Семь нот до небес

Антон Мамонов

Семь нот до небес

* * *

Онуэ сидел на берегу озера Вдохновения и играл на флейте. Её нежная музыка звучала в том невидимом человеческому глазу мире, в котором обитали прекрасные лучезарные существа, объединённые общей целью нести свет Знания, Помощи и Любви людям планеты Земля. Онуэ был не один, а в кругу своих самых близких друзей: Дитрии, Ксерны, Ловеля, Тринси, Мирлы, Орланда, Норвы, Шадели, Криморена, Гиписа и Синсера.

Закончив играть, Онуэ закрыл глаза и погрузился в сладкую истому. Радость и счастье переполняли его, и он не сразу заметил присутствия Мирлы рядом с собой.

– Онуэ, ну что может сравниться с музыкой твоей волшебной флейты! – прозвучал её нежный голос. – Она просто восхитительна!

– Как и затишье, которое наступает в момент, когда та умолкает, – ответил Онуэ, медленно открывая глаза. – Тишина – не менее удивительная музыка, чем та, что льётся из моей флейты, и не менее красноречива, чем наполненные глубоким смыслом слова, произнесённые каким-нибудь великим поэтом.

– О, да! – согласилась Мирла, окинув лучистым взглядом чудо-озеро. На его гладкой зеркальной поверхности грациозно плавали два белых лебедя. – Тишина… Именно в ней рождается всё прекрасное и гениальное. В этой божественной тишине можно услышать голос Единого Сущего, сокрытого в каждой частице Жизни. Какое же это счастье просто быть, творить и любить, каждое мгновение ощущать себя уникальным цветком в Великом Божественном Саду!

– Именно об этом и поёт моя флейта, – произнёс Онуэ, изящно взмахнув рукой, словно искусный дирижёр, – о любви к Творцу и всему Его творению, о вечной жизни, о красоте, преодолении, совершенствовании.

– Так вот почему твоя музыка так завораживает! – засмеялась Мирла. Её смех, казалось, сам чем-то напоминал музыку, которую хотелось слушать бесконечно.

– Ты только никому не открывай мой секрет, – шутливо промолвил Онуэ, аккуратно спрятав флейту за пояс. Как же он любил на ней играть! Музыка была его страстным увлечением, и он неизменно возвращался к ней в перерывах между миссиями, требующими полной самоотдачи и самоотверженного труда. Ещё бы, ведь направить порой одного лишь человека, запутавшегося в сетях иллюзии и самообмана, к Роднику Жизни Вечной, и позволить ему испить из него, требует от всех участников Великой Мистерии большого искусства!

Онуэ, как и все его друзья, прекрасно понимали это и старались сделать всё возможное, а порой, даже невозможное, в каждом своём захватывающем путешествии на Землю.

– Ну уж не знаю, не знаю, – покачала головой Мирла, а затем добавила: – Наши друзья уже давно пытаются понять, о чём же таком сокровенном поёт твоя флейта! Впрочем, ладно, так уж и быть. Я не выдам твой секрет, который вовсе не является таковым ни для кого, в том числе и для меня! Ты думаешь, мы не знаем, что стоит за всеми твоими успехами и достижениями?

– Конечно знаете, а иначе между нами не было бы ничего общего! Именно любовь к Богу, Творцу всего мироздания и всех существ, что обитают в его необъятных просторах, и желание служить Ему верой и правдой, – вот причина всего, что мы сделали великого во славу Его, и ещё сделаем! Ах, любовь… Она связывает всех нас крепкой нитью и объединяет в единое целое. Мы состоим из неё, рождены ею, и любовь – это мы в действии!

– Жаль только, что люди на Земле в большинстве своём до сих пор не отождествляют себя с любовью, с этим неиссякаемым источником Вечной Жизни, Радости и Красоты, так, как это делаем мы, и все другие осознающие свою божественную природу существа, – с грустью заметила Мирла. – С чем угодно, но только не с ней! Каждый день они смотрят на себя в зеркало и видят лишь маленькую верхушку айсберга. Находясь в скафандре своих плотных тел и под бременем всевозможных забот, они, к сожалению, не чувствуют в себе Искру Божественной Любви, Которая даёт им жизнь, энергию… Она же и есть их истинное Я.

– То-то и оно, что, утратив связь со своим Я, невозможно построить счастливую и гармоничную жизнь, наполненную высоким смыслом и содержанием, – тут же добавил Онуэ. – Зачастую жизнь людей, ставших заложниками невежества и духовной слепоты, проходит впустую, бессмысленно. Это всё равно что драгоценный камень, подаренный любящими родителями, бездумно выбросить в море, вместо того чтобы обогатить его новыми гранями… Гранями добрых дел и мастерства в каком-либо деле!

– Или съесть банан вместе с кожурой – вроде бы вкусно, но неизменно вместе со сладостью почувствуешь нотки горечи, – вставила вдруг Мирла, задумчиво подперев подбородок рукой.

– Что-что? – сделал большие глаза Онуэ.

– Что слышал! – Мирла засмеялась не столько над своими словами, сколько над тем, как воспринял их милый её сердцу собеседник с весьма тонкой, артистической натурой. Тот на мгновение задумался над услышанным, изобразив забавную гримасу, а затем не выдержал и тоже разразился смехом.

– Можно сказать и так, – кивнул он, не переставая смеяться. Тут же в его руке появился банан, созданный силой мысли. – Но я предпочёл бы съесть его без кожуры…

Конечно, Онуэ не нуждался ни в какой пище. Однако, с уморительным видом съев банан, он тем самым позабавил Мирлу и других своих друзей, присоединившихся к ним.

– Как прошла твоя встреча с К.? Ты уже решил, в какой роли скоро предстанешь перед людьми на Земле?

Онуэ ничего не ответил на прозвучавший вопрос Мирлы, а лишь загадочно улыбнулся. И своей улыбкой он заинтриговал не только её. Между прочим, она была не единственная, кому не терпелось разузнать о новой роли, которую он собирался сыграть, облачившись в одежду из плоти и крови.

– Ну же, Онуэ, говори! – не выдержал Ловель затянувшегося молчания.

Также выжидающе смотрели на него Тринси, Шадель, Синсер, Ксерна и Гипис. А Норва, Криморен, Дитрия и Орланд хоть и находились в этот момент на Земле, но в своих тонких телах присутствовали рядом.

Всякий раз, когда кто-либо из этих удивительных существ отправлялся на Землю, это вызывало всеобщий интерес и не оставляло равнодушным никого, даже тех, кто уже воплотился на нашей планете. Понятия расстояния как меры в материальном мире для них не существовало, и, обладая способностью находиться в нескольких местах одновременно, они могли по желанию вернуться в мир Вышний, откуда пришли, чтобы поддержать своих друзей, готовящихся к воплощению на Земле, и пожелать им удачи.

– А в какой стране ты будешь жить? – спросила Тринси, будучи не в силах совладать со своим любопытством. – Не знаю, как вам, возлюбленные сердца моего, но мне больше всего нравится Индия, где очень много людей почитают Бога и любят, поклоняясь Ему во всевозможных формах. А ещё там большое количество мудрецов, йогов и отшельников.

– А мне больше симпатизирует Китай, родина великого Конфуция и Лао Цзы, – высказал своё мнение Синсер. – Там также много тех, кто верит в Бога и не старается быть от Него независимым. Однако есть и те, для кого Он не представляет большого интереса, как это ни прискорбно.

– Тех несчастных людей, для кого Бога не существует в их жизни, достаточно по всему миру, – заметила Ксерна. – И, увы, с этим мало, что можно сделать. Каждый волен выбирать свою судьбу, как ему жить и к чему устремляться.

– Именно для того мы и приходим на Землю вновь и вновь, чтобы указать людям путь к лучшей жизни, о которой они так мечтают! – с воодушевлением произнёс Гипис. – А она невозможна без Бога и отказа от несовершенных привычек и моделей поведения, которые лишь увеличивают страдания как в жизни отдельного человека, так и всего общества в целом.

– Что верно, то верно! – вздохнула Дитрия, а затем сказала: – И мы продолжим приходить до тех пор, пока люди не перестанут нуждаться в нашей помощи и поддержке. До тех пор, пока их сознание не возвысится настолько, что в мире, где они живут, уже не будет никаких войн, насилия и страданий, но повсеместно воцарится мир, гармония и взаимопонимание.

– Страна, которая в скором времени примет меня и даст мне своё благословенное прибежище, – это великая Мать Россия, – с гордостью заявил Онуэ. – Моя любимая Россия! Именно туда я и приду, в её необъятные просторы, в коих испокон веков живёт Дух Свободы, Единства и Братства. Я буду много путешествовать, и выбранная мной страна, как никакая другая, больше всего подходит для моего будущего образа жизни. К. одобрил всё задуманное мной и предупредил о том, чтобы я не переусердствовал с теми чудесами, которые смогу творить, представ перед людьми в роли простого человека. Хотя в их глазах я и буду казаться великим магом и волшебником!

– Ух ты! – с восхищением произнёс Гипис.

– Хм, интересно… – задумалась Шадель, до сих пор хранившая молчание.

– Здорово! – обрадовалась Ксерна. – Россия – это великая страна, Душа Земли, и мне она очень нравится. Хороший выбор! Я бы туда тоже отправилась когда-нибудь…

Мирла усмехнулась.

– Ну и ну! Ты собрался развлекать людей на цирковой арене? Говори же, великий маг и волшебник! Или ты хочешь, чтобы мы томились в неведении? Все мы знаем, что ты способен творить чудеса в той же степени, чем каждый из нас!

– И развлекать, и развлекаться сам… А ещё наблюдать, как обыкновенные люди, с которыми мне посчастливится встретиться на сцене жизни, сумеют зажечь в себе огонь веры, надежды и любви. Как они, выйдя за рамки обыденности, сами станут магами и волшебниками в своих жизнях! Большего я, увы, сказать не могу…

– Что ж, – пожала плечами Мирла, уважая желание Онуэ сохранить некоторую завесу тайны над своими замыслами. – Тогда мы желаем тебе удачи! Знай: мы всегда с тобой и поддержим, где бы мы ни находились, и чем бы ни были заняты! Мы очень-очень любим тебя!

Оставшись один, Онуэ достал любимую флейту, с которой не расставался ни на миг. Он поднёс её к губам и заиграл…

Уже совсем скоро ему предстояло прийти на Землю, чтобы дать возможность людям испить чистой воды из Родника Жизни Вечной.

Часть I. Встретимся на Млечном Пути

1

– Явился, наконец, – вздохнула с облегчением Агафья Петровна, впуская в дом своего непутёвого сына, от которого несколько дней не было ни слуху ни духу. – Батюшки-светы! Да ты на ногах едва стоишь! Как тебе не стыдно приходить домой в таком виде?!

Прозвучавшие слова, казалось, пролетели мимо ушей осунувшегося мужчины на вид сорока с небольшим лет, тщедушного и ничем не примечательного. После нескольких дней и ночей, проведённых в загуле, выглядел он неважно, что было неудивительно. Тот образ жизни, который вёл Николай Модестов, в здоровом обществе считался предосудительным и даже смертельно опасным.

– Ах, Коля, Коля… – покачала головой огорчённая мать, утирая со щеки набежавшую слезу. Она усадила горе-сына на стул и помогла ему снять куртку, на рукаве которой зияла прожжённая сигаретой дырка. От него разило перегаром, и это заставило её закрыть нос рукой и отвернуться.

– Да всё нормально, мам! – махнул рукой Николай, как ни в чём не бывало. – Ну, перебрали немного с Лариской, с кем не бывает!

– И это ты считаешь нормальным?! – с досадой вскрикнула Агафья Петровна. – Как ты можешь такое говорить?! Посмотри на себя! На кого ты похож? Уж явно не на успешного человека, у которого есть нормальная работа, приносящая хороший доход, кто имеет свой собственный дом, верную, любящую жену, а не эту твою Лариску! Вот уж два сапога пара! А всё могло быть иначе, если бы ты в своё время не валял дурака, а трудился как все нормальные люди.

И она была права. В свои сорок с небольшим у Николая до сих пор не было ничего, чем он мог бы гордиться: ни постоянной работы, ни семьи, ни детей. Даже для своих родителей – казалось бы, самых близких и дорогих на свете людей, – он не смог стать гордостью и опорой. А ведь они возлагали на сына большие надежды, уверенные в том, что он станет достойным и уважаемым всеми человеком!

Николай родился в NN, небольшом провинциальном городке близ красивых и величественных Уральских гор, в семье небезызвестных учёных агрономов – Агафьи Петровны и Болеслава Никифоровича Модестовых.

Поначалу маленький Коля был подобен ангелу, который, казалось, для того и сошёл с небес, чтобы радовать и делать счастливыми окружающих его людей. Но не тут-то было! Вместо радости и счастья, становясь взрослее, он доставлял им одни лишь беспокойства и неприятности. Коля рос непослушным, капризным и непоседливым ребёнком. Как самые настоящие трудоголики, родители не могли уделять ему много внимания.

Занимались ли они его воспитанием? Скорее нет, чем да. У них попросту не хватало времени на сына. Нанятая ими няня с соседнего двора, которой по большому счёту было наплевать на мальчугана, нередко отвешивала ему увесистые оплеухи за малейшую провинность и непослушание – такова уж была её манера воспитания неугомонного, лишённого любви, внимания и тепла ребёнка.

К счастью, в семье Модестовых та долго не продержалась. Мальчик своими проказами намеренно довёл её, что называется, до белого каления, и однажды она не выдержала и сказала: «Всё, с меня хватит! Я ухожу из этого дурдома!»

Та же участь постигла всех последующих нянек, а их за несколько лет было немало.

В конце концов, наступило время, когда Коля уже больше не нуждался в присмотре посторонних женщин, сменявших одна другую, и от которых не было никакого толку. Произошло это в семь лет, когда он пошёл в первый класс.

Ах, как же нелегко далась ему школьная пора! Тщетно пытались родители заставить его учиться, ибо он не проявлял никакого интереса к занятиям. В итоге они махнули рукой на своё неразумное чадо, окончательно поставив на нём крест и предоставив его самому себе.

– Что ж, если ты хочешь быть неучем и лодырем, пожалуйста! – в сердцах бросил ему как-то отец, не отличавшийся особо мягким нравом. – Мы тебе мешать не будем. Учти, ты об этом пожалеешь, но будет поздно!

Так оно впоследствии и оказалось. Не получив никакого образования, кроме среднего, Николай не мог устроиться на достойную и высокооплачиваемую работу. Кому он был нужен с его-то скудными знаниями, бесцеремонностью и непостоянством? Сменив массу профессий, не требующих особых навыков и умений, он от отчаяния решил попытать счастья в сельском хозяйстве, которым всю жизнь занимались его родители. Но и в этом весьма непростом занятии, требующем от человека много сил, выносливости и терпения, он не нашёл себя, как не старался.

С деньгами у Николая, естественно, было туго. Не имея постоянной работы, он перебивался лишь случайными заработками, и их не хватало на независимую от родителей жизнь. Это вынуждало его сидеть у них на шее, и конфликты становились чаще. Практически все заработанные небольшие деньги он тратил на выпивку, чтобы утопить в ней свои печали и неудачи.

Вот так, что и следовало ожидать, Николай Модестов оказался на обочине жизни, и выхода из подобной жизненной ситуации он не видел. Время от времени его приводили в чувство родные, напоминая о том, кем он по своей же глупости стал, и кем мог бы быть, живи в нём хоть капля здравого смысла, упорства и целеустремлённости.

– Вот видишь, что происходит с теми людьми, у кого нет цели в жизни, и кто ни к чему хорошему не стремится! – то и дело укоризненно говорила Агафья Петровна. – Они начинают пить и гулять, вместо того чтобы…

– Мама, хватит! – Николай заткнул уши и зажмурился, чувствуя в себе закипающую ярость. – Я уже устал от твоих упрёков и нравоучений! Да, у меня нет ничего, что есть у других, но зато я свободен делать то, что захочу! И ни ты, ни отец не вправе указывать, как мне жить!

– Неужели? – усмехнулся Болеслав Никифорович, встав на сторону жены. – Пока ты живёшь в этом доме, ты будешь слушаться нас! А иначе можешь убираться отсюда, неудачник ты этакий! Как ты только посмел втоптать наше доброе имя в грязь, став тем, кого сторонятся нормальные люди?!

Николай молча опустил голову, чувствуя свою беспомощность. Он не придумал ответа отцу, который только что оскорбил его, назвав неудачником. Впрочем, ему было не привыкать слышать от родителей подобные слова, задевающие самолюбие и чувство собственного достоинства.

– Я должен вам кое-что сказать, – неожиданно произнёс Николай, чувствуя приближение неизбежного скандала. – Лариса ждёт от меня ребёнка…

– Что? – вскрикнула, как от удара, Агафья Петровна. От услышанной новости та побагровела. – Боже правый!

– Только этого ещё не хватало! – возмутился отец, и лицо его исказила гримаса негодования. Казалось, он был готов провалиться сквозь землю от стыда за сына сию же минуту. – Какой позор! И как только ты мог связаться с этой… ненормальной?! Она же пьющая и гулящая женщина, и недостойна того, чтобы стать членом нашей семьи!

Лариса была одной из немногочисленных подружек Николая, имевших достаточное терпение сносить его скучное общество. У него, равно как и у спутницы, за душой не было ничего, что вызывало бы восхищение, однако это не мешало ей встречаться с ним вопреки запретам Модестовых-старших.

Обычно представительницы слабого пола предпочитали мужчин умных, образованных, тех, что с харизмой, состоятельных. А также тех, рядом с которыми можно было почувствовать себя, словно за каменной стеной.

К сожалению, Николай не соответствовал этому образу идеального мужчины, а Лариса – образу идеальной женщины. Как и её избранник, она была ничем не примечательной, такой же неудачницей, находящей утешение в выпивке и гулянках, как и он. Правильно говорят: люди не случайно притягиваются друг к другу, а сообразно своим взглядам на жизнь, привычкам и убеждениям.

В отличие от Николая, Лариса родилась в неблагополучной и бедной семье, не знавшей ни счастья, ни радости. Рано лишившись отца, жестокость которого не знала границ, ей пришлось бросить учёбу в школе, чтобы хоть как-то прокормить себя и свою больную мать, не способную самостоятельно позаботиться о себе.

Устроившись посудомойкой в местной забегаловке, она едва сводила концы с концами. Там она пристрастилась к алкоголю и начала вести разгульную жизнь. Когда её мать, наконец, ушла в мир иной, Лариса пустилась во все тяжкие – регулярно устраивала в доме шумные попойки, лишь бы только убежать от себя и от одиночества, нависшее над ней, словно грозовая туча. Именно тогда она и познакомилась с Николаем, к которому со временем очень привязалась, ибо нашла в нём своё отражение. Они подружились, их встречи становились всё чаще, общение теснее, а результатом стала беременность. Ребёнок скоро должен был появиться на свет.

– И что вы будете делать? – с опаской поинтересовалась Агафья Петровна. – Как жить дальше? Только не говори, что собираетесь избавиться от ребёнка. Это же большой грех!

– Поначалу собирались, но потом передумали…

– Вам обоим лечиться надо от алкоголизма, а не детей рожать! – нравоучительно заметил Болеслав Никифорович, скрестив руки на груди. Он это делал всегда, когда был особенно чем-то раздосадован. Его недовольство становилось всё сильнее день ото дня по мере того, как жизнь его единственного сына неуклонно катилась вниз. – Чему вы можете их научить? Да ничему хорошему!

Агафья Петровна взяла мужа за руку в надежде хоть немного его успокоить. Она с грустной улыбкой посмотрела на него и покачала головой, недвусмысленно дав понять, что не стоит лишний раз подливать масло в огонь – обстановка в доме и так была накалена до предела. Вроде бы подействовало. Ненадолго…

– Ну что ж, – смягчившись, наконец, произнёс отец и неожиданно зааплодировал. – Поздравляю! Так держать! Наконец-то наш сын скоро станет папочкой! Только вот в голове не укладывается: ребёнку-то семья требуется, а для этого её нужно создать! А ещё дом, в котором эта семья будет жить…

– Да знаю, знаю, – отмахнулся от назидательных речей Николай. В его планы явно не входило создавать семью, однако у него не было другого выхода. – Не беспокойтесь, я уже сделал Ларисе предложение, и она согласилась. Мы поженимся через несколько дней.

– Очень хорошо, – натянуто улыбнулся Болеслав Никифорович. – Только учти: нас с твоей матерью на вашей свадьбе не будет! Живите, как хотите, и на нашу помощь можете не рассчитывать. Вот так-то!

На этой неутешительной ноте их разговор закончился. Николай с гневным выражением лица удалился в свою комнату – собирать вещи. Он был рад, что уже скоро покинет, наконец, родительский дом, жить в котором ему стало невыносимо, и переедет к своей будущей жене.

Одно только и успокаивало его: он наконец-то заживёт самостоятельной жизнью, которая, впрочем, сулила быть очень непростой…

2

Возвратившись домой после напряжённого трудового дня, Алексей Викторович обнял свою горячо любимую и ненаглядную красавицу-жену, которая с нетерпением ждала его, чтобы сообщить очень приятную новость. Услышав о том, что жена беременна, он был на седьмом небе от счастья. Гордость за свою семью, в которой скоро будет пополнение так и распирала его!

Ещё недавно Варвара Иннокентьевна была всего лишь скромной учительницей в школе и даже не могла себе представить, что однажды станет одной из самых богатых и уважаемых дам в городе. Выйдя замуж за Алексея Незабудина, преуспевающего и очень известного предпринимателя, который владел несколькими магазинами, она стала предметом разговора и даже зависти многих женщин, мечтавших оказаться на её месте. Ещё бы, ведь красиво жить хотелось всем, особенно тем людям, кого жизнь «обидела» скромным достатком и незавидным положением в обществе! Уж кого-кого, а подобных людей, завистливых и недовольных своей судьбой, было в NN хоть отбавляй. Впрочем, как и в любом другом городе…

Варвара познакомилась со своим будущим мужем уже в зрелом возрасте, когда все её надежды на семейную жизнь постепенно разрушались, словно карточный домик. Красавица знала себе цену, в то же время была общительной и обаятельной, чем и покорила Алексея – человека гордого, вспыльчивого и своенравного. Произошло это в театре, где они впервые и встретились. Варвара была заядлой театралкой, не пропускала ни одной премьеры, а он – пришёл, чтобы просто расслабиться и отвлечься от дел, которых у него было всегда невпроворот. В кои-то веки ему удавалось в своём плотном графике выкроить хотя бы несколько дней и всецело посвятить их чему-то другому, нежели бесконечным деловым поездкам и встречам.

– Это самая лучшая новость, которую я когда-либо слышал, дорогая! – обрадовался Алексей, обнимая жену. – Наконец-то, после стольких лет ожидания, у нас появится ребёнок! И я уверен, что родится девочка!

– Откуда ты знаешь? – возразила Варвара, нежно поглаживая слегка выпирающий животик. – А, может, мальчик?

– Нет, девочка! – покачал он головой, словно волшебник, умеющий предсказывать события. – Такая же красивая, умная, как её мама. Ну, а если всё-таки родится мальчик, то такой же сильный и уверенный в себе, как его папа…

Его слова оказались пророческими: девочка и правда родилась очень красивой и умной – вылитая мама. Если бы талантливый художник захотел запечатлеть на холсте самую счастливую женщину на свете, то он сделал бы это, изобразив её, как мадонну с ребёнком на руках. Воистину, счастье для женщины – стать матерью. Позднее материнство Варвара Иннокентьевна восприняла как дар с небес, и она называла свою малышку: «моя маленькая звёздочка».

Алексей Викторович сиял от счастья, держа на руках своё долгожданное дитя. Отец, забыв обо всём на свете, на время отложил работу – та отнимала у него уж очень много времени и сил.

По своему многолетнему опыту он знал: чтобы жить хорошо, нужно и работать хорошо. Под лежачий камень вода не течёт. В этом он не раз убеждался, встречая на своём жизненном пути многих людей, которых никак нельзя было назвать успешными и счастливыми. Вот, например, на днях он проходил мимо очень странного невзрачного дома, из окон которого доносились звуки громкой музыки, режущей слух, и смех нетрезвых людей. Присмотревшись к нему внимательнее, он вдруг увидел, как из него высыпала горстка пьяниц, и, не стесняясь никого, стала мочиться прямо на дорогу, распугивая случайных прохожих. При этом они громко смеялись и матерились. Разве можно было назвать их успешными и счастливыми людьми? Вряд ли.

А вот ещё пример, показывающий то, насколько низко могут пасть люди, не имеющие уважения к труду, особенно чужому. Однажды мужчине стало известно о дерзком ограблении одного из своих магазинов. Пойманные врасплох, ни продавцы, ни охранники ничего не могли сделать, чтобы обезвредить нападавших в масках, которые, по всей видимости, заранее подготовились к своему чёрному делу.