глаза слезились, в комнате непереносимо воняло серой. Стоило с трудом подняться на четвереньки, как ее тут же вывернуло наизнанку. Алекс услышала, как поблизости вырвало Доуз; ей тут же захотелось расплакаться от счастья. Если Доуз могла блевать, значит, она жива.

В комнату ворвался Робби.

– Какого хрена? Что за дерьмо? – закричал он, пытаясь разогнать руками дым. Потом его тоже вырвало.

Стены комнаты покрылись черной сажей, Алекс и Доуз были не чище. А стол – тот самый, за которым якобы собирались рыцари короля Артура, – раскололся посередине.

Жди.

Как бы ни хотелось, Алекс не удастся сделать вид, что она ничего не слышала – ведь в тот миг рядом с ней находилась Доуз. Когда портал захлопнулся, Алекс прочитала боль в глазах Памелы.

Она подползла к дрожащей Доуз, скрючившейся возле стены.

– Ничего не говори, – шепотом предупредила Алекс. – Мы всего лишь проводили проверку.

– Я слышала его… – Глаза Доуз наполнились слезами.

– Знаю, но сейчас нам нужно прикрыть свои задницы. Повторяй за мной: мы проводили проверку.

– Мы проводили про… проверку.

Остальное прошло как в тумане. Кричали прибежавшие в гробницу члены «Свитка и ключа», звонили какие-то выпускники и представители правления, еще громче кричал Майкл Ансельм, прибывший в Нью-Хейвен на пригородном поезде; он даже предложил использовать горн Хирама, чтобы восстановить стол. Доуз и Алекс, насколько возможно, попытались оттереть с себя сажу, а потом в коридоре гробницы «Свитка и ключа» предстали пред очи Ансельма.

– Мы не виноваты, – тут же заявила Алекс, решив, что лучшая защита – это нападение. – Мы просто хотели убедиться, что они самовольно не открывали порталы и не проводили несогласованные ритуалы, поэтому я применила заклятие откровения.

Историю для прикрытия она подготовила заранее. И уж конечно вовсе не предвидела, что прикрывать придется мощный взрыв, но, как говорится, чем богаты…

Ансельм, как раз общавшийся с выпускником «Свитка и ключа», который что-то вопил в трубку, прекратил расхаживать взад-вперед и прикрыл мобильник ладонью.

– Ты знала, что нексус нестабилен, – проговорил он. – Вы могли кого-то убить.

– Стол сломан на две части! – донесся из трубки визг выпускника. – Весь храмовый зал разрушен!

– Мы все уберем, – пообещал Ансельм и, снова прикрыв телефон ладонью, яростно прошептал: – В Il Bastone.