Все демоны Луны

Ана Валерия Хаас

Все демоны Луны

ГЛАВА 1. ЛУНА НА ВЕРЕВОЧКЕ

Если бы я не знала, что он совершенно, абсолютно, окончательно и бесповоротно мертв, то решила бы, что это хитрый план, чтобы заманить меня в ловушку. Сыграть на чувствах одной самовлюбленной ведьмы, подсунув ей лучшее из возможных свидетельств капитуляции – приглашение на собственные похороны. Не карточку, конечно. От карточки за километр несло бы подставой – кто же присылает приглашения по адресу, которого в реальности не существует? Но можно пустить слух, что некий пограничник по прозвищу Фантом недавно отправился в лучший мир, и убедиться, что ведьма это услышит. Тогда она точно придет позлорадствовать.

Вот так все просто.

На кладбище холодно. Говорят, там всегда холодно, и это ненастоящий холод. От земли, от свежих могил, от увядших цветов и темных надгробий веет стужей той стороны. Где-то здесь, рядом, под слоем размокших разноцветных листьев и склизкой рыжеватой земли лежат тысячи мертвых. Тысячи пустых, вакантных тел, которые можно поднять, вдохнуть в них жизнь и подчинить своей воле. Тысячи тел, с помощью которых демоны могут стать материальными.

Все это понимают.

Я сижу на земле возле его могилы, скрестив ноги и засунув руки в карманы потертой кожаной куртки. Надгробие простое – потемневшая от сырости деревяшка, на которой вырезано только прозвище – Фантом. Ни цветов, ни венков, ни стаканчика травяной настойки, чтобы подсластить убитому последний путь. Похоронили, подписали первую попавшуюся деревяшку – и пусть себе гниет.

Стоп. Убитому?

Я оборачиваюсь.

От него немногое осталось – он выцветший, поблекший и полупрозрачный. Стоит у меня за спиной – вроде как на земле, как нормальный – но то, что он не нормальный, бросается в глаза сразу. В остальном – помимо того, что он просвечивает, как помутневшая стекляшка, и по цвету серо-коричневый – Фантом не изменился. Все такой же высокий и худощавый, с призрачной щетиной на призрачном подбородке и взглядом, полным презрения ко всяким там колдунам и ведьмам. Даже волосы у него той же длины, что и два месяца назад, когда мы последний раз виделись.

Только вот Фантом стал фантомом. По-настоящему.

– Убили? – переспрашиваю я. Без особого энтузиазма, потому как призраки сами по себе в голову лезть не должны. Им, призракам, этого не дано – это демоны влезут куда угодно, перемешают все по своему усмотрению и отправятся дальше, оставив после себя только пустую оболочку, пустышку. А призракам мысли лучше держать при себе, пока их не спросят, потому как отправить их обратно – дело, в общем-то, плевое. – Может, это ты сам себя убил.

Он усмехается. Все та же усмешка, что и при жизни – меня от нее и сейчас наизнанку выворачивает.

«Никуда ты от меня не денешься, Луна, я все про тебя знаю».

Да, мы старые знакомые. По моим меркам, даже очень старые, потому как в жизни равнинных ведьм мало кто задерживается дольше пары месяцев. А Фантом маячит на горизонте вот уже несколько лет, омрачая мое существование.

– Сам себя? Ты тело-то мое видела?

– А ты предлагаешь откопать и произвести вскрытие? Изучить, так скажем, изнутри?

Серо-коричневые губы кривятся в странноватой улыбке.

– Попробуй. Только его там, – кивает на могилу, – все равно нет. Что делают с такими, как я, Принцесса? Верно, сжигают. Могила – для отвода глаз. Но, думаю, ты можешь позвать своих маленьких друзей, чтобы собрать мой многострадальный прах. Этим же ты, кажется, любишь заниматься – созданием людей из того, что под руку попадется.

– Не нарывайся, – предупреждаю я.

Отправлять призраков назад – дело несложное. Прослеживаешь связь, находишь зацепку и рвешь ее, как нитку, без особых усилий. У призраков связи тонкие и непрочные, и максимум, что они могут сделать, – утянуть с собой тех, за кого они зацепились. Например, невезучего прохожего, совершенно случайно оказавшегося не в то время и не в том месте – рядом с умирающим, которому совсем не хотелось умирать. Последнее Желание – штука мерзкая.

Фантом стоит, точнее, висит в воздухе, уперев призрачные руки в бока. Блефует. Как всегда, блефует.

Или?..

– А то что? – Отвратительно кривая улыбка играет на полупрозрачных губах. – Отправимся в увлекательное путешествие в другие миры?

– Что?

Нет. Быть такого не может! Не первый же день я на свете живу?

Я закрываю глаза. Мне не нужно много времени, чтобы сосредоточиться. Я делала это столько раз, что сконцентрировать внутреннюю энергию в одной точке, а потом перенаправить ее вовне занимает не больше секунды.

Широко раскрываю глаза – и вижу.

Связи опутывают меня. Разнообразные, разноцветные, разномастные и разносортные – они тянутся от моего тела куда-то в пустоту. Стоит легонько потянуть за любую, как на другом конце дернется марионетка. Кучка демонов, слепленных в послушного мужа. Сгусток тьмы, заменяющий погибшего любимого. Мелкий демон, внедренный в чье-то сознание, чтобы внушить нужные чувства.

Приворот. Отворот. Создание идеального спутника жизни. Что угодно, как угодно. Только выскажите пожелание, и я назову цену. Такие, как я, равнинные ведьмы, могут все.

Отбрасываю лишние связи, отсеиваю, как мелкий песок, и…

Да. Вот оно, Последнее Желание. Его Последнее Желание. Обвилось вокруг моей руки, впилось в кожу черной, выжженной полосой с красноватыми воспаленными краями. Говорят, смерть черная с красным, потому и нить Последнего Желания черная и впивается так, чтобы проступала красная кровь. Напоминает о себе, предупреждает. Все мы смертны, даже ведьмы.

Неудивительно, что я ни секунды не сомневалась, в смерти Фантома. Последнее Желание, соединившее нас, треклятое Последнее Желание, привело меня сюда. И подсознательно у меня действительно не было выбора – оно бы толкало и тянуло меня к кладбищу, пока я не встретилась бы с фантомом того, кого когда-то звали Фантомом.

– Что-то ты побледнела, красавица.

Фантом и его вечная ухмылка на губах. Самоуверенный, самовлюбленный, не желающий и не умеющий отступать, всегда идущий до конца – он похож на меня. Я бы тоже не сдалась. Даже когда все начало бы меркнуть и исчезать, когда меня начало бы затягивать в глубины неизведанного, я бы нашла способ остаться.

Как нашел он.

– Зачем тебе я?

– Догадайся.

– Сообщение любовнице передать? С близкими попрощаться?

– Конечно. – Призрачный смех звенит над притихшим кладбищем. – Попрощаться. Моему убийце. С жизнью.

Я не понимаю, шутит ли он, но по спине пробегает холодок. Так себе желание. Очень так себе.

– Неужели твои дружки-пограничники не перевернут город вверх дном и не порвут твоего убийцу в клочья?

– Мои, как ты выражаешься, «дружки-пограничники», – с нажимом произносит Фантом, – понятия не имеют, кто меня убил.

– А с чего ты взял, что я имею? – огрызаюсь я. – И не нужно намеков. Я, конечно, с радостью отправила бы тебя в увлекательное путешествие по далеким мирам, но – увы! – я тебя не убивала.

Фантом не произносит ни слова, но его ответ – слишком четкий и слишком ясный – сам по себе возникает в голове.

«Я знаю, – говорит он. – Я знаю, Лу».

Его мысленный голос мягкий, вкрадчивый. Призрак проскальзывает в мое сознание, как дым вползает в щель под дверью – осторожно и беззвучно, не задевая ни одной ловушки, ни одного сигнального заклятия. Так, как умеют только наделенные талантом – и так, будто занимался этим всю жизнь.

– Забавно, да? – хмыкает он. Теперь уже нормально, вслух. – Ты будто не знала, что так оно и бывает. Чудесная безграничная близость.

– Не люблю связываться с призраками. И никогда не связывалась.

– О, я твой первый? Неудивительно. В твоих шкафах со скелетами можно заблудиться. Страхи, комплексы. Угрызения совести. Но, должен сказать, я теперь лучше тебя понимаю. А всего-то надо было познакомиться поближе. Снять, так сказать, маски.

Он смеется. Призрачный смех – холодный, потусторонний – отражается от могил и надгробий усиливающимся эхом. Нарастает постепенно, как приливная волна, накрывает с головой.

Я осознаю, что у него больше ничего не осталось, кроме смеха, и мне противно от мысли, что теперь я тоже понимаю его. Ни тела, ни свободы, ни возможности покинуть это мокрое кладбище. Только постепенно меркнущий разум, пустая могила, темная деревяшка с прозвищем… и я. Ведьма, враг, та, с которой не должно быть никакого взаимопонимания.

Должно быть, в моих глазах отражается что-то из этих кощунственных мыслей, потому что призрачное лицо искажается в брезгливой гримасе.

– Избавь меня от фальшивого сочувствия, Принцесса. Пустышки не чувствуют. А ты и есть пустышка, если не хуже. Продажная безмозглая тварь.

Вот теперь я его чувствую. Он больше не пытается осторожно влезть ко мне в голову, он хочет ворваться туда со всей силы, резко, быстро и больно, пробить ментальные щиты и вырвать у меня признание, что я действительно продажная и безмозглая. Ему нужно в это верить. Это сделает его мир куда проще, понятнее и спокойнее.

– Убирайся.

Я вышвыриваю его прочь. Выталкиваю вон из моего сознания, выплескиваю на него давно сдерживаемую злость. Я не глупенькая ведьмочка, которая никак не может понять, что чувства мешают работе. Я вытравила из себя то, что называют человечностью, так давно, что напрочь забыла, как эта человечность выглядит. Я не привязываюсь к местам, к вещам, к людям. Не чувствую и не сочувствую. В моей жизни есть место для одной настоящей страсти – призыву демонов.

И вот, здравствуйте. Попалась. Фантом – не демон и даже не колдун, а обыкновенный охотник на ведьм, презирающий любое проявление грязной магии – привязал меня к себе, как Луну на веревочке, и все таланты, умения и навыки, так долго и старательно оттачиваемые, не способны вытащить меня из этого капкана.

Призрака отбрасывает назад, за ржавую железную ограду кладбища в разросшиеся желтые кусты, и он тускнеет, блекнет и почти теряется среди колючек, мелких листочков и крупных гроздьев белых ягод. Я только что отняла у него частичку призрачной жизни, приблизила момент, когда он окончательно растворится в холодном воздухе.

Отдача настигает меня, впивается в руку сотней игл. Причинив Фантому боль, я причиняю ее себе – так работает наша новая связь. Мне приходится стиснуть зубы, чтобы не вскрикнуть, не выдать слабости. Призраку не стоит знать, что боль у нас теперь одна – общая.

Фантом возвращается быстро. Ему легко – призрачные ноги не вязнут в раскисшей от дождей земле, одежда не цепляется за колючки. Высокая ограда с цепью мощных заговоренных фонарей ему не помеха, свет не режет призрачные глаза, не выжигает все то демоническое, что скопилось внутри. Хотя у него демонического-то и не было никогда, он же чистый. Это я грязная, мне свет причиняет боль.

Теперь на его лице нет ни тени улыбки, одна только решимость. Мы напомнили друг другу, что мы старые враги. Пора переходить к делу.

– Так чего ты хочешь? – спрашиваю. – Думал, я тебя убила? Так у меня для тебя новость – демон, как известно, тоже думал, да под фонарь попал. Что теперь, о гениальный сыщик?

– Интересно, если я пожелаю, чтобы ты убила себя, ты это сделаешь? – бормочет он. Призрачный голос шелестит, как ветер опавшей листвой, холодком пробегает по коже. Еще не Желание, но уже что-то близкое, пограничное. Опасное.

– Нет.

– Нет? Ой ли? Пусть твоя грязная магия и не моя стихия, но пару правил я знаю, Принцесса. Последнее Желание может быть любым.

– Прекрати называть меня Принцессой!

– Задевает, да? – снова смеется он. – Что же случилось с тобой в прошлом, Луна, что ты так ненавидишь это слово? Из-за чего ты отреклась от всего человеческого, чистого, ради темной магии? Может, тот, кого ты когда-то называла принцем, выбрал себе другую принцессу, а ты не смогла с этим смириться? – Фантом насмешливо цокает языком. Это так на него похоже – перейти на личности. Снова начать раскапывать прошлое, ворошить полузабытое и ненужное. Искать ответы. Он всегда был ищейкой, и даже смерть не смогла это изменить. – Не хочешь быть принцессой, Принцесса, тогда перестань лгать.

Встряхиваю головой. Заговоренные серебряные бусинки на концах тонких темных косичек сталкиваются с тихим звоном, эхом отдающимся в наступившей тишине. Дьявольский перезвон. Способ подавить ненужные воспоминания.

Секунда – и его призрачное лицо почти прижато к моему, призрачная рука пытается сомкнуться на горле. Но я ничего не чувствую. Его дыхание должно было бы обжечь мою холодную кожу. Его пальцы должны были бы оставить черные синяки на шее. Но он нематериален – его больше нет. И я не понимаю саму себя, не понимаю тех чувств, которые вызывает во мне эта мысль. Я должна радоваться: мой противник мертв, еще одним охотником на ведьм стало меньше и не надо больше приближаться к городу с такими предосторожностями, держа в голове, что у пограничника по прозвищу Фантом была личная вендетта к ведьме Луне. Но то, что я чувствую, не похоже на радость.

– Ты можешь пожелать, чтобы я убила себя. – Несмотря ни на что, мой голос звучит ровно. Я, в конце концов, равнинная ведьма, а такие не расклеиваются от всякой ерунды. – Но я буду сопротивляться. Все сведется к битве Желаний: твоего – о смерти, моего – о жизни. Исход непредсказуем. Так что это невыгодное Желание.

Призрачная рука разжимается.

– В любом случае, я не этого хочу, При… – Тут он осекается. Я ответила честно, и он не называет меня Принцессой. Это уже что-то. Начало. Мы впервые идем на компромисс. – Мне нужно, чтобы ты нашла того, кто меня убил.

Руку, куда впилось его Последнее Желание, охватывает огнем. Я не смотрю, боюсь – черное пламя напомнит мне, что я теперь уязвима, слаба. Фантом принял решение – окончательное и бесповоротное. Мне остается только подчиниться.

Приказ выдан, приказ получен.

– А почему, интересно, ты не велел своим дружкам рыть носами землю? Ищейки из них получше меня будут, – спрашиваю, чтобы создать хотя бы видимость сопротивления. Обратного пути нет, я обязана найти его убийцу. Без вариантов. И чем быстрее, тем лучше, пока Последнее Желание не вытянуло из меня все силы.

Нечеткая, не до конца оформившаяся мысль проскальзывает в его призрачном разуме.

– Вот ведь! – невольно выдыхаю я. – Ты думаешь, это один из ваших потрудился на благо человечества!

Фантом медленно кивает. Эта мысль – слишком сильная, чтобы умереть, когда умерло его тело, – разъедает призрака изнутри. Кто-то из цепных псов, тщательно отобранных и обученных служить и защищать, оказался не таким уж добропорядочным. Поэтому Фантом рискнул своей, как говорят городские, чистой душой и решился на грязный трюк с Последним Желанием.

– Кто? Кого ты подозреваешь?

Он не помнит. Я легонько касаюсь его сознания и понимаю, что это правда.

Смерть – странная штука. Забирает самое важное, полезное и оставляет только шелуху, ненужные, глупые воспоминания. Он помнит, что мы были врагами. Он – пограничник, защитник города и чистого человечества от демонов и демонической грязи. И я – равнинная ведьма, призывающая. Демоны откликаются на мой зов, делятся частичкой темной силы…

Мы не могли быть никем, кроме врагов. Но он помнит, как однажды гнал меня по залитой солнечным светом зеленой равнине до самого озера, как настиг на берегу. Мои темные волосы растрепались, выбились из замысловатой прически. Дыхание сбилось. Ноги вязли в снежно-белом песке…

Мы сцепились, как всегда, коротко и бурно – его амулеты, обереги и заговоренное оружие против моей магии. Он помнит, как уничтожал моих демонов одного за другим, и как менялась я, теряя все больше и больше созданных темной магией вещей. И как мы сошлись врукопашную, тоже помнит. Как изменилось, исказилось под воздействием демонической силы мое тело. Как я перестала быть ведьмой, которую он всегда знал…

Мы могли бы убить друг друга как минимум несколько раз. Но где-то глубоко внутри сохранилось воспоминание о том, как я собрала оставшуюся энергию и создала для него светящегося демона-проводника, чтобы Фантом мог вернуться в город, когда наступили сумерки. А он оставил мне куртку – его подбитую мехом кожаную заговоренную куртку – чтобы я пережила холодную ночь на равнине, обессиленная и опустошенная.

Тогда я думала, что это достойный обмен – демон-проводник на заговоренную куртку, чтобы ночные твари не разорвали в клочья ни его, ни меня. Но на самом деле никто из нас просто не хотел ставить точку. Я точно не хотела. Он, думаю, тоже.

Странные из нас получались враги. Уж очень мы наслаждались этой игрой.

Фантом помнит меня, Луну, непохожую на луну. Луна светлая, ясная. Сияет в ночном небе, как оборотная сторона солнца, и темных пятнышек на ней лишь несколько. А я темная вся – у меня темные волосы, потемневшая на солнце кожа. Обереги и амулеты из шкур демонических тварей, обожженных костей. Даже вплетенные в косы серебряные бусинки зачернены, чтобы не отражать свет. Я не сияю в темноте, я сливаюсь с ней. Не боюсь мрака, не боюсь ночи, не боюсь выходящих на охоту тварей. Демоническая энергия защищает меня, она проникла в самое нутро, въелась в кровь, кожу и кости.

Фантом помнит меня четче, ярче, чем кого бы то ни было из его прошлой жизни. Это его жертва, его уступка. Он отдал свои воспоминания, чтобы поймать меня, привязать к себе. И теперь меня в его памяти много, а самое главное ускользнуло – кто убил его, почему так важно найти убийцу, кого из бывших соратников он подозревает. Все, что могло бы мне помочь, стерлось из призрачной головы. Только озеро, которое он видел всего раз в жизни, крутится в его памяти. Безмятежно синий островок спокойствия посреди сочной зеленой равнины.

Я сжимаю зубы. Теперь путь туда мне заказан.

– Документы, – с трудом вспоминает Фантом. Подталкивает мне это воспоминание, предлагает. – Документы по последнему расследованию. Там должно быть…

– Где они?

Он и этого не знает.

Призраки быстро теряют разум. Нажмешь, надавишь чуть сильнее, и энергия иссякнет, сознание померкнет. Его снова потянет на ту сторону, куда живым не попасть. За время нашего разговора Фантом еще больше поблек и выцвел. Даже оперся призрачной рукой на свое надгробие, будто из пустой могилы можно вытянуть хоть каплю энергии. Но тщетно. Его время вышло.

Если бы у меня было под рукой его тело, я могла бы изменить привязку, открепить его от могилы. Может, из нас получилась бы неплохая команда – ведьма и пограничник, объединенные общей целью. Но тела нет, и призраку придется остаться на кладбище. Накапливать энергию и пытаться восстановить хоть часть последних воспоминаний до нашей следующей встречи.

Кто-то позаботился об этом – кто-то, в чей воспаленный мозг могла закрасться идея, что пограничник Фантом может попытаться привязать к себе равнинную ведьму Луну. Тот, кто знал о нас. Возможно тот же, кто убил моего старого противника, кого и должна отыскать я.

Но кем бы он ни был, он на шаг опережает нас.

ГЛАВА 2. ВОСХОД ЧЕРНОЙ ЛУНЫ

До стен города добираюсь с караваном. Повезло – вереницу дребезжавших кибиток, медленно движущихся по пыльной дороге, замечаю еще с кладбища. Короткий марш-бросок, и вот я уже вылетаю перед головной повозкой, запряженной крупной меланхоличной тварью.

Торговцы принимают меня на удивление легко. Не без проверки, конечно – кто в своем уме подпустит к себе одинокого путника, каким бы безобидным он ни казался? Но приглушенной до предела силы вкупе с зажатыми в поднятой руке монетами достаточно, чтобы моя легенда о прощании с недавно умершим братом показалась убедительной.

Мне достается место в последней повозке – там, где путник уязвимее всего для грабителей и голодных тварей. Я не возмущаюсь – меня, равнинную ведьму, таким не напугаешь.

Караван ползет, раскачиваясь и поскрипывая на выбоинах и кочках. Лениво плывут облака, ветер шуршит опавшей листвой, треплет пожелтевшие травинки. Колеса крутятся так медленно, что тянущаяся вдоль дороги кладбищенская ограда кажется бесконечной. Да, пешком, особенно если подпитывать силы энергией демонов, добраться до города можно было бы куда быстрее. Но так надежнее. Одинокие путешественники привлекают слишком много внимания, а здесь, среди разномастных кочевников, наемников и торговцев, я выгляжу почти своей.

Неудивительно. Демонической силы в караване хоть отбавляй. В повозки впряжены прирученные равнинные твари, наемники увешаны оберегами и амулетами, а пистолеты заряжены заговоренными пулями. Колдунов, не считая меня, двое. Один управляет тварями, которые тянут кибитки, другой охраняет ценный груз.

Усмехаюсь про себя. Чистое человечество, нечего сказать.

Нет, я тоже не люблю демонов. Как любой выживший на планете человек, я демонов ненавижу. За уничтоженный мир, который мне довелось увидеть лишь на картинках. За зараженные территории, где один глубокий вдох равносилен смерти, потому что большие и необыкновенно красивые, но от этого не менее смертоносные цветы убивают одним своим ароматом. За темноту, в которой тебя разрывают на куски в считаные секунды, и за всех сведенных с ума, выпитых до дна, извращенных до неузнаваемости людей, которых принято называть пустышками. Когда демоническая реальность столкнулась с нашей, демоны захватили и уничтожили все, что можно было захватить и уничтожить, сделав нас пленниками беспрестанно сокращающихся осколков цивилизации. Они нагадили в нашем мире – так почему же и нам нельзя в отместку пользоваться их силами себе во благо? А кто как это благо понимает – личное дело каждого.

Пограничники учат, что жить надо в чистоте, не касаясь грязной магии. За высокими городскими стенами так, может, и можно – каменная преграда удержит не переносящих света тварей, а стражи защитят от остальных. Отгонят прочь огнем и заговоренным оружием, отпугнут амулетами и талисманами. Да-да, теми самыми треклятыми магическими вещичками, которые они якобы ненавидят. А все потому, что демонов и демонических тварей ничем другим не проймешь. Так или иначе, но магия нужна. И в городах, и за их пределами.

Кибитку подбрасывает на ухабе – так, что я едва не падаю с грубо сколоченной скамейки. Сбоку слышатся смешки, и взгляд сам собой устремляется туда, где сидят, крепко вцепившись в борта, разномастные пассажиры. Они разглядывают меня – кто с недовольством, кто с любопытством. Девчонка-подросток с жадностью смотрит на мои украшенные колокольчиками косы, будто чувствуя скрытую в них силу.

– Амулет, – объясняю с хитрой улыбкой. –Заговоренный.

Снятый колокольчик, подброшенный на ладони, тонко звенит, и этот звук разбивает напряженное молчание. Девчонка подается вперед, протягивая несколько монет. Следом за ней подтягиваются и другие.

Полчаса – и плата за проезд отбита мелкими заказами. Завязывается разговор, слово за слово – и я узнаю, что караванщики везут в город запчасти к генераторам и кое-какие вещи по мелочи. Ткани, линзы, детали оружия, патроны.

– Городской глава сделал заказ. Что-то большое у вас намечается, да?

Киваю с отсутствующим видом – может, и намечается, не мое дело. Задерживаться надолго я не планирую.

«Дзинь, дзинь!» – звучит колокольчик в руках девчонки.

Деревья сменяют поля, на которых гнут спину работники, убирающие урожай. Пару раз к каравану подходят пограничники, но к последней повозке их бдительность настолько падает, что с нами они обмениваются лишь вежливыми кивками, не вглядываясь в лица. Последний поворот – и из-за холма вырастает высокая стена и ворота.

А дальше… удача заканчивается.

– Проверка, – шелестит по кибиткам взволнованный шепот. – Подготовьтесь к тщательному досмотру.

Я напрягаюсь. Какая еще проверка? Раньше ничего подобного не было.

Хотя… что значит раньше? За время, что я скиталась по выжженным войной и демонами равнинам, многое могло измениться.

Взгляд скользит вдоль каравана, выхватывая среди пестрых балахонов и курток форменные цвета одежды пограничников. Слишком много для рядового досмотра.

Ну да ладно.

Не дожидаясь остановки, спрыгиваю на землю и, коротко простившись с торговцами, направляюсь туда, где виднеются острые верхушки разноцветных шатров городской ярмарки.

***

Ярмарка, квартал легальных заклинателей, раскинулась в тени высоких городских стен. Энергии здесь нет – город экономит драгоценные ресурсы, так что свет исходит только от чадящих факелов. Защиты, в общем-то, никакой – пограничники решили, что зараза к заразе не липнет, и на ярмарку силы не тратят. Но магам подачки не нужны, они не первый день на свете живут. Сами справляются.

Заговоренная ткань разноцветных шатров спасает от тварей лучше любого городского дома – ни зубами не прогрызть, ни когтями не прорвать, и на голову обвалиться не грозит не в пример некоторым древним строениям. А амулетов и оберегов у ярмарочного мага больше, чем у самого воинственного пограничника – они этим, как-никак, на жизнь зарабатывают.