Не смотри в мои глаза

Пледом, чёрт возьми.

Я выхожу в приёмную и замираю в дверях. Алексей суетится над ней, как курица над яйцом. Ана сидит, укутанная в этот клетчатый абсурд, с румянцем, но болезненным, у нее наверняка температура. Ана даже не в состоянии возразить – просто кивает, вцепившись в чашку с лимоном. Прям оскароносная сцена семейного уюта в стиле «я болею, а ты меня спасаешь». Только вместо Алексея тут мог быть я. Если бы я, конечно, был нормальным. Отгоняю эту идиотскую мысль, откуда она вообще взялась. Соберись, Арсен.

Я скриплю зубами и делаю шаг вперед. Охранник поднимает на меня глаза и замирает. Он считывает всё правильно. Я ж говорил: профессионал.

– У вас совещание, сэр, я… я просто подумал, что…

– Ты слишком много думаешь. На пост. Сейчас.

Он уходит быстро, даже не оборачивается. Молодец, пожалуй, ещё поработает тут. Я смотрю на кружку в ее руках, мнусь, в голове щелкают фразы, одна тупее другой. Не поднимай взгляд. Не смотри в мои глаза. Конечно же, она смотрит в мою сторону. Поворачиваюсь к полке с папками, будто вышел за документами. Ничего лучше и уместнее не придумал.

– Почему вы в этом состоянии пришли на работу?

Она открывает рот – может, чтобы соврать, может, чтобы сказать «я в порядке». Но почему же мне плевать.

– Если вам так необходима премия посмертно – оставьте завещание. В остальном – оформите больничный и идите домой. Нечего разносить заразу.

Ну и мразь же ты, Арсен. И считается ли за сумасшествие разговор с собой в третьем лице? Я возвращаюсь в кабинет, естественно не взял ничего из папок. Не жду ответа. Если она осмелится заплакать – я не выдержу. Если она останется – я сорвусь.

И, конечно, она остаётся.

Я не понимаю, зачем она это делает. Может быть, просто упрямится, потому что привыкла идти до конца. Может быть, боится – не меня, нет, а неизвестности, в которую так просто выскользнуть, если сейчас просто уйти. А может быть – и эта мысль самая тяжёлая – она остаётся из-за меня. И тогда всё это приобретает невыносимый оттенок. Идиот. Из-за тебя… Ага, конечно. С чего бы вдруг? Она делает это ради ребенка.

Я весь оставшийся день срываюсь по мелочам. Мне нужна моя корица, я ничего не могу с собой поделать. Я цепляюсь за любую причину, чтобы снова вызвать её в кабинет: подписи стоят не на тех строках – переделайте. Пустяк, но этого достаточно. Лишний повод, чтобы она вернулась, прошла мимо, оставила после себя запах лимона.

Я прекрасно осознаю, насколько это подло – заставлять её бегать туда-сюда в её состоянии, видеть, как ей тяжело, и всё равно делать вид, что это рабочие моменты. Но может так она сорвется и сбежит? Гореть мне в аду за это. Кофе холодный – выливаю в раковину. Отчёт не на той бумаге – выбрасываю. Все мои действия нарочито демонстративны, с холодной точностью выверены до жеста, до отсутствующего взгляда. Во мне умер артист театра. Станиславский бы мне поверил.

После очередной мелочи, до которой я решил докопаться, говорю ей:

– Ваша невнимательность граничит с саботажем. Это не детский утренник в саду. Здесь нет места «почти правильно».

Боковым зрением вижу, что она смотрит на меня и вздрагивает, как будто что-то внутри трескается. Но она снова держится. Не сдается. Молча кивает и уходит переделывать. Упрямая. А я ненавижу себя.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

kill на англ. «убивать»