Онимейка

– А разве от человека не рождается человек? – может быть, это был глупый вопрос, но, честно сказать, я плохо разбираюсь во всем этом.

– Нет. Геном онимейки очень силен и доминантен. В нем есть механизмы регуляции, которые подавляют экспрессию альтернативных нашим генам, но позволяют проявляться тем генам, что не противоречат нашим, – восторженно отвечала Пилейла.

– Я ничего не понял, – ответил я.

– Вот смотри. У меня такие ушки, а у тебя человеческие, – она прикоснулась к моим ушам, погладила их. Какие же прелестные у нее ручки и как вкусно пахнет цветами ее кожа.

– Ген острых ушек всегда перекроет человеческую  пару. Есть еще несколько особенностей нашего тела. А вот рост мышц у нас с вами одинаковый, внутренние органы тоже. Поэтому по всем законам проявится тот признак, что будет доминировать. Это может быть человеческий, а может онимейский. Поскольку в основном по болезням и здоровью мы близки, то от человека попадают целые и хорошие гены, оздоравливая потомство. Но особые черты, присущие онимейцам, проявляются всегда. А самое интересное, что когда внутри онимейки созревают яйцеклетки, то доставшиеся от человека половинки разрушаются, потому что у вас нет специальной системы сохранения, выработавшейся у нас. Поэтому в каждом поколении ребенку всегда передаются онимейские гены. Чтобы оздоровить цивилизацию, нужно несколько тысяч лет чтобы онимейцы-мужчины рождались от человеческих отцов. Тогда геном онимейцев укрепится.

 Я мало понимал все эти хитросплетения генов. Было ясно лишь то, что у них явная демографическая катастрофа. Мне больше нравилось то, как она это говорит. Увлеченно, так мелодично, так умно рассказывает какие-то генетические особенности наших рас. Как же сверкают ее небесно-голубые глаза! Пилейла остановилась на полуслове, заметив, с каким восхищением я на нее смотрю, взяла руками мою голову и нежно прикоснулась губами к моей щеке, а потом и к губам. Сам не пойму, как обхватил ее тонкую талию, продолжая целовать нежные губы. Приятный холодок пробежался по моей спине. Пилейла убрала руки с моей головы, что-то сделала и быстро скинула платье в сторону, обнажив свое гладкое тело. Обнаженная, белокожая, с тонкой талией и довольно пышной грудью, упругими выдающимися сосочками, она собиралась сесть верхом мне на колени. И только сейчас я немного пришел в себя.

– Погоди. Погоди, – прошептал я ей.

– Что? Что-то не так? – она смотрела на меня, так близко прислонив голову, что я видел лишь ее небесные глаза.

– Я… Слушай, – у меня едва выдавливались слова, язык вообще не хотел ворочаться.

Пилейла изменилась в лице, ее взгляд от соблазнительно-мягкого быстро превратился в испуганный и печальный.

– Я тебе не нравлюсь? – смотрела она на меня более строго.

– Что ты. Что ты! Ты… ты, – я смущенно оглядывал ее нежные формы, округлые бедра и ложбинку внизу живота. – Ты такая красивая, очень.

– У тебя ведь нет возлюбленной. Не должно быть, наши разведчики не дают монеты таким, – с легким испугом говорила она.

– Да, это так. Просто мы с тобой вот только недавно познакомились. Ну как так? – нес я какую-то чушь.

– А ты из тех, кому нужно время, да? – она сказала это без тени ухмылки или издевательства, просто спрашивала.

– Ну… – мямлил я.

– Просто я знаю, что у вас есть мужчины, которые сразу хотят женщину, если познакомились, а некоторые долго ухаживают. Ты из тех, кто ухаживает?

Я даже не знал, что на это ответить. Сказать, что я медленный тугодум и мне надо время, чтобы привыкнуть и познакомиться ближе… Что за отговорки девственной барышни? А быстрый? Так она сейчас набросится на меня. Пока я соображал, Пилейла ответила сама.

– Я понимаю. Тогда немножко подождем, – Пилейла схватила платье, улыбаясь, накинула его, совершенно от меня не отворачиваясь и не стесняясь. Надела лишь, чтоб меня не смущать, – как отвратно мне это было понимать. Тут прибежала служанка, принесла покрывало, еду, каких-то вкусных напитков. Пилейла больше не приставала ко мне, все рассказывала о их мире, об истории, о чудесном климате их планеты, о королевстве и лишь изредка с желанием поглядывала на меня. Я пропустил весь рассказ, вообще ничего потом не мог вспомнить. Только смотрел на нее и хотел провалиться на месте. Я столько раз вел себя как дебил сегодня! Но одна фраза вывела меня из постыдного оцепенения.

– Ой, время на исходе. Я совсем не рассказала правил. Помни, в одно и то же время по твоему желанию, ты можешь приходить в наш мир. На три часа. Хоть каждый день, хоть раз в неделю. Ровно через пятнадцать дней тебе надо будет сделать выбор, остаешься ли ты у нас или на Земле. Если выберешь Землю, то твои воспоминания о нас сотрутся.

– Я не буду ничего помнить? – опять тугодумил я.

– Только отрывки, и тебе будет казаться, что это был сон, – ответила Пилейла.

– А если останусь здесь?

– Ты будешь помнить все. У тебя будет беззаботная жизнь. И лишь одна несложная и очень приятная работа, – Пилейла ласково улыбнулась и провела пальцем по моим джинсам. – Еще помни, что землянам нельзя знать про наш мир. Твоя монета отслеживает твою речь. Как только ты хоть намекаешь о нас, она запустит программу твоего ухода. Внезапная болезнь, безумие или что-то, что люди примут за несчастный случай.

– Ого, – вот это меня испугало. Я уже понял, что они могут то, чего нам неизвестно.

– Не пугайся. Это лишь защита нашего мира. Если ничего не говорить, ты просто прекрасно проведешь время здесь. И может быть, если понравится, останешься, – она смотрела на меня с такой надеждой, радостью от моего присутствия здесь, в ее мире.

Ее речь, нежная и музыкальная, звучала будто в голове, которая слегка кружилась. Я хотел поцеловать ее на прощание, привлек к себе, прикоснулся к губам, вновь ощутив нежность ее кожи, и тут все растворилось, краски потускнели, ощущения пропали, осталось лишь чувство, что я падаю и падаю.

 Я резко поднял голову с подушки своей кровати. Голова немного трещала, на часах светилось 3:12. Я огляделся: моя комната, все как обычно. Только я заснул в том, в чем пришел с работы. Это что, был сон?

Часть 2

Проснулся я поздно, нисколько не выспавшись. Мне приснился какой-то чудный сон, другая планета, прелестные обнаженные нимфы, королевство. Ну, а что? У меня давно нет девушки, еще бы мне такое не снилось. Я провел весь день дома, валяясь на диване, тупо листая ленту соцсетей, лишь к вечеру вышел ненадолго на улицу купить продуктов. Если б не голод, я бы так и остался валяться дома. На столике рядом с телефоном лежала та самая монетка, которую я принес из кофейни и которая так удивительно проникла в мой сон.

Посмотрев половину какого-то скучного фильма, я немного поработал над архитектурным проектом, который был почти готов. Кофейня – это мой временный хлеб, я учусь на архитектора на заочном, последний курс. У родителей не было денег в свое время оплатить учебу, поэтому я поступил не сразу, а через пару лет, когда смог немного подзаработать. Остался финишный рывок – моя дипломная работа. Это будет здание театра. Я уже продумал, как будет организовано все внутри, какие будут удобные переходы, как расположить гримерные и вспомогательные комнаты, а еще скрытые под сценой отсеки для трансформации и все такое. Только я пока не знаю, в каком стиле сделать его внешне. Может, современный? Хм… А это идея.

На моем рабочем столе стопками лежали наброски и чертежи, ластики и линейки, где-то среди всего этого добра стояла чашечка от вчерашнего кофе, накрытая одним из эскизов. Наспех я все прибрал, выключил компьютер, решив лечь вовремя и хорошенько выспаться. Ранний подъем на следующее утро, холодный душ, спортивная атмосфера зала, хорошая тренировка, сочный завтрак – и вот я, наконец, почувствовал себя бодро. Впереди целый день на отдых и мой диплом. Так впечатлил меня сон прошлой ночью, что теперь хотелось только творить.

Днем я мотался по городу, забежал к родителям ненадолго, а потом, вернувшись домой, несколько часов делал эскизы замка. Безудержно рисовал, не замечая времени. Листы бумаги то и дело вылетали из-под карандаша, я искал формы, расположения элементов, гармонию во внешнем убранстве. Рисовал передний фасад и боковые стены, переставлял элементы с места на место, черкал и черкал. Уже под вечер, выбрав три наиболее удачных наброска, которые из черновика я буду переносить в цифровой формат, я решил чуть отдохнуть и, наконец-то, поесть. Желудок жалобно урчал, не понимая, чего это его хозяин так долго не дает ему пищи. И вообще, завтра снова моя смена, так что сегодня надо выспаться. Я разогрел купленную заранее пиццу, наелся, завел будильник, лег и быстро уснул.

Недолго удалось поспать. Кто-то ругался и орал прямо под окнами. Какое-то время я пытался уснуть, но этот ор назойливо отгонял дрему. Я встал, подошел к окну и увидел, как пьяные крикуны сцепились за свои куртки и уже замахивались кулаками, а их визгливые подружки пытались растащить буянящих. Сверху слышались голоса соседей: «Щаз милицию вызову!» Не выспаться мне сегодня. На мою удачу через несколько минут на улице затихло, все разошлись, и двор снова погрузился в сонную тишину. Было уже заполночь. Замотавшись в одеяло, я попытался уснуть, но взгляд мой упал на монетку, слегка блеснувшую на краешке прикроватной тумбы.  Дотянувшись до монеты, я чуть было не уронил ее, но все же сумел донести до кровати. Разглядывая в полумраке монету, я думал:

«Хм… А я б на самом деле не прочь еще раз посмотреть этот сон. Ну что, перенесешь ты меня к голубоглазой красавице?»

Монетка блеснула. О, нет! Это не блик, все окна занавешены, света в комнате нет, она издавала свечение сама.

На часах 00:08.

В голове моей закипели воспоминания слов. Что же она говорила про время? Она сказала, что каждый день я могу в одно и то же время приходить к ним. На три часа.

О, не видеть бы всех этих дам, такой позор. Но их мир… это же. Это же просто невероятно! Есть другие планеты. Я раза три или четыре хотел вернуться и тут же говорил себе, что нет. Не хочу. Брал монетку, смотрел на нее, потом бросал на стол, потом снова брал.  А как? Как сказать, что сегодня я все же хочу? Монета на столе блеснула особенно ярко, и я ощутил, как падаю.

Сосны надо мной. Или не сосны? В общем, деревья. В прошлый раз мне показалось, что это сосны, а теперь я понимаю – это что-то совсем другое, просто тоже высокое. Я поднялся. Легкая тошнота противно подступала к горлу. Но я был снова в том же лесу, на том же месте. Также было утро, лето. Этот мир существует. Это не сон.

Не торопясь, я встал и тут же понял, что я очутился здесь ровно в том, в чем был дома, то есть в одних трусах. Только не это. Мало мне позавчерашнего позора. Теперь, если меня увидят, подумают еще, что я готов к дальнейшему сокращению одежды. Я осторожно пошел в ту же сторону, что и в прошлый раз, к водопаду, временами прислушиваясь, нет ли здесь кого-либо. Уж сильно не хотелось мне щеголять почти без одежды. У водопада вроде никого не было. Я медленно подошел к воде и стал оглядываться, вспоминая, куда же в прошлый раз мы шли.

– Ой, радость какая. Вы вернулись! Как госпожа будет рада! – я резко обернулся от этих слов, раздавшихся за моей спиной.

 Это была служанка Пилейлы, которая в прошлый раз принесла нам еды. Она взяла меня за руку и повела в сторону королевского сада.

– Я ждала вас вчера. Госпожа весь день не своя была. Она боялась, что вы ненароком рассказали о нашем мире, и уже лежите где-нибудь привязанным к постели в вашем доме для умалишенных, – она хихикнула и тут же осеклась, – или не хотите сюда обратно, так бывает. Но так хорошо, так хорошо, что вы пришли!

Мы быстро пробежали какой-то короткой дорогой через сад и подошли к небольшим воротам каменного замка. Он был необычайно большой, с многочисленными башнями и разноуровневыми крышами, не похожий на наши строения. Из замка выходили мосты, стены, они тянулись в город и как бы делили прилегающую территорию на части. Казалось, в этом строении нет никакой симметрии, все налеплено друг на друга и может рассыпаться в любой момент.

– Мы что в замок пойдем? – не понимал я.

– Да, она вас ждет, – просто ответила девушка.

– Нет, нет, как я такой пойду? Меня же могут увидеть, – я показывал на свои босые ноги, но думаю, служанка поняла, о чем я.

– О, не переживайте, можете идти хоть голым, все будут только рады этому, – улыбнулась она.

– Это я понял… Ох… – я не знал, как ей объяснить.

– Ой, вы хотите нарядиться? Для нее, да? – она восторженно захлопала в ладоши.

– Ну, допустим, да, – облегченно ответил я.

– Ой, тогда конечно. Так, сейчас. Я принесу. Для вас ведь все готово, – отвечала девушка.

Она прошмыгнула в деревянную дверь и через пару минут вышла с какой-то одеждой и сапогами.

– Вот. Это праздничное. Подойдет для свиданий, – столько радости было в ее словах, и всего лишь тому, что я прошу одеться.

 Я натянул штаны, коричневые с  вышивкой золотой нитью. Попытался застегнуть какую-то странную защелку, заменявшую привычную мне пуговку. Никак эта штуковина мне не поддавалась. Служанка быстро протянула свои руки:

– Давайте я помогу.

Я только было хотел возразить, что сам разберусь, как ее проворные руки щелкнули замочек, и все было готово, а девушка без капли смущения любовалась мной. Я надел что-то вроде недлинного кафтана, тоже расшитого золотом и камнями у воротника. Сапоги мне были как раз.

– Ой, в вас влюбятся все женщины нашего царства, – заключила она, продолжая без устали смотреть на меня.

Я не знал, что отвечать на такие вещи.

– Пойдемте.

Мы вошли в дверь и пошли по запутанным коридорам и лесенкам замка. Если я захочу сбежать отсюда, я не смогу этого сделать. Слишком умные или, наоборот, бездарные архитекторы делали эти странные коридоры и переходы. Перед очередной дверью служанка остановилась, взглянула своими ласковыми глазами и показала рукой на дверь. Высокая богато украшенная дверь с резными металлическими ручками. Девушка вошла первая, я за ней.

– Госпожа, он вернулся! Вернулся! – громко сказала, почти прокричала девушка.

Пилейла сидела около своего туалетного столика в нежно-голубом пышном халате, с распущенными волосами, спускающимися почти до самого пола. На радостный возглас служанки Пилейла обернулась. Такой страх был в ее глазах в первую секунду, а потом она улыбнулась и, казалось, вот-вот подпрыгнет от  радости. Она подскочила и готова была повиснуть на моей шее, но в последнюю секунду остановилась, ее тонкие пальчики сжались в кулачки.

– Ты пришел, – полушепотом проговорила она.

Глаза ее, такие чистые в прошлый раз, и немного красные сегодня. Какое-то першение в горле не давало мне сказать ни слова. И как я сам убедил себя, что это сон? Служанка так тихо вышла за дверь, что я не заметил, как мы остались одни с голубоглазой красавицей. Я не знал, что говорить, было трудно смотреть ей в глаза и на ее неземное лицо, которое мне нравилось сильнее с каждой минутой.

– Да, дела были. Вот, не смог. Но я буду приходить. У вас такой мир прекрасный, – тупо отмазывался я.

Она стояла, сложив руки под подбородком, впитывая каждое мое слово и разглядывая меня в новом костюме.

– Тебе идет онимейский наряд, – она чуть улыбнулась уголком губ.

– Мне кажется, у вас здесь предпочитают мужчин без одежды.

– Конечно, – серьезно ответила она. А потом взглянула на меня с головы до ног и продолжила, – так проще. Не надо тратить время на эти переодевания, можно просто сразу ласкать друг друга.

Я чуть не поперхнулся. Слюна почти перекрыла мне горло. Тааак, шутить мне на такие темы здесь, видимо, не стоит. Пилейла только посмеялась.

– Прости. Немного рано для таких шуток. Для тебя все готово. Дом, сад, бассейн, служанки, они умеют готовить земные блюда, девушки для ласк и секса, несколько водных машин, не знаю, как их назвать тебе верно. Тиуны – это такие верховые животные наподобие ваших лошадей. Наши лучшие врачи могут сделать анализы и сформировать самое подходящее питание и лучший вид нагрузки для тебя.

– Ого, даже так! – удивлялся я каждому слову.

– Конечно. Мы заботимся о мужчинах и качестве их спермы. Чем качественнее сперма, тем здоровее и красивее потомство. К сожалению, некоторые мужчины так развязно живут, сами делают напитки с алкоголем из фруктов, перестают гулять, плавать, едят не то, что нужно, толстеют. И, увы, сразу страдает качество детей. Онимейский организм другой, не такой, как у ваших женщин. Я им даже завидую. Ваши более жесткие условия развития сделали хорошую репродуктивную систему, которая сама способствует отбору и рождению лучших детей. У нас, увы, не так.

– Да уж, ощущение, что мы тут только как инкубаторы для производства сперматозоидов, – сказал я вполне серьезно.

– Нет, что ты! Даже не думай так. Просто без вас погибнет наша цивилизация. Мы так стремительно уменьшаемся, что скоро не останется никого. Это так важно, так ценно. Но мы также нежно любим мужчин, а может даже сильнее любим, чем ваши женщины. Они часто не понимают своего счастья, своей удачи и милости. Быть рядом с красивым, сильным, любимым, родить ему деток. Знаешь, – Пилейла отошла к окну и посмотрела вдаль, – многие онимейки живут всю жизнь одни. Они готовы были бы любить, заботиться, жить вместе с любимым мужчиной. Но вас не хватает. Не хватает онимейцев, людей, других рас. Многие женщины мечтают о детках и не могут за всю жизнь родить ни одного. Ты не представляешь, какое это несчастье видеть старую, добрую, чудесную женщину, которая с невероятной болью в глазах смотрит на бегающих во дворе деток.

 Как вдохновенно она это произнесла! Я молчал, слушал, безотрывно разглядывая ее глаза, завороженный ее дивным голосом и смыслом сказанного. Пилейла улыбнулась и сменила тон на более радостный.

– Я узнала, что ты делаешь напитки людям. И по подобию вашей системы тебе сделали прибор. Если тебе захочется, здесь ты можешь делать то же самое, что и у себя.

Я смотрел на нее удивленный всем, что тут происходит.

– Ничего себе! Ну и индивидуальный поход.

 Пилейла взяла меня за руку.

– Я тебе покажу наше королевство, – она повела меня к стеклянной двери.

Мы вышли на балкон ее комнаты. Это было невероятно! Передо мной раскинулся город, расположенный на неровной холмистой местности, кругом были крыши домов, больших и маленьких, сады, цветы, улочки, площади. Все утопало в зелени, где-то из крыш росли кусты. Я едва мог различить конец городской части: где-то там далеко начиналась зеленое лесное покрывало. Все было сказочно, необычно по форме, непривычно глазу и так красиво! Моя голова крутилась то в одну сторону, то в другую, я показывал на части города и спрашивал, что там, а Пилейла радостно мне отвечала.

Пилейла любовалась со мной этим видом, ее длинные волосы слегка развевались на ветру, открывая острые ушки. За каждым ее словом я следил, как глухонемой за движением губ того, кто не владеет языком жестов. Руки мои совершенно не знали, чем себя занять, и я ковырял золотую нить на своем одеянии так, что оторвал ее. Пилейла закончила рассказ о трехсотлетии самого большого фонтана, повернулась к городу и подставила лицо ветру, блаженно закрыв глаза и едва слышно напевая мелодию, раздававшуюся откуда-то из сада. И все же я не верил до конца во все это.

– А в этом замке живет королева? – наконец я начал разговор.

– Да, – отвечала мне Пилейла.

– С королем?

– Нет. У нас нет короля. У королевы две дочери, – медленно отвечала она, глядя мне в глаза.

– Принцессы получается.  А ты тоже здесь живешь?

– Да. В замке живет много людей: министры, придворные, подруги королевы и ее дочерей.

– Знаешь, – начал я после некоторого молчания, – я вчера толком не понял вообще, реальность это или мне все приснилось. Поэтому не думал даже, что второй раз сюда попаду. И… не пришел.

Пилейла улыбнулась.

– Это трудно. Всем трудно. Люди не привыкли к другим разумным существам.

– Да уж. К перемещениям тоже.

– И к перемещениям, и к мельчайшим источникам энергии, к легким летательным капсулам, к телепатии.

– Еще и телепатии? Ты мысли читать умеешь? – я просто не верил своим ушам.

– Не совсем. Но онимейцы очень продвинуты в распознавании мозговых сигналов. А как ты думаешь, я с тобой разговариваю?

– Ну… И как? – я только сейчас понял, что действительно, все здесь говорят со мной на одном языке, что вообще-то нереально.

– Думаешь, я знаю твой язык? – прищурила глаза Пилейла.

Я, видимо, сильно сдвинул брови и приоткрыл рот, потому что Пилейла мягко и немного хитро улыбнулась, увидев мое замешательство.

– Да-да. Я не знаю твой язык. Как и ты мой. Посмотри на мои губы, они произносят не твои слова, но ты слышишь знакомую речь.

Я лишь вглядывался в ее губы, такие красивые, что мне не удавалось толком понять, что именно она ими произносит, и окончательно запутался. Пилейла звонко засмеялась.

– Поразительно, да? Как вас легко удивить. За десятки тысяч лет эволюции мы научились настраиваться на мозговые волны друг друга. Ведь что такое мысли в нашей голове? Это определенные сигналы, бегущие по цепочке мозговых клеток. Просто у меня они выражаются одними звуками, а у тебя другими. Прикасаясь ко лбу, я настраиваюсь на твои волны, мы умеем передавать сразу мысль в волну твоей мысли, минуя звуки. Ты их, конечно же, слышишь, но сигналы в клетках, они уже такие, какие я заложила в своей голове. И тебе кажется, что ты слышишь мою речь. Также и наоборот, я понимаю тебя.

– Я, по правде говоря, не до конца это понимаю. А… а что, ты так можешь любой язык понимать?

– Любого существа, которое близко по строению мозга.

– И встроить мысли можешь?

Пилейла рассмеялась.

– Вы еще так мало знаете о себе. Зоны, которые ответственны за раздумывание, совсем иные. Все, что я посылаю извне, может уловить лишь зона, ответственная за восприятие. Ты всегда будешь понимать, что это говорит кто-то другой.

 Как эта, казалось мне, будто лесная нимфа, легкая, радостная, нежная может говорить о каких-то сложных процессах в мозге. Если бы передо мной сидел седовласый мужчина в толстых очках и умно рассказывал об интегралах или нейронах мозга, это было бы понятно, это бы меня не коробило от дикого несоответствия. А тут я поражался и восхищался, так и не веря до конца во все сказанное.

 Наше молчаливое разглядывание друг друга прервала служанка:

– Машина готова.

– Спасибо. Лексий, ты уже познакомился с моей служанкой? Улина.

– Улина. Хорошо, – отвечал я, погруженный в раздумья о возможностях этих онимейцев.

Мы вышли из замка и сели в какой-то интересный автомобиль, у которого не было ни руля, ни кнопок. Как повозка без крыши, только кучера не было.

– Это что, автомобиль у вас? – удивленно разглядывал я эту карету без лошадей и кучера.

– Да. Он на маленьком реакторе работает, если тебя интересует, откуда он берет энергию.

– А кто им управляет? – спросил я.

– Заложенная программа. У вас ведь тоже уже дошли до такого.

– Ну, да. Только еще не совсем распространено, – с опаской закидывал я ногу в повозку.

Мы сели, и эта странная беспилотная карета неторопливо повезла нас по улочкам города.

– А у нас весь транспорт управляется программой, – продолжала Пилейла. – Слушай, сейчас мне нужно будет представить тебя всем. У нас есть одна традиция при представлении нового человека.

– Какая? – уже с некоторой опаской спрашивал я.

– Мне нужно будет вызвать Хаоль и представить ее как ту, что первая тебя обнаружила. Ты должен взять ее за руку и держать, – показала Пилейла, сжав мою ладонь.

– И все? – не очень доверчиво уточнил я.

– Ну, на церемонии да. А вообще она имела приоритетное право заниматься сексом с тобой. Если бы… если бы ты не захотел другую раньше.

– Но я не хочу ее. В смысле, она красивая. Но…

Пилейла замолчала.

– Она моя подруга, она очень расстроится, – сказала Пилейла.

Я не знал, что на это ответить. Мы подъехали к воротам, которые прямо перед нашей повозкой открылись сами. С ума сойти, сколько было народу за этими воротами: весь большой сад был заполнен онимейцами и какими-то странными огромными существами – нечто среднее между гориллой и человеком с ярко-красной кожей, а еще какие-то оборотни, то есть двуногие, невысокого роста, похожие на людей, с короткими ногами и руками, плотным туловищем и очень волосатые – лицо и руки все в волосах или шерсти. Кто был в набедренных повязках, кто-то в длинных платьях, кто в коротких юбочках. Некоторые девушки были в накидках, почти полностью прозрачных, таких, что за ними ничего не было скрыть. Многие девушки вообще были полностью без одежды, лишь несколько украшений на шее или тонкая полоска жемчуга на животе как ремешок. Наверное, мои глаза чуть не выпали в тот момент, потому что я просто не верил всему, что видел здесь. За этим столпотворением я не сразу заметил большой особняк с высокими окнами, лаконичный и аккуратный.