Все демоны Луны

Ведьмы в магических кварталах – гости желанные. С ярмарочными магами у нас симбиотическая связь – то есть взаимовыгодный союз. Почему-то простой горожанин скорее носки сжует, чем обратится к равнинной ведьме напрямую. Но через ярмарочного мага – пожалуйста. За определенный процент они подыскивают нам желающих сделать приворот, отворот и что угодно вплоть до заворота кишок конкурентам. А мы, в свою очередь, сбываем на ярмарках части убитых тварей – кожу, кости, зубы, внутренности… Словом, все, что может пригодиться для изготовления амулетов.

– Если ищете человека честного и надежного, Принцесса, не проходите мимо. – Голос мага еле слышен на фоне неумолкающего ярмарочного шума. Очень высокий и очень тощий заклинатель устроился в старом облезлом кресле, вытянув ноги поперек узкого прохода между шатрами. Разноцветные лохмотья болтаются на нем, как одежка на пугале, а вылинявшая и потерявшая форму широкополая шляпа скрывает большую часть лица. Я не остановилась бы, если бы не боялась споткнуться, не обратив внимания ни на старое прозвище, которое знали лишь немногие, ни на знакомый выговор.

Тонкие бледные губы растягиваются в улыбке.

– Ты все не меняешься, Лу.

– Ты тоже, – отмечаю я.

Другой бы хоть мяса нарастил, раз уж изменить великанский рост не под силу. Хотя бы суповой набор получился, а то кости одни – только холодец варить. Погремушка ходячая.

– Так ведь не я широко известен в узких колдовских кругах как Черная Луна, – парирует он. – Мы, маленькие паразиты, такой славы недостойны. Живем, так сказать, в тени…

Он лукавит. Быть может, не проведи я столько часов среди ярмарочных магов, фальшь и укрылась бы от меня. Но ярмарочные маги – известные лжецы, и привычка принижать себя, чтобы возвысить собеседника, у них в ходу. Так, говорят, торговля лучше идет. Каждому же хочется, чтобы его считали всемирно известным и всемогущим.

Только вот когда-то давно мы были друзьями. А когда старый друг готов изворачиваться, лебезить и лгать тебе в глаза – это всегда неприятно.

– Не Принцесса, – поправляю я. – Просто Луна.

– Без титула? Без присказки? – Смешок неловкий, наигранный. – Хорошо. Ну а я все еще старый добрый Тухля.

Он совсем не старый и, конечно же, не добрый. Запредельная худоба, цветные лохмотья и выговор дурачка не обманут того, кто вырос с ним на одной улице. Передо мной не безобидный ярмарочный шут, отнюдь. Тухля всегда умел обращать свои недостатки в достоинства. Тощий, с выпирающими ребрами и острыми коленками, он легко умудрялся разжалобить поварих на раздаче и получить дополнительную порцию. Пойманный за какой-нибудь шалостью Тухля прикидывался простачком и мямлил: «Все побежали, и я побежал». А на крайний случай у него была припасена слезливая история о том, как маму убили твари.

Пограничники правы, когда говорят, что монстры рукотворны. Но создают их не ведьмы, а само чистое человечество. Учителя, призванные порицать любое проявление магического таланта. Строгие родители, всегда готовые выбить дурь вместе с жизнью, участливые родственники, притворно вздыхающие: «Ой, ну в кого же он такой, порченный, уродился?» Сверстники, травящие тех, кто хоть чем-то отличается от других. И после этого кто-то еще удивляется, что подавляющее большинство магов озлоблено на весь мир, а слова «доброта», «бескорыстие» и «понимание» для них просто бессмысленные наборы букв.

Из Тухли запросто вышел бы злой колдун наподобие Черного Пепла или Безмолвного Ужаса. Нам было семь или восемь, когда мы познакомились, и уже тогда в нем скопилось столько злобы, что хватило бы легкого толчка, чтобы она выплеснулась наружу. Не будь нас, неразлучной троицы друзей, Тухли, Луны и Шута, он давно ушел бы на равнины. Не знаю насчет таланта, но ненависти ему точно хватило бы. Никчемное недоразумение с виду, внутри мой дорогой друг всегда представлял собой нечто весьма темное и очень хитрое.

–А я-то думал, Черная Луна избегает родных трущоб, – как ни в чем не бывало продолжает Тухля. –Ловить у нас, конечно, особо нечего, но пару-тройку стоящих клиентов я тебе подберу. В память о былых временах, так сказать.

Былые времена тут совершенно ни при чем. Одно упоминание о том, что он работал с Черной Луной, сделает Тухле неплохую рекламу среди людей знающих. И да, я охотно помогла бы, если не в честь давней дружбы, то хотя бы в счет неоплаченных долгов, но последнее, что мне сейчас нужно, это дошедшие до пограничников слухи о блуждающей неподалеку Черной Луне. Потом, когда убийца получит заслуженное, а Последнее Желание перестанет жечь кожу, может быть.

Смотрю на протянутую узкую ладонь в черной перчатке без пальцев, и медленно качаю головой.

– Я не клиентов ищу. Не сейчас.

Дежурная улыбка тускнеет. Рука снова опускается на костлявое колено.

– А что тогда, Принцесса? Не навестить же старого друга зашла?

Я пропускаю обращение мимо ушей. Что толку скрипеть зубами? Даже начинающая ведьма знает – нельзя раздражаться по мелочам. Равно как и радоваться. Когда управляешь демонами, любые эмоции одинаково опасны.

– Мне нужен знак гильдии.

Улыбка исчезает совсем. Наклонившись вперед, якобы для того чтобы снять мерку для заговоренного пояса, Тухля окидывает окрестности цепким взглядом.

Вроде ничего особенного. Обычная ярмарочная суета, шум, запахи. Маги громогласно зазывают забредших в неурочное время немногочисленных покупателей, нахваливают товар. Переругиваются, обмениваются сплетнями. Ветер колышет разноцветные полотняные вывески, позвякивает свисающими на длинных нитках амулетами. Пахнет дымом, готовящейся на кострах пищей и обжигаемыми до черноты костями. Помойная яма, до которой отсюда рукой подать, распространяет характерные гнилостные ароматы.

Неудивительно, что Тухля выбрал эту точку – на самом краю ярмарки, у невысокого заборчика, отделяющего ее от городской свалки. Легко представить, на что способен маг, чьи силы подпитывает выгребная яма.

– Ты не ярмарочный маг, чтобы носить знак гильдии, – отстраняясь, произносит Тухля.

– А я и не знала, – огрызаюсь в ответ. – Спасибо, без тебя никак не догадалась бы.

Заклинатель раздраженно мотает головой.

– Здесь живут сорок три мага, их палатки нашпигованы амулетами и талисманами, но я чувствую тебя так же ясно, как если бы мы были вдвоем на мертвой равнине. Ты хоть представляешь, насколько зашкаливает твое силовое поле по сравнению с полем среднестатистического ярмарочного мага? Я бы предположил, что передо мной молоденькая забывчивая ведьма, не умеющая гасить ауру и отсекать лишние связи, но я знаю тебя, Лу, ты не упускаешь таких мелочей. Конечно, можно было бы решить, что ты одержима, но на тебе столько защиты, что демон должен быть законченным мазохистом. К тому же, твои глаза по-прежнему зеленые, как в старые добрые времена, которые тебе явно не хочется вспоминать, так что и этот вариант отпадает. Остается последнее – даже максимально пригасив силовое поле, ты все равно светишься на фоне всех нас. Со стороны, верно, кажется, что над нашей ярмаркой взошла луна. Как думаешь, сколько потребуется отряду пограничников, чтобы засечь энергетический всплеск и явиться сюда с оружием наперевес? И что тогда останется от ярмарки?

Его голос звучит разочаровано и устало. Можно его понять, – надеялся повысить репутацию при помощи талантливой подружки детства, а получил одни проблемы. Действительно обидно.

– Я не собираюсь задерживаться, Тух. Ярмарочная жизнь меня совершенно не привлекает – скучно, да и соседи не лучшие. Мне надо в город.

Тухля долго и напряженно вглядывается в мое лицо. В бесстрастных серых глазах проскальзывает что-то знакомое, и он коротко усмехается.

– Смотрю, ты все такая же шутница. Почти поверил.

Ждет, что я рассмеюсь. Поддержу его расползающуюся по швам надежду.

– Я не шучу, – негромко возражаю я. – Мне действительно надо в город.

– Тогда тебе демоны в голову ударили, Лу. Надо! – передразнивает он. – Восемь лет было не надо, а тут вдруг понадобилось. И зачем, позволь спросить? Когда мать в лечебницу забирали, ты и не подумала объявиться. А она все повторяла: «Мою дочь забрали демоны, мою дочь забрали демоны». Сутки напролет, как заклинило. Раскачивалась из стороны в сторону и повторяла одно и то же, пока не охрипла. Думаешь, маленькая Бриз могла с ней справиться? Да-да, не отворачивайся. Маленькая Бриз. Помнишь, сколько ей тогда было? Так давай напомню – двенадцать. Много ли она могла сделать, когда у них не было ни света, ни еды, ни денег? А знаешь, что она говорила? «Луна обязательно вернется, и у нас все наладится». Надеялась…

– И зачем ты мне это рассказываешь? – обрываю я. – Думаешь, я не знаю, что тебе их печальная судьба до фонаря? Тебя только и волнует, как бы содрать с меня побольше за услугу. Давай-ка ближе к делу.

Ярмарочный маг качает головой.

– Это тебе нет дела ни до кого, кроме самой себя. Да и не было.

–Моя мать и мелкая – не твои проблемы.

– Почему же? – обманчиво мягко переспрашивает Тухля. – Ты мертва, Лу, не забывай об этом. Пограничники до сих пор верят, что ты погибла в том пожаре. Тебя и похоронили, и оплакали. Где-то даже могилка есть, глянь, как в следующий раз на кладбище будешь. Пока немногие в курсе, что ты и злобная ведьма Черная Луна – одно лицо. Но твоя сестрица мигом сложит два и два – она сообразительная и нежных чувств к тебе давно не питает. И тогда это станет моей проблемой – потому что именно у меня ты хочешь раздобыть знак нашей гильдии.

– А я могу достать его где-нибудь еще?

– Нет, – признает он после минутной заминки.

– Вот именно. Тогда у меня нет выбора. И у тебя тоже, если не хочешь, чтобы я начала распускать слухи о «том пожаре». Как думаешь, хватит их пограничникам?

Тонкие губы мага кривятся в мрачноватой усмешке.

– Да уж, – медленно произносит он. – Я тоже рад тебя видеть, подружка.

ГЛАВА 3. ЛУНА В ЛОВУШКЕ

Когда я отпускаю демонов на волю, солнце уже почти ныряет за линию горизонта. Холодный туман мутной пеленой наползает с востока, со стороны болот, уменьшая видимость до предела. Пустое кладбище теперь выглядит скорее зловещим, чем хмурым или унылым. Кажется, вот-вот кто-то выползет из-за серого надгробия, ухмыльнется во всю зубастую пасть и погонит меня, ослабевшую без демонов и взятой у них силы, к городским стенам.

Не будь Фантом уже мертв, я бы его собственноручно убила. И плевать, что убиваю я редко и неохотно. Пятном на совести больше, пятном меньше – все равно счастливых финалов для равнинных ведьм не предусмотрено. А вот репутацию при жизни надо беречь, иначе останешься без работы.

Конечно, я никогда не забываю упомянуть, что исключительные обстоятельства могут повлечь за собой досрочный разрыв контракта. Сотворенный магией любовник, например, прослужит чуть меньше. Или приворот спадет раньше времени. Но клиенты часто пропускают такие детали мимо ушей. Им не понять, что ведьмы тоже люди и иногда светить непомерно раздутое силовое поле совершенно не выгодно.

Вот соберутся потом две горожанки за рюмочкой травяной настойки, и начнется: «Ах, я тут не так давно делала приворот у Черной Луны, а мой прекрасный молодой дружок вдруг ни с того ни с сего взбунтовался, обозвал меня бездушной тварью и ушел, хлопнув дверью». И нет бы ей услышать в ответ, что если уж здраво посмотреть, то она и есть тварь бездушная, у которой ненароком завалялись лишние деньги. Так нет, женская солидарность – штука страшная, и Черную Луну тут же окрестят шарлатанкой, неспособной привязать молодого красавца раз и навсегда. И будут подружки рыдать друг у друга на плече и сокрушаться о своей тяжкой доле. Не ценит, понимаете ли, никто их тонкой душевной организации. Хотя насчет наличия у них души я бы, честно говоря, поспорила.

Не делают душевные люди приворотов.

Я занялась любовной магией вовсе не от большого желания дарить счастье всем сирым и убогим. Просто на деле это самая легкая и в то же время неизменно востребованная услуга. Наравне идут заказные убийства, промывка мозгов и прочие пакости конкурентам, но в той области пришлось бы работать с сильными и опасными демонами, а это, как известно, чревато последствиями. Да и зачем лезть на поле самых черных колдунов и напрашиваться на неприятности, когда есть такая прекрасная вещь как любовь?

Ее вообще часто переоценивают. Считают чем-то жизненно необходимым, прекрасным и светлым. С жалостью, а то и откровенным злорадством поглядывают на тех, кому не повезло. Перешептываются за спиной, закатывают глаза. Одиночество почему-то считается чуть ли не унизительным, а желание непременно быть любимым доходит у некоторых до мании. Хотя сами любить они при этом даже не пытаются.

Пусть любовь и не вызывает у меня должного благоговения, но вот свободу выбора я считаю чуть ли не самым важным, что может быть на свете. И если подумать, приворот или отворот – это самое что ни на есть отвратительное посягательство на личную свободу. За такое следует платить.

Отпустив демонов и досрочно разорвав недобрую половину контрактов, я испортила парочку и без того подпорченных личностей, развеяла по ветру несколько идеальных спутников жизни, а заодно устроила небольшую пакость покойному пограничнику, поскольку занялась этим делом неподалеку от его могилы. Ну как тут было удержаться? Тем более что магический фон кладбища обеспечил идеальное прикрытие от пограничников и их артефактов.

Порядком озлобленный Тухля, помимо жгущей кожу метки ярмарочных магов, вручил мне еще и список пограничников, заслуживающих самого пристального внимания. «Заслуживать внимания» в понимании старого друга значило «близко не приближаться, а завидев, бежать со всех ног», и список был вручен мне в качестве жеста доброй воли – а также, видимо, из опасения, что я все-таки начну распускать слухи о нашем совместном прошлом. Отказываться от подарка я не стала – особенно после того, как обнаружила в списке адрес моего дорогого покойника.

Впрочем, вполне возможно, что щедрый подарок был поводом потянуть время, и Тухля на самом деле надеялся, что в сумерках меня сожрет какая-нибудь зубастая тварь. От ярмарочных магов всего можно ожидать – устраивать пакости исподтишка вполне в их стиле.

А вот, кстати, и тварь – легка на помине. Солнце еще не село, оставшаяся в воздухе энергия не до конца развеялась, а ночной хищник уже тут как тут. Затаился у самой ограды и смотрит оранжевыми глазищами. Крупные ноздри трепещут, втягивая воздух. Когти нетерпеливо царапают землю у самой границы света и тени. Из раскрытой пасти капает на землю слюна.

Плохо. Еще полчаса назад подобная встреча не вызвала бы у меня ничего, кроме усмешки – с одинокой тварью я могла расправиться легко и быстро, обзаведясь заодно бесплатным ужином и мохнатой шкурой на продажу. Но распуская демонов, ведьмы слабеют. До неприличного уровня. Сейчас я… ну, скажем, дышу и на ногах держусь, что уже хорошо.

И похоже, хищник это чувствует.

Я показываю твари средний палец. Интеллектом эти создания, может, и не блещут, но на свет соваться не станут. Да и увешанная амулетами ведьма – добыча не очень привлекательная. Я успею уйти. Пока последние лучи солнца согревают мою кожу, к демонической твари можно смело поворачиваться спиной, не рискуя…

Ох!

Я оказываюсь на земле лицом вниз, придавленная весом когтисто-зубастой туши. Если бы не заговоренная куртка, доставшаяся мне от Фантома, длинные когти пропороли бы меня насквозь, а так только проскальзывают с противным скрежетом по черной кожанке. Извернуться получается в самый последний момент, и зубы вхолостую клацают в воздухе там, где еще мгновение назад была моя шея. Вытягивать из талисманов-накопителей энергию и колдовать времени нет – только и успеваю сдернуть с пальца кольцо и запустить им в скалящуюся мохнатую морду.

С тонким протяжным визгом тварь скатывается с моей спины, всеми четырьмя лапами пытаясь сбить холодное колдовское пламя. Пальцами очерчиваю вокруг себя защитный круг – даже прежде, чем окончательно сознаю, что спасаться бегством – не лучшая идея. В правой ноге пульсирует боль, и теплая кровь окрашивает ладонь, когда я пытаюсь нащупать рану. Когтям все-таки удалось меня зацепить.

Ситуация складывается не в мою пользу. Кусочек солнечного диска еще виден над горизонтом, но на востоке уже собирается туманная мгла. Защитный круг на рыхлой земле горит тусклым огнем, который может иссякнуть в любую минуту. В центре я – раненая, ослабленная. Последние капли энергии из браслетов уходят на то, чтобы остановить кровотечение, и остаются только нож, пара костяных талисманов и защитные амулеты, которые активируются лишь при непосредственном контакте. Против зубов и когтей – так себе защита.

– Вот же… – сквозь зубы выдавливаю я.

Тварь согласно чихает. Уселась на задние лапы, повернула ко мне обгорелую морду и дожидается, когда солнце сядет, а круг погаснет. Теперь добыче деваться некуда. Можно и потерпеть.

Вот только по своей воле демонические твари на свету и в одиночку не нападают. В темноте или стаей – другое дело, но эта тварь одна, во всяком случае, пока – куда ни глянь, вокруг кладбища пусто и тихо. Значит, науськал кто-то. А кто, кроме Тухли, знал, что я в городе? Только Фантом, но он мертвяк, и я выполняю за него грязную работу.

Мертвяк…

Взгляд падает на белеющие надгробия. В любом другом месте можно было бы не пытаться призывать демона-защитника в таком состоянии, но рядом с кладбищем все иначе. Тут и строительный материал прямо под ногами, и завеса между той и этой сторонами тоньше. А когда альтернативой служит перспектива оказаться у зубастой твари в желудке, выбирать не приходится.

Кончиками пальцев рисую на земле волнистую линию. Намечаю место разрыва. Потом закрываю глаза и начинаю собирать приманку для демона.

Мне почти нечего предложить. Злость. Боль. Отвращение. Усталость. Что-то еще, не до конца оформившееся, непонятное. Похожее на тоску, наверное, но разве бесчувственные ведьмы могут тосковать? Едва ли.

Я выжимаю себя до последней капли. Собираю энергию эмоций, чувств и потаенных желаний в сложенных ладонях, предлагаю. И, лишь коснувшись линии разрыва, сразу же получаю отклик, будто нечто только и ждало, чтобы собраться, слиться в единое целое по моему призыву. Черная пульсирующая сила той стороны тянется ко мне в ответ, льнет к тонкой завесе. По каплям просачивается в наш мир.

Тварь нападает в ту же секунду, когда последний солнечный луч, на краткое мгновение задержавшийся на моих сомкнутых веках, исчезает во мгле. Круг, должно быть, погас чуть раньше, лишившись подпитки, и я снова оказываюсь распростертой на земле. Усвоившая урок тварь метит в незащищенные ноги, вспарывая тонкую корочку, затянувшую раны, вгрызаясь все глубже и глубже. Попытка вызвать демона лишила меня остатков сил, и я даже не пытаюсь отбиваться. Все магические побрякушки разряжены, а единственный нож надежно припрятан за голенищем сапога, куда никак не дотянуться.

А еще я устала – от однообразной любовной магии, каплю за каплей вытягивающей все человеческие чувства, от тошнотворных клиентов, от пограничников, никак не желающих оставить меня в покое. От слабости, приходящей тогда, когда отпускаешь демонов – отрываешь с частью себя, своей души и своей сути. От призраков и их глупых Последних Желаний, и от людей, которые когда-то верили в меня, хотя я все равно не могла оправдать их ожиданий.

«Эй, Фантом, зря ты на меня ставил, – проносится в голове четкая, окрашенная горечью мысль. – Не получится у меня расследования. Лучше бы сразу приказал убить себя».

А потом кто-то отрывает от меня демоническую тварь. Тихо, но отчетливо хрустят кости, затихает в холодном воздухе предсмертный всхлип. Нога в тяжелом ботинке пинком отправляет обмякшую тушу, разом переставшую быть большой, мохнатой и угрожающей, на рыхлую землю у моих окровавленных ног.

Я молча смотрю на своего спасителя. Защитника. На то, что я все-таки успела вызвать с той стороны. Или, вернее, кого.

Он высокий и худощавый, но не такой болезненно тощий, как Тухля. Под черной рубашкой угадываются напряженные мускулы, с пальцев капает теплая кровь. Смуглая кожа, почти как у меня, но волосы светлые, будто выжженные равнинным солнцем почти до белизны. Взгляд с прищуром, настороженный. Амулеты потрескивают от переполняющей их энергии смерти, темной, как у равнинных колдунов. Глаза похожи на бездонные колодцы – ни зрачка, ни радужки, одна затягивающая тьма.

Губы медленно кривятся в до боли знакомой ухмылке.

– Теряешь сноровку, ведьма. Еще чуть-чуть, и тебя пришлось бы собирать по кусочкам.

Опустившись на одно колено, демон быстро ощупывает мои изодранные ноги. Судя по пронизывающей при каждом прикосновении боли, нервные окончания целы, а значит, не все так плохо. Боль – неизменный спутник жизни.

Его пальцы сильные и теплые, и на мгновение меня накрывает странное желание притвориться, будто я не знаю, что он такое и откуда взялся. Мгновение мне хочется верить, что он настоящий.

– Идти сможешь или придется тебя тащить? – деловито интересуется демон, поглядывая на наползающую с востока тьму. Я поворачиваю голову в ту же сторону и в молочно-белом тумане различаю движущиеся темные силуэты. Равнинные твари, выходящие по ночам на охоту, учуяли запах крови и смерти. Не пройдет и пары минут, как у кладбища соберется целая свора голодных демонических созданий.

– Кто ты? – хрипло выдыхаю я. Абсурдный вопрос, заданный в особенно подходящий момент, но мне нужно услышать ответ, получить подтверждение. Убедиться, что мои мысли верны.

– Рыцарь в сияющих доспехах, – хмыкает демон. – Кого хотела, ведьма, того и получила. Целиком и полностью в твоем распоряжении.

– Никого я не хотела, – бормочу я.

Демона-защитника, да. Но точно не такого.

Защитники безлики, не похожи на людей. Просто стайка мелких демонов, слепленных в абстрактное целое, убивающее любого осмелившегося приблизиться к призвавшей его ведьме. Защитники не говорят, не мыслят. Не отшучиваются. Не оценивают обстановку.

Даже вобрав в себя частички энергии мертвых душ, демоны-защитники не принимают человеческий облик. Не становятся точной копией призрака, связавшего меня Последним Желанием. Не оборачиваются несуществующим уже в мире живых пограничником, с точностью до последней черточки повторив его образ. Если бы не глаза – наполненные пульсирующим мраком глаза чужака – я бы не отличила копию от оригинала.

Демон насмешливо выгибает бровь.

– Так что, Принцесса, совершаем ритуальное самоубийство? Или все-таки поищем тебе крышу над головой и парочку лечебных повязок?

И, не дожидаясь ответа, Фантом-демон легко поднимает меня на руки и уверенно направляется в сторону города. Равнинные твари провожают нас разочарованным воем.

***

Не думала, что когда-нибудь так обрадуюсь пестрым шатрам ярмарки. Но после произошедшего на кладбище, после давящей влажной пелены тумана и медленно наползающей из-за мокрых надгробий тьмы, освещенный факелами квартал кажется благословенным убежищем.

Фантом-демон – или как еще можно назвать призванное мною существо? – переносит меня за линию ограждений так легко, будто он и не демон вовсе и магическая защита совершенно не причиняет ему боли. Я кое-как смогла замедлить кровотечение, впитав немного демонической энергии, но полностью остановить кровь не удается, и редкие красные капли отмечают наш путь по пыльной мощеной улочке, пересекающей ярмарку. Ярмарочные маги, перешептываясь, смотрят нам вслед. Ни один из них не делает попытки подойти и помочь – впрочем, как не выражает и особого желания бежать куда подальше. Неудивительно. В неярком свете факелов тьму в глазах демона не так просто разглядеть, так что они наверняка видят обыкновенного пограничника, несущего на руках раненую равнинную ведьму. А пограничники магам не друзья.

Чуть опережая нас, растрепанная девчонка-подросток снует из палатки в палатку – видимо, передает новости. Стоило бы приказать демону задержать ее, но я решаю, что Тухля так или иначе уже услышал о моем появлении на ярмарке и успел убраться подобру-поздорову. Да и выяснять отношения с ним я сейчас не в состоянии, а вот место, где можно спокойно провести ночь и восстановиться, лишним не будет.

Я не указываю дорогу, но демон каким-то непостижимым образом находит ее сам, уверенно лавируя между хаотически разбитыми шатрами. Возможно, ориентируется по запаху – это самое приятное из приходящих мне в голову объяснений. Другое же, по сути, невозможное предположение, что помимо внешности демон приобрел и воспоминания Фантома, пугает меня. Одно дело – оболочка. За нее нет смысла держаться, цепляться, привязываться. Но совсем другое – отправить назад существо, вобравшее в себя квинтэссенцию чьей-то ушедшей души.

Души, которая никогда больше не вернется.

Демон останавливается у знакомого шатра на краю ярмарки. Высвобождает одну руку и откидывает в сторону пестрый полог.