Заключенные Чувства

Ekaterina Kozyreva

Заключенные Чувства

Глава 1.

Гул сирен раскалывал тишину, будто лопнувший нерв. Сначала – глухо, как в бреду. Потом – громче, навязчивее, пока не превратился в тревожный вой, будящий память и тело.

Он открыл глаза.
Серые бетонные стены. Решётка. Резкий запах сырости и пота. Камера.
Тело ныло после сна на жёсткой койке, но каждое мышечное волокно было в тонусе – привычка. Металл – холодный, утро – грязное.

Он провёл рукой по голове. Лысая. Привычка. Пока.
В обычной жизни он был другим – густые тёмные волосы, карие, почти чёрные глаза, будто в них влит ночной огонь. Метр восемьдесят пять – не просто рост, а угроза. Молчащая, уверенная угроза.
Но здесь – просто заключённый. Номер. Молчание.

В коридоре суета. Крики надзирателей. Шорох бумаг, лязг ключей.
– Строй! Всем на построение!
– Начальство сменилось, говорят. Новый приехал.
– Кто?
– Из-за границы. Строгий, беспощадный. Не просто дисциплина – живьём сожрёт.

Его это не удивило. Система любит перемалывать и перестраивать. Но почему-то внутри, будто что-то сдвинулось. Прислушался к себе: было чувство… предчувствие. Как будто его судьба в эту минуту начала сворачиваться в другой клубок.

Он встал.
 Движения точные, привычные, словно выточенные временем – шесть лет в клетке учат тебя беречь энергию и не разбрасываться ни словами, ни жестами.

Пластиковый таз, холодная вода из крана. Он набирает в ладони воду, плескает в лицо – не для свежести, а для включения.
Смотрит на своё отражение в мутном осколке зеркала, приклеенном скотчем к кафелю.
Глаза чёрные, как ночь перед бурей. Но в них – тишина. И что-то ещё. Мысль. Надежда?

Вчера он подал на УДО. Условно-досрочное освобождение. Бумаги – в деле. Через месяц – заседание. Месяц. Он пересчитывал дни, как отсчёт перед рывком.
Мозг уже не был в этих стенах. Он строил маршрут – куда пойти, к кому не возвращаться.
Он не хотел мстить. Он хотел исчезнуть. В асфальте, в городе, в чужих телах.
Но прежде – дождаться.
Дождаться и не сломаться.

Он заходит в душ. Холодный, как всегда. Струи обтекают его мощное тело, словно касаются сквозь пленку. Он думает о прошлом – как пил кофе в утреннем свете, как гладил чужие бёдра, как гнал машину по трассе, пока город спал.
И как всё это сгорело в одну ночь.
Ночь, которую он давно вырезал из памяти. Но та возвращалась – в звуках, в запахах, во сне.

Он знал: впереди месяц. Один месяц, чтобы остаться человеком.

Глава 2.

Столовая гудела, как улей. Запах прокисшей каши, дешёвого кофе и хлорки в воздухе.
Металл ложек лязгал о тарелки, люди двигались в строю, как заведённые – каждый знал свою траекторию. Никакой суеты. Всё по распорядку. Даже хаос был здесь приручен.

Дэниел сел на своё место. Привычно. Спина прямая. Глаза – никуда. Точнее, везде.
Пластиковый поднос, разваренная перловка, что-то серое, похожее на мясо, кружка с бурой жидкостью.

– Ну что, тебя уже вызывали? – рядом бухнулся на скамью Кевин. Мелкий, верткий, как крыса, но зубастый. Два года вместе – почти как семья, но не совсем. Здесь нет семей.
Он не ответил. Только посмотрел мельком. Этого было достаточно, чтобы Кевин понял: нет – не вызывали.

– Говорят, этот новый будет лично всех смотреть. Знаешь, как врач зубы проверяет, – Кевин скалится, – заглянет тебе в душу, ага.
– И пересчитает, – подал голос с другой стороны Джейк. – А может, на вкус попробует. – Он хохочет, показывая щербатую улыбку.
– Тебя – точно попробует, – парирует Кевин.
– Меня сначала догони! – весело.
– Скажи ещё, что у нас тут "список по любви".

Смех. В нём – нервы. Сдержанный, натянутый. Все чувствуют: что-то меняется.
Дэниел молча берёт ложку. Медленно ест. Ни одного лишнего движения. В глазах – пустота. Или, наоборот, слишком много всего.

Он слышит их – Кевина, Джейка, других – но как будто сквозь стекло. Он здесь телом.
Душа – там, где не воняет прокисшей кашей. Где не кричат команды. Где не называют по номеру.

Он знал: сегодня начнётся новое.
И не потому что так сказали. А потому что почувствовал кожей – воздух стал другим. Тяжелее. Настороженней.
Будто кто-то прибыл.

Пластиковая ложка громко скрипела по тарелке, когда Дэниел поднёс её к губам. Он пытался не думать о вкусе – о том, что эта мерзкая каша всё равно должна быть съедена. В такие моменты он часто вспоминал свою жизнь до тюрьмы. Вспоминал, как с удовольствием ел свежие багеты, как пил утренний кофе, как закуривал после первого глотка. Сейчас всё было по-другому. Здесь время текло по-другому. И запахи, и вкусы – они тоже стали чуждыми. Как и его собственное тело.

– Чего молчишь? – Кевин сидел напротив и весело жевал. – Ты что, в шоке от того, что тут опять перемены? Это всегда так. Новый начальник, новые правила. Кто-то нервничает, а кто-то просто жрёт и не парится.

Дэниел лишь взглянул на него. Он знал, что Кевин продолжит. Ведь так и было всегда – этот мелкий всегда много болтал, пытался казаться важным.

– Ой, да ты с нами не разговариваешь, что ли? – Джейк, сидящий рядом, немного наклонился вперёд, и в его глазах сверкнуло что-то, как у хищника. – Скучный ты, Дэн. Или ты чего-то ждёшь? Суд, что ли? – он усмехнулся, но в его голосе звучала не насмешка, а какая-то тень злорадства.

Дэниел снова промолчал, но в его груди что-то ёкнуло. Эти разговоры о суде – они мешали сосредоточиться. Он знал, что шансы на выход невелики, но так всегда: будет суд – а дальше неизвестно.

– Ты правда хочешь выйти? – вдруг тихо спросил Кевин, заметив его молчание. – Я вот тебе скажу – отсюда выбраться – как выиграть в лотерею. Но ты, похоже, веришь, что у тебя получится.
– Надо верить в это, – Дэниел наконец сказал, но его голос был тихим. Это было не просто заявление – это было обещание самому себе.
– Верить? – Кевин рассмеялся. – Ну-ну. Я тоже когда-то верил.

Дэниел почувствовал, как снова закипает нервозность внутри. Он знал, что тут, в этом месте, доверять нельзя. Но он был готов рискнуть. Он должен был.

Смех вокруг продолжался. Кто-то шутил, кто-то спорил. А Дэниел снова погрузился в свои мысли. Он видел себя за решёткой, на том суде. Это было неизбежно. Но вопрос был в другом – он был готов?

Дэниел положил ложку и посмотрел на серую перловку в тарелке. Взгляд затуманился, когда в голове снова мелькнула сцена. Ночь. Легкие туманные облака на небе. Он сидел в своём автомобиле, когда по радио прошёл лёгкий треск – шум сирен.
И тут он услышал выстрел. Один. Второй.

Его рука сжала руль. Он помнил, как стремительно открыл дверь. Быстро. Он не мог допустить этого. Фрэнк…

В голове всё перемешалось. Осколки стекла. Кричащие голоса. Силы, в которые он сам не мог поверить. Тот амбар. Всё как в тумане. Чужие люди, оружие в руках, слова, которые он не успел услышать. И тогда – он уже понял, что всё пошло не так.

– Дэн, ты что, спишь, что ли? – голос Кевина вырвал его из мыслей.
Дэниел снова посмотрел на него, но ничего не сказал.

Не время сейчас. Ещё не время вспоминать всё до конца.

Дэниел уже почти доел, когда внезапно по коридору пробежала толпа солдат, их шаги эхом отдавались по каменным стенам. Он услышал шум, затем несколько команд, но всё это было далёким фоном для его раздумий. Он снова наклонился над тарелкой, но в этот момент один из заключённых, сидящих рядом, резко поднялся и, сплёвывая в сторону, пробормотал:
– Ну всё, приехал этот тип… Теперь нас всех начнут дёргать, как в той старой игре.

В зале настала пауза. Кевин присвистнул и протянул Дэниелу:
– Готовься, парень. Если этот новый начальник хоть наполовину такой, как его молва, нам тут не будет покоя.

Дэниел поднял глаза, но молчал. Он не собирался на словах придавать этому значение. Его мысли были в другом месте. Что-то было не так. Он не знал, что именно, но не мог избавиться от ощущения, что это – начало чего-то серьёзного. Чего-то, что изменит не только его жизнь, но и всю тюрьму.

Внезапно дверь открылась с таким звуком, как будто её сорвали с петель. В комнату влетел мужчина, громко топая сапогами. Он был среднего роста, с широкими плечами и крепким телосложением, которое сразу бросалось в глаза. Его лицо скрывалось под густыми усами, а взгляд – чёрные, как уголь, глаза – был таким холодным и проницательным, что никто не осмеливался смотреть ему в ответ. Он был в военной форме, с чёрными ремнями, на которых блеск металла отдавал яркими отсветами на тусклом свету.

– Все в строй! – его голос пронзил тишину, заставив каждого в зале мгновенно насторожиться.

Заключённые быстро поднялись с мест, в глазах мелькнул страх, уважение и, возможно, чуть-чуть недовольства. Он был главой их отряда, и его присутствие означало, что никто не останется в покое. Его звали Сэмюэль, но все знали, что его прозвище – "Каменщик". Из-за его привычки быть всегда серьёзным и непреклонным, а также за жестокие методы, которые он применял для дисциплины.

Его лицо оставалось неподвижным, как камень, и лишь уголки губ иногда слегка поднимались, когда он замечал чьи-то ошибки. Он не был великодушным, не верил в милосердие, и для него не было значимых различий между плохими и хорошими. Он мог быть адским тираном или нужным человеком в нужный момент, но никогда не был тем, кто искал союзников среди заключённых.

Дэниел стоял спокойно, не выражая эмоций, хотя внутри он чувствовал, как его мышцы напряглись. Было понятно, что этот человек не тот, кто сможет сломить его, но в то же время – ему лучше не перечить. Он знал, что если Сэмюэль решит, то никто не получит даже шанса на оправдание.

– Кто из вас в последний раз не встал в строй по первому зову? – Сэмюэль прошёл вдоль ряда и с хмурым взглядом осмотрел заключённых. Никто не ответил. Силы молчания были сильнее, чем любой страх. – Я вас предупреждал. Если кто-то нарушит порядок – будет плохо.

После этого его взгляд пронзил Дэниела. Он стоял, как и все, с чётко сложенными руками, но Сэмюэль казался не очень довольным этим.

– Это ты, да? – его голос стал громче, резче. – Почему не в строю, как все? Или у нас особое отношение к порядку?

Дэниел

не сразу ответил. Он знал, что лучше не тянуть время. Слово могло стоить ему слишком много.

Сэмюэль остановился прямо перед Дэниелом, его чёрные глаза сжались, скользя по его фигуре. Все вокруг почувствовали этот момент – Дэниелу предстоит испытание.

– Ты что, не понял, что здесь, в этом месте, всё по расписанию? Ты не какой-то важный человек, чтобы сидеть в углу и тихо есть, – его голос был как железо, он не щадил никого. Сэмюэль взял шаг вперёд, так близко, что Дэниел почувствовал его запах – смесь табака, пота и дешёвого одеколона.

Дэниел знал, что молчание не поможет, и что Сэмюэль уже давно привык к этим играм. Ответил спокойно, сдержанно:
– Я не опоздал. Был в строю. Просто привык не быть в центре внимания.

Сэмюэль хмуро посмотрел на него, но ничего не сказал. Вместо этого, он коротко кивнул и вернулся к общему строю. Его шаги звучали тяжело и уверенно. С каждым его движением люди в зале становились ещё тише. Он был всемогущим, и все это знали. Сэмюэль подходил к каждому, проверяя их дисциплину, не оставляя места для сомнений.

– Ты мне нравишься, парень, – вдруг произнёс он, снова поворачиваясь к Дэниелу. – Может, ты не такой безнадёжный, как остальные. Но если я увижу, что ты поддаёшься этим… слабым поступкам, то сам лично устрою тебе встречу с железом.

В его голосе не было шуток, и его слова эхом отозвались в умах заключённых. Никакой слабости. Никаких компромиссов.

Дэниел стоял неподвижно, не показывая ни малейшей реакции, но внутри его кровь закипала. Он не собирался поддаваться этому. Но Сэмюэль был слишком важен для того, чтобы идти против него напрямую. Это было не его время для таких боёв.

Сэмюэль сделал ещё шаг вперёд, став буквально в лицо Дэниелу.
– Не думай, что тебе повезло. Здесь нет удачи. Тут есть только сила и выживание. Я посмотрю, как ты будешь бороться, – его голос стал чуть тише, но каждый звук был полон угрозы.

Он сделал паузу, и, удовлетворённый молчанием, взял шаг назад, развернувшись к остальным.

– Всем в строю! Через пять минут выход – готовьтесь к новой проверке! – отдал он команду, и все заключённые начали подниматься. Он ещё пару раз оглянулся на Дэниела, как будто удостоверяясь, что тот не собирается возражать.

Когда Сэмюэль ушёл, зал заполнился тишиной, но в воздухе осталась его угрожающая энергия. Несколько заключённых переглянулись, перешёптываясь, но Дэниел не обращал на них внимания. Он знал, что это лишь начало. Сэмюэль лишь тестировал его, но настоящий шторм только приближался.

Глава 3.

Когда ворота снова открылись, заключённые начали двигаться по двору, раздвигаясь в разные стороны. Высокие стены с колючей проволокой и башни с охранниками, которые были здесь всегда, словно молчаливые свидетели всего, что происходило. Охрана следила за каждым шагом, но это было привычно. Уже не было смысла пытаться скрыться или бороться с системой – здесь каждый знал, что для них есть только одна дорога, и она не имеет выхода.

Дэниел шел спокойно, сдержанно, чувствуя привычный холод, который пронизывал даже через толстую куртку. Его взгляд не встречался с другими заключёнными. Он был не из тех, кто искал разговоров, но и не прятался в тени. Он был здесь, чтобы выжить, и это было его главным правилом.

Как только Дэниел отошел от забора, к нему подошел Джексон – старший заключённый, который был в тюрьме уже почти десять лет. Джексон был на десяток лет старше Дэниела, и несмотря на то, что его годы на зоне сказывались на внешности, он оставался в хорошей форме. Его лицо было тёмным от загара и старых шрамов, а его глаза – жесткими и насторожёнными, как у человека, который привык выживать любой ценой. Его всегда можно было найти среди других заключённых, как некую уравновешенную и сильную фигуру.

– Давненько не виделись, Дэниел, – сказал Джексон, улыбаясь в его сторону. Он давно понял, что парень не любит много болтать, но именно в его молчании всегда скрывался интересный взгляд на происходящее. Подав сигарету, он протянул её Дэниелу. – Держи, сигарета тебе не помешает.

Дэниел взял сигарету, подкуривая её привычным движением. Это было их ежедневное соглашение – короткие разговоры, как сигареты, которые не разжигали большой огонь, но всё же приносили какое-то успокоение.

– Джексон, – сказал Дэниел, закуривая и вытягивая дым, – скоро будет новый начальник. Этот, говорят, строгий. Думаешь, он будет давить?

Джексон немного помедлил, всматриваясь в лицо Дэниела, как будто пытаясь понять, что именно тот думает. В его глазах промелькнула привычная тяжесть, как у старого волка, который научился читать каждого, кто встал на его пути.

– Не переживай, парень, – ответил Джексон, стряхивая пепел. – Да, он строгий, но, знаешь, тут все строго. Главное – не выпендриваться. Я тут уже с десяток лет, и поверь мне, всё будет как обычно. Он попробует всех нас подогнать, покажет, кто тут главный. Но на таких, как ты, ему внимания не будет. Главное – держать нос выше, не давать себя растерзать.

Дэниел кивнул, поднимая взгляд в сторону бетонных стен и башен, высматривая тех, кто следит за ними. Привычный взгляд, но все равно всегда тревожный.

– Я вот всё думаю, может, выйду отсюда раньше, – продолжил он. – Документы подал. Через месяц будет суд. Думаешь, это реально?

Джексон взглянул на него скептически, но не сказал ни слова. Он знал, что такие мысли всегда сопровождают заключённых, особенно тех, кто был здесь не так давно, как он.

– Реально? – Джексон улыбнулся, но его улыбка была скорее недоумённой. – Тут, в этих дырах, ничего не реально. Но если ты твердо решил – ну, пробуй. Главное – не вешай нос, даже если этот новый начальник начнёт на тебя давить. Всё это – игра. Ты научишься, и потом будешь не так переживать. Ты сам знаешь, как оно тут.

Дэниел молча выдохнул дым и откинул голову назад. Его руки были слегка напряжены, но он был готов. В тюрьме никогда не было легко, и неважно, как долго ты здесь. Но всё равно, каждый день становился шагом к чему-то новому. И этот шаг мог быть последним на пути к выходу.

– Ну, я сделаю всё, чтобы выйти. Это мой шанс. И, может, ты прав, Джексон. Главное, не сдаваться. – Дэниел затянулся ещё раз, ощущая горечь табака.

Джексон просто кивнул. Они шли молча, как старые знакомые, которые понимают друг друга без слов.

Дэниел и Джексон продолжали идти вдоль забора, их шаги синхронизировались с размеренными движениями других заключённых, которые прогуливались по двору, как будто уже привыкли к этому ритму жизни. Иногда на мгновение глаза Дэниела останавливались на лицах тех, кто проходил рядом, но он всегда отводил взгляд – здесь не было смысла устанавливать контакты.

Вдруг из-за угла здания выбежал ещё один заключённый – крепкий, с иссечённым лицом и бледными глазами. Он направился прямо к ним, будто знал, что это его момент.

– Эй, Дэниел, Джексон, что за разговоры тут идут? – спросил он с насмешливой улыбкой, прищурив глаза.

Джексон не ответил сразу, но его губы слегка растянулись в неприязненной улыбке.

– Уходи, Джейк. Мы тут без твоих шуток обойдёмся, – спокойно ответил Джексон, слегка отступив назад, показывая, что не намерен продолжать разговор.

Джейк усмехнулся, но не стал настаивать, хотя его взгляд оставался насмешливым. Он быстро отступил, чувствуя, что тут нет его места. Он знал, что за свою неприглядную репутацию и множество мелких пакостей ему часто приходилось действовать на отшибе.

Дэниел посмотрел ему в спину, а потом снова перевёл взгляд на Джексона.

– Вот что, Джексон, ты как думаешь? Если я выйду раньше срока, как тут быть? На свободу? – его голос был низким и размеренным, будто он пытался, наконец, сформулировать свою мысль.

Джексон, не торопясь, кинул взгляд на горизонт, словно раздумывая, что ответить. Солнце едва просачивалось через решётки, но его лучи уже начали расползаться по холодному асфальту, как будто напоминание о том, что день снова близится к своему завершению.

– Выйти? – Джексон вновь поднял взгляд на Дэниела. – Свобода… Не думай, что это просто. Там тоже свои клетки. Тюрьма – она внутри, а не снаружи. Если ты снаружи, а всё равно думаешь, как тут, значит, ты всё равно тут. – Он кивнул на своё сердце. – Свобода – это не только выйти. Это ещё и быть кем-то, а не просто выходить на улицу.

Дэниел стоял, всматриваясь в его глаза. Слова Джексона, казалось, проникали в него. И хотя он знал, что Джексон может быть слишком жестким в своих мыслях, в этот момент что-то в этих словах задело его. Он вздохнул, почувствовав, как дым от сигареты медленно поднимался в воздух.

– Ты прав. Пожалуй, всё это не так просто, как я думал.

Джексон улыбнулся, а потом обнял его за плечи, как старого друга.

– Ну, и ещё кое-что, парень. Тут никто тебе не подаст ручку, если не будешь готов схватить свою жизнь за горло. Надо учиться, как не падать и не зависеть от людей вокруг. Ты поймёшь это, когда выйдешь отсюда. Как бы не было, но ты один в этом мире.

Дэниел посмотрел на Джексона, и, как обычно, почувствовал ту же тяжесть в словах, что и всегда. Он знал, что Джексон не просто говорил так, а пережил всё это сам. Это был его путь, и, может быть, Дэниелу тоже придётся его пройти.

Вдруг какой-то громкий крик пронзил воздух, и несколько заключённых резко повернулись в ту сторону, где на небольшой площадке под наблюдением охраны начали устраивать очередное дежурное занятие. Дэниел заметил, что охранники в башнях начали настораживаться, внимательно следя за каждым движением.

Джексон бросил последний взгляд на Дэниела и наклонил голову.

– Пора возвращаться. Вон там снова что-то начинается. Ты же знаешь, как это. Не забудь: держись, парень.

Дэниел молча кивнул, а потом они оба повернулись и пошли в сторону ворот, где вновь звучал рёв охранников и команды. Внутри было неуютно, но одновременно и привычно. И несмотря на тяжелую атмосферу, в этот момент Дэниел почувствовал, что, возможно, ещё не всё потеряно.

Когда Дэниел и Джексон подошли к группе заключённых, которые уже собирались в строй, на площадке сразу стало тише. Всё

внимание было приковано к главному отряднику – мужчине с суровым лицом и стройной фигурой. Его имя было Майкл, но все в тюрьме называли его просто «Серж». Он был здесь уже давно, знал каждого заключённого и был отличным организатором. В его взгляде всегда была какая-то неуловимая сила, как у человека, который привык управлять ситуациями.

– Внимание! – произнёс он громким, чётким голосом, и все замолкли, готовые выслушать. – Отныне вводится новый распорядок дня. По распоряжению нового начальства все действия в тюрьме будут происходить в более строгом режиме. Будьте готовы к переменам. Никакой болтовни, никакого бунтарства. Каждый шаг будет отслеживаться, каждый выход – контролироваться.

Некоторые заключённые переглядывались, слыша слова Майкла, и кто-то из них не сдержал усмешки. Среди них был и Джексон, который тихо сказал Дэниелу:

– Ну вот, Майкл опять стал серьёзным, как будто раньше у нас тут была свобода.

Дэниел слегка улыбнулся, но быстро вернул внимание на сержанта.

– Вдобавок ко всему, – продолжил Майкл, не обратив внимания на шутки, – теперь будут дополнительные занятия, больше физической активности, и никаких исключений. Вам предстоит много работы. Мы будем работать вместе, как одно целое. И, между прочим, – он сдержанно посмотрел на группу, – еду теперь в час пик поедать не будете. Я разберусь, кто что получает. Не забывайте, что это не ваш частный ресторан.

Кто-то из заключённых тихо пробурчал, и ещё один из них, явно тот, кто всегда был готов пошутить, сказал:

– Ну что, Серж, получается, мы теперь каждый день как в армии, только без формы и марш-бросков?

Отрядник посмотрел на него с каменным лицом, но голос остался твёрдым.

– Считай, что так. Мы тут не для того, чтобы играть в игрушки. Если хотите тянуть время, вам придётся заплатить за это.

В ответ на его строгие слова один из заключённых весело выдохнул:

– Хм, значит, мы теперь на тренировке, да? Хорошо, что хотя бы фитнес-зал без платных абонементов.

Майкл лишь кивнул в ответ, не смущаясь их шуточек, но также не утратил свою строгость.

– У каждого из вас есть выбор. Либо вы начнёте выполнять распорядок как положено, либо получите дополнительное время в камере. Ваша жизнь здесь – это ваши действия. Я могу сделать её легче, если вы будете дисциплинированными, или же усложнить её, если начнёте вести себя как дети.

Один из заключённых, немного пожилой мужчина с запёкшимися глазами, уже насмешливо улыбаясь, прошептал другому:

– Ну, кажется, нам опять стоит стать «хорошими мальчиками».

Некоторые из заключённых рассмеялись, но смех быстро стих, когда Майкл поднял руку, показывая, что разговор завершён.

– У всех свои шутки, – сказал он, – но сейчас хватит. Время на прогулку истекает. Пора в камеру, готовьтесь к следующей части дня. И, как я уже сказал, если что-то пойдёт не так, будут последствия. Я всегда на посту.

Заключённые молча начали расходиться, и Дэниел, ощущая вес строгих слов, также направился к своему блоку. Он знал, что в этих стенах на шутки мало кто обращает внимание. Всё это было частью жизни, частью выживания в этом месте, где шутки и смех могли быть лишь маской для страха.

Джексон слегка толкнул его в бок:

– Ну что, готов к новому распорядку? Всё это напоминает старые времена. Только теперь на нас смотрят по-другому.

Дэниел слегка кивнул, задумавшись. Он знал, что для него каждый день здесь – это шаг вперёд, но одновременно и борьба. И если новый порядок изменит правила игры, ему придётся адаптироваться, как и всем остальным.

Ночь в тюрьме наступала не вдруг – сначала тянулась тишина, как будто кто-то незаметно скрутил весь шум и хаос дня. Камеры постепенно затихли, надзиратели прошлись с проверкой, выкрикивая фамилии, после чего наступило то самое – отбоище.

Дэниел лежал на верхней койке, закинув одну руку под голову, глядя в потолок, выцветший от времени и дыма. Свет в коридоре был тусклым, но всё же пробивался сквозь решётки и отбрасывал слабые полоски света на стену. Его лицо оставалось спокойным, но глаза были слишком живыми для того, кто уже шестой год спит за решёткой. Он не спал. Он думал.