В постели монстра: Месть невинной

Она захлюпала носом.

– А разве это не так? – Прохныкала она.

– Конечно не так! Когда кто-то о тебе заботится – он не будет бить. А если бьёт – это далеко не забота. Это ненависть. Откуда ты набралась такой хрени?

Мои слова как будто ударили её. Она без разрешения осела на пол и закрыла лицо руками.

– Что вы такое говорите? Этого не может быть! Мой папа ненавидел меня? Нет, он любил меня! Заботился обо мне, и поэтому наказывал.

Мне стало так плохо, что просто не передать словами. Сознание как будто провалилось в вонючее гнилое болото. Меня замутило.

Перед глазами встала картина:

Темнота шкафа. Дверца распахивается, свет слепит глаза. Она стоит с ремнём.

– А ну-ка вылазь, тварь! – Тянет за руку. Волочёт к кровати. Снимает штаны и трусы. Ставит на колени. Заставляет телом лечь на кровать. Бьёт.

Боль. Стыд. Тошнит. Страх. Если вырвет – закроет в подвале. Ненавижу. Ненавижу!

Я встал и, не видя ничего вокруг, вышел из комнаты. Спустился вниз, зашёл в душ, разделся и встал под холодную воду. Я подставлял лицо ледяным струям, смывал со своего тела вонючую болотную грязь.

Я стоял так, пока не перестал чувствовать ничего, кроме холода. И ненависти. Её я чувствовал всегда. К этим тварям. Она не смывалась.

Я оделся и нашёл веревку. Сейчас я тебе покажу, сука. Сейчас ты на себе узнаешь, каково это.

Я вошёл, и она вскрикнула при виде меня. Боишься? Правильно делаешь, мерзавка! Безмозглая тварь! Я направился к ней.

– Говоришь, любил? Наказывал, потому что любил? Сейчас я тебе покажу эту любовь!

Она сидела на том же месте, но при моих словах сделала попытку вскочить. Нет, куда же ты? Я сел ей верхом на ноги и повалил набок, заломив руки за спину. Придавив её своим весом, связал ей запястья и перевернул на спину.

– Пожалуйста, не надо, – прошептала она, глядя мне в глаза.

– А в чём дело? Я же забочусь о тебе, как твой папа! – я стал бить её. Особо не целился – куда попадало. Она орала и вырывалась из-под меня. Давай-давай.

Я слез с неё, поднял и подтащил к кровати. Поставил возле неё на колени и воткнул мордой в матрас. Поднял юбку и заткнул её за шиворот, оголив задницу. Красиво. Сука скулила. Что, не нравится? Я снял ремень и стал лупить её по заднице. Получай, тварь!

Когда я устал от её криков, сказал:

– Проси прощения.

– Простите, Марат Олегович, – куда-то в матрас сказала она глухо.

– Не так! – Я поднял её за волосы, – на меня смотри и говори: «прости меня, Марат, я подлая сука, которая будет гореть в аду!»

Прерывая речь всхлипами, она повторила.

Я бросил её голову и плюхнулся рядом на кровать, чтоб отдышаться. Рыжая не шевелилась. Я вдел ремень назад.

Ради интереса провел рукой по её промежности. Она застонала. Опять. Сука реально ловила кайф от побоев. Мазохистка чёртова.

О, придумал, как ей отомстить за то, что она пыталась меня использовать!

Снова запустил ей туда пальцы и стал гладить. Сучка моментально стала стонать и извиваться, как змея. Я почувствовал запах женского возбуждения и у меня начал вставать. Блин, ну придётся потерпеть, куда деваться!

Я дотронулся до клитора. Она выгнулась, задрав задницу навстречу моей руке. Я стал потирать его, иногда надавливая. Что с ней творилось! Вскрикивала, прижималась к моей руке, открыла ротик, даже попыталась ползти ко мне со связанными руками. Я надавил ей на спину, сказав:

– Лежать! – И стал гладить воспалённые ягодицы.

Она задрожала всем телом и проскулила:

– Марат Олегович! Пожалуйста!

– Что тебе? – Думая, что попросит не трогать задницу.

Не тут-то было.

– Вы могли бы… меня…

– Ну?! Говори!

– Поласкать… сильнее… как тогда?

Да уж. От её слов я завёлся ещё больше. Как и она – кисть моей руки была вся мокрая. Я уже пожалел, что начал всё это. Изо всех сил старался сдерживать себя, чтобы не сорваться и не трахнуть её. В паху ныло.

Засунул два пальца в неё и стал дразнить чувствительную точку. Рыжая так крутила задницей, тёрлась сиськами о кровать, стонала, хныкала, что я не мог больше терпеть. Может хотя бы в рот ей дать? Нет, я и сейчас не смогу скрыть, какой кайф получаю от неё.

Но и просто смотреть на извивающееся тело я не мог. Я расстегнул штаны, достал член и стал делать это сам. Она уставилась на него голодными и немного испуганными глазами и вдруг сказала:

– Можно я, Марат Олегович?

– Нет! – Резко сказал я.

Долго мне стараться не пришлось. Я вытащил из неё пальцы, встал и кончил ей на лицо. Она не ожидала этого, но, в общем, нормально перенесла.

Она смотрела на меня, разгорячённая, ожидая продолжения. Всё, милая. На сегодня ты выполнила свою функцию.

Я вытер руку об её волосы и пошёл к выходу.

Друзья, я очень рада вашей поддержке. Количество читателей и их реакций растет и это просто обязывает меня писать больше и лучше!

спасибо вам за поддержку, дорогие мои!

Очень хочется услышать ваши отзывы!

Глава 7. Виолетта. Прошлое против настоящего

«В глазах – отчаянье, в сердце – буря.

Зачем поступили с ней так жестоко?

Вспоминает, что было, лицо понуря,

Лёжа в оковах чужих одиноко»

Когда он ушёл, бросив меня связанной, я ещё долго лежала в том же положении. Колени ужасно болели, попа горела. Низ живота прям свело судорогой. Первое время я ни о чём не думала, только о нём. Он не довёл меня до конца, как в тот раз, и я не знала, как избавиться от томительных ощущений. Надеялась, что он вернётся, что он только временно куда-то вышел. Ждала его. Но услышала, как он завёл машину.

Когда я немного пришла в себя, я поняла, что он это сделал специально. Он воспользовался мной, чтобы удовлетворить себя, а меня бросил. Специально, чтобы я мучилась. Стыд и унижение затмили даже боль. Мне хотелось заплакать, но я почему-то не смогла. Было какое-то опустошение в душе.

Я чувствовала себя ужасно. Я не понимала, что со мной происходит. Я ужасно боялась его, понимала, что он ненавидит меня за что-то и может убить. Я ощущала это. Внутри него сидело что-то тёмное, страшное. Как будто его внешность была лишь оболочкой, внутри которой скрывается монстр. И этот монстр выбрал меня жертвой, чтобы утолить свою жажду крови. Так я всё воспринимала.

И, осознавая всё это, я хотела его. Мне хотелось быть его жертвой. Но только живой.

Такого чувства у меня ни к кому не было. Даже к Егору, хотя мне казалось, что он мне нравится. Мы даже поцеловались один раз, но мне не понравилось.

Тогда он встретил меня после пар с букетом подснежников и так ещё смущённо протянул их мне.

– Это тебе. Сам нарвал.

– Спасибо, – сказала я. Мне было как-то неудобно, как будто я не заслуживаю этого, но я приняла цветы.

А Егор после этого взял меня за руку с таким видом, как будто боялся, что я сразу же отдёрну её. Только поэтому я не стала её отнимать. Мне было стыдно при всех идти с ним за руку, но не хотелось его расстраивать.

Мы пошли в сторону парка. Молчали, пока он не сказал так тихо:

– Летти… ты же знаешь, что ты мне нравишься…

Я ужасно смутилась.

– Да, – я хотела было сказать, что он мне тоже, но почему-то не смогла.

Он помолчал.

– А ты как ко мне относишься?

Теперь молчала я. Нормально? Хорошо? Как? Я не знала.

Мы сели на скамейку. Я рассматривала подснежники.

Вдруг он нагнулся и поцеловал меня в губы.

Я растерялась и позволила ему делать это. Сначала он просто целовал, а потом попробовал раскрыть мне рот. Ну я видела в фильмах, конечно, что так целуются, поэтому сперва не сопротивлялась. Но потом мне стало противно, и я оттолкнула его.

– Что не так? – Спросил он, – скажи, я должен знать.

– Думаю, – ответила тогда я, – думаю, я ещё не готова к этому.

А сейчас стоит мне представить, как я целуюсь с Маратом, как на меня накатывает волна желания. Хочется прижаться к его ногам. Чтобы он поласкал меня там… и теперь даже самой хочется… я не могу этого сказать даже в мыслях, но, вобщем того, что он заставил меня сделать. Ртом. Я же видела, как ему понравилось, хотя потом он почему-то разозлился.

Господи, я не верю, что могу даже думать о таких вещах! Что бы сказал папа, если бы узнал обо всём этом? Не хочется даже представлять. Но он уже не узнает.

– Виола, – говорил он, – иди ко мне.

Я уже знала, что будет. Он наказывал меня с двенадцати лет.

Я подходила, папа ставил меня между ног, держал за бёдра и говорил:

– Ты же знаешь, зачем я это делаю?

– Конечно, – кивала я.

– Потому что люблю тебя, – говорил папа, гладя по спине, – я хочу, чтобы ты выросла хорошей девушкой, а не какой-нибудь шаболдой.

Он ставил меня на колени, наклонив над своим бедром и придерживая рукой за грудь. Мне было неприятно ощущать его прикосновение к груди, и я ругала себя за дурацкие мысли – ведь это мой папа, а не кто-нибудь чужой.

Он начинал шлёпать меня рукой по попе. Не так сильно, конечно, как это делал Марат, но ощутимо.

Потом папа поднимал меня, сажал к себе на колени и гладил. По спине, плечам и груди. И по бёдрам. Целовал в шею. Вобщем, утешал.

Мне было приятно, я ощущала его заботу, но почему-то всегда стеснялась этого. Какое-то странное чувство возникало – хотелось спрятаться куда-нибудь. И когда он меня отпускал со словами:

– Помни, я тебя люблю, – я и пряталась в своей комнате.

Папа наказывал меня не за какие-то проступки, а для профилактики, как он говорил. Это происходило почти каждый день, а в те дни, когда этого не было, мне хотелось попросить его сделать это, потому что я боялась стать плохой и не оправдать его ожидания.

Если же я действительно совершала какое-то нарушение, папа наказывал меня по-другому.

Или так же шлёпал, но заставляя раздеться догола. Мне было ужасно стыдно, особенно когда он утешал меня потом. Поэтому я радовалась, когда он выбирал другие наказания – просто бил ремнём или ставил перед собой на колени на час, пока сам смотрел телевизор.

Я вспомнила слова Марата о наказании и заботе. Тут он не прав. Мой папа действительно заботился обо мне. Где тут ненависть? Может быть, сам Марат и ненавидит меня, хотя и не знаю, за что. Но папа точно меня любил и делал это для моего блага.

А вот Марат хочет просто причинить мне боль и унизить. Я не понимаю, почему. И он такое несёт, что становится ясно – он сумасшедший. И мне страшно. Что ему от меня нужно – я не знаю, поэтому в любой момент могу совершить ошибку и он меня убьёт.

Я сразу поняла, что он – садист. Но сейчас я взглянула на это по-другому. Он причиняет мне боль не потому что ему это просто нравится. Скорее, он боится боли. А когда боится, стремиться защититься агрессией. Вот.

Так сегодня и было. Мои слова почему-то ошеломили его, даже вот именно, что напугали – он так изменился в лице и чуть ли не выбежал из комнаты. А потом вернулся и стал вымещать всё на мне.

Я постаралась подняться и перелезть на кровать. Опираясь плечом на её край, я поднялась с колен и переползла туда. Лежать со связанными руками было ужасно неудобно, к тому же плечи начали ныть, а запястья натирала верёвка.

Я уже поняла, что мне не выбраться отсюда физическим путём. Нужно попробовать подстроиться под него, а потом придумать какую-нибудь хитрость. Иначе я не выйду отсюда живой.

Ночь прошла просто ужасно. Руки совсем затекли и сильно болели. Неприятнее всего было, когда по ним пробегали судороги. Я старалась заснуть, лёжа на боку, но не могла этого сделать с заведёнными назад руками.

Я лежала и думала о своей тюрьме, о ситуации, в которой оказалась, о своём странном отношении к Марату, почему-то постоянно вспоминался папа… К середине ночи у меня начался какой-то бред. Как будто папа сказал мне, что я всё-таки стала шаболдой и нарушила все его запреты. Выпросила у мамы телефон. Подключила интернет. Подружилась с другими девчонками. И даже с парнями. Да ещё и целовалась с одним из них! Поэтому он отдаёт меня Марату, чтобы он как следует меня проучил. А Марат говорит, что я просто не представляю того, что меня ждёт. Что он ненавидит таких грязных тварей и покажет мне моё место.

К утру я просто не находила себе места от боли. Особенно болели плечевые суставы. В мыслях творился полный бардак, я не понимала, что со мной происходит, кто хороший, кто плохой, кто и что со мной хочет сделать. Почему-то о папе стало неприятно вспоминать, от поцелуя Егора – тошнить, а хотелось, чтобы пришёл Марат. Неважно, что он будет со мной делать – я не могла больше оставаться тут одна. Мне было страшно, больно, я ничего не понимала. Хотелось, чтобы он просто был рядом, а в этом ужасном одиночестве наедине со своими мыслями я сойду с ума.

И он пришёл.

Снова остановился на пороге и смотрел на меня.

Но даже при нём я не могла спокойно лежать, тело просто выкручивало наизнанку.

Он подошёл и перерезал веревку. Сел рядом и продолжал наблюдать. Я старалась не смотреть на него, потому что боялась и не хотела показать свой страх. И ещё больше боялась, что он снова станет что-то делать с моим телом, а оно опять предаст меня.

Я попыталась вытащить руки из-за спины, но я просто не чувствовала их. Боль была, а рук не было. Марат взял одну из них и стал массировать. Для меня это было неожиданно, я не знала, как реагировать. Сказать спасибо? Я сомневалась, но всё же сказала.

– Какая ты глупая, – заметил он, продолжая гладить мою руку, которую стало покалывать, – ну как, понравилась тебе моя забота?

– Да, – слабо сказала я, так как у меня не было никаких сил.

Он схватил меня за волосы и приподнял мою голову.

– Не ври мне, сука! Я имею ввиду что было до того, как я тебя пальцами трахал! Или твой папик тоже после побоев так делал? Это многое бы объяснило!

– Нет, что вы! Он так не делал! До вас вообще так со мной никто не делал, я даже не знала, что такое бывает!

Он сразу отпустил волосы и снова взял руку.

– А твои дружки не совали в тебя руки?

– Нет, конечно, что вы! – я не знала куда деваться от стыда, но всё равно деваться было некуда и приходилось отвечать, – они просто друзья.

Мне показалось, он стал спокойнее. Закончив с руками, он встал и принёс мне пакет и бутылку гранатового сока.

– Вот тебе завтрак. Ты же такой сок любишь? И пирожные – хотя ты тогда и не приняла моё угощение.

Я вздрогнула. В памяти всплыла картина. Сидящий за столом мужчина, от которого исходила угроза. Ведь это был он! Только в спортивном костюме!

– Вы… вы… это были вы…

– Да, это был я. Почему не стала есть?

– Я испугалась.

– Съесть пирожное испугалась, а ехать с незнакомым мужиком чёрт знает куда – нет? Странная ты какая-то. Зачем поехала, если ты такая трусиха?

– Не знаю. Я вам поверила. Мне понравилось, что вы шутите, – мне стало очень страшно. Он же маньяк. Настоящий. Он не просто похитил первую попавшуюся девушку в парке. Он до этого следил за мной. Знает про Егора и Сашу. Знает, какой сок я люблю.

– Дура, одним словом. Ладно, завтракай, я приеду вечером, продолжим нашу беседу. У меня есть много вопросов. Подготовься на них ответить.

Он ушёл, а я осталась лежать и думать – удастся ли мне пережить сегодняшний вечер.

Дорогие мои, если вам нравится то, что вы читаете, не забывайте поставить звёздочку!

Это очень важно для меня, как автора, а также других поклонников дарк-романов, которых эта книга может заинтересовать!

А если вы хотели бы читать и дальше подобные книги, то не забудьте подписаться на мою страничку! В плане ещё много идей!

А тем, кто уже поддержал меня таким образом, ОГРОМНОЕ СПАСИБО!

Меня очень согревает и мотивирует ваш интерес!

Глава 8. Эксперимент Марата Зверь проснулся

«Она была как свет. Но он померк давно

Стою я перед пропастью и смотрю на дно»

Я бежал по зелёному газону, задыхаясь от переполнявшего меня счастья. Позади осталась детская площадка, но я не жалел об оставленных развлечениях. Я бежал мимо огромных деревьев, под раскинувшимся надо мной чистым небом.

К моей мамочке.

Вон она – тоже бежит навстречу мне. У меня самая красивая мамочка на Земле! Из рыжего пучка на затылке выбились отдельные пряди, достающие до груди. Белое платье волшебным шлейфом вьётся за нею. У меня ещё не получается бежать так же красиво и быстро, не касаясь земли, как у неё. Но я бегу и бегу.

Мы всё ближе друг к другу.

Мамочка подхватывает меня на руки и подбрасывает вверх. Я взлетаю в воздух, сердце замирает, в животе образуется щекотная пустота. Я радостно смеюсь и хочу так ещё разок.

– Ещё!

Мамочка тоже смеётся.

– Ратик, солнышко моё, ты же уже большой, тяжёленький! Тебе четыре годика завтра будет. У мамочки слабые ручки! Скоро ты меня уже на ручках будешь носить!

Мы вместе смеёмся, и я обнимаю свою мамочку за шею. Она такая теплая и уютная! Я так люблю её!

Я проснулся и дёрнулся всем телом. Меня покрывал холодный липкий пот, сердце стучало где-то в горле. Казалось, кто-то накинул мне удавку на шею, потому что я не мог как следует вздохнуть.

Я попытался набрать воздуха в грудь, но что-то там захрипело. Я закашлялся. По лицу стекал пот. Я вытер его пододеяльником.

Опять этот кошмар. Он преследовал меня в детстве. Несколько раз снился и позже. Я думал, что он, наконец, оставил меня в покое. Но вот опять.

Боже, как же мне плохо.

Сердце болело. Невыносимая тоска разрывала душу. Я скатился с кровати на пол и прижался лбом к холодному полу. Не хотелось ничего видеть, слышать, чувствовать вообще.

Не было ненависти. На смену ей пришли совершенно изматывающие боль и… потерянность. Я не знал, как бороться с этим. Я не знал, как мне выйти из этого сна, как мне забыть его.

Почему я живу в каком-то вечном холоде? Мне постоянно холодно, но об этом даже никто не подозревает. Хорошо, я привык к нему, но зачем напоминать мне о том, что когда-то в моём мире было тепло?! Больше его нет, да и то что было – оказалось всего лишь иллюзией! Иллюзией, которая продолжает настолько мучить меня в этом сне, что после него мне хочется умереть.

Я поднялся с пола и поплёлся на кухню. Мне не хотелось оставаться в спальне, где всё ещё остались блики этого чёртового сна. Выпил стакан воды и плюхнулся на стул. Как я уже сказал, не хотелось ничего.

Я пошёл в ванную и встал под холодный душ. Когда вышел, стало чуть легче. Но мучительное состояние сосущей тоски никуда не делось. Почему-то вспомнилась рыжая. Мне надо поехать к ней.

Не знаю, откуда взялась эта мысль, но думать было больно. Как сказать, я не хотел сейчас ничего анализировать, а уж тем более копаться в себе. Иначе можно такого накопать! Сам не рад будешь. Надо меньше думать.

Я оделся, сел в машину, купил пирожные в том кафе. Я почти не видел дороги, ехал чисто автоматически, потому что в голову постоянно лез идиотский сон. Частично вытесняли его только мысли о рыжей. Как она там?

Вроде я вчера немного переборщил. Надо было развязать. Конечно, она сама виновата, несла какую-то хрень про своего долбанного папика-садиста, будь он проклят! Но, в конце концов, все бабы идиотки, их не исправишь, можно только заткнуть и поставить на своё место. И не разрешать дёргаться.

Заботился он о ней! А может… может ей тоже сняться сны? Почему она такая странная? Надо поговорить с ней, а вдруг я смогу всё-таки разгадать её секрет и успокоиться наконец?

Всё было хуже, чем я предполагал. Хорошо, что приехал утром. Как сказать, с руками было совсем плохо.

И со мной всё было хуже, чем я предполагал. Вместо того, чтобы отвлечься и выбросить из головы мой ночной кошмар, я вдруг ощутил себя в нём. С той разницей, что я понимал, что это не сон. От этого было ещё больнее и тоскливее.

Поэтому я отложил разговор и поскорее уехал. Мне очень не хотелось выходить на работу, находиться весь день среди всех этих баб. Было чувство, как будто с меня содрали кожу, и каждая тварь может ткнуть меня куда попало в любой момент.

Кое-как пытаясь сосредоточиться на проверке исполнения бюджета за предыдущий месяц, я почти дотянул до обеда, когда в мой кабинет влезла сучка, которая просто достала меня своими приставаниями.

– Марат Олегович, – протянула она и подошла вплотную к моему столу, виляя бёдрами и кривляясь, – вы не заняты?

Нет, конечно, тупая овца, порнушку сижу смотрю, ожидая, когда ты придёшь и отсосёшь мне.

– Я занят, что хотели?

– У вас всё в порядке, вы такой бледный и не похожи сами на себя? – Обеспокоенно спросила она.

Мне захотелось блевать, и я не скрыл этого от неё.

– Напомните, кем вы работаете у нас? – Спросил я, постукивая карандашом по столу.

– Вы же знаете, Марат Олегович, экономистом. Под вашим руководством, – мурлыкнула она.

– Не врачом?

– Нет, – засмеялась она, – просто беспокоюсь о вашем здоровье. Кто ещё о нём побеспокоится? Живёте один… И скучно, наверное…

– Это хорошо, что не врач. Врачи нам не нужны. У нас даже экономисты некоторые лишние, на мой взгляд. Толку от них ноль, ни для чего не годятся, а другим мешают работать. Ещё вопросы есть?

– Вас Руслан Сергеевич вызывает, – обиженно сказала течная сука.

– Хорошо. Свободны.

Шлюха пошла на выход, а мне так и хотелось пнуть её хорошенько ногой под зад, чтобы придать ускорение.

Я сел напротив Руслана.

– Ты опоздал сегодня.

– Проспал.

– Не заболел? Хреново выглядишь.

– Да вы что, сговорились все? Говори, чего звал.

– Когда отчёт об исполнении бюджета будет? Задерживаешь.

– Завтра. Делаю.

– Слушай, Марат, у тебя точно всё окей? – Внимательно глядя на меня, снова спросил он. Меня это стало напрягать.

– Чего ты привязался? Ладно ещё бабы, лезут со своей заботой… – я запнулся на этом слове, переключился на рыжую и забыл, что хотел сказать дальше.

– Эй, ты чего?

– Всё нормально, – пришёл в себя я.

– Ты же сказал бы мне, если бы что-то случилось? – Гнул своё мой друг.

– Смотря что случилось бы, – буркнул я, – но сейчас говорить не о чем.

– Слушай, а давай сегодня на охоту, а? Ты как? – Откидываясь на спинку кресло, сказал Руслан, не отрывая от меня глаз.

– Нет. Неохота.

– Чего? Ну хотя б за компанию!

– Не хочу.

– Расслабился бы с девчонкой. Ты весь какой-то, как натянутая пружина.

– На хрен этих сук.

– Кстати, – отрываясь от спинки и наклоняясь ко мне, сказал Руслан, – ты слыхал – девчонка у нас в городе пропала – та, что тебе так понравилась?

Я был не готов к этому. Как сказать, он слишком внезапно поменял тему. Конечно, я не смог скрыть свою реакцию. Я вздрогнул, и у меня задрожали руки – под пристальным взглядом Руслана.

Во рту пересохло. Мысли закружились волчком. Надо было ответить, молчание всё затягивалось и губило меня. Резкий выброс адреналина спас.

Я сглотнул.

– Про какую девчонку ты плетёшь?

– Про вот эту, – он разблокировал лежащий перед ним телефон и сунул мне в лицо фото рыжей.

Виолетта Калинина

Ушла из дома и не вернулась…

Все, кто имеет информацию…

В голове стали стучать молотки. Всё расплывалось. Я вспотел. Пытался держать себя в руках изо всех сил, но моё тело выдавало меня с головой. Воздуха не хватало.

– Не помню её. Вроде не снимал.

– Марат, я не слепой, – жёстко сказал он, – где она? Что ты с ней сделал?

Я сжал губы и взглянул ему в глаза.

– За кого ты меня принимаешь?

– За того, кто ты есть. Психически ненормального парня.

– Что же ты дружишь с психом?

– Не замечал раньше, что всё настолько далеко зашло. Ведь Катюха рассказала мне про бред, который ты нёс, – холодно ответил Руслан, – и поверь, никакая дружба не заставит меня молчать и позволять тебе причинять вред женщинам. Что ты сделал с Виолеттой? Рассказывай сейчас же – тогда я постараюсь тебе помочь, насколько это будет возможно в зависимости от твоего ответа. Я имею ввиду, если она ещё жива.

Вся кровь ударила мне в голову. Он на их стороне! Всегда был, но я это понял только сейчас. Того, что это не я им, а они мне причиняют вред – он делает вид, что не замечает. Что это не я их, а они меня убивают – особенно рыжая!

Я медленно встал, продолжая смотреть в его предательские глаза. Он тоже поднялся, неумолимо глядя на меня.

– У тебя есть что-то конкретное на меня? – спросил гада я, – иди с предъявой в ментовку. От меня отъебись со своими сраными шлюхами. Пусть хоть все попередохнут, буду только рад.

Я встал и пошёл на выход. Как я ненавижу этот грёбанный мир!

– Марат, подожди! – Напряжённо сказал Руслан, – я хочу помочь! Я же твой друг. Давай спокойно поговорим.