Онимейка

Ирина Астрова

Онимейка

Часть 1

Я был бариста, учился на архитектора. Был – потому что теперь мне трудно сказать, кто я.

На улице брызгал противный колючий дождь, ледяной ветер задувал прямо под воротник, пробирая дрожью насквозь, а ноги то и дело попадали в грязные лужи. А я, в тепле у своей кофемашины, ловко наматывал круги, выдавая иногда по тридцать порций капучино в час. В такую погоду много желающих согреться ароматным горячим напитком. Мне всегда нравились парочки подружек, залетавших в кофейню. Они брали по стаканчику ароматного кофе и грели о него свои ледяные руки. Сколько тепла и света было в их глазах!

Не помню, возможно, в этот день и были странные люди среди моих клиентов: столько лиц прошло, что всех и не упомнишь. Поздно вечером, когда кофейня закрылась, моя коллега Катька наспех протирала столики, смахивая крошки на пол, потому что в подсобке ее ждали. Андрей, как обычно, едва сдерживал свое желание поскорее уединиться со своей красоткой и потискать ее за пышные места. Я же устало и медленно вычищал свое рабочее место. Мне спешить некуда и не к кому.

Между кофемашиной и пакетом молока, который я собирался убирать, лежала какая-то кругляшка. Не то монета, не то картонка. И откуда она тут взялась? Я повертел кругляшку немного, и резкий блеск чуть не ослепил меня. Проморгался и еще раз посмотрел. Обычная тонкая железная лепешка, старая, будто ее недавно откопали. Может быть, ослепила она меня обычным бликом, а резко мне показалось лишь потому, что я устал и работал уже в полуосвещенной кофейне.

Странная монета упала в мой карман, а уборка размеренно продолжилась. Через час я был дома. Рухнул на кровать и улыбнулся сам себе. Завтра не моя смена, а значит, можно отоспаться вволю, потом сходить в зал и хорошенько размять затекшие мышцы. Работу я свою люблю, вот только день сегодня был просто безумный на клиентов.

Ах, да, монета. Я вытянул железку из кармана, включил свет и стал разглядывать. Кажется, она бронзовая, старая, покрытая налетом, как уличные памятники, даже прослеживался какой-то рисунок. Вдруг она стоит дорого? Надо будет сдать. Монета снова ярко блеснула. Странно, такая темная, а блестит, как полированная. Она снова блеснула – да так сильно, что голова моя закружилась; я зажмурил глаза, словно от солнца, и просидел так несколько секунд.

Хватит разглядывать всякое старье, так подозрительно портящую мои глаза, иначе архитектором мне не стать. Пора спать. Я поднял голову и… застыл на месте. Кругом лес. Что-то похожее на сосны, под ногами трава. Ноги сами подняли меня; я стал мотать головой, оглядываться, тереть глаза. Что за сон такой? Сердце мое бешено колотилось, отсчитывая время, проведенное в этом мираже, как мне тогда казалось. Но ничего не происходило. Я щипал себя, бил по щекам, но так и не просыпался. Все было слишком реально. Где же я?

Не знаю, сколько времени прошло, но голова постепенно перестала ходить кругом, а бешеный стук сердца хоть немного поутих. Наконец-то вместо гулкого звона я услышал звуки леса: шелест листьев, чириканье птиц и вроде бы шум воды.

Ничего не происходило. Просто лес. Постепенно я стал оглядываться. Совсем близко была поляна, усеянная валунами, а чуть дальше с одного из каменистых крутых склонов бурно стекал шумный водопад, к которому я осторожно направился. Он был невысокий – метра три-четыре, довольно плотный, зеркальной гладью сверкавший на солнце, а внизу – небольшое озеро, из которого струился быстрый ручей, протекал через полянку мимо камней и дальше в лес.

Странно, что дома у меня была почти ночь, а здесь, кажется, утро: солнце еще низко. И… лето, кругом зелень, тепло. Я смотрел, смотрел как в первый раз в жизни: или я сплю, или очутился где-то на юге, или просто сошел с ума. Я протянул ладони к воде, прохладной и свежей, и напился вдоволь. Недалеко нашелся удобный валун, к которому я присел, навалившись спиной на нагретый на солнце камень, ноги мои едва меня держали. Бешеный стук в груди еще мучил меня. Да что же это такое?

Я на минуту закрыл глаза, чтобы сделать несколько вдохов и выдохов и отключился на некоторое время.

Разбудили меня звонкие голоса и хохот. Я поднял голову, стал оглядываться: откуда звук? И… увидел, как в водопаде и озере купались три длинноволосые девушки. Одна – высокая светловолосая; другие две – рыженькие, пониже. Совершенно голые. Похоже, меня за валуном они не заметили, когда пришли. В горле моем пересохло, но на этот раз не от страха. Уж слишком красиво было это зрелище: три юные нимфы резвятся в воде. У них были необычайно длинные ноги по сравнению с телом, стройные и тонкие, длинные руки с изящными пальцами, круглые аккуратные ягодицы и у каждой – красивая подтянутая грудь с отчетливо выделяющимися сосками. Они смеялись, плескаясь в водопаде, брызгали друг на друга и болтали на непонятном мне мелодичном языке.

Я так залюбовался, что не заметил, как одна из девушек побежала прямо на меня, издавая какие-то странные звуки. Я машинально дернулся, чтобы спрятаться за валун, но от спешки коряво повернулся, споткнулся и смачно рухнул на спину – благо, что на мягкую траву. Тут же надо мной очутилась рыжеволосая нимфа. Она смотрела на меня сверху, широко улыбаясь и разглядывая мое лицо, искаженное от капель воды, стекавших с ее густых волос. Пока я смахивал воду с лица, она стала щупать мою руку, болтая нежным голосом.

Я готов был провалиться сквозь землю – так по-идиотски вышло. Лежу тут, неуклюже развалившись на траве, и встать не могу, потому что меня держит рыжеволосая красотка. Что они обо мне подумают? Что я подглядывал. Нет, я, конечно, подглядывал, но они же не знают, что это вышло случайно. Сейчас начнут возмущаться.

– Я все объясню. Это случайно. Я… это… не хотел, – начал я, поднявшись наконец на ноги.

Рыжеволосая посмотрела на меня своими большими миндалевидными глазами бирюзового цвета, широко улыбнулась и приложила руку к моему лицу на несколько секунд.

– Все хорошо. Ты такой красивый человек, – сказала она нежно, мелодично, протяжным и ласковым голосом.

Тут подбежала ее подруга, тоже рыженькая, но повыше и стройнее, и сразу приложила руку к моему лбу. Да что они меня все трогают?

– Такой красивый, высокий, сильный, – сказала высокая.

– У тебя же нет подружки на Земле?

– Какие руки у тебя сильные.

– Ты попал к нам в первый раз, да? – рыженькие стали быстро болтать, перебивая друг друга, я не успевал отвечать на их вопросы.

– Да. Я не знаю даже, где я и как тут оказался, – кое-как сказал я.

Я едва выговаривал слова, потому что эти рыжие красотки стояли передо мной, как будто даже не замечая, что на них совсем нет одежды. А я не мог понять, что мне делать, потому что на лица их трудно было смотреть – взгляд сам падал… куда-нибудь ниже.

Тут подошла третья их подруга – высокая, белокурая. Мне даже показалось, что это богиня спустилась с небес, так светилось ее нежное голубое платье. Она произнесла опять какие-то непонятные слова, отчего рыженькие убежали.

Какая она была красивая! Строгий взгляд, гордая осанка, длинные светлые волосы, миндалевидные большие глаза небесно-голубого цвета, уходящие внешним уголком наверх. Очень острые черты лица, выдающиеся скулы и… я заметил, что у нее длинные заостренные уши! Что это?! Она была похожа на какого-то эльфа. Вот только смотрела она на меня так, что меня странно передергивало. Вроде бы с интересом, улыбкой, но так оценивающе – с головы до ног, так властно. Потом улыбнулась, и глаза ее загадочно блеснули.

Она приблизилась ко мне так, что я ощутил ее легкое дыхание с цветочными нотами, и прикоснулась к моему лбу, как ее подруги.

– Прости их. Они забывают об особенностях человеческих мужчин, впервые появляющихся здесь. Вы весьма скромные и стыдливые поначалу. Но это быстро пройдет, – ласково сказала она.

Боже, какой у нее нежный голос! Она будто пела слова – так тягуче звучало каждое сказанное слово. Блондинка все еще разглядывала меня, долго смотрела в глаза. Я просто не знал, куда себя деть.

– Ты, наверное, хочешь узнать, куда попал? – она наконец-то сделала пару шагов назад.

– Вообще, да, – ответил я, выйдя из некоторого оцепенения.

– Я скажу тебе, это будет непросто понять. Постарайся. Это не Земля, а другая планета. Очень далеко от Земли. Вы ее еще не обнаружили. На этой планете обитает народ, который на вашем языке можно назвать Онимейцы. Мы очень похожи, потому что условия жизни на наших планетах весьма близки. У нас были общие предки, которых расселили по разным планетам. Вы развивались по-своему. Мы – по-своему.

Она опять обвела меня взглядом, от которого я покрылся мурашками. Тут прибежали рыжие подружки, уже в своих длинных струящихся одеждах.

– Я его нашла первая. Позвольте, позвольте! Он будет мой! – рыженькая невысокого роста обхватила мою руку, прижалась к ней. – Я первая тебя увидела. Я так хочу человеческого мужчину!

Тут она своей рукой довольно крепко сжала через джинсы мои мужские инструменты, что я аж ахнул от неожиданности и отпрянул назад. Белокурая что-то строго отрывисто проговорила на своем языке. Рыженькая потупила взгляд, жалобно посмотрела на меня и отошла.

– Прости ее. Я же говорю, они плохо помнят основы общения с человеческими мужчинами в первое время, – ласково продолжила белокурая.

– Меня зовут Пилейла. Эту рыжую бестию, мою подругу, – Хаоль. А это – моя подруга Лайя, – высокая миловидная Лайя откликнулась мне белоснежной улыбкой.

Только сейчас я заметил, что все они с необычными острыми чертами лица и ушками, как у эльфов.

– Пойдем. Я все расскажу, – Пилейла аккуратно взяла меня под руку и повела из леса.

Лайя и Хаоль спорили, кто возьмется за мою вторую руку. Долго ворчали и, видимо, договорились. Хаоль победила в этом споре, повизгивая, взяла меня за руку, и мы пошли.

– Я все тебе расскажу подробнее потом. А сейчас важно, что в наш мир ты попал на три ваших земных часа. У тебя должен был быть специальный прибор в виде монеты для транспортировки. Он тебя и переносит. Ты познакомишься с нашим миром, с нашими женщинами, мы расскажем о нас. Один раз в ваши человеческие сутки ты можешь перемещаться сюда и быть с нами. Через пятнадцать дней твой прибор закончит свое действие. И тебе придется выбрать: останешься ли ты с нами или уйдешь в свой мир.

Мне казалось, что все это какой-то фильм вроде 4D со спецэффектами, очень реалистично выглядящий. Но фильм? Другой мир?! Что за бред?

Мы вошли в огромный цветущий сад с высокими, зелеными, ровно подстриженными стенами, пышными плетистыми розами, свисающими с арочных опор от тяжести многочисленных цветков. Или это не розы? Я не разбираюсь.

Кругом были цветы, названия которых я не знаю, и вообще, кажется, никогда не видел: вьющиеся растения и раскидистые кусты. Пилейла шла немного впереди, а рыженькие – рядом со мной, крепко стискивая мои руки. Длинное платье Пилейлы будто скользило по ровному газону. Мы шли, поворачивая то в одну сторону, то в другую, лавируя в этом лабиринте между стенами зеленой изгороди, выше меня раза в два или даже три.

– Красивый сад? – спрашивала Хаоль справа.

– О, да, я в таких никогда не был, – отвечал я.

– Это сад при королевском дворце, – поясняла Лайя слева.

– Что? Королевский? А нам можно сюда?

– Можно. В саду часто гуляют слуги королевы и принцессы, их подруги с детьми, почтенные дамы царства, по-вашему – что-то вроде герцогинь, – тараторила Хаоль.

 Мы вышли в просторную часть этого лабиринта, – поляну. Стены ее были сделаны из высоких кустарников полукругом, а в центре стоял невысокий фонтан в виде чаши. Около фонтана располагались маленькие столики с фруктами и напитками, пуфики, лежаки; на газоне – мягкие покрывала и корзинки с едой. И повсюду – прелестные длинноволосые красавицы. Их было, наверное, пятнадцать или семнадцать. Все – с острыми чертами лица, но удивительно изящные, в длинных тонких платьях, развевающихся на ветру. Они веселились, мыли фрукты в фонтане, кормили с рук диких птиц, гладили каких-то странных мохнатых животных на своих коленях.

Когда мы вышли на поляну, все эти пятнадцать пар глаз разом уставились на меня, раздался «ох» и возглас, а потом все замолкли. Пилейла что-то проговорила на своем мелодичном языке, потом подошла к каждой девушке (хотя некоторые вроде бы были довольно взрослые женщины, чего не было заметно сразу). Она дотронулась ладонью до каждой, что-то поясняя на своем наречии.

– Ах, как вас зовут? Откуда вы? – раздался тонкий голос юной светловолосой барышни слева от меня.

– Алексей, – ответил я.

– Ой, как чудно. Как легко говорить! – сказала дама, сидевшая с мохнатым питомцем на коленях.

– Часто человеческие мужчины имеют такие трудные имена – с обилием «рллх… трлл». Ох, так трудно эту букву выговорить! Лобелхт был, помните? – продолжала юная блондинка.

– Ой, да! – отвечали все вокруг.

– Да, но хорошенький такой.

– Да, мы ему придумали имя Омелл.

– Как он крепко обнимал!

Все начали, перебивая друг друга, стараясь рассказать мне об этом Лобелхте.

– Роберт, наверное, – ответил я.

– Ох, да! И как вы произносите это? – снова спросила взрослая дама с питомцем.

– Прелесть. Мне так нравятся человеческие мужчины, которые умеют так резко произносить эти буквы! Как сразу хочется в объятья! – я не сразу заметил, как девушка, сказавшая это, призывно посмотрела на меня, медленно поедая фрукт. Все ее поддержали одобрительными возгласами.

– Кого же этот красавчик осчастливил своими ласками? – спросила дама у Пилейлы.

– Он только прибыл. Так что еще никого, – спокойно отвечала Пилейла.

Тут все начали охать, вздыхать и спорить. Поднялся целый гул.

– Кто же, кто же первая?

– Мама, когда же мне достанется такой человек?

– Мили, нужно пока потренироваться с другими расами.

– Ох, повезет Хаоль, она нашла, у нее и шансов больше.

– Ну, посмотреть-то можно хотя бы?

– Да, хоть немножечко? В этот раз такой красивый пришел.

– Можно? Позволите?

Пилейла стала останавливать гул.

– Стоп. Стоп. Я говорю же, что он только прибыл. Вы знаете же, что некоторые человеческие мужчины стыдливы и скромны поначалу. Дайте ему привыкнуть, и я уверена, он себя покажет, – строго отвечала Пилейла.

– Покажу в чем? – я не понимал, о чем разговор. В бою, что ли рыцарском, показывать себя?

Пилейла немного помолчала.

– Понимаешь, в нашем мире очень мало мужчин, и они слабы и некрасивы. Другие расы имеют своих мужчин, но внешне не таких, как вы. Только человек очень похож на нас, онимейцев, только ваша раса нам кажется привлекательной. Ваши мужчины иногда очень хороши – у нас таких не бывает. Высокие, подтянутые, мускулистые, у вас такие сильные руки, широкие плечи… Во всех местах вы прекрасны. Это такая редкость – видеть кого-то из привлекательных мужчин, – Пилейла опять смотрела на меня, прожигая насквозь, а говорила так ласково, что ее хотелось слушать и слушать.

– Ясно. В зал, куда я хожу, девушки тоже бывает заглядываются на подкачанных – мне ли не знать.

– Женщины, хоть и разных рас, похожи…

– Ах, покажи! Мы просто посмотрим!

– Мы не прикоснемся. Обещаем.

– Да-да.

Какое идиотское ощущение. Меня просят пятнадцать красивых женщин, и в другом случае я бы исполнил любую их просьбу. Но они просят, чтобы я снял футболку и показался им! Свою форму. По-дурацки это как-то. Они просто завалили меня своими просьбами, не переставая клянчить, шуметь и визжать. Я не выдержал.

– Ну ладно. Чего уж тут. Покажу, – кто меня дернул это произнести, сам не пойму.

 Девушки почти хором воскликнули, начали ерзать на своих стульях и пуфах, перешептываться и хлопать в ладоши. Пилейла подняла брови.

– Покажешь? Так легко? – спросила она, высоко подняв тонкие брови.

– Ну да, а что? Бывало такое, друзья тоже просили показать, как форму держу, – отвечал я, понимая, что зря я, наверное, согласился.

– А я не думала, что ты так быстро привыкнешь к нашему обращению, – сказала Пилейла и сладко улыбнулась. Она окинула меня своим взглядом и присела на бортик фонтана, приготовившись смотреть.

Это было максимально стремно. Я медленно стянул футболку, бросил ее на траву и стоял как истукан.

– Ах, прелесть!

– Какой хорошенький!

– Ой, а руки-то какие!

– Давно такого не было!

Девушки восклицали, шептались несколько секунд, потом замолкли и будто чего-то ждали. Такая идиотская пауза… Я постоял, потом повернулся спиной, снова повернулся. Сделал пару стоек, как бодибилдеры, хотя мне до них далеко.

– Ой, какой!

– Чудо, чудо!

Снова повернулся передом, а они все смотрели, молчали и улыбались.

– Вот как-то так, – ничего более разумного мне не пришло в голову.

– Ну, голубчик, не томи. Продолжай, – проговорила дама, согнавшая своего питомца и уставившаяся на… меня получается.

И только тут я понял, почему все таким восторгом отозвались на мое согласие и почему Пилейла удивилась. Она сидела и уставилась на меня в предвкушении, тоже ожидая, что я покажу себя. Но не свои руки. Оказывается, всего, целиком… Слюна мигом пересохла в моем горле. Тут я понял, что все до сих пор было не таким стремным, как сейчас.

– Погодите, ведь ну не полностью же… – жалобно посмотрел я на Пилейлу.

– Ты же сам сказал, – удивленно смотрела она на меня.

Дебил! Что я наделал? Пауза уже совсем затянулась. Они сидели, ерзая на месте, или стояли, переминаясь с ноги на ногу. И ждали. Меня. Все. А я обещал. Ой, дурак! Я смотрел по сторонам, смотрел на валяющуюся на траве футболку… Ох, я попал.

Наконец я зажмурил глаза, расстегнул ширинку и разом снял джинсы и плавки. Как же они запищали и захлопали в ладоши! Как завороженно охали – в полном восторге и явном возбуждении. И как мне хотелось провалиться на месте!

– Ммм… какой чудесный.

– Какие бедра мощные, ай, девочки!

– Как он сильно нажимает, наверное.

– Ой, мошоночка какая крупная. Бедняга давно сперму никому не отдавал.

– Я бы хоть сейчас приняла.

– Так, дамы, мы договорились только смотреть, – Пилейла осекла этих бесстыжих женщин.

Хорошо помню, как в детстве меня поймали за съеденное без разрешения варенье. Я считал это ощущение вершиной своего стыда. Как я ошибался! Хуже этого со мной еще ничего не было. Вдвойне позорнее их обсуждения и совсем отвратительно, что я сам, дурак, себе все это устроил.

Выдержав совсем короткое время, я быстро натянул джинсы, отвернулся, стал застегивать. И эта предательская ширинка, как назло, заела именно сейчас. Дергал, дергал ее, заразу, и царапнул палец до крови.

– Давай же застегивайся! – ворчал я на себя.

– Давай помогу, – предложила Хаоль, все это время сидевшая рядом с Пилейлой и наблюдавшая с таким же восторгом за происходящим.

– Не надо, – сказал я, кое-как застегнув ширинку.

– Ах, все?

– А когда снова можно посмотреть?

– Это было прекрасно! Вы чудесный мужчина!

– Он еще не привык. Подождите немного, освоится. Потом и посмотрите и прикоснетесь, дамочки, – ответила всем Пилейла.

– Что?! – вырвалось у меня.

Пилейла схватила меня под руку и быстро повела вперед. Мы пошли по саду вдвоем, оставив всех на поляне. По дороге я натягивал футболку.

– Что это значит? «Прикоснетесь» – это что? – едва дыша, почти орал я.

– Не пугайся, это все потом. Пока ничего не будет, – успокаивала меня Пилейла.

– Что потом? Я кто вообще здесь? Что за контактный зоопарк?

– Без твоего согласия никто к тебе не прикоснется, не бойся, – она так нежно говорила и так мягко и ласково посмотрела, что я успокоился. Почти.

Мы снова шли по лабиринтам сада и вышли на совсем небольшой участок, окруженный плотной высокой зеленой стеной. Посреди этого участка росло невысокое дерево с тонким стволом и густой широкой кроной, которая росла как зонтик. Под деревом благодаря этому создавалась хорошая плотная тень. Пилейла остановилась, повернулась и проговорила что-то на своем языке. Я не сразу понял, что это не мне. Позади меня стояла невысокая миловидная девушка с убранными в пучок волосами, в простом платье. Она выслушала Пилейлу, бросила на меня взгляд так, что я опять почувствовал себя экспонатом, и быстро убежала.

– Это моя служанка. Она сейчас принесет перекус. Можно я буду звать тебя Лексий? Так чуть проще произносить, – спросила Пилейла.

– Можно, – тихо и безэмоционально сказал я.

– Давай присядем.

Пилейла присела на газон и рукой показала мне место прямо у ствола дерева. Я сел, оперся спиной и закрыл лицо руками.

– Тебе пока непросто, я понимаю, – тихо начала она.

– Да, я вообще не пойму, где я, что это такое.

– Я все тебе расскажу, постепенно. Отдохни чуток.

– Это другая планета? Как я быстро сюда попал?

– Через устройство, сделанное по типу монеты. Ваша цивилизация еще не дошла до технологий, способных искривлять пространство-время. Поэтому тебе пока сложно понять. А у нас такое можно. Мы общаемся с несколькими разумными цивилизациями разных планет, дошедших до необходимой степени развитости, – размеренно рассказывала Пилейла.

– А у нас ничего об этом не знают, – не веря до конца, ответил я.

– Да. Советом трех планет решено пока не раскрывать существование высших цивилизаций на вашей Земле и еще двух планетах с меньшей степенью развития. Мы наблюдаем за вами, но не вмешиваемся и не рассказываем о себе. Хотя черпаем что-нибудь интересное. У вас прелестные ткани и фасоны одежды – мы заимствовали ее типы еще двести-триста лет назад, немного изменили и очень довольны. Смотри, как она хороша, удобна и подчеркивает фигуру.

Пилейла выпрямила спину. Ее грудь, ровно обтянутая тонким платьем, была идеально очерчена, а довольно глубокий вырез позволял без труда рассматривать аккуратную ложбинку красивой груди.

– Знаешь, тебе надо привыкнуть, но у нас иные нравы. Красота тела, что онимейцев, что человека, что представителя другой расы, не считается стыдливым или тем, что нужно прятать. Мы свободно показываем свои прекрасные тела друг другу, как вы показываете лица. Хотя я знаю, что у вас есть дикие племена, которые тоже свободно ходят без одежд. Мы можем надевать одежды для красоты, праздника, есть формы одежды для музыки, танца, учебы, еды. Но любой онимеец может спокойно снять все с себя и гулять в своей природной красоте.

– Ясно… – теперь я понял всю простоту ситуации у фонтана для местных жителей.

– У нас мало мужчин. Очень мало. И с годами их количество становится меньше. Они погибают в детстве, болеют, едва доживают до среднего возраста. Каждый взрослый человеческий мужчина, появившийся у нас – это событие и радость для всех в королевстве и на планете.

– Ощущение, что ты напоказ, – сухо произнес я.

– Мы бережем, холим и лелеем всех мужчин, особенно таких хорошеньких, – я не заметил, как Пилейла оказалась совсем близко. Она плавно, едва касаясь, поглаживала меня по руке. – Любой мужчина получает большой дом, служанок, самую лучшую еду, развлечения, какие только хочет, он может иметь любое количество… жен, это так у вас называется, – продолжала Пилейла.

– И что, это все даром? – устало произнес я.

– Конечно. У мужчины есть одна обязанность. Работа, – Пилейла сказала это с придыханием, как самое ценное.

– И какая же? – вот тут мне стало действительно любопытно.

– Отдавать сперму, – так легко и улыбаясь ответила Пилейла.

– Что? – я надеялся, что это мне послышалось.

– Отдавать сперму. Все онимейки, кому повезет, будут получать ее самым что ни есть природным способом. Это счастье! Но один раз в три дня для человека или раз в две недели для онимейца мужчина должен давать сперму в хранилище. Ее сохраняют и делают такие палочки с каплей спермы и раствора для оплодотворения, их называют у нас «капля жизни». Я же говорю, у нас так мало мужчин,  что без этих капель жизни наш народ давно бы вымер. У нас в королевстве около трехсот тысяч онимеек и всего не более пятисот мужчин. Быть женой онимейца – это величайшая редкость. Дети, рожденные от наших мужчин, больны с рождения, а мальчики рождаются вообще один раз из десяти, часто гибнут в первые годы.

– Почему так? – я едва верил всем этим объяснениям.

– Давно у нас был сильнейший катаклизм, из-за которого повредился и закрепился мужской геном с сильными искажениями. При всей нашей развитой медицине, мы до сих пор не можем справиться со столь сильными искажениями, – Пилейла понизила голос с легким дерганьем и закончила эту фразу.

– А от людей рождаются дети? Мы совместимы? – пытался я разобрать кашу в голове.

– Да! Это поразительно! Только наши расы способны к этому! Наши женщины часто берут в мужья мужчин других рас, свободно перемещающихся по космосу, но увы, детей зачать у таких пар не получается. А человеческий геном подходит. От человека рождаются красивейшие девочки-онимейки. Я тоже рождена от человеческого мужчины, – Пилейла улыбнулась, потупила взгляд, потом продолжила. – И треть детей – мальчики! Треть, представляешь! Ведь мы не можем переносить много мужчин с Земли. Причем мальчики, рожденные от человека, здоровы, жизнеспособны и гораздо красивее, чем мальчики от онимейцев.