Крючок для пуговиц. Цепочка для часов

– Шутить изволите, миледи? – канцлер говорил, почти не шевеля губами, как ярмарочный чревовещатель. – Какой «шершень»?! Это обычные лыжные палки. В снежных Шибирских лесах без таких шагу не ступить.

Мари сглотнула, гася смешок. Амелия прыснула, не заботясь о приличиях.

– Это его поцелуи сладки как мед? – княжна подмигнула старшей фрейлине. Доротея поджала губы, точно удерживая внутри горькую микстуру, а Мари мысленно зааплодировала подруге. – Думала, вы предпочитаете не настолько отягощенных жизненным опытом. Хотя, тут на любой вкус найдется!

За спиной почетного гражданина Разумовского выстроилась дюжина буревестников – юных гардемаринов и опытных капитанов, брюнетов, блондинов и шатенов, как на подбор подтянутых и статных. Молодая Республика явно решила захватить если не Балтию, то сердца ее прелестных дочерей. Мари прищурилась и облизнула губы, как кошка, учуявшая свежую сметану. Пожалуй, если делегация задержится до вечернего маскарада, она не отказалась бы поближе изучить легендарный взрывной темперамент восточных соседей. Крайний слева светловолосый капитан с отстраненным ледяным взглядом был в ее вкусе – холодная оболочка обычно скрывала жаркие страсти.

Сластолюбивые мечты фрейлины прервал неприятный голос Разумовского, дотащившего себя уже до подножия княжеского кресла. Уперев лыжные палки под мышки, почетный гражданин Республики принялся шарить по карманам увешенного медалями и орденами мундира:

– Где эта чертова депеша? – ругался старик под нос, раздраженно постукивая каблуками, подбитых сталью форменных армейских сапог. Юный безусый гардемарин, бледный то ли от страха, то ли от навалившейся ответственности, шагнув вперед, отдал Разумовскому честь, а затем, согнувшись буквально пополам, лихорадочно зашептал старику на ухо.

Мари прислушалась, но кроме отрывочных гортанных звуков основного языка Республики, ничего не разобрала. Читать по губам было без толку – для такого навыка ей не хватало опыта, да и ракурс оказался крайне неудачным.

– Пшел прочь! – отмахнулся бывший граф, и фрейлине показалось, что юнец сейчас грохнется в обморок.

Меж тем поиски по карманам увенчались каким-никаким успехом – тонкое стекло монокля перекочевало из мундира в левый глаз. Удерживая обрамленную в латунь линзу, Разумовский скривился ехидным прищуром, задравшим сухой рот язвительной усмешкой.

– Так-с, – прошипел старик, поочередно разглядывая княжну, канцлера и старшую фрейлину. На Мари взгляд его задержался, губы изогнулись скабрезной улыбкой, а кончик языка высунулся, облизывая кромку седых усов.

– Отличная конфигурация, обмундирование под стать форм, – старик откровенно пялился, а миледи Эльмпт впервые в жизни задумалась над уместностью глубины своего декольте.

Княжна кашлянула, возвращая внимание. Канцлер шагнул вперед:

– Ее Светлейшество наследная княжна Балтии, госпожа янтарной косы Амелия рада приветствовать гостей из Молодой Республики и со всем должным уважением просит вас огласить цель дружеского визита.

Слово «дружеский» Кригер выделил голосом. Придворные синхронно закивали, поддерживая фактического правителя.

– Цель визита – это можно, – старик милостиво улыбнулся, отчего перекошенное лицо приобрело выражение озорного злодейства. – Я прибыл к вам свататься!

– Свататься? – канцлер недоуменно выгнул бровь. – Но позвольте, милейший, кому выпала такая честь?

– Княжне конечно! – Разумовский предпринял попытку выпрямиться и выпятить вперед впалую грудь. – Ну что, Ваше Светлейшество, пойдете за нас замуж?

*

Амелия поперхнулась и закашлялась. Мари хлопнула подругу по спине, Доротея Зубендер принялась судорожно обмахивать княжну веером, а вездесущая незаметная Мышь не пойми откуда добыла графин воды.

– Мои чары все еще действуют безотказно, – усмехнулся некогда граф, а ныне почетный гражданин, и, повиснув на лыжных палках, подался вперед:

– Не расслышал за звуками восторженного экстаза, княжна согласна?

– Согласна? – эхом выдавила наследница, набирая полный рот воды.

– Вот и славненько! – республиканец проигнорировал вопросительный тон и довольно потер руки.

– На что согласна?! – Амелия вскочила с кресла, не обращая внимания на шиканье Зубендер и успокаивающий шепот канцлера.

– Ну как же, – старикашка ласково улыбнулся девушке, от чего перекошенное моноклем лицо приобрело и вовсе шутовское уродство. – У Балтии товар в самом соку, у нас покупатель в расцвете сил. Пора их подружить как шмеля с ромашкой. Не дело такому славному цветочку вянуть в одиночестве, – Разумовский подмигнул. Моноколь, не выдержав гримасничества хозяина, выпрыгнул из прищура и, позвякивая, покатился под ноги Мари. Фрейлина едва приподняла подол, позволяя линзе, описав финальный круг, замереть у мыска ее расшитой янтарем туфли.

С резвостью, неожиданной для преклонного возраста, посланник республики вскинул лыжные палки и синхронно вонзил их в помост прямо у подола наследницы Балтийского престола. Микаэль и другие гвардейцы одновременно сжали ладони на рукояти сабель. Приглянувшийся Мари блондин иноземного эскадрона сунул руку за пазуху. Его примеру последовали несколько гардемарин. Придворные качнулись приступом панического любопытства, желая одновременно увидеть продолжение и оказаться как можно дальше от намечающегося вооруженного конфликта.

Меж тем, виновник переполоха, скрипя суставами, как несмазанный аутомотон, опустился на одно колено и накрыл ладонями сбежавший монокль:

– От меня не скроешься! – усмехнулся граф и мимоходом задел кружево нижней юбки миледи Эльмпт. Мари отодвинулась на полшага, неприязненно разглядывая старикашу сверху вниз и не желая вступать в более близкий контакт.

«Мерзкий тип!» – едва определение успело сформироваться в мозгу Мари, как Разумовский глянул на нее бесцветными, но оттого не менее пронзительными глазами, и проскрежетал:

– Милочка, не поможете ли герою войны, ветерану революционного движения и просто видному представителю мужского рода подняться? Упасть к ногам такой красотки я бы предпочел в обстановке более секретной и менее людной!

Фрейлина заозиралась в поисках помощи: Зубендер одобряюще кивнула, канцлер растянул губы в слащавой улыбке, а все еще отпивающаяся водой после неожиданного сватовства Амелия от любопытства не донесла стакан до рта. Двор замер. Казалось, собравшиеся даже перестали дышать, ожидая действий миледи Эльмпт. Девушка зажмурилась на долю секунды, даже сквозь опущенные веки ощущая насмешливый взгляд противного старикашки. А затем ресницы над голубыми глазами вскинулись, щеки заиграли приветливыми ямочками, платье зашуршало, примятое идеальным книксеном и затянутая в пепельно-розовый шелк ладонь протянулась в сторону республиканца. Разумовский схватил руку Мари и дернул на себя, заставляя склоняться навстречу, выставляя декольте в самом выгодном, но совершенно неуместном ракурсе. Фрейлина вынуждено шагнула вперед, чувствуя, что еще чуть-чуть и придется выбирать между объятиями престарелого кавалера и падением на пол.

– Вкусно пахнете, гражданочка, – Разумовский уже стоял на ногах, утыкаясь крючковатым носом в вырез фрейлины, не выпуская при этом девичьей руки. Мари хотелось вырвать ладонь, но в этот момент за манжету перчатки скользнули узловатые старческие пальцы, незаметно для собравшихся сжали запястье и подсунули под ткань что-то металлическое, округлое, теплое на ощупь.

«Монокль?!» – теперь миледи Эльмпт смотрела на наглеца с интересом, подмечая ироничный изгиб сухих губ, вдумчивый изучающий взгляд и запах, неуловимо знакомый – едкого табака, кофе и просмоленных корабельных доков.

Подмигнув ей одной, мужчина поклонился, оперся на верные лыжные палки и повернулся к княжне:

– Так каким будет ваше положительное решение?

Амелия побагровела от сдерживаемых эмоций:

– За кого, позвольте узнать, вы меня сватаете?

– За самого уважаемого человека нашей великой Молодой Республики – за генералиссимуса Герша, разумеется! – Разумовский гордо приосанился.

– Но он же старик! – не сдержалась княжна, отчего Доротея покачнулась в предвестнике обморока, а Кригер как бы невзначай положил пухлую ладонь на плечо наследницы.

– Извольте! Гражданин Герш младше меня на пару лет, а я, как видите, мужчина хоть куда!

– Хоть на кладбище, хоть в богадельню, – фыркнула под нос фрейлина и стоящая рядом Пышка поперхнулась сдерживаемым смехом.

Разумовский бросил на девушек суровый взгляд призывающего к порядку гувернера:

– Дойдя до вершины жизни, увенчав себя ратной славой и окутав честью великих дел, наш лидер задумался о продолжении рода и теплоте семейного очага. Девиз нашего визита: «Любовь, а не оружие!»

«Ну, вот и приступили к угрозам», – подумала Мари.

*

Стройные ряды республиканских военных пришли в движение, расступились, организуя коридор, по которому все тот же бледный гардемарин выкатил что-то объемное, накрытое багряным флагом Республики.

– С гордостью представляю вам генералиссимуса Овсея Герша! – выкрикнул посол в лучших традициях опытного конферансье, ловко проковылял, дырявя палками паркет, до загадочного объекта, сдернул расшитое буревестниками, взлетающими на фоне рассветного солнца, полотно и театрально поклонился под всеобщий восхищенный вздох.

– Аутомотон! Настоящий! Как в Имперском журнале! Последняя модель! – загудели придворные. Откинув церемонии, княжна Амелия, соскочила с возвышения, отмахнулась от попыток старшей фрейлины воззвать к порядку, и, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, быстрым шагом подошла к новенькому блестящему агрегату. Все, что касалось машин и механизмов вызывало у княжны живой интерес, а если оно могло, двигаясь еще и испускать клубы пара, светиться огнями Эльма *(огни Святого Эльма – электрические разряды в виде снопов или кисточек, возникающие во время гроз, метель или бурь из-за большого напряжения электрического поля в атмосфере. В описываемом мире нет понятия электричество, но есть огни Эльма, магия и энергия электронов. Дальше по тексту все получит объяснение) и совершать другие действия, то сердце наследницы начинало биться чаще, а глаза загорались восторгом.

– Пожалуй, за такую железяку, дуреха могла бы и замуж пойти! – усмехнулась Мари, разглядывая человекоподобного механоида, облаченного в парадную форму республиканского военного. Непропорционально большую голову венчала фуражка, удерживаемая на гладком латунном черепе вычурными очками-гогглами и гигантской кокардой в виде летящего буревестника.

Наследница балтийского престола не успела дойти до аутомотона пары метров, как механизм дернулся, вспыхнул линзами глаз и шагнул ей навстречу.

– Ах! – разом вздрогнули придворные. К вящему удовольствию Мари, даже Тень дернулась от испуга. В их маленькой захолустной стране о таких чудесах техники только слышали, да и то краем уха.

«Механикус и аутомотон в один день! Клара ни в жизнь мне не поверит», – фрейлина решила во что бы то ни стало вырваться до вечера в город, в ателье модистки Клары Вельш, служащее прикрытием для подпольной мастерской. Со времен взрыва дирижабля в доке герцога Эльмпта, на самовольные эксперименты в Балтии был наложен строжайший запрет. Только отучившиеся на инженеров могли получить княжеский патент на эту деятельность. Проблема заключалась в том, что на инженеров обучали лишь в Островной Империи, а патент стоил дороже десяти фунтов отборного янтаря. Амелия собиралась отменить эти поборы, тормозящие, по ее мнению, прогресс в стране, но заботливый канцлер Рики настоятельно рекомендовал сохранить самобытность балтийского мироустройства до вступления наследницы в официальный статус.

– Генералиссимус Овсей Герш через меня выражает вам глубину своих чувств и серьезность намерений, – раздался мощный механический голос. – Погасите свет! – скомандовал аутомотон.

Рихард Кригер напрягся, придворные испуганно зашептались, но княжна властно махнула рукой, и свет газовых свечей тут же сник до едва заметно мерцающих огоньков. Еще один повелительный жест, и высокие сводчатые окна тронного зала скрылись за тяжелыми портьерами. В наступившем сумраке линзы аутомотона полыхнули багряным огнем, а затем из них разлился поток белого света, прожектором прошелся по напряженной придворной толпе и взвился к потолку, рисуя на штукатурке витиеватые буквы, складывающиеся в текст: «Добро пожаловать в Молодую Республику – лучшее место на всей Земле!» Сквозь призыв слогана проступили черно-белые очертания заснеженного города, над шпилями которого парило в небе бессчетное множество дирижаблей. Кадр сменился бескрайним полем, где механическая лошадь везла плуг, а улыбающийся крестьянин шел с ней в поводу.

Все в зале завороженно задрали головы, уставившись на разворачивающиеся на потолке представления. Все – кроме Мари. Слайды она посмотреть всегда успеет, а вот возможность изучить гостей может и не представится. Стараясь не выделяться средь прочих, фрейлина вскинула голову и для большей достоверности приоткрыла рот в крайнем изумлении, но хитрые раскосые глаза смотрели совсем не на потолок. Они выхватили из толпы приметного светловолосого капитана и убедились, что тот так же равнодушен к красотам родины, зато проявляет скрытный интерес к собравшимся в зале дамам. Когда взгляд республиканца задержался на Мари, та позволила себе мимолетную победную улыбку – ее военный оценивал значительно дольше, чем всех остальных представительниц прекрасного пола вместе взятых. Был еще один человек, кто, так же как фрейлина воспользовался полумраком и отвлеченным вниманием толпы.

Старик Разумовский, теперь уже нацепивший на нос пенсне, откровенно пялился на стоящих у княжеского трона. Этого делегата привлекательность фрейлины интересовала явно меньше округлых форм канцлера Кригера и худосочной, застегнутой на все пуговицы Доротеи Зубендер.

«Кто же ты такой, почетный гражданин Феликс Разумовский? – Мари нащупала под перчаткой линзу монокля, – и что за игру ведешь на самом деле?». Бывший граф перехватил взгляд миледи Эльмпт и едва заметно салютовал ей лыжной палкой. Фрейлина фыркнула, демонстративно впериваясь в потолок, где как раз во всей красе развернулся портрет генералиссимуса Герша. Примечательным в главе Молодой Республики были только гигантские, вздернутые едва ли не до висков, черные усы, и бессчетное количество наград и медалей на парадном мундире.

– Наш лидер предлагает вам заключить союз и слить в любовном экстазе тела, судьбы и страны, – ровный механический голос запнулся, изображение мигнуло, а затем внезапно сквозь него проступили быстро сменяющие друг друга картинки – разрушенных домов, вспаханных взрывами полей, горящих дредноутов и дымящихся дирижаблей.

– Чертова железяка! – ругнулся Разумовский и ударил аутомотон тростью по округлым выступающим пластинам пониже пояса. Слайдшоу мгновенно замедлилось.

– Проверенный способ – работает с заводными куклами, курсантами и камеристками, – старик усмехнулся, и Мари непроизвольно передернулась под пронзительным взглядом, устремленном на нее сквозь стекла пенсне.

– Наш брак обеспечит спокойное светлое будущее Балтии под крылом Буревестников Республики, – выдал записанную фразу аутомотон и замер, транслируя на потолок парадный смотр военных на плацу перед старинным дворцом.

– А иначе? – тихо выдохнула княжна Амелия. Шепот ее раскатился громом в тишине тронного зала.

– А иначе они придут к вам! – рассмеялся почетный гражданин Молодой Республики, с гордостью глядя на потолок, где бесконечные ряды боевых буревестников были готовы отправиться захватывать соседнюю страну по первому взмаху лыжной палки идейного вдохновителя.

Глава 4

– Какая наглость! – Амелия пошла на десятый круг по овальному кабинету своего отца. Все заинтересованные лица выстроились вдоль стен, позволяя княжеской истерике выплеснуться в мир в полной мере. Микаэль у дверей старательно держал серьезное лицо, то и дело умоляюще зыркая в сторону наследницы. Старшая фрейлина расположилась у окна с миниатюрной кофейной чашкой в руках – судя по тому, как часто она прикладывалась губами к тонкому фарфоровому краю, Мари начинала подумывать – уж не бездна ли кофе вмещается в этом наперстке? Или Тень подменили на механическую куклу, только и способную, что доносить до губ пустую посуду?

Канцлер Рики, скрестив руки, прислонился к стене. Десять минут назад он бросил попытки увещевать ее Светлейшество и сейчас с обреченностью проигравшего ждал окончания завода возмущенной княжны. Миледи Эльмпт заняла самое выгодное место – в высоком кресле, вне маршрута рассерженной дурехи, но с отличным обзором всех участников представления. По правде, Мари в кабинет никто не приглашал. Происходящее здесь было делом государственной важности и такой же секретности, но фрейлина увязалась следом за подругой, дружественный гвардеец распахнул ей дверь, а прочие были так увлечены происходящим, что приняли присутствие опальной герцогини как свершившийся факт.

– Этот старый горбун всерьез вздумал угрожать мне, наследной княжне Балтии? – Амелии бахнула кулачком по столешнице дубового стола. Хрустальная чернильница жалобно звякнула крышкой.

– Кхе-кхе, – подал голос Рики, – замечу, ваше Светлейшество, что угроза масштабнее личности достопочтимой наследницы – Молодая Республика покушается на всю страну, а вы, лишь вишенка на торте балтийских просторов.

Амелия тормознула, вперилась в Кригера злобным взглядом и рассерженно тряхнула кудряшками:

– Я не пойду замуж за усатого старца, даже если он пришлет к порогу целый флот буревестников и армию аутомотонов!

– Смею напомнить, что кроме вашего взрывного темперамента и красоты, у нас нет другого оружия, моя прекрасная Амелия, – за мягкой мелодией голоса канцлера натянулись стальные струны реального лидера страны.

– К тому же, если задуматься, предложение разумно и весьма щедро, – подала голос Зубендер. – За вами останется реальная власть, наша страна вольется в мощное государство и превратится из торгующей селедкой провинции в центр промышленности…

– Военной промышленности, – вставил Рихард, а затем добавил, с нарочитой нежностью обнимая княжну за подрагивающие от напряжения плечи, – к тому же власть и рычаги давления в первую очередь зависят от скорости появления наследника…

– Наследника?! – Амелия заорала так, что стая чаек, спокойно прочищающих крылья на крыше соседнего флигеля, взмыла в воздух и с мерзкими криками поспешила ретироваться к морю.

– А вы как думали? Предложение носит отнюдь не формальный характер. Балтия, объективно, легкая добыча. У нас нет технических умов Силезии, военной мощи Империи или выгодного расположения Фоморов, к которым без морских или облачных лоцманов ни один флот не сунется. Смею напомнить, что в славной истории нашей страны иностранные армии задерживались здесь только по двум причинам…

Амелия удивленно вскинула бровь, и канцлер продолжил:

– Из-за красоты местных девушек и отличного ячменного пива. Так что у вашего Светлейшества есть только два варианта, – в кабинете вновь повисла хорошо срежиссированная театральная пауза, сопровождаемая недовольным пофыркиванием княжны.

– Либо вы принимаете предложение вооруженных до зубов республиканцев, но при этом теряете не только свою честь, но и независимость государства, либо обращаетесь за помощью к единственной державе, способной остановить наглые дерзновения Буревестников. Одно ваше слово и наши союзники из Островной Империи пришлю свои дредноуты к балтийским берегам.

Воздух в кабинете можно было резать. Мари зыркала из своего угла поочередно на всех участников судьбоносной встречи и пыталась вписать в вырисовывающуюся картину труп посла и разгуливающего на свободе механикуса. По всему выходило, что игра намечается крупная, и ей, герцогине Эльмпт, надо очень постараться, чтобы выжать из надвигающегося катаклизма максимальную выгоду. Тишину нарушила Амелия:

– Девушки и алкоголь, говорите? – задумчиво княжна прикусила длинный розовый ноготок. – Что ж, это легко устроить! – усмехнулась наследница и подмигнула Мари. Фрейлине отчего-то совсем не понравилось выраженье лица подруги.

– Распорядитесь пригласить почетных гостей на сегодняшний маскарад в честь открытия нового вокзала и удвойте количество пива, вина и крепких напитков. А вы, миледи Эльмпт, наденьте ваше лучшее платье и готовьтесь к помолвке. Колченогий старикан хочет знатную балтийку? Что ж, он получит настоящую герцогиню, третью в очереди на янтарный престол!

Самообладание покинуло Мари. Побледнев от возмущения, фрейлина вскочила, переводя возмущенный взгляд с канцлера, на княжну, с Тени на Микаэля. Рихард тщетно прятал в усы довольную улыбку, Амелия скалилась удачному решению, гвардеец растерянно моргал, не зная, что предпочесть – радость за сохранность возлюбленной или грусть от потери несостоявшейся невесты. Старшая фрейлина осуждающе качала головой, с такой силой впившись в чашку, будто хотела откусить кусок фарфора.

Мари прикрыла глаза, мысленно отсчитывая три вдоха, и натянула на хорошенькое личико гримасу максимального почтения и принятия уготованной судьбы. Вот только в голове ее билась одна единственная мысль: «Предали! Ее снова предали! И кто? Самый близкий человек во дворце! История повторялась – сначала родной отец, а теперь дуреха, которую до этой минуты она считала подругой!»

– Хорошо, ваше Светлейшество! – фрейлина присела в максимально глубоком книксене, добавив про себя: «Только вы забыли, что у любимой заводной куклы есть мозги и пара тузов в рукаве!»

*

После разговора в кабинете дворцовые стены казались девушке каменной тюрьмой. Сам воздух в этих длинных коридорах и затененных портьерами залах был затхлым, отравленным, оседая в легких тяжелой пылью. Масла в огонь пылающего негодования Мари добавил канцлер Рики, задержавший ее сразу после беседы:

– Миледи, надеюсь, вы наденете вечером то очаровательное платье с богатым турнюром? Ведь мы должны поразить гостей в самое сердце, – мужчина слащаво улыбнулся.

То самое платье, которое было безвозвратно испорчено утренним лазаньем по тайникам в кабинете Кригера, полетом в руки наглому незнакомцу и фривольными процедурами под княжеским ложем. Гад явно знал больше, чем говорил! Мари вежливо улыбнулась, канцлер подхватил ее ладонь и склонился в продолжительном поцелуе. Отцовский перстень на мизинце Рики неприятным напоминанием полоснул по напряженным нервам фрейлины.

Прочь! К черту это змеиное логово, где каждый готов подставить другого, лишь бы выгородить себя! О том, что герцогиня Эльмпт шипела, кусалась и свивалась в кольца интриг лучше многих, девушка не задумывалась, в собственных глаза имея незамутненную кристальную совесть и благородные мотивы.

За ворота дворца Мари выскользнула незамеченной – внимания к своей персоне на сегодня хватило с излишком, а солнце даже не достигло зенита. Покрасоваться еще успеется на ночном балу – на постели уже выложено новое нижнее белье. Холодный республиканский капитан заслуживал лучшего из возможных в скучной столице приключений. А пока лицо миледи Эльмпт скрывала темно-синяя вуаль, светлые волосы были убраны под высокий цилиндр, а дорожное платье подходило гардеробу старой девы или скромницы – гувернантки. В потертых перчатках из дешевой лайки* прятался монокль. Первым делом оказавшись одна Мари со всех сторон рассмотрела неожиданный подарок от старика Разумовского – по тонкой оправе шла гравировка, настолько мелкая, что разглядеть без специальных приспособлений не удалось ни буквы. А вот вставлена в латунное кольцо была самая обыкновенная стекляшка – оптической линзой тут и не пахло. К множеству вопросов добавился еще один – для чего мерзкому республиканскому кривляке такая бутафория и действительно ли он так плохо видит, как прикидывается?

Размышляя над загадками сегодняшнего утра, девушка ловко запрыгнула на последнюю ступеньку только что отчалившей от остановки конки. Недовольный оборванец, висевший на поручне, вынуждено подвинулся, разделяя место безбилетника с приличного вида дамой. Конечно, фрейлина предпочла бы княжеский паробус этому пережитку прошлого, но туда, куда она отправлялась, придворные наносили визиты только инкогнито. Пришлось трястись в старом скрипучем вагоне, провонявшем конским навозом, по вздыбленным рельсам дороги, проложенной еще при дедушке ее Светлейшества дурехи Амелии. Сменив по дороге два маршрута и ускользнув от нерасторопного кондуктора, остаток пути Мари проделала пешком.

Район «Рыбное место» возник как рыбацкая деревушка поблизости от столицы. Но князь-новатор, талантливый инженер и немножко чокнутый сторонник прогресса, все тот же дед Амелии, Ипполит Шестнадцатый приказал выстроить дамбу и отсыпать берег. По задумке правителя здесь, посреди песчаных дюн, планировался самый современный район, сродни лондонскому Сити, а дамба проектировалась как краеугольный камень крупнейшего в Европе порта дредноутов. Но старый князь скончался от банальной инфлюэнцы, от прогрессивного центра остались два скребущих небо здания с причальными мачтами для дирижаблей, а с недостроенной дамбы такие же босоногие мальчишки, как и тридцать лет назад, удили все ту же балтийскую сельдь.