Путь Первых. 3-я часть. Огонь. Мой друг. Мой враг

Голос шамана становился всё более тягучим и мрачным, подобно смоле, стекающей по коре древнего дерева. Он говорил так, будто перед его внутренним взором возникали образы прошлого, словно эти алтари и жертвоприношения были не просто чужими историями, а событиями, свидетелем которых он был сам. Ант закрыл глаза, и его лицо исказилось от боли, как будто воспоминания разрывали его изнутри, подобно когтям невидимого зверя. Каждый вздох старика становился тяжелее предыдущего, а слова, слетавшие с его губ, наполнялись ядом страха и ненависти.

Рол хранил молчание, но его разум работал безостановочно, как быстрый поток горной реки. Сомнения проникали в его сознание подобно туману, окутывающему долину на рассвете. Каждый взгляд на шамана порождал новые вопросы, требующие ответа. Откуда Ант знает столько о далёком племени огня? Как он может с такой точностью описывать то, что для других остаётся тайной за семью холмами? Возможно, старый шаман скрывал часть своей истории? Быть может, его прошлое было связано с этим загадочным и опасным племенем.

– Чёрные камни Зарака… – голос Анта вновь прорезал тишину, вырвав Рола из плена размышлений. Шаман теперь говорил медленнее, словно каждое его слово было тяжёлым, как валун после долгого ливня. – Эти камни… крепкие, как сердце самая земля. Они вставлять их в оружие: в ножи, стрелы, копья, топоры… Это делать их страх. Их племя расти и сила набирать, их дети становиться сильнее наши, сильнее урхи даже. Если мы не разрушить их камни, если не уничтожить их места сила…, то племя огня уничтожить нас всех.

Ант говорил с такой непоколебимой убеждённостью, что его слова, подобно острым стрелам, проникали в самые тёмные уголки души Рола. Шаман поднялся на ноги, и его худое тело, покрытое священными узорами, начало дрожать, как осиновый лист на ветру. Он не просто рассказывал – он заново переживал каждое слово, каждый образ, словно видел перед собой кровавые сцены ритуалов так же ясно, как видел сейчас лицо Рола в полумраке хижины. Руки старика сжались в костлявые кулаки, а в глазах полыхал огонь, яростный, как лесной пожар в засуху. С каждым словом он описывал, как охотники из лесных племён становились беспомощными жертвами на этих проклятых алтарях, как их ещё бьющиеся сердца вырывались из груди ради ублажения безжалостных духов.

– Они поклоняться Великому Огню, – почти выкрикнул Ант, его голос дрожал от едва сдерживаемой ярости, подобно натянутой тетиве лука. – Но бояться его смерть. Когда солнце становиться чёрный, это конец их мир, конец их жизнь. Они думать, что дух Великий Огонь, может умереть. И тогда умирать и они…

Эти слова заставили Рола застыть, словно оленя, услышавшего треск ветки под лапой хищника. Страх перед чем-то настолько могущественным и древним, что даже грозное племя огня трепетало в его тени, был чем-то непостижимым для молодого вождя. Но он понимал, что это знание – оружие, которое могло стать ключом к их спасению и победе. Однако ещё больше его тревожило то, как шаман мог знать столь сокровенные подробности чужого племени. Что ещё скрывал от него Ант за своими морщинами и ритуальными узорами?

– Не забыть… – вдруг добавил шаман, и его голос стал тише, подобно ночному шепоту листвы. – Чёрные камни. Зарак должен получить их. Без них наше оружие быть слабое против племя огня.

Рол медленно кивнул, его лицо оставалось неподвижным, как каменная маска, но внутри бушевала буря эмоций, подобная тем, что обрушиваются на горные склоны в сезон ливней. Он осознавал, что предстояло многое обдумать и ещё больше – решить. Его проницательный взгляд снова скользнул по иссохшей фигуре шамана. Да, Ант знал гораздо больше, чем говорил. Намного больше. Но это можно было выяснить позже, когда придёт время.

– Рол теперь идти, – наконец произнёс молодой вождь. Его голос звучал твёрдо, как удар кремня о кремень. – Много думать надо.

Он развернулся и, сделав широкий шаг за порог, почувствовал, как свежий ночной воздух, наполненный запахами леса и далёких гор, окутал его разгорячённое тело подобно объятиям матери-земли. Небо над его головой было усыпано звёздами, безмолвными свидетелями тайн, хранимых между ним и старым шаманом.

3 глава: Одинокий путь

Утренний свет, пробивающийся сквозь щели ветхой хижины, коснулся лица Рола, вырывая его из объятий беспокойного сна. Он пробуждался медленно, словно выныривая из вязкого омута тягучих видений, цеплявшихся за его сознание подобно липкой паутине. Веки дрогнули и с трудом разомкнулись, встречая обманчиво ласковые лучи восходящего солнца. В груди же ощущалась неотступная тяжесть, давящая на сердце подобно каменной глыбе.

Рядом лежала Лия – живая, дышащая, но недосягаемо далёкая, словно её дух заблудился в потусторонних мирах. Шкуры, укрывавшие её хрупкое тело, едва заметно вздымались от тихого дыхания. Рол всматривался в безмятежные черты её лица, пытаясь уловить хоть малейший знак возвращения. Мучительное бессилие терзало его душу – видеть её рядом и в то же время понимать, что между ними пролегла непреодолимая пропасть.

Огрубевшие от постоянной охоты пальцы Рола осторожно коснулись её руки, такой холодной и бледной, словно кусок речного камня, лишённого жизненного тепла. Он обхватил её тонкие пальцы, едва не прозрачные в утреннем свете, бережно сжал их, надеясь передать своё тепло, вернуть искру жизни.

Лия оставалась недвижимой. Её дыхание было ровным, но настолько слабым, что напоминало лёгкое дуновение ветра над гладью озера – едва заметное и мимолётное. В её чертах не отражалось ни боли, ни страдания – просто бесконечно длящийся сон, граничащий с небытием.

Рол знал, что её дух странствует сейчас в таинственном мире теней, куда не достигал его голос. Он сам когда-то ходил тропами духов, принимая облик волка, паря орлом под облаками, скользя рыбой в ледяных водах. Этот мир был ему знаком – неведомое пространство, где время течёт иначе, а реальность рассыпается призрачными видениями. Возможно, Лия блуждала сейчас среди этих видений, встречала духов предков, но вернётся ли она назад, в мир живых?

Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь усмирить клокочущую в сердце ярость. Снова и снова проклинал он Найру и Грома – тех, кто по своей безрассудности подверг Лию смертельной опасности. Эти мысли терзали его сознание, подобно острым каменным ножам, впивающимся в плоть. Но сейчас важно было лишь одно: вернуть Лию из мира теней.

Шорох отодвинутой шкуры нарушил тишину хижины. Тяжёлые шаги возвестили о приходе Дамы – урха, привыкшего жить среди опасностей и не боящегося привлечь внимание хищников. Его грудь сотрясалась от глухого кашля, словно внутри застрял обломок кремня, расцарапывающий лёгкие. Дама, некогда бывший его врагом, а теперь ставший кем-то большим, чем просто пленник, опустился на колени рядом с Лией, держа в руках выдолбленную тыкву с целебным настоем.

– Великий Огонь встать высоко. Рол сидеть долго, – проговорил Дама, бережно приподнимая голову Лии. – Девушка пить. Травы давать силу. Духи слушать наш зов.

Его пальцы, поразительно ловкие для такого крупного человека, приоткрыли губы Лии, вливая целебный отвар в безвольный рот. Он внимательно следил, как её горло медленно совершило глотательное движение.

– Она пить. Хороший знак, – удовлетворённо кивнул Дама. – Тело жить. Дух блуждать. Шаман говорить: время ждать.

Рол молча смотрел на это священнодействие, на лицо друга, изборождённое морщинами и шрамами – следами долгой, наполненной опасностями жизни.

– Ждать… – эхом повторил он, и в этом коротком слове звучала вся глубина его отчаяния. – Но сколько ждать? Луна сменять луну. Лия всё спать.

Дама положил тяжёлую ладонь на плечо Рола:

– Духи решать их луна. Мы – только ждать. Женщины приходить скоро. Ухаживать за телом. Тело быть сильным, когда дух вернуться.

Каждый день женщины племени приходили заботиться о Лии, словно о беспомощном младенце. Они меняли подстилки из шкур, обтирали её тело влажными пучками трав, смоченными в тёплой воде, готовили крепкие бульоны из костей и мяса, растирали пищу до состояния мягкой кашицы, которую можно было влить в её рот. Они делали это с надеждой, что однажды её тело, получив достаточно сил, пробудится от этого долгого сна.

Волк Тень лежал у ног Лии, свернувшись клубком, словно живой талисман. Иногда он тихо скулил и лизал её неподвижные руки тёплым языком, будто пытаясь своей преданностью вызвать её из мира духов. Днём он дремал рядом с ней, охраняя её покой, а когда Рол выходил из хижины, следовал за ним как верная тень, за которую и получил своё имя. Иногда зверь с юношеским азартом гонялся за палками, которые Рол забрасывал через частокол, но даже в игре оставался настороже, никогда не забывая о своём долге охранять.