Девять жизней кота Шрёдингера

– Ты опоздала на три минуты, – голос Оливера донесся из-за глобуса, вращавшегося сам по себе. Его пальцы нервно перебирали страницы книги с датой «1904». – Здесь нельзя опаздывать. Время здесь не линейно. Оно спортивно.

Он объяснил: отель – петля, завязанная на страхе. Гости, цепляющиеся за прошлое или мечтающие о будущем, становятся топливом. «Эон» кормится их надеждами, перемалывая в вечное сейчас.

– Твоя сестра пыталась сбежать, – Оливер достал из кармана кулон в виде песочных часов. Внутри переливалась черная субстанция. – Она оставила это в вентиляции.

Кира узнала кулон – Лена носила его всегда. Но песок внутри двигался вверх.

– Это не песок, – Оливер поднес кулон к свету. Частицы оказались микроскопическими цифрами: 1984, 2027, 2047… – Это даты. Те, кого отель поглотил.

***

Зеркало в углу дрогнуло. Вместо их отражений в нем стояла Лена – в форме горничной, с меткой «13» на воротнике. Ее глаза были затянуты белой пленкой, а губы шептали: «Уходи».

– Она здесь! – Кира бросилась к зеркалу, но Оливер удержал ее.

– Это эхо. Настоящая Лена в Подменышах – месте, где отель хранит тех, кто сопротивляется.

Они спустились в подвал через люк в кухне. Лестница скрипела, как кости старика. Внизу пахло машинным маслом и мятой. Гигантские шестеренки, соединенные с трубами, уходили в пол. На стене висели сотни карманных часов, тикающих вразнобой.

– Механизм Эона, – Оливер провел рукой по ржавой панели с надписью «Завод: Никогда». – Он высасывает время из гостей. Тех, кто бунтует, перемалывает в песок для новых жертв.

Кира нашла дневник, засунутый за трубу. Ленин почерк, последняя запись: «Они предлагают вечность в обмен на служение. Я отказалась. Теперь я стану частью интерьера…». На обороте схема отеля с пометкой «Зеркальный лабиринт – сердце».

Вернувшись в лобби, они столкнулись с Блэквудом. Консьерж держал ножницы, разрезавшие не бумагу, а воздух – за ними оставались шрамы из света.

– Мисс Варгас, – его голос потрескивал, как старая пластинка. – Вы нарушили правило: «Не ищите правду после полуночи».

Оливер оттолкнул Киру, крича: «Беги в номер 13!» – и шагнул навстречу Блэквуду. Ножницы щёлкнули – и физик рассыпался, как фигура из пепла. Его часы упали на пол, стрелки завертелись бешено, пока циферблат не треснул.

Кира, дрожа, подняла осколки. Внутри вместо механизма были волосы, обрывки кожи и фото Лены с перечеркнутым лицом.

***

Кира сжала осколки часов Оливера так, что края впились в ладонь. Кровь смешалась с ртутным блеском механизма, и на мгновение ей показалось, что в ней шевелятся те самые микроскопические даты – 1999, 2027, 2047…

– Теперь твоя очередь, – шептало отражение Лены в окне.

Но окно номер 13 больше не показывало туман. Вместо него за стеклом зияла бездна, усеянная огоньками, как города, погребенные под землей. Кира отшатнулась, и мир перевернулся.

Пол стал потолком. Люстра впилась в паркет шипами, книги падали вверх, а из разбитого хронометра вырвалась спираль черного дыма. Он сгустился в фигуру Артура Блэквуда. Его костюм теперь состоял из шестеренок, а вместо глаз вращались крошечные циферблаты.

– Вы упрямы, мисс Варгас, – его голос звучал как скрежет металла. – Но даже время можно сломать.

Он щелкнул пальцами, и комната рассыпалась. Кира провалилась в зеркальный лабиринт.

Стены были из полированной стали, отражающей не её, а чужие жизни: Лена в детстве, смеющаяся на качелях; Оливер, пишущий уравнения на стекле; мужчина в смокинге, исчезающий в тумане. Воздух гудел, как трансформатор, а под ногами хлюпала жидкость цвета ржавчины.

– Иди на голос, – прошелестело из глубины. Это звучало как Лена, но слова были перевернуты, будто запись, запущенная задом наперед.

Лабиринт вел её к центру – круглой комнате с алтарем из часовых механизмов. Над ним парил шар из черного стекла, испещренный трещинами. Внутри что-то пульсировало.

– Сердце Эона, – сказала Лена.

Она стояла за алтарем, в форме горничной, но её лицо было мозаикой из осколков зеркал. В одном – её глаза в 15 лет, в другом – пустота, в третьем – лицо Киры.

– Он не отель, – Лена коснулась шара, и трещины засветились кровавым. – Он паразит. Присосался к разлому во времени. Кормится теми, кто боится умереть.

Кира подняла осколок часов Оливера:

– Почему ты не предупредила меня?

– Потому что ты не поверила бы. Как я не поверила ему, – Лена указала на тень за алтарем.

Из мрака вышел Оливер. Вернее, его оболочка. Кожа была прозрачной, сквозь неё виднелись шестеренки, а в груди тикали часы с датой «29 февраля 2040».

– Хранители – это те, кто согласился стать частью системы, – сказал он без эмоций. – Я должен был заманить тебя в ловушку. Но ты сломала сценарий.

***

Шар треснул громче. Из щелей выползли тени – гости, исчезнувшие за век. Они тянулись к Кире, шепча даты своих смертей.

– Разбей сердце! – крикнула Лена, но её голос заглушил рёв Блэквуда, материализовавшегося из стен.

Консьерж был теперь гигантом из часовых пружин и лезвий. Его рука взметнулась, чтобы схватить Киру, но она вонзила осколок Оливеровых часов в шар.

Мир взорвался белым светом.

***

Кира очнулась в лобби. Отель «Эон» дышал хрипло – стены покрылись паутиной трещин, в бассейне вода превратилась в смолу. Гости метались, их лица расплывались, как свечной воск.

– Ты убила его, – Артур Блэквуд стоял на коленях, его костюм рассыпался в пыль. – Но без Эона ты исчезнешь. Все исчезнут.

– Исчезнуть лучше, чем быть вашей батарейкой, – Кира вырвала из его руки ключ №13.

***

Лена, собрав остатки лица, прошептала:

– Беги, пока он не переродился. Двери открыты на минуту.

Кира бросилась к выходу. За спиной отель рухнул в черную дыру, затягивая Блэквуда и гостей. Но на тротуаре её ждал таксист с глазами-часами:

– Куда, мисс? В 2027-й… или в 1999-й?

***

Нью-Йорк встретил Киру тишиной. Не той, что давит гулом метро или криками таксистов, а неестественной, словно мир замер в ожидании. Небо над Манхэттеном трещало по швам – в разрывах облаков мерцали чужие города, эпохи, лица. Отель «Эон» рухнул, но его смерть рождала новые разломы в пространстве и времени.

Таксист с глазами-часами ждал, улыбаясь щелью рта.

– Решай, мисс. Время дорого.

Кира сжала ключ №13. Его зубцы впились в ладонь, напоминая: «Ты часть системы теперь». Внутри металла пульсировал тусклый свет – последние капли времени, выжатые из «Эона».

– В 2027-й, – прошептала она.

Машина рванула сквозь туннель из зеркал. В отражениях мелькали версии её жизни: Кира в платье 1920-х, подающая чай Блэквуду; Кира-старуха, наблюдающая за апокалипсисом 2077-го; Кира-ребёнок, тонущая в бассейне с чёрной водой.

– Остановитесь! – крикнула она, когда в зеркале появилась Лена. Настоящая. С живыми глазами.

Таксист хрипло засмеялся:

– Нельзя вернуть то, что съели часы.

Они выехали к её дому. Но на месте квартиры зияла пустота – прямоугольник тьмы, как вырванный кадр из киноплёнки.

– «Эон» голоден, – сказал таксист, исчезая вместе с машиной. – Он всегда берет плату заранее.

***

Кира вернулась к руинам отеля. На месте кратера стояла зеркальная призма. Внутри – Лена, прикованная цепями из цифр.

– Ты должна заменить его, – голос Блэквуда исходил отовсюду. Он был теперь лишь тенью с циферблатом вместо лица. – Стань Хранителем, и я верну тебе сестру. И квартиру. И собаку, которую ты потеряла в детстве.

Кира достала ключ. Он звенел, как крик.

– Врешь. Ты вернешь только эхо.

Она вонзила ключ в грудь. Металл вошёл без боли, превратившись в золотые шестеренки. Мир вздрогнул.

***

Вечность открылась ей: тысячи «Эонов» в параллельных реальностях, миллионы жертв, чьи жизни перемалывались в песок для новых ловушек. Отель был раковой опухолью времени.

Кира нашла первый «Эон» – 1899 год. В подвале мальчик лет десяти, сын владельца, умирал от лихорадки. Его страх смерти создал трещину. Блэквуд, тогда ещё человек, предложил сделку…

– Я изменю правила, – прошептала Кира.

***

Новый «Эон» вырос из зеркал Нью-Йорка. Теперь гости могли уйти, но взамен отель брал не их время, а память о страхе. Мужчина, боявшийся старости, выходил, забыв, что когда-то дрожал при виде морщин. Женщина, бежавшая от прошлого, теряла в лабиринте лишь кошмары.

Лена, освобожденная, стояла у входа. Её глаза снова видели настоящее.

– Что ты сделала?

– Научила «Эон» лечить, а не пожирать, – Кира поправила цилиндр консьержа. Её кожа уже отливала перламутром.

– А твоя душа? Ты же…

– Я мост. И цена, – Кира повернулась, скрывая слёзы из ртути. – Иди. Пока я не передумала.

***

Лена вышла на улицу. В кармане звонил телефон – звонок из 2027-го. Она обернулась. Отель «Эон» сверкал, как бриллиант. В окне лобби виднелась женщина в строгом костюме, писавшая что-то в газете с датой «2150 год».

На тротуаре валялся ключ №13. Лена подняла его. Металл был тёплым.

– Такси! – крикнула она, замечая машину с часами вместо фар.

***

– Вечность начинается с чужого выбора. И заканчивается твоим.

Заклинания для чайников

Персонажи:

Зои Картер – аспирантка-физик, перфекционистка с тревожным расстройством.

Аиша Малик – её соседка, художник-сюрреалист, единственная, кто верит в «бред» Зои.

Доктор Рэймонд Коул – профессор астрофизики, скрывающий знание о книге.

Пророк Пит – бездомный, утверждающий, что «город уже мёртв, мы просто последние, кто не заметил».

Зои Картер терпеть не могла полуночные дедлайны. Особенно в подвале библиотеки Нью-Йоркского университета, где воздух пахнул пылью и забытыми надеждами. Фонарь над стойкой архивариуса мигал, как умирающий светляк, а тени на стеллажах извивались слишком плавно для обычных теней.

– Где ты, чёртов «Квантовый коллапс», – прошептала она, перебирая учебники с потрёпанными корешками. Пальцы дрожали – кофеина в крови хватило бы оживить мумию.

Грохот. С верхней полки рухнул том «Истории астрономии», задев кирпич в стене. Кирпич съехал в сторону с противным скрежетом.

– Серьёзно? – Зои присела, высветив телефоном щель. За стеной – ниша с единственной книгой. Кожаный переплёт, потёртые углы. На обложке – «Повседневные заклинания. Для чайников».

Она потянулась, и вдруг…

Холод.

Температура упала за секунду. В ушах зазвенело, будто кто-то врезал по камертону вселенной. Зои резко обернулась. Полоса света из-под двери дрожала, как испуганное животное.

– Кто здесь? – её голос разбился о тишину.

В ответ – шепот. Не слов, а чего-то вроде помех между радиочастотами. Она схватила книгу. Последняя страница была испещрена формулами на латыни, но Зои застыла, увидев пятно. Кровоподтёк, идеально повторяющий форму глаза. Зрачок – крошечная дыра, будто страницу проткнули иглой.

– Халлюцинация от недосыпа, – фыркнула она, сунув книгу в рюкзак.

Тени на стене дёрнулись. Не её тень – другая, худющая, с неестественно длинными пальцами. Зои замерла. Тень наклонилась, будто изучая её.

Тик-тик.

Часы на стене показывали 3:15. Стрелки дёрнулись и застыли.

– Всё, я ухожу, – голос сорвался на визг.

Когда она выбежала, фонарь над архивом погас. В темноте что-то зашуршало страницами.

***

На улице Зои вдохнула воздух, пахнущий бензином и пиццерией. Тень под фонарём была обычной. Почти. Её собственная тень на асфальте держала в руке не рюкзак, а нечто похожее на нож.

– Стоп, – она подняла ладонь. Тень повторила жест.

– Спасибо, недосып, – прошептала Зои, быстро зашагав к метро.

Она не заметила, как страница с кровавым глазом в её рюкзаке шевельнулась. Или как в окне библиотеки, уже закрытой на ночь, мелькнул силуэт со слишком длинными пальцами.

***

В ту ночь студент-охранник Боб Ларсен поклялся, что видел, как книги в архиве переставлялись сами. Но кто поверит парню, который путает Ницше с Нетфликс?

А в углу подвала, там, где раньше лежал кирпич, на стене проступила надпись мхом:

«ОНА ВЗЯЛА. ОН ПРОСНУЛСЯ»

Но её стёрли утром, приняв за чью-то шутку.

***

Зои щёлкнула ручкой по экрану ноутбука, словно это могло оживить мёртвый Wi-Fi. На столе громоздились три пустые чашки кофе, четвёртая – полухолодная – дрожала в её руке. Курсовая по квантовой запутанности опозорила бы её, даже будь она написана на салфетке.

– Ещё раз, – она пнула роутер под столом. Красный индикатор усмехнулся.

Рюкзак с книгой лежал на диване. Зои смотрела на него краем глаза, будто на спящую змею. Повседневные заклинания. Для чайников. Глупость. Но…

– Ладно, чёрт с тобой, – она выдернула книгу, листая до раздела «Техномантия».

«Восстановление Wi-Fi: тыкните острым предметом в роутер, трижды произнеся «Veritas oculta est» – («Правда скрыта»).

– Veritas oculta est, – она ткнула карандашом в устройство.

Ничего.

– Veritas oculta…

Индикатор вспыхнул зелёным. Зои отпрянула, как от удара током.

– Сработало? – она обновила страницу. Курсовая загрузилась.

Сначала она не заметила, что кофе в чашке перестал дымиться. Лишь когда губы коснулись жидкости – лёд. Не холодный, а замороженный во времени, будто кто-то вырезал кусок реальности и вставил обратно со сдвигом.

– Что за…

Телефон завибрировал. Сообщение от Аиши:

«Ты в курсе, что в метро часы отстают на 20 минут? Люди орут, как сумасшедшие. Приходи, пока я не съела твой чизкейк».

Зои нахмурилась. На часах ноутбука – 21:47. На телефоне – 21:27. На микроволновке – 21:15.

– Глюк синхронизации, – буркнула она, но пальцы дрожали, закрывая книгу.

***

В 3:15 ночи её разбудил стук. Аиша стояла на пороге с холстом под мышкой, глаза горлицы с диким блеском.

– Ты должна это увидеть.

На картине была Зои. Та же овальная рамка очков, взлохмаченный пучок волос. Но из левого виска девушки рос третий глаз, зрачок которого повторял форму кровяного пятна из книги.

– Я не рисовала это, – Аиша ткнула в холст ножом для масла. – Проснулась – он уже был готов. И… – она вытащила телефон. На экране – фото из метро: электронное табло с расписанием поездов. Вместо цифр – ряды бегущих глаз.

– Это твои шутки с фотошопом?

– Все станции от 34-й до Юнион-сквер. Люди в панике. Ты что-то сделала, да?

Зои отвела взгляд. В углу комнаты её тень – не та, что должна быть. Она сидела отдельно, склонившись над воображаемой книгой.

– Просто попробовала одну глупую вещь.

– С глупыми вещами, – Аиша бросила нож в раковину, – город начинает сходить с ума.

***

Утром Зои обнаружила, что зеркало в ванной больше не отражает. Вернее, отражает, но с задержкой. Когда она повернулась, её отражение в стекле застыло, улыбаясь так, словно знало анекдот, который Зои ещё не слышала.

На лестничной клетке соседка, миссис Геллер, кричала в трубку:

– Говорю вам, мой попугай заговорил на латыни! Vade retro! Что это значит, чёрт возьми?!

В метро Зои села напротив мужчины в костюме. Он читал газету. Заголовок: «УЧЁНЫЕ В ШОКЕ: ГРАВИТАЦИЯ В БРОНКСЕ ОСЛАБЕЛА НА 3%». Мужчина перевернул страницу – текст изменился. «СОБАКИ МАНХЭТТЕНА ВЫВОДЯТ КВАДРАТНЫЙ КОРЕНЬ».

Она выбежала на улицу. Над городом висели облака, застывшие как мазки маслом. В парке стая голубей кружила в идеальной геометрической спирали.

– Первое правило магии, – прошипела она себе под нос, заходя в кофейню, – не говори о магии. Второе правило…

Бариста протянул латте. В пенке плавал узор: глаз.

– Второе правило, – голос бариста вдруг стал металлическим, как голосовое меню, – ты уже стала частью меню.

Чашка выпала из её рук. На полу – лужа кофе. Капли сложились в стрелки, указывая на 3:15.

***

Вечером Зои вырвала страницу с «Восстановлением Wi-Fi» и подожгла её над раковиной. Бумага не горела. Чернила поползли вверх по дыму, складываясь в новое заклинание:

«Холодный Фьюжн Кофе: вечная энергия в вашей кружке!»

А в подземке часы всё отставали. К полуночи разница достигла часа. Люди, застрявшие в «просроченном» времени, начали забывать свои имена.

***

Пыль въелась в каждый угол. Она клубилась под диваном, словно живая, и Зои клялась, что видела, как серая масса шевелится в такт её дыханию. После ночи в метро с бегущими глазами вместо цифр и голубей-математиков, хаос в квартире стал невыносим. Рациональность трещала по швам, но чистота… чистота всё ещё казалась достижимой.

– Последний раз, – она упёрлась ладонями в стол, глядя на раскрытую книгу. – «Заклинание на исчезновение пыли: начертите круг корицей, сдуйте его со словами «Mundus purus est» («Мир чист»).

Корица пахла как детство. Бабушка добавляла её в яблочный пирог, а не в магические ритуалы. Зои дрожащей рукой рассыпала специю по полу, создавая несовершенный круг.

– Mundus purus est.

Пыль содрогнулась. Собралась в шары, закружилась как мини-торнадо, и – исчезла. Воздух стал стерильным, как в операционной.

– Боже, – Зои рассмеялась нервно. – Работает.

Но смех застрял в горле, когда она заметила: исчезли не только пылинки. Пропали узоры на ковре, потертости на мебели, даже царапины на её часах. Комната стала идеальной, как 3D-модель. Слишком идеальной.

– Аиша? – позвала Зои, но соседка молчала.

Дверь в ванную была приоткрыта. Зои толкнула её плечом – и застыла. За дверью была… гостиная. Та же диванная группа, тот же холст с трёхглазым портретом. Она обернулась: да, она всё ещё стояла в гостиной.

– Это невозможно.

Она закрыла дверь, открыла снова. Гостиная. Ещё раз. Гостиная.

– Нет-нет-нет, – она побежала в спальню. Дверь в гардеробную вела обратно в гостиную.

Тук.

Тост вылетел из тостера. Упал маслом вниз. Зои подняла его, бросила в раковину.

Тук.

Снова тост. Тот же, с тем же узором подгоревших пузырьков. На часах – 10:47.

– Что происходит…

Тук.

Тост. Часы – 10:47.

Зои схватила телефон: 10:52. Но экран погас, показав её отражение. В глазах, за линзами очков, плавали крошечные звёзды.

***

Аиша вернулась в 11:03. Или в 10:47. Время в квартире прыгало, как мячик.

– Ты слышала, как кричат птицы ночью? – спросила она, бросая сумку с красками.

– Нет, – Зои стиснула виски. Тосты копились в раковине. Шестой. Седьмой.

– Ты слышала, как кричат птицы ночью?

– Аиша, хватит!

– Ты слышала, как кричат птицы ночью?

Голос подруги звучал как аудиозапись на повторе. Зои схватила её за плечи – Аиша улыбалась стеклянной улыбкой. На шее художницы пульсировала жилка, но не кровью – чёрной жидкостью, похожей на нефть.

– Всё в порядке, – сказала Аиша новым тоном, будто переключив программу. – Доктор Коул спрашивал о тебе.

– Коул? Профессор астрофизики?

– Говорит, хочет обсудить твои… «наблюдения».

За окном что-то грохнуло. Зои отдернула занавеску. На стене соседнего дома пламенело граффити: «ОСТАНОВИ ЕЁ», нарисованное краской, которая стекала вниз, как слёзы.

***

Аудитория на лекцию доктора Коула о тёмной материи была переполнена. Зои протиснулась на задний ряд.

– …и если мы представим вселенную как пазл, – Коул щёлкнул указкой, – то магия – это попытка вставить кусок от другой коробки. – Его взгляд задержался на Зои. – Но чужие куски ломают края. Разрушают целое.

После пары студенты окружили профессора. Зои ждала, пока аудитория опустеет.

– Вы говорили со мной через Аишу, – начала она.

Коул закрыл папку. На его лацкане – значок: глаз в треугольнике, точь-в-точь как в книге.

– Мисс Картер, вы ведь читали «Парадокс потерянного времени» Хокинга? Нет? Жаль. Там есть глава о… несанкционированных экспериментах.

– Это не эксперимент. Я нашла книгу…

– И решили, что «заклинания для чайников» безопасны? – он усмехнулся, но в глазах не было смеха. – Вы запустили цепную реакцию. Каждое ваше «заклинание» отрывает кусок реальности. И голодный мир за стеной уже тянет щупальца.

– Вы говорите как сумасшедший.

– Проверьте свою тень, – он кивнул на пол.

Тень Зои не повторяла её движений. Она стояла отдельно, склонив голову, будто слушая их разговор.

– Что…

– Бегите. Пока не поздно.

Но было поздно. Когда Зои вышла, на стене коридора висел плакат о пропавшем студенте. Фото изменилось – теперь это была она.

***

В квартире Аиша снова повторяла свою фразу. Тосты множились. В дверном проёме ванной мелькнула худая тень с длинными пальцами.

Зои вскрыла книгу ножом. Страницы истекали чернильной кровью. На обложке проступили новые слова:

«Как оживить мёртвого. Для чайников».

А в раковине, под грудой тостов, засверкало что-то металлическое. Лезвие ножа. На рукояти – гравировка «Рэймонд Коул».

***

Кактус на подоконнике Зои всегда был тихим соседом. Колючий, немой, терпеливо переносящий её забывчивость. Пока она не прошептала: «Crescat vita» («Пусть жизнь процветает») – слова из главы «Зелёные чудеса».

– Просто поливай раз в неделю, – прочитала она вслух. – И правда, для чайников.

Земля в горшке зашипела. Кактус дёрнулся, как спящий, уколотый булавкой. За ночь он пророс сквозь горшок, паркет, потолок. К утру ствол толщиной с дуб разворотил крышу, выбросив в небо ветви-щупальца с иглами длиной в метр.

– Ты вырастила Эйфелеву башню из кактуса, – Аиша стояла на пороге, засыпанная штукатуркой. Её голос звучал плоско, как будто её перезаписывали поверх старой плёнки. – Город уже не наш.

Центральный парк за ночь стал джунглями. Деревья скручивались в спирали ДНК, лианы бились как сердца, а орхидеи с лепестками-челюстями ловили голубей. По 5-й авеню бродили олени с глазами на рогах, а в прудах плавали рыбы, чья чешуя мерцала QR-кодами.

– Надо сжечь книгу, – Зои схватила зажигалку.

– Сожжёшь – освободишь Его, – позади них хрипло проговорил мужчина.

Пророк Пит сидел на обломках скамейки, завернутый в пальто цвета асфальта. Его лицо было изборождено шрамами-рунами.

– Кого? – обернулась Зои.

– Пожирателя. Ты кормишь Его. Каждое заклинание – кусочек реальности. Он ест правила. Сначала физику, потом логику, потом… – он ткнул пальцем в висок, – наши «зачем».

Над головой пророка пронеслась стая ворон. Вернее, то, что когда-то было воронами. Теперь у них были крылья из газетных вырезок, а вместо клювов – ножницы.

– Как остановить это? – крикнула Зои, но Пит уже исчез. На скамейке осталась лужица чёрной жидкости и надпись мелом: «Спроси у того, кто спрятал книгу».

***

Доктор Коул ждал в обсерватории. Телескопы смотрели не в небо, а в стены, будто ища дырку в реальности.

– Вы знали, – Зои швырнула книгу на стол. – Вы знали, что она живая!

Коул повернулся. Его левая рука была прозрачной, как стекло. Сквозь неё виднелись звёзды.

– Я пытался её уничтожить. Но книга возвращается. Как вирус, – он поднял прозрачными пальцами фото: мужчина в лабораторном халате с лицом, стёртым, как грязный рисунок. – Мой напарник. Он произнёс одно заклинание. Теперь его нет. Даже память о нём гниёт.

– Почему вы не предупредили меня?

– Вы бы поверили раньше? – он ткнул в окно. На улице неоновая вывеска моргала: «ЛЮБИШЬ МАГИЮ? ГОЛОДАЙ ВМЕСТЕ С НАМИ». – Мир трещит по швам. Но есть способ использовать это.

Он открыл книгу на главе «Воскрешение».

– Мы можем вернуть моего напарника. Восстановить то, что забрал Пожиратель.

– Вы с ума сошли.

– Вы уже убили город! – он ударил кулаком по столу. Прозрачная рука рассыпалась в пыль, но через секунду восстановилась. – Тень за вами ходит, мисс Картер. Она уже почти отделилась. Когда это случится, вы станете новым Пожирателем. Или топливом для него.

Зои отступила. Её тень ждала в углу обсерватории, свернувшись калачиком.

***

На обратном пути она нашла Аишу в квартире. Художница сидела на полу, окружённая холстами. На всех было изображено одно: Зои, разрываемая на части тенью с длинными пальцами.

– Он говорит через меня, – Аиша улыбнулась, и её глаза стали полностью чёрными. – Хочет твою историю. Твои «почему».

– Борись с этим! – Зои схватила её за руки.

– Не могу. Время там течёт назад, – Аиша указала на дверь ванной. Теперь за ней была комната, где Аиша-ребёнок рисовала мелками на стенах. – Я забываю, кто я.

***

Лаборатория доктора Коула напоминала свалку безумия. Стены были оклеены уравнениями, перечёркнутыми кровавыми отпечатками. На полках стояли банки с органами, которые пульсировали, словно ещё живые. В углу ржавела клетка с надписью «Не кормить после полуночи», внутри – клубок теней, бьющийся о прутья.