Крючок для пуговиц. Цепочка для часов

Зато Рыбное место точно магнит притягивало дельцов, авантюристов и мошенников всех мастей. Одну из высоток занимал филиал Имперского общества торговцев-искателей приключений, в котором, судя по косе с янтарной нитью, служил труп из кабинета канцлера. На вершине другого здания, сразу под брюхом одного из пришвартованных республиканских буревестников располагались контора Географического общества и редакция газеты «Вестник Балтии». Мари очень тянуло заглянуть в обе башни, чтобы побольше разузнать о скончавшемся имперском после. Но сейчас у фрейлины были дела поважнее – наряд на бал-маскарад требовал усовершенствований, а помочь в этом мог только один человек.

Ателье модистки Клары Вельш ютилось в тени башен, среди десятков двух и трех этажных построек причудливых архитектурных стилей – от обыкновенных хибар, до дешевых копий аристократических особняков. В обветшало золоченом доме с покосившимися ставнями находились: спиритический салон «Разговорчивый фантом», студия дамского белья и платья «От шляпки до подвязки» и ателье даггеротиписта Йозефа Вельша, «закрытое на неопределенный срок по личным обстоятельствам». Несколько лет назад соседские кумушки судачили, что видный мужчина Йозеф не мог больше выносить вида своей замухрышки-жены и свалил с заезжей певичкой и саквояжем семейных сбережений. Клара исчезновение супруга никак не комментировала, и, насколько знала Мари, переживала о нем не дольше, чем бокал тягучего портера опустел наполовину. Заметила: «Нет мужа – нет проблем» и переоборудовала дегерротипный кабинет под запрещенную в Балтии инженерную мастерскую.

У каждого арендатора имелась не только своя вывеска, но и система оповещения о приходе гостей. Так, чтобы попасть к деггеротиписту требовалось воспользоваться колотушкой в виде массивного кольца, вдетого в нос несчастного льва; к модистке вел изящный колокольчик с расшитым шелковым шнуром; а гостей медиума «мадам Эсперансы» приглашали погладить выступающую из верхней части двери и похожую на иллюминатор каюты хрустальную полусферу. Когда «мадам» готова был отвлечься от дел духовных и потусторонних – кристалл светился голубым, если же посетители смели тревожить прорицательницу в часы бесед с фантомами и призраками – сияние становилось агрессивно алым, а при изрядной настойчивости визитера полусфера начинала гудеть и пульсировать.

Прагматичная Мари в бестелесных духов и прочую нечисть не верила, зато спецэффекты любила. Фрейлина настойчиво потерла перчаткой выпуклое стекло – три раза по часовой стрелке, один раз против, а затем одновременно двумя руками полный круг в обе стороны – комбинация только для своих, желающих не вызвать дух родственника или подшить подол, а воспользоваться самым прибыльным из Клариных занятий.

Дверь отворилась. Ветер с улицы вметнул листы газеты, лежащей на высоком столике при входе. Задрожал потревоженный гобелен, прикрывающий проем, ведущий во внутренние комнаты.

– Несчастная! Как смеешь ты тревожить мой покой никчемными мирскими заботами! Прокляну-у-ууу! – взвыло не пойми откуда, и в конце коридора задымилась большая напольная ваза. Помещение заволокло едким туманом, в котором проступила бестелесная фигура похожая на джентльмена в старомодном сюртуке.

Мари отпрянула, вжавшись спиной в уже закрывшуюся дверь.

– У-уу! – выл фантом, надвигаясь все ближе. Девушка закашлялась – дым щипал глаза, лез в ноздри и раздражал горло. Сморщив хорошенький носик, миледи Эльмпт схватила свежий выпуск «Вестника Балтии» и замахнулась на надвигающегося злобного духа.

– Пшел прочь! – приказала гневно, а после уже громче выкрикнула, – Клара, у меня нет времени на твои фокусы, я опаздываю на бал!

– Мари, ты вечно куда-то опаздываешь, то на бал, то на кражу, то в объятия будущей жертвы шантажа. Бедняга Монти даже не успел показать представление целиком! – кудрявая голова в заляпанных машинным маслом гогглах высунулась из-за гобелена.

– Дай угадаю – глаза полыхнули бы адским пламенем, и он изрек пространное предсказание в духе уличных гадалок, – фрейлина продолжала отмахиваться, но уже не от призрака, растаявшего в коридорном сумраке, а от дыма, слишком медленно всасывающегося в вентиляционные отверстия.

– Насчет глаз – отличная идея! Я подумывала лишить его одежды, но глаза, пожалуй, эффектнее, хоть и менее скандально, – Клара выглянула уже по пояс, критично осматривая сизый дым, клубящийся под потолком. – Надо усилить откачивающие насосы, но как сделать это и сохранить бесшумность я пока не придумала…

Изобретательница задумчиво почесала нос левой рукой, затянутой в высокую перчатку со множеством прикрепленных поверх мелких шестеренок, соединенных миниатюрными поршнями и тончайшими тросами цилиндриков и колесиков. Мари никогда не видела подругу без этой перчатки, а количество приспособлений на ней увеличивалось от встречи к встрече.

– А я тебе кое-что принесла! – фрейлина вытащила монокль Разумовского и с озорной улыбкой примерила его к глазу.

– Аааа! – в тот же миг завизжала Мари, в неподдельном испуге отскакивая к выходу. Левая рука Клары в локте заканчивалось культей, к которой крепился сложный, похожий на кости скелета механизм.

– Ты чего? – Клара недоуменно обернулась, вынуждая фрейлину вжиматься в дверное полотно и вспоминать слова давно забытых молитв. Левый глаз модистки светился синим, а под черными растрепанными кудрями от виска к затылку шла металлическая пластина, крепящаяся к уху гофрированной трубкой. Дрожащей рукой Мари поправила монокль – стекляшка в оправе оказалась далеко не обычной – сквозь линзу стали явными все скрытые металлические предметы и части тела модистки.

– Ты… ты… Механикус?! – запинающимся шепотом выдавила Мари.

Мадам Вельш недобро прищурилась:

– Некоторым тайнам лучше оставаться нераскрытыми, ибо цена за них слишком высока. Ты ведь знаешь цену тайн, правда, герцогиня Гердау?

Фрейлина сглотнула, пытаясь повернуть ручку двери. Заперто! Чертов день бил рекорды по попаданию в безвыходные положения. Лучшая подруга посмотрела отнюдь не дружеским взглядом и щелкнула пальцами левой, механической, руки…

*

Свет погас. Мрак в коридоре едва разгонял тусклый свет, проникавший через встроенную в дверь «магическую» полусферу и горящий синим левый искусственный глаз механикуса – Клары. Мари вытянула перед собой руку со свернутой в трубочку газетой:

– Не подходи, – прошипела, надеясь, что голос не дрожит от страха. Одно дело драный кот, выпрыгивающий из чемодана, и совсем другое – самая умная женщина Балтии, внезапно оказавшаяся не совсем человеком.

– Видишь? – голос Клары звенел неприкрытой угрозой.

– Вижу, вижу, – буркнула Мари, прикидывая, сможет ли быстро вытащить крючок для пуговиц, значительно больше походящий на оружие, чем восемь листов тонкой бумаги.

– А сквозь стены?

– Чего? – миледи Эльмпт попробовала незаметно согнуть ногу, чтобы дотянуться до традиционно спрятанного в ботинке инструмента, но неловко качнулась и схватилась за край столика.

– Говорю, а сквозь стены тоже видишь? – Клара внезапно резко шагнула вперед, выпростала механическую руку и выхватила из глаза фрейлины монокль Разумовского.

– Занятная вещица! – мадам-механикус вновь щелкнула пальцами, и в лампы вернулись похожие на газовые огоньки.

– Магия, – выдохнула Мари и для порядка стукнула изобретательницу по голове газетой.

– Полегчало? – Клара уже привычно улыбнулась и, не отрывая взгляда от республиканской линзы, скрылась за гобеленом.

– Ты идешь? – раздалось через пару секунд, когда миледи Эльмпт так и не решилась последовать за подругой. – Или мне включить старину Монти, чтобы ты не страдала в одиночестве?

– Иду, – выдохнула Мари, но крючок для пуговиц на всякий случай спрятала под манжету.

Клара сидела к ней спиной, склонившись над прибором, состоящим из множества линз и винтов.

– Чайник на примусе, чашки на вешалке под цилиндром. Мне три сахара и заканчивай истерию – мы, механикусы, чувствительны к чужим нервным импульсам.

– Серьезно? – фрейлина поудобнее перехватила рукоятку крючка.

– Шучу! – Клара фыркнула, отчего темные кудряшки взметнулись над многослойными гогглами. – Мари, мы знакомы пять лет, а я такая большую часть жизни. Если бы бог механизмов поработил мой человеческий разум, или шестеренки в мозгу заклинило, или вместо машинного масла меня одолела жажда крови – поверь, ты бы узнала одной из первых. Кстати, я все суеверия перечислила, или знатоки от народа приписывают нам что-то еще?

– Магические способности и общение с духами, – нехотя призналась фрейлина, слабо улыбаясь в ответ на удивленно вздернутые брови изобретательницы.

– Каюсь. Ты только что выведала мой последний секрет. А теперь, будь добра, налей нам уже чай и расскажи, как к тебе попало это дивное приспособление?

Мадам Вельш натянула очки и принялась разглядывать монокль через различные линзы, наслаивая их друг на друга.

– От одного старикашки, прилетевшего сегодня с республиканскими буревестниками.

– Успела ограбить беззащитного старца?

– Сам отдал! – почти искренне возмутилась Мари, наконец-то рискнув повернуться к Кларе спиной, чтобы найти на стоящей в углу вешалке для одежды упомянутые чашки.

– Мастерство растет, – одобрительно хмыкнула инженер и присвистнула от восторга, – бедняжка, как ты только дышишь с такой деформированной грудной клеткой!

Клара пристально разглядывала девушку сквозь гогглы с пристроенным поверх них моноклем:

– Если обещаешь больше не визжать, покажу кое-что интересное, – изобретательницу распирало новым открытием, Мари была вынуждена кивнуть, хотя готовности на новые потрясения не испытывала.

– То, что монокль позволяет разглядеть механические устройства даже сквозь одежду, ты уже поняла, – сообщила мадам Вельш, и фрейлина кивнула, хотя способность нормально мыслить только-только начала возвращаться на место первобытного ужаса.

– А что будет, если совместить это свойство, скажем, с гогглами ночного видения?

Такие очки у Мари были. Более того, фрейлина прихватила их с собой, так как планировала использовать в темных закоулках бал-маскарада. Уж кто-то, а миледи Эльмпт знала – основное действие происходит не на освещенной софитами сцене, а в темном полумраке кулис.

Не дожидаясь согласия подруги, Клара сдернула с нее цилиндр и прижала к носу свои гигантские гогглы. Окружающая комната провалилась в красноватый туман, из которого яркими, будто подсвеченными абрисами выступали все возможные детали и механизмы, даже металлические петли платяного шкафа и те светились не хуже газовых огней. Фрейлина осторожно повернула голову, окидывая взглядом всю мастерскую – привычные очертания предметов казались не более чем призрачной оболочкой, бесплотным духом вещей, вроде фантома Монти, живущего в вазе. Зато все латунное и железное, скрытое и явное выступило на передний план.

– А теперь ты медленно садишься… – Клара пихнула девушку на высокий табурет, и Мари постаралась не думать, чем именно будет заляпано платье.

– Отдаешь чашки с кипятком… – мадам Вельш ловко схватила сразу обе металлические кружки своей механической рукой, не боясь обжечься.

– … и медленно смотришь на меня, стараясь при этом не орать на всю округу… – миледи Эльмпт обернулась к подруге и подавилась плохо сдержанным криком.

Клары не было. Вместо нее напротив Мари стоял скелет с механической рукой, металлической накладкой на черепе и проводами, ведущими к глазу. Но самое страшное было не это – за ребрами билось сердце, а все кости опутывала сеть кровеносных сосудов.

– Меня постигло родовое безумие! – фрейлина затрясла головой, прогоняя морок. Скелет клацнул челюстью и разразился смехом Клары:

– Большая часть железа в нашем организме содержится в крови, но немного перепадает и костям. Твоя республиканская стекляшка – настоящий переворот в науке! Теперь можно буквально видеть человека насквозь!

– Спасибо, мне вполне хватало созерцать некоторых без одежды, – самообладание возвращалось, а вместе с ним и прагматичный подход. – Как это можно использовать?

Девушка поспешила снять просвечивающие до костей очки и взглянуть на мир в привычном ракурсе. Клара разочарованно выдохнула – изобретательнице явно хотелось устроить моноклю серию тестов.

– Думаю, изначально такие линзы придуманы для поиска скрытого оружия или артефактов, но с определенными усовершенствованиями можно определять переломы и травмы, проводить операции, изучать работу сердца. Ты знала – когда человек врет – ритм пульса ускоряется?

Конечно, Мари знала. Шестеренки в ее мозгу лихорадочно крутились, придумывая все новые и новые способы применения подарка от гражданина Разумовского, пока точно по щелчку одна мысль не вытеснила прочие. Пронзительные голубые глаза впились в проницательные карие:

– Детектор лжи! – выпалила гордая собой фрейлина.

– Детектор лжи… – эхом повторила Клара и взлохматила кудри механической рукой.

*

Во дворец Мари возвращалась с кучей новых приспособлений – в саквояже лежали накладки на туфли, гасящие любой звук, складной каркас для нового турнюра, не такого роскошного, как утраченный, но не менее функционального, перочинный нож в виде изящного карандаша для бальной книжки – такой же миниатюрный, вычурный, но значительно более практичный. В случае необходимости можно расписаться не только грифелем, но и кровью, главное, чтоб не своей. Но настоящим сокровищем, венцом творения инженера и модистки Вельш стала карнавальная маска – изысканная, инкрустированная черным ониксом, под цвет праздничного наряда Мари и белым матовым янтарем, гармонирующим со светлыми волосами фрейлины. В прорези для глаз были встроены выдвигающиеся линзы – одно нажатие на черный камень над правым виском – и опускаются стекла ночного видения; два нажатия на белый камень слева – и к ним добавляется линза Разумовского, превращая всех вокруг в скелеты с бьющимся сердцем. От предвкушения грядущего приключения миледи Эльмпт пританцовывала на подножке конки и послала воздушные поцелуй незнакомому франту, заглядевшемуся на ее сверкнувшие из-под подола лодыжки.

А еще в личной картотеке сплетен и фактов прибавилось на одну историю. Как поведала Клара по большому секрету – механикусы живут среди обычных людей повсеместно, в том числе и в Балтии. Только в отличии от Островной Империи здесь они не выставляют на показ механические части тела и автоматизированные приспособления.

– Жизнь механикуса невозможна без инженера и врача. Если с первым я справляюсь самостоятельно, то хорошего и неболтливого хирурга надо еще поискать. С нами не любят связываться – если народ прознает, что доктор такой-то ночами подгоняет протезы какой-то девке с огнем Эльма в левом глазу, то самое безболезненное из последствий – лишиться практики и искать убежища в соседней стране, а то может и вовсе начаться охота на ведьм. Как на твоего отца, – Клара сказала не подумав и прикусила язык. Но на лице Мари застыла дежурная улыбка – привычная маска на случай разговоров о семейном позоре.

– Почему ты не уехала? – фрейлина отхлебнула остывший чай. Клара уже полчаса тараторила без перерыва, одновременно подгоняя одну к другой шестеренки в механизме маски. Мадам Вельш была рада наконец сбросить тяготивший ее много лет покров тайны и открыться близкому. Так Мари узнала о том, как семилетняя девочка из семьи небогатого торговца регулярно сбегала из дома посмотреть, как князь-изобретатель Ипполит Шестнадцатый строит железную дорогу, и как во время одной из таких вылазок конь сорвался с вагонной упряжи и понес, а растерявшаяся малышка оказалась на его пути… Как затем к убитым горем родителям, проводившим дни и ночи у постели искалеченного ребенка, пришел сам князь и предложил экспериментальное лечение. Клару отвезли в Лондон, где в единственной на тот момент имперской клинике механического протезирования профессор Мак’Мур и доктор Дойл провели первую в истории операцию по вживлению механического протеза ребенку. Два года Балтия оплачивала лечение Клары, и девочка жила в пансионе для пациентов. Тогда она решила стать инженером, и тогда же князь пообещал ей стипендию в балтийской высшей механической школе. А затем Ипполит Шестнадцатый умер. Отец забрал дочь домой, с трудом насобирав на «дешевый» протез «на вырост», и Клара продолжила домашнее лечение вкупе с обучением.

– Почему не уехала? – изобретательница мельком глянула на подругу через линзы очков. – Сначала была слишком мала, затем ждала открытия Высшей школы, потом отец заболел, а после влюбилась в прохвоста Йозефа и решила, что замужество – панацея от проблем. А сейчас – просто прижилась. Куда я поеду без старины Монти в вазе и твоих вечных авантюр?

Объяснение Мари вполне устроило, а полезные таланты Клары примирили фрейлину с фактом, светящегося глаза, автоматизированной руки и причастности подруги к теневым кругам. У каждого свои недостатки, рассудила миледи Эльмпт, оплатив карнавальную маску имперской валютой, прибранной из портмоне утреннего покойника. Ни про имперского посла, ни про механического кота, ни про корабль «Альбатрос» Клара не слышала, редко высовывая нос за пределы мастерской и проявляя завидное равнодушие даже к бордовым буревестникам, зависшим над Рыбным местом. Зато Мари не терпелось отправиться на маскарад – если повезет, она разживется разного рода ценностями – от информации и драгоценностей, до внимания блондинистого республиканского капитана. Да и темноволосый нахал с балкона тоже не шел из головы…

Как знать, что уготовила праздничная ночь той, кто начал утро, выпрыгивая из окна?

Глава 5.

Вокзал сиял. Свет газовых фонарей, заточенный в разноцветные плафоны, разливался по перрону радужными реками. Элегантная всадница на вороном скакуне гордо прогарцевала вдоль подсвеченного, будто рождественская ель, драгоценного паровоза и ловко спешилась у распахнутых дверей, небрежно кинув мальчишке-лакею серебряную монету. Широкополая шляпа с длинными страусовыми перьями скрывала верхнюю часть лица, нижняя же была спрятана под драгоценной маской, расшитой черным ониксом и белым янтарем. Небрежная легкость манер, сдержанные кивки благодарности, прирожденная высокомерность жестов – все говорило о величии, недостижимом для простых смертных. И, пожалуй, всаднице удалось бы сохранить загадочное инкогнито до финала маскарада, если бы не одна деталь – все дамы на балу были крепко зашнурованы в корсеты, пышные юбки подчеркивали модную форму песочных часов, но… столь узкая талия на всю Балтию была только у миледи Эльмпт.

– Мари! – голосом княжны зашипело розовое облако из легкой органзы и летящего шелка. – Где тебя носит?! Республиканские пропойцы почти опустошили бар!

– Уже? Я задержалась всего на четверть часа. В хорошем театре подобное считается нормой для разогрева публики.

– О, наши гости уже недурно разогрелись! Того и гляди из буревестников превратятся горланящих чаек и устроят птичий базар. Ты нужна мне для слайд-шоу!

– А так же для свадебной церемонии с воинственным старцем, – не сдержалась фрейлина, на что княжна пренебрежительно отмахнулась:

– Если кто и способен выжить в их Дивнограде и Шибирских лесах, то только ты!

– Рики тоже неплохо приспосабливается, да и Тень явно неравнодушна к военным в бордовом, – Мари извлекла из складок платья кружевной веер, надеясь скрыть возмущение. С каждым словом Дуреха бесила ее все больше, а держать лицо становилось все тяжелей.

– Кого из них прикажешь нарядить в фату и отправить под венец? Да и потом, это же временная мера – полетаешь на буревестниках, повидаешь красоты Республики, потянешь время, пока я вступаю в права наследования и придумываю план.

– Приказываете тут вы, Ваше Светлейшество. Скажете, и я не только перейму манеру одеваться точно праздничный торт, но и за вас стану шептать непристойности на свадебном ложе. Мне уточнить у Мики особые пристрастия и позы? – фрейлина присела в глубоком книксене и добавила сочащимся сладким ядом голосом, – А к роли заложницы мне не привыкать. Теперь, если позволите, я пойду к нашим гостям – хочу поближе познакомиться с друзьями будущего жениха.

– Мари, ты несносна! – Амелия обиженно надула губки и, резко развернувшись на каблуках, бросила через плечо, – через пятнадцать минут жду на главной сцене!

– Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа, – миледи Эльмпт отвесила откровенно издевательский поклон, и, уверенная что никто не видит, показала язык княжеской спине.