Девять жизней кота Шрёдингера

– Вы думали, магия – это весело? – Коул бросил на стол фотографию. На ней был он сам, моложе, рядом – мужчина с размытым лицом. – Мы нашли книгу в обсерватории в Чили. Думали, шутка какого-то оккультиста.

Зои прикоснулась к банке с сердцем. Оно забилось чаще, выплескивая чёрную жидкость.

– «Veritas oculta est» – первое заклинание, которое мы испытали, – Коул расстегнул рубашку. Его грудь была покрыта шрамами в виде созвездий. – Оно вернуло моего брата. Того, кто умер в шесть лет. Но когда я обнял его…

Он щёлкнул проектором. На стене замелькали кадры: мальчик в пижаме, его кожа отслаивалась, как обои, обнажая пустоту.

– Он был обёрткой. Внутри – Оно.

– Пожиратель, – прошептала Зои.

– Нет. Пожиратель – лишь голод. А то, что пришло с ним… – Коул налил в стакан жидкость из банки. Выпил. Его глаза на секунду стали чёрными дырами. – Это анти-бог. Существо, для которого законы физики – клетка. Каждое заклинание ломает её прутья.

Тень Зои поползла по стене, отделяясь от неё. Доктор схватил нож и вонзил в её «руку». Тень завизжала, звук – как скрежет металла по костям.

– Ваша тень – это дверь. Скоро Оно войдёт в вас полностью.

– Как остановить?

Коул достал пузырёк с пеплом.

– Кровь того, кто начал цепь. Моя – не подойдёт. Я лишь проводник. – Он посмотрел на фото с размытым лицом. – Нужна кровь вашего предка. Того, кто спрятал книгу.

– У меня нет…

– Проверьте родословную.

Зои достала медальон – единственное, что осталось от матери. На внутренней стороне была гравировка: «М. Ренвик, 1893».

Коул побледнел.

– Мэри Ренвик. Первая жертва. Она открыла книгу в психиатрической лечебнице. Её тень съела всех пациентов.

Стекла лаборатории затрещали. По ним поползли трещины, складываясь в слово «ВОЗВРАЩАЙ».

– Оно идёт. Решайтесь – умрёте вы или весь город.

– А если сожгу книгу?

– Она вернётся. Как вернулась к вам после Ренвик.

Тень Зои вырвалась. Её пальцы впились в горло Коула.

– Бегите! – он высыпал пепел на пол. – Ищите дом Ренвик!

Пепел вспыхнул синим пламенем. Тень отпрянула.

Зои выбежала, но успела увидеть, как Коул падает, а его шрамы-созвездия вспыхивают, превращая тело в звёздную пыль.

***

На ступенях лаборатории её ждал Пророк Пит. В руках он держал уличный указатель с надписью «Ренвик-стрит, 1 км».

– Знаешь, что там найдёшь? – спросил он, как всегда, вопросом.

– Могилу?

– То, что могилой притворяется.

Он исчез, оставив указатель. На обратной стороне было нарисовано ребёнком: девочка с книгой и тенью, держащей её за руку.

А в небе, где должен быть Млечный путь, зияла дыра. Сквозь неё что-то смотрело.

***

Воздух стал густым, как сироп. Зои шла по Пятой авеню, и каждый шаг давался с усилием, будто город сопротивлялся её движению. Здания вокруг плавились. Стекло небоскрёбов стекало вниз радужными потоками, смешиваясь с асфальтом, который пузырился чёрной смолой. Над головой плыли облака в форме черепов, а с неба сыпался пепел, пахнущий жжёной кожей.

– Ренвик-стрит, – прошептала она, сжимая указатель Пророка Пита. Буквы на нём теперь перестроились: «БЕГИ».

***

Аиша ждала её у входа в метро, но это была не Аиша. Её тело состояло из мазков масляной краски, как незаконченный портрет.

– Он в стенах, – голос художницы звучал из всех динамиков округи. – Смотри.

Зои прикоснулась к кирпичной кладке. Стена билась, как сердце в груди. Внутри что-то пульсировало – гигантский орган, обёрнутый газетами с заголовками прошлых недель. «СТУДЕНТКА-УБИЙЦА РАЗРУШАЕТ МИР».

– Я не хотела!

– Хотение – роскошь для мёртвых, – Аиша указала на стаю птиц. Вороны, сороки, голуби – все с лицами людей. Среди них мелькнуло лицо доктора Коула.

***

Дом Ренвик оказался детской больницей. Вернее, тем, что от неё осталось. Кирпичи висели в воздухе, не подчиняясь гравитации. Окна светились зелёным ядовитым светом. На крыльце сидела кукла в платье XIX века. Её глаза – пуговицы с треснувшей эмалью.

– Мэри, – прочитала Зои табличку на кукольной руке.

Внутри пахло формалином и ладаном. Стены были покрыты детскими рисунками: девочка с книгой, чья тень пожирает солнце. На полу – круг из пепла, внутри него пятно ржавчины в форме человека.

Скрип.

Кукла стояла в дверях. Её голова повернулась на 180 градусов.

– Привет, праправнучка, – сказала она голосом Зои.

***

В Центральном парке деревья кричали. Их кора трескалась, обнажая рты с клыками из корней. Река Гудзон текла вверх, унося в небо обломки яхт и рыб с человеческими зубами.

На Таймс-сквер гигантские экраны показывали Зои, стоящую в круге из пепла. Толпа собралась, тыкая в неё пальцами.

– Это она! – завопил мужчина, чья голова медленно превращалась в облако мух. – Убейте её!

Камень сильно ударил плечо Зои. Потом ещё один. Толпа завыла, сливаясь в единую массу – руки, рты, глаза, растущие из общего тела-амёбы.

– Mundus purus est! – закричала Зои, тыча в них книгой.

Воздух сжался. Толпа взорвалась дождём из костей и телефонов. Но книга вырвалась из её рук, раскрывшись на главе «Самопожертвование».

***

Пророк Пит ждал в соборе Святого Патрика. Алтарь был разбит, а вместо распятия висел экран с бегущими строками кода.

– Знаешь, почему Он выбрал тебя? – спросил Пит, не оборачиваясь.

– Потому что я глупая?

– Потому что ты боялась. Страх – лучшая приправа.

Он сбросил пальто. Его спина была покрыта шрамами-картой: Нью-Йорк, каким он станет – плотью, пронизанной стальными венами.

– Время кончилось. – Пит достал нож, лезвие которого было выковано из тьмы. – Выбирай: умри или стань Им.

В окнах собора замерцали тени. Тысячи их, все с длинными пальцами.

– Я не стану монстром.

– Монстры, – Пит усмехнулся, – это те, кто думает, что у них есть выбор.

Он бросил нож. Зови поймала его. Лезвие обожгло ладонь, оставив шрам в форме глаза.

***

Когда она вышла на улицу, город замер. Автомобили зависли в прыжке. Птицы – в середине крика. Даже пепел застыл в воздухе.

Только её тень двигалась. Она выросла до небоскрёба, обвила Зои, впилась пальцами в её глаза.

– Хочешь власти? – прошипела тень её голосом. – Стань правилом.

Зои вонзила нож в собственную грудь.

Крик. Но не её.

Тень взвыла, рассыпаясь на чёрные клочки. Книга вспыхнула, её страницы превращались в пепел.

***

Но Пожиратель не умирает.

Он переходит.

Когда Зои упала на колени, из её раны выползла тень. Маленькая, слабая. Голодная.

А на Ренвик-стрит кукла засмеялась.

«Игра началась».

***

Кровь Зои стекала по ступеням собора, смешиваясь с дождём, который шёл вверх. Её тень, теперь огромная и бесформенная, обвила шпили, как гигантский спрут. Где-то внизу, в кипящей массе искажённого города, кричала Аиша – но уже не голосом, а скрипом перемалываемых костей.

– Ты проиграла, – сказал Пожиратель её устами. Голос звучал как смесь радиошепота и рёва реактивного двигателя. – Я новое правило.

Зои прижала к груди медальон Мэри Ренвик. Кромсая кожу, она вырвала цепочку, капли крови попали на гравировку.

– Не правило, – прошипела она. – Ты ошибка!

Медальон вспыхнул. Свет прорезал тень, обнажив сердцевину – пульсирующий клубок законов, вывернутых наизнанку. Внутри мерцала маленькая девочка с книгой. Мэри.

Пророк Пит возник из пепла, его тело теперь почти прозрачное.

– Кровь предка зовёт, – прохрипел он. – Но чтобы запечатать дыру, нужна кровь потомка.

Зои поняла. Всю цепь. От Мэри до себя.

Она воткнула нож Пита в медальон. Металл взвыл, как живой.

– Нет! – Пожиратель рванулся к ней, но Пит бросился вперёд, обняв тень. Его тело вспыхнуло факелом, удерживая чудовище на миг.

– Прости, – прошептала Зои, вонзая окровавленный медальон в свою грудь.

Боль была светлой и беззвучной. Мир сжался до точки, потом рванул наружу.

***

Она увидела:

– Доктора Коула, собирающего звёздную пыль в колбу.

– Аишу-ребёнка, рисующую мелом на асфальте: «Зои спасла нас?»

– Пророка Пита, который теперь сидел у костра где-то за гранью, смешавшись с тенями.

– Себя, стоящую на краю чёрной дыры, книгу в руках.

– Выбор, – сказал голос Мэри. – Отдай книгу Ему… или стань новой клеткой.

Зои разжала пальцы. «Повседневные заклинания» упали в пустоту.

– Не стану ни тюремщиком, ни ключом.

***

Нью-Йорк выдохнул.

– Гравитация вернулась, пришлёпнув машины к асфальту.

– В Центральном парке орхидеи съёжились до размеров маргариток.

– На месте собора Святого Патрика зиял пустой участок, как вырванный зуб.

Зои очнулась на скамейке у библиотеки. В кармане – медальон без гравировки. В голове – воспоминания, которые таяли, как снежинки на ладони.

– Спасибо, – кто-то положил ей на колени рисунок. Аиша, настоящая, с фиолетовыми прядями в волосах и без следов чёрной нефти в глазах. На холсте была Зои, разрывающая паутину теней.

– Ты помнишь?..

– Помню только, что ты наш герой. Остальное… – Аиша указала на стену. Граффити «ОСТАНОВИТЕ ЕЁ» теперь гласило «ОНА ОСТАНОВИЛАСЬ».

***

Но:

– В подвале библиотеки новый студент нашёл кирпич со свежей трещиной.

– Доктор Коул, теперь бармен в захудалом пабе, иногда наливает клиентам напиток «Veritas».

– А тени… они всё ещё шепчутся на краю зрения. Ждут, когда страх снова станет пищей.

Зои идёт по улице, и её тень – обычная. Почти. Иногда, под определённым углом, кажется, что в руке она держит не сумочку, а ключ. Или нож.

А в окне пустующего дома на Ренвик-стрит горит свет. Там кто-то листает книгу с кожаной обложкой.

Конец?

***

Нью-Йорк зажил шрамами. Трещины в асфальте затянулись смолой, стекло небоскрёбов срослось, оставив лишь призрачные швы. Люди вернулись к ритму метро и кофе навынос, словно массовый психоз оказался коллективным похмельем. Только граффити на стенах шептали правду: «ОНА ОСТАНОВИЛАСЬ» сменилось на «ОНА ВЕРНЁТСЯ».

Зои работала бариста в кафе на Бликер-стрит. Её сновидения стали чёрно-белыми, а в глазах, если приглядеться, плавали звёзды. Иногда клиенты жаловались, что в их латте проступает узор – глаз, стрелки часов, силуэт книги. Зои смывала пенку, не глядя.

Аиша выставляла картины в галерее Челси. На открытии её «Цикл распада» купил аноним за миллион. В полночь холсты доставили на Ренвик-стрит, в дом, которого не было на картах. Наутро Аиша нашла у порога куклу в платье XIX века. Её пуговичные глаза теперь были синими, как у Зои.

***

Доктор Коул подавал виски в баре «Зодиак». Клиенты любили его историю о том, как он «потерял руку в черной дыре». Правую руку он прятал под перчаткой. Однажды пьяный студент сорвал её – под тканью шевелились звёзды.

– Фокусы, – хрипел Коул, закуривая. – Всё ещё фокусы.

***

Пророк Пит стал мемом. Тиктокеры снимали ролики, пародируя его «Ты слышала, как кричат птицы ночью?». Настоящий Пит сидел под мостом, складывая из мусора макет города. Каждую ночь он сжигал его, а утром начинал заново. Иногда к нему подходили:

– Это правда, что ты видел конец света?

– А что такое конец? – отвечал он вопросом, поправляя на голове корону из пивных крышек.

**

Зои проверяла почту. Конверт без марки, внутри – фото: ребёнок в библиотеке Нью-Йоркского университета, держащий книгу в кожаном переплёте. На обороте: «Спасибо за новый мир. Он вкуснее».

Она сожгла конверт. Пламя стало зелёным, пепел сложился в стрелку, указывающую на 3:15.

***

Перед сном Зои смотрела в окно. Её тень иногда отставала на секунду. Однажды она помахала ей на прощание и растворилась. Наутро на стене появился новый граффити: «ОСВОБОДИЛАСЬ».

Но в ту же ночь Зои проснулась от скрипа. В углу комнаты стояла кукла Мэри. Ещё не живая, но уже смотрящая.

– Скоро, – прошептал ветер за окном.

А в подвале библиотеки новый студент, Джейсон, поднял упавший кирпич. За стеной что-то заурчало.

– Эй, – он высветил телефоном щель. На полке лежала книга.

«Повседневные заклинания. Для продвинутых».

Первая страница была испачкана кофе. Последняя – высохшей кровью.

Джейсон улыбнулся. Его тень, пока он не видел, листала страницы сама.

***

Финал? Нет. Пауза.

Город дышит. Тени учатся. А Пожиратель… Пожиратель теперь знает, что страх – не единственная приправа.

Надежда горит куда ярче.

Тайна комнаты для ТикТока

Алиса Ковальски ненавидела четверги. В этот день её крошечная квартира в Бруклине, пахнущая затхлостью старых книг и пылью, казалась особенно тесной. Солнце, пробивавшееся сквозь занавески цвета кофейной гущи, рисовало на стенах полосы света, словно клетку. Она металась по комнате, переставляя софиты: нужен был идеальный ракурс для нового ролика. «Мистический челлендж: найди призрака в своем доме за 60 секунд». Шесть месяцев однообразных видео, подписчиков – как дрожжей в прокисшем тесте. Но сегодня всё изменится.

Стекло её смартфона запотело от нервного дыхания. «Ладно, ещё один дубль», – прошептала она, отбрасывая прядь черных волос с лица. Камера включилась. Алиса улыбнулась, как учили топ-блогеры: уголки губ вверх, блеск в глазах.

– Эй, ребята! Сегодня мы…

Голос сорвался. В объективе, за её левым плечом, в стене, испещренной водяными пятнами, была дверь.

Такого здесь не было. Не может быть.

Она медленно обернулась. Дверь – деревянная, с трещинами, покрытыми голубоватой патиной, – стояла там, где час назад висел постер с Мэрилин Монро. Ручка, изогнутая, словно костяной коготь, мерцала в свете лампы. Сердце Алисы забилось чаще.

– Э-это… новый челлендж, – выдавила она, подходя ближе. Рука дрогнула, коснувшись ручки. Металл был ледяным, словно впитывал холод из чего-то по ту сторону.

Щелчок замка прозвучал громче выстрела.

Комната встретила её тишиной, густой, как вата. Воздух пахнул ладаном и старыми монетами. Алиса замерла на пороге, смартфон всё ещё снимал. Вспыхнувший автофокус выхватил из полумрака:

– Зеркало… – её шёпот слился со скрипом половиц.

Огромное овальное зеркало в раме из черного дерева, покрытой резными змеями, пожирающими собственные хвосты. Напротив – часы с маятником, стрелки застыли на 3:14. Рядом, на столике с инкрустацией из слоновой кости, стоял фонограф с медным раструбом.

– Боже, это же антиквариат! – Алиса забыла о страхе. Вирал обеспечен.

Она повернулась к камере, широко раскинув руки:

– Кажется, я нашла вход в Нарнию!

Ролик смонтировала за час. Добавила фильтры «винтаж» и «тайна», хэштеги #СекретнаяКомната, #ДомСПривидениями. Отправила в сеть и упала на диван, грызя ноготь. Первый лайк пришел через две минуты. Через пять – сто репостов. Через десять – комментарий: «Где эта дверь? Я живу в этом доме! Её нет на пятом этаже».

К полуночи счетчик перевалил за миллион. Алиса обновляла страницу, пока глаза не начали слипаться. Комментарии множились:

«За зеркалом кто-то стоит!»

«Фонограф играл? Я слышал музыку!»

«Это комната Люциуса Д’Эра. Он исчез в 1927-м. УДАЛИ ВИДЕО».

Она усмехнулась, прокручивая сообщения. Тролли. Но потом заметила нечто странное. На всех кадрах с зеркалом, ровно в 3:14, в его глубине мерцала расплывчатая фигура. Алиса увеличила изображение. Контуры напоминали… человека в викторианском сюртуке. Слишком четко для блика.

– Глюк редактирования, – вслух сказала она, чтобы заглушить дрожь в груди.

И в этот момент маятник часов в комнате качнулся.

Тик-так.

Звук шел из-за стены. Той самой, где теперь была дверь.

Алиса вскочила, прижав телефон к груди. На экране – последний комментарий от пользователя @Смотритель_1927:

«Они уже смотрят. Беги.»

Электричество в квартире погасло.

***

Алиса проснулась от гула холодильника – свет вернулся. На часах: 3:14. Совпадение, – убеждала она себя, пока пальцы лихорадочно скроллили комментарии. Десятки тысяч уведомлений, но ни одного – от @Смотритель_1927. Аккаунт будто испарился.

Комната ждала. Дверь теперь была приоткрыта, словно кто-то вышел, забыв закрыть. Алиса натянула на ноги толстые носки – пол леденил даже сквозь шерсть – и шагнула за порог.

Фонограф стоял на том же месте. Но на диване с выцветшей обивкой, которого вчера не было, лежала кукла. Её платье, сшитое из кружевных салфеток, пахло нафталином. Глаза – два обсидиановых осколка – следили за каждым движением.

– Ты здесь не валялась вчера, – прошептала Алиса, тыча в куклу объектив.

Она не планировала новое видео, но подписчики требовали продолжения. "Покажи фонограф!", "Что в шкафу?", "Спой что-нибудь в эфире!"

Эфир начался в 4:44 утра. Зрителей – 12 тысяч. Алиса крутила ручку фонографа, шутила про "призрака Викторианской эпохи с плейлистом на Spotify". Иголка коснулась пластинки. Из раструба полился голос – женский, надтреснутый, певший на языке, который Алиса слышала лишь однажды: во время своей клинической смерти в 15 лет.

– Вы слышите это? – прошипела она в камеру.

Чат взорвался:

«Твою мать, это моя бабушка пела такую колыбельную!»

«Стоп, откуда у тебя запись 1920-х?»

«Выключи это СЕЙЧАС».

Алиса выдернула штекер. Тишина ударила по ушам. В зеркале мелькнул силуэт – мужчина в цилиндре, прижавший палец к губам. Чат завис на секунду, потом хлынул новыми сообщениями:

«Кто это за тобой???»

«Фейк!»

«Он в моей комнате сейчас. Он в моей комнате. ОН В МОЕЙ КОМНАТЕ».

Эфир собрал два миллиона просмотров. Но утром Роза, её единственная подруга с техническим складом ума, прислала скриншот:

«Твои фанаты массово удаляют аккаунты. Смотри».

Список подписчиков пестрел серыми аватарками. Ни постов, ни лайков, лишь статус: «В сети 3 минуты назад». Роза взломала один из профилей – «LucyDoll1927». Последний поисковый запрос: «Как перестать чувствовать тело».

– Это боты, – настаивала Алиса, разглядывая фото из аккаунта «LucyDoll1927». Девушка в платье эпохи флэпперов стояла у зеркала. Её зеркала! На заднем плане – силуэт в цилиндре.

– Боты не оставляют цифровых следов в архивах, – Роза открыла базу данных. – Вот её профиль в Facebook. 23 года, медсестра из Чикаго. Последний пост: «Комната зовет. Я должна вернуться».

Экран ноутбука Розы погас. В черном отражении за её спиной шевелились шторы. Беззвучно.

– Вырубай эту комнату, – прошептала Роза. – Или она вырубит тебя.

Но Алиса уже загружала новый ролик.

***

Шкаф появился в комнате на следующий день – огромный, дубовый, с замком в виде пентаграммы. Подписчики проголосовали за вскрытие. Алиса, в костюме «расхитительницы гробниц» из секонд-хенда, трясла замок:

– Если я исчезну, ищите меня в параллельном измерении!

Щелчок. Дверь распахнулась.

Платья. Десятки, сшитые из кожи, расшитой узорами, как микросхемы. На груди каждого – экран смартфона. На одном, цвета хаки, мерцал твит от 2019-го: «Парни, я щас умру от смеха».

– Это чьё-то… – Алиса отшатнулась.

В чате кричали:

«ЭТО ПЛАТЬЕ МОЕЙ СЕСТРЫ! ОНА ИСЧЕЗЛА В 2021!»

«Выключи камеру, они видят нас!»

«Не останавливайся».

Ролик набрал пять миллионов. Алиса, дрожа, проверяла фанатов. Аккаунт «LucyDoll1927» комментировал: «Мы теперь здесь. Нам нравится смотреть». Аватарка девушки стала черно-белой.

Роза примчалась ночью с фонарем и святой водой.

– Ты совсем е…? – она впервые выругалась. – Посмотри!

На стене комнаты, там, где вчера был шкаф, висел фотоальбом. Страницы – пустые, но, когда Алиса коснулась одной, на бумаге проступили фото её подписчиков. Девушка с татуировкой дракона (ник @InkGirl), парень в кепке Yankees (@NYC_Jake). Все сняты в комнате. На последнем фото – Роза.

– Мы завтра едем к моему дяде-экзорцисту, – сказала Роза, хватая подругу за руку. – А пока…

Она вылила святую воду на фонограф. Воздух взвыл. Из раструба вырвался вихрь пыли, сложившейся в цифры: 10,000,000.

Роза исчезла через три часа. В её пустой квартире Алиса нашла только телефон. На экране – петля из последнего эфира. В кадре, когда камера скользнула по шкафу, между платьями мелькнуло лицо. Не Розы.

Чужое. Улыбающееся.

В тот же вечер Алисе пришло SMS:

«Она теперь Смотритель. Ты следующая. Не достигай 10М».

Но счетчик уже показывал 9,999,543.

***

Архив Нью-Йоркской публичной библиотеки пах старыми предательствами. Алиса пробиралась между стеллажами, украдкой глотая энергетик. Руки дрожали: в кармане лежал распечатанный скриншот – фото Розы из альбома комнаты. Её лицо было перечеркнуто крестом, словно в школьном дневнике провинившегося.

– Люциус Д’Эр, – шепнула библиотекарю, седая женщина с глазами, будто выцветшими от слишком многих тайн. Та кивнула к дальнему углу.

Папка 1927 года оказалась пустой. Но когда Алиса провела пальцем по пыльной обложке, на ладони остался след – чернильная метка в форме глаза.

– Попробуйте газеты, – внезапно сказала библиотекарша, не отрываясь от экрана. На нём горел TikTok Алисы. В эфире, который она не запускала.

«Смотрители онлайн», – мелькнуло в голове.

Микрофильмы запестрили заголовками:

«Магнат Д’Эр объявляет дом „порталом в будущее“»

«Коллекционер безумствует: замуровал жену в стене?»

«Очевидцы слышат музыку из пустующего дома».

Последняя заметка была помечена 31 октября 1927:

«Л. Д’Эр исчез во время „эксперимента“. Соседи клянутся: из его дома доносились голоса как из радиоприёмника».

Алиса достала телефон. Камера зафиксировала надпись на полях газеты, невидимую невооружённым глазом: «Они смотрят через зеркала. Отключи свет – и увидишь их истинные лица».

Дождь хлестал по мостовой, когда она вернулась домой. В лифте горело объявление: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ: Лиза Мартин, 19 лет. Пропала во время стрима 14.10». На фото девушка позировала в маске кошки. В углу кадра – край зеркала с резными змеями.

Комната ждала. На столе лежал дневник в кожаном переплете. Его не было утром.

Записи Люциуса Д’Эра:

«3 июня 1925. Анна (моя дорогая жена) утверждает, что зеркало шепчет. Проклял тот день, когда привёз его из Египта…»

«15 августа 1926. Эксперимент с фонографом удался! Записал голоса из „другой стороны“. Анна плачет, говорит, что в них слышит наших нерожденных детей…»

«29 октября 1927. Они требуют зрителей. Больше зрителей! Но как передать сигнал через время? Думаю, Николе Тесле стоило бы…»

Последняя страница была исписана химическими формулами и схемами, напоминающими алгоритмы TikTok. В углу – детский рисунок: девочка в больничной палате, окружённая тенями с глазами-экранами. Подпись: «Алиса, 2009».

– Откуда ты это знаешь? – она швырнула дневник в стену.

Зеркало ответило ей. Отражение комнаты отличалось: вместо дивана стояла больничная койка, на ней она 15-летняя девочка с трубками в венах.

– Нет, – Алиса отступила. – Это было кошмаром. Мне снилось, что я…

«Умирала на три минуты», – закончил за неё чужой голос.

В зеркале появился он – Люциус. Его цилиндр был усыпан каплями ртути, стекавшими в лицо, словно слёзы.

– Вы создали комнату, – Алиса упёрлась руками в тумбочку, чтобы не упасть. – Как её уничтожить?

Люциус рассмеялся. Звук напоминал скрежет плёнки в сгоревшей кассете.

– Ты её достроила, милая. Твои эфиры… дали им силу проникать через экраны. – Он указал на фонограф, теперь покрытый пикселями. – Раньше нужны были годы, чтобы собрать зрителей. Ты же за неделю дала им миллионы ртов… чтобы пожирать.

– Кого?

– Наших детей, – прошептало зеркало голосом Анны. На стекле выступили капли, пахнущие медью. – Он отдал их Смотрителям в обмен на бессмертие. А теперь они хотят больше.

Алиса рванулась к выходу, но дверь захлопнулась. В углу комнаты материализовался шкаф. Дверцы скрипнули, открываясь…

Платья теперь висели аккуратно. На каждом – экран с трансляцией. @InkGirl танцевала в прямом эфире, её татуировки перетекали по коже, как живые. @NYC_Jake кричал, бьющийся в невидимых путах. А на центральном платье, из кожи с узором в виде кода, Роза улыбалась в камеру:

– Привет, Алис. Здесь интересно. Ты скоро присоединишься.

Экраны взорвались белым шумом. Когда зрение вернулось, Алиса увидела на своих руках чёрные линии – как на схемах из дневника. Алгоритм, прорастающий под кожу.

Телефон завибрировал. Уведомление: «Эфир через 10 минут. Тема: РАСКРЫТИЕ ТАЙНЫ». Подписчики уже ждали.

– Нет, – Алиса нажала «Отмена».

Приложение запустилось само.

В чате, заполненный серыми аккаунтами, всплыло сообщение от @Смотритель_1927:

«Продолжай. Или мы покажем миру, что ты сделала в больнице в 2009-м.»