Джемма

– Конечно, не против. Заходи.

Джемма понимала, что разрешение Рафаэлле совершенно не требуется, надо ей – зайдет, не спрашивая, но тоже сыграла в эту игру, Мать спросила – она разрешила.

Рафаэлла вошла, вернее прокралась в комнату Джеммы, у ее тела длинного, изящного, точеного была грация хищного зверя, и даже запах, который она принесла с собой был хищным. Так пахнет, наверное, в диких джунглях – влажной пряной травой, пьяной росой и кровью. Джемма поставила второй стул к своему изысканному журнальному столику, постояла, пока Мать не сядет, села сама. Рафаэлла долгим, колючим взглядом потрогала ее лицо, потом поправила выбившиеся волосы, вздохнула.

– Татта наговорила тебе, я думаю, всякого. Слишком много ей позволяет Великая Мать, распустила девочку. Ты поверила всему, говори?

Джемма молчала, опустив веки. и соглашаться и отрицать было бы глупо, у Рафаэллы на все было всегда свое мнение, изменить его еще не удавалось никому.

– Ну да. Поверила… Впрочем, это неважно, мнение и желание твое, конечно, учтется, но Мать окончательное решение примет сама. Ты мне вот что скажи…

Рафаэлла вытащила небольшой, тонкий, как бумажный лист, планшетик, потрогала длинными тонкими пальцами экран, напряженно свела темные брови, а потом насмешливо улыбнулась, снова вцепившись взглядом в лицо Джеммы

– Ты и вправду чувствуешь запах Заката? Это мало кому дано… И как он пахнет?

Джемма осторожно посмотрела на Мать. От нее можно было ждать чего угодно, говорить ей правду было опасно, а врать бессмысленно.

– Да. Он пахнет чем-то, от чего сводит внутри.

Рафаэлла снова усмехнулась, встала, подошла поближе, потянула Джемму за локоть, заставив приподняться, и горячей маленькой ладонью провела по ее животу.

–Так?

Джемму скрутило жгутом от непривычного, острого, больного ощущения, она отпрянула, отбежала к окну

– Так… Ну да. Илария, как всегда права. Тебя не успокоить и не переделать. Ты переходная по сути. Думаю Великая это тоже поймет. А пока – вот!

Джемма только сейчас заметила, что Рафаэлла пришла не с пустыми руками. Она принесла маленький чемоданчик – плоский, пластиковый, глянцевый. Щелкнув блестящим замочком, она выложила на стол штук десять стеклянных баночек с разноцветными таблетками, длинную косметичку из блестящей ткани и такой же планшет, как у нее, только поменьше.

– Завтра к тебе придет инструктор, ты будешь учиться быть не рабочей лошадью, а истинной женщиной. В планшете закачено кое-что для тебя – немного приоткроешь завесу над нашей жизнью. А таблетки будешь пить по инструкции, она тоже закачана отдельным файлом, пропускать нельзя – это важно. У тебя пять дней. За это время ты не будешь выходить из комнаты, не будешь работать, готовься. На пятый день пойдешь к Великой Матери. Но думаю, решение уже ясно.

Джемма с опаской открыла косметичку, но там не лежало ничего страшного. Просто косметика – крем, тушь, помада, еще какие-то флакончики, целый арсенал.

– Рафаэлла… А ты как думаешь? Куда меня отправят?

Рафаэлла потянулась, как хищная кошка, выгнула спину, Джемме даже показалось, что она мурлыкнула

– Можешь даже не сомневаться. Ты рождена переходной.

…

Девочкам не разрешалось держать открытыми занавески в ночное время, еще до заката они должны были их задернуть, переждать, и лишь потом открыть, при желании ненадолго. Но перед сном опять закрыть – чтобы Рассвет не прокрался в открытые окна. Джемма часто не принимала во внимание этот запрет, но сейчас не решилась ослушаться. И сквозь закрытые плотную, как сукно, ткань не проникали ни звуки, ни свет, поэтому она даже не проснулась, когда там, с другой стороны окна зашебуршились. И уже, когда круглая, как шар, одышливая Мадлен вкатилась к ней в комнату, Джемма почувствовала себя застигнутой врасплох. Но Мадлен быстро изменила вокруг себя ситуацию, ее ясный, спокойный, всегда жизнерадостный голос развеял неловкость, и Джемма облегченно вздохнула.

– Ну что? Узница совести? Попалась? Ну ничего, не тушуйся, закрытая дверь позади всегда означает открытую впереди. Смотри-ка, что я принесла!

Мадлен шарахнула на стол здоровенную корзинку, из которой хитро торчало горлышко шампанского.

– Там еще пирожные и конфеты. У нас с тобой четыре дня свободы и беспредела. Так что – вперед!

Джемма залпом махнула бокал шампанского и вдруг поняла, как прекрасны и точны слова инструкторши. Дверь впереди зазывно приоткрылась. И то, что было за ней и пугало и тянуло.

…

– Переходные, птичка моя – это не просто выросшие яйцеклетки, как мы тут все. Это другое! Я всего тебе объяснить не смогу, мне это не разрешено, но ты должна понять главное. Ты станешь другой. Функция твоя пока будет заключаться в сопровождении вновь родившихся ТУДА. Ты будешь их провожать и передавать с рук на руки. Но фикус в том, что ты будешь общаться с ТЕМИ. А это уже иной уровень. Смотри!

Мадлен аккуратно зачесала назад волосы Джеммы, закрутила их на затылке затейливым узлом, потом чуть подтянула белокурые локоны, заставив выбиться двум шелковистым кудряшкам у висков. Потом поколдовала с ее лицом, сунула ей зеркало. И оттуда на Джемму глянуло совершенно незнакомое лицо – яркое, красивое, нежное.

– Это я слегка. Потом ты поймешь, как надо, и поймешь почему это надо. И вот!

Мадлен чуть тронула стеклянной палочкой кожу Джеммы за ушами и у ключиц, и ее окутал аромат счастья – запах иного мира.

– Лишь чуть-чуть! Молекулы… На ощущениях. Те, которые будут вас встречать не любят чрезмерности. Этому надо учиться. Тем более, что вновь родившихся к переходу тоже готовят переходные.

Через пять дней Джемма по-прежнему так ничего толком и не поняла. Но она стала другой. У нее изменилась походка, изменился взгляд, кожа волосы. И даже запах… В чистом, легком аромате ее тела стал вплетаться запах Заката.

Глава 6. Рамона

Планшет мерцал успокаивающе, картинки сменяли друг друга, приоткрывая то, что было скрыто от Джеммы раньше. Он именно приоткрывал, лишь слегка, стеснительно, поверх, но Джемма со страхом и недоверием разглядывала даже это немногое. Мир, как оказалось, состоял не только из их уютного тихого городка, и даже не только из таких городков, как этот. Такие тоже были, они выглядели серыми вкраплениями в огромной цветной вселенной, состоящей из чего-то совершенно непознанного. Причем, такие поселения на карте назывались просто – “Лаборатория №1”, “Лаборатория №2”, “Лаборатория №3”, и так далее. Джемма насчитала из штук пятьдесят, не больше, и эти серые точки тонули в переливающемся атласе карты, как мухи, засидевшие шикарное зеркало. Мадлен внимательно смотрела, как Джемма ошалело водит пальцем по экрану, шевелит губами, прищуривается, как будто хочет что-то рассмотреть получше, но это что-то ускользает, теряется. Наконец, у нее лопнуло терпение, она подсела к подопечной, пощелкала клавишами, и одно из широких цветных пятен увеличилось, превратившись во что-то совершенно потрясающее. Это был сказочный мир… На белоснежный песок ласково накатывали прозрачные изумрудные волны, у самой воды стояли легкие парусиновые кресла, и здоровенный зонт бросал на них кружевную тень, а на небольшом столике с изогнутыми ножками красовалась плетеная ваза с какими-то румяными фруктами. Чуть дальше от берега ажурный заборчик из черненого металла с натугой сдерживал яркую зелень незнакомых деревьев с пурпурными цветами, которые, как будто рвались к воде. Джемме даже показалось, что до нее донесся аромат этих цветов, они пахли нежно и чуть сладко, почти так же, как пах Закат.

– Ну да… У них так неплохо… Это Алиставия, довольно красивый небольшой городок у моря. Он относится к нашим, у нас еще таких около тридцати. Ты станешь переходной туда, каждая из вас прикреплена к одному из них. Плюс надзиратели и инструкторы, в лагере живет пятьдесят девочек вместе с обслугой. Смотри.

Мадлен пощелкала клавишами снова, и Джемма не успела рассмотреть странного человека, спускающегося к морю по узкой лестнице из сада. Она просто отметила, что женщина совсем не похожа на них. У нее широкие плечи, узкие бедра, сильная шея и коротко подстриженные темные волосы. И движения – быстрые, чуть резкие, мощные.

Мадлен тем временем уже увеличила следующее пятно, и оно превратилось в небольшую полянку, спрятавшуюся среди густого леса. Ее видно было, как будто с птичьего полета, инструкторша не приближала картинку, зато хорошо просматривались все здания. Длинный, серый одноэтажный дом под темно-зеленой крышей, ровные, мощеные светлой плиткой дорожки, несколько совсем небольших строений, больше похожих на избушки, небольшой округлый, как ванна бассейн, окруженный чем-то разноцветным, скорее всего цветниками и какая-то галерея, отсвечивающая на солнце радужным стеклом витражей. И чуть в отдалении, как будто спрятавшийся в перепутанных густых ветках деревьев гордо высился особняк. Красивый, похожий на сказочный замок, но совсем небольшой, аккуратный.

– Это твой лагерь, Джемма. В сером здании комнаты переходных, в домиках обслуга, в особнячке – вновь родившиеся, готовые к переходу. Там хорошо. Спокойно, радостно, все дружелюбные, тебе понравится. Будет много работы, но интересной, разной. Короче, увидишь сама.

Мадлен разом выключила планшет, погладила теплыми пальцами руку Джеммы, вздохнула.

– Короче, все, что я могла, я сделала. Ты теперь – куколка, вести себя умеешь, десертную вилку от столовой отличаешь. Остальное получишь там. У тебя будет три месяца стажировки, и только потом тебе доверят переход. Все будет хорошо.

Джемме вдруг стало грустно. За эти дни она совершенно изменилась, не только внешне, но и внутренне. То ли все эти таблетки сделали свое дело, то ли просто настало время – но у нее внутри стало тепло, уверенно и спокойно. И лишь изредка, когда аромат Заката становился особенно сильным, в животе разливалось горячее щекочущее желание – ей хотелось закрыть глаза, оттолкнуться и прыгнуть в вязкую гущу этого чертового наваждения.

– Во-во… Вот это держи в себе. А то будет беда, бывало такое. Как нахлынет, зажмурься, представь себе, что ты ныряешь в ледяную ванну. Храни себя от беды.

Джемма прижалась к уютной пышной груди Мадлен, тихонько вытерла откуда-то взявшиеся слезы, кивнула.

– Когда мне идти?

– Через три дня. Завтра к Великой, потом два дня на сборы, и вперед. А пока отдыхай, попрощайся с подругами, соберись с духом и силами. Ты готова, девочка!

…

– Ну да… Мне говорили, что от тебя идут токи порока. Это очень странно и будоражит – внешность ангела, а аура страсти. Закат не зря тебя тянет, такие, как ты рождаются раз в несколько лет. Тебе там будет несложно, но у меня на тебя много планов. Встань напротив!

Джемма послушно встала у стены, ровно туда, куда указывал длинный, прямой, как спица палец в черной перчатке. Рамона так же, как всегда была в темно-фиолетовой накидке, которая скрывала ее фигуру, а свободный широкий капюшон прятал голову и лицо. И лишь отсвет белоснежной фарфоровой кожи на какое-то мгновение озарил ткань изнутри, как будто там, в таинственной глубине почти монашьей одежды взошла луна. Рамона постояла так минуты три, обжигая Джемму черным пламенем глаз, потом вдруг скинула капюшон и провела ладонью по струящимся вдоль щек прядям черных волос. Джемма вздрогнула. Рамона оказалась молодой и дьявольски прекрасной. Вот только ее красота вызывала страх.

Глава 7. Прощание

– Я ее боюсь, Тат… Она похожа на волчицу – знаешь, такую – юную, хищную, безжалостную. Вроде, такая красивая, ангел просто, а как будто вот-вот клыки покажет. И в горло вцепится.

Татта слегка вздернула уголки полных губ, но улыбка не получилась, так – странная гримаса. Она плеснула в бокалы немного вина, быстро и ловко закрутила желтый, дышащий слезой сыр в тончайший, как лепесток лаваш, сунула в получившуюся трубочку пару колотых и почищенных орехов, тоненько нарезала инжир.

– Больше ничего нет, Вареничка. Не ждала я тебя, соскучилась страшно. Поверить не могу, что ты завтра уедешь навсегда. Вот не могу поверить!

Джемма пригубила вино, кинула в рот пластинку инжира, куснула лаваш. Ее не покидало ощущение ирреальности происходящего, это ощущение мучило, и вино показалось спасением. Оно чуть затуманило голову, приостановило скачущие, как зайцы мысли, остудило горящие мозги. Татта тоже потягивала вино, чуть-чуть, еле касаясь губами краешка бокала, она смотрела куда-то мимо подруги в сторону окна.

– Знаешь, что говорят? Что им по двести лет. А, может и больше. Что Матери какое-то средство принимают, и они бессмертны… Я не верю, конечно, но чем черт не шутит. Великая – точно что-то принимает, она вообще не меняется, только молодеет. Кстати, не болтай!

Джемма допила бокал, налила себе еще немного, повернулась к Татте, поймала ее взгляд, прошептала

– Ты видела здесь таких странных людей? Высоких, широкоплечих, совсем не похожих на нас? Ты ведь вхожа везде, знаешь больше. Здесь такие появлялись?

Татта вздрогнула, ляпнула бокалом о стол так, что взвизгнула, чуть не лопнув ножка, зашипела

– Что ты несешь, Вареник? Какие еще широкоплечие? Ты кошмар, что ли увидела? Или вино в голову шибануло?

Джемма удивилась – Татта никогда не была грубой с ней, хотя она видела пару раз ее такой, правда издалека.

– Не знаю, Татуш. Может, показалось. Не знаю.

–А я знаю! Нет здесь никаких высоких. Все одинаковые, не неси ерунды. И, знаешь… Пока ты здесь, не говори никому об этом, я тебе советую. Ты и так наделала дел.

Джемма уходила от Татты с тяжелым сердцем. Да еще она перед самым уходом подруги вдруг бросилась к ней, обняла, плотно прижавшись тугим полным телом, всхлипнула.

– Прощай, Вареничка. Не увидимся больше с тобой, прощай… Ты мне пиши. Здесь переходные иногда передают записочки своим, Матери знают, похоже, но смотрят сквозь пальцы. Хотя, думаю, они знают, от кого можно передавать, а от кого нет.

Джемма гладила подругу по крутой спине, и чувство, что ее жизнь, как ручеек, путь, которому перегородил упавший камень, остановилась, замерев, и потекла дальше, прокладывая себе новое русло…

…

Ты пойдешь с переходной, которая поведет вновь родившихся на ту сторону. Ее зовут Бэлла, она и станет твоим Учителем. Эта высокая роль, переходные гордятся ею, это означает, что их уровень – высший. А ты, детка, слушайся ее во всем, тебе станет проще, а там это нужно. Господи, маленькая моя, зачем тебе был нужен этот закат?

Румия была похожа на грустную черную птицу, ее длинный нос как будто клевал густой воздух этой теплой, последней для Джеммы ночи дома. Она молча слушала Мать, и думала, что она любила ее. Никого не любила, даже Татта не была ей так близка, как эта странная печальная женщина. Джемма прижалась лицом к худым, острым коленям Матери, помолчала, потом подняла лицо, попыталась поймать ее взгляд.

– Не надо было меня спасать, мама. Мы же таких, как я утилизируем. А ты спасла…

– Ты крошкой была, настоящая Дюймовочка, нежная, воздушная, невесомая. Разве я бы могла тебя убить? А генный материал оказался поврежден, впрочем так всегда рождаются переходные.

Румия помолчала, вытерла слезы, встала.

– И не только они… Все! Тебе пора. Видишь, нахлынула волна влажного аромата? Это Рассвет.

…

Небольшая вереница девушек, одинаковых, как кегли – стройных, высоких, белокурых выстроилась перед воротами, которые еще были закрыты. Закат еще не вошел в полную силу, впрочем здесь, за огромной каменной непроницаемой стеной его было и не видно, но аромат свежести и цветов уже щекотал ноздри. От девушек тоже пахло цветами, и у Джеммы было ощущение, что она в каком-то радужном сне, сказочном и тревожащем. Она стояла у ворот, держалась, как маленькая за холодную, костлявую руку Румии, и изо всех сил старалась справится с дрожью внутри.

– Мама, почему они одинаковые, как куклы? Их специально подобрали, у нас же вновь родившиеся разные, я то уж знаю. И рыжие есть, и брюнетки. А эти все, как выцвели.

– Заказ такой, Джемма. Впрочем, ты пока в эти дебри не лезь. Рано. Вон, смотри, Бэлла!

Вдоль ряда блондинок шла женщина. Она была огромной и неуклюжей, не толстая, а какая-то мощная, плотная, сбитая. Ростом на голову выше тоже не маленьких блондинок, она производила просто устрашающее впечатление, и Джемма аж присела от неожиданности. Но у Бэллы оказалось на удивление доброе, полное лицо, румяные щеки, на которых при улыбке мягких, немного бесформенных губ, играли ямочки, и небольшие неясного цвета глаза, добрые и ласковые. Румия отняла руку, коснулась поцелуем макушки Джеммы и подтолкнула ее вперед.

– Иди. Пора…

Глава 8. Алиставия

Берег был залит рассветом, молочно-перламутровые тона легкой дымки превращали яркую голубизну воды в нежную, скрытную, но было предчувствие, что встающий из -за леса огненный меч вот-вот сорвет эту вуаль, сорвет уверенно и немного грубо, но это насилие реке понравится. Джемма закат здесь встречала не часто, но те несколько раз она запомнила навсегда. Яркие лучи были безжалостны и горячи, они проникали прямо в сердце, поджигая в нем адский огонь, и это чувство было настолько прекрасным, что его хотелось повторять снова и снова. Тогда Джемма пряталась в высоких, пышных кустах у самой воды, замирая касалась прохладной глади голыми ступнями, и прикосновение реки тоже было чувственным, но спокойным, ласковым.

– Ты, дорогая, на Рассвет не засматривайся. Не готова ты еще к Закатам и Рассветам, опусти глаза. Многое еще пройдешь, пока я тебя отдам этой стихии, но время наступит, немного подожди. А теперь смотри.

Бэлла подождала пока вереница вновь родившихся подтянется к полосе воды, выстроится вдоль берега, прекратит щебетать. Прошла вдоль строя, как вояка на параде, остановилась около одной, тронула ее шелковистые кудри.

– Мэри! Ты будешь главной. Смотри, я тебе доверяю, следи за подругами, упустишь кого, будет беда.

Девушка пристально посмотрела в глаза переходной, улыбнулась розовыми губками, кивнула. И вышла из строя, встала чуть позади, напряглась от старания.

Бэлла снисходительно улыбнулась, повернулась к Джемме

– Они очень бестолковы. А честнее – полные дуры. Особенно эти – такие фарфоровые блондинки получаются из особенных клеток, их отбирают очень тщательно, модифицируют и хранят, как зеницу ока. В том мире такие женщины очень ценятся.

Джемма молчала, кивая в лад словам Учителя. Она понимала все меньше и меньше, в том файле, который ей скачали во время обучения таких вещей не говорилось, там все было елейно и шоколадно – искусственное оплодотворение идеальных клеток рождает идеальных женщин, и это путь в прогрессу этого мира. А тут… Тупые…

Пока она обдумывала свои мысли, из за дальнего холма показалось странное сооружение – корабль – не корабль, больше похож на подводную лодку. Он резал речную гладь не спеша и вальяжно, и его плоское, отливающее стальных блеском узкое тело, приближалось не быстро, но неумолимо. Бэлла удовлетворенно кивнула, сдвинула ряд белокурых, бестолково топчущихся кур, образовав из них очередь, вздохнула

– Снова стадо, над которым работать и работать. Но красивые, заразы. Ты, кстати, студентка, знаешь, что материал для создания этих кукол твой?

Джемма поежилась, вспомнив последний и очень неприятный забор материала, но послушно встала в хвост очереди – туда, махнув сломленной с ближайшего дерева веточкой ей указала Учитель. Ей было жаль этих девчонок. Но она пока не знала почему.

…

Штука, похожая на подводную лодку уже подошла. Вломилась прямо на берег, пропоров узким носом песок, в стене открылся люк и Белла погнала девушек внутрь.

…

Внутри лодки было чудесно. Изящные удобные кресла, серебристые стены, небольшие экраны, мерцающие тихим светом, столики, на которых стояли вазочки с фруктами и конфетами. Девушки расселись по местам, Мари гордо осмотрела свое хозяйство и подобострастно поклонилась Бэлле.

– Садись, садись. Отдыхай. Все хорошо, поехали.

…

Дорога была длинной. Лодка плыла не быстро, поэтому в длинных, щелевидных проемах-окнах можно было рассмотреть берега. И Джемма не могла оторваться от окна -там, на берегах вдруг резко расширившейся реки красовался шикарный город. Мелькали изящные небоскребы, светились разноцветно огромные рекламные щиты – Джемма такое видела только в фантастических фильмах, которые им позволяли смотреть по выходным. А потом городские кварталы сменились частным сектором, и глазам открылась истинная пастораль. Небольшие дома, окруженные садами, изумрудные газоны, разноцветное кружево цветников, зеленые склоны, на которых паслись белоснежные овцы и козы с длинными ушами, почти касающимися земли. И женщины! Очень красивые, все юные, они ходили по тропинкам, легко, как стрекозы перемещались с места на место, как будто не касаясь земли.

Бэлла внимательно следила за лицом ученицы, И Джемме казалось, что взгляд Учителя касается ее кожи, как будто настойчивыми, прохладными пальцами.

– Это, моя дорогая, не самый богатый квартал. Но люди здесь достаточно состоятельные, именно они и заказывают вновь родившихся. Видишь, сколько здесь наших?

Джемма молчала, жадно глядя в окно. Потому что она увидела тех! Те самые, высокие, широкоплечие, мускулистые, с молодыми, загорелыми лицами, веселые и красивые что-то делали в своих дворах и палисадниках, ездили по идеально ровным дорогам на трехколесных небольших машинках, похожих на крытые велосипеды, и именно к ним радостно и звонко щебеча, бежали женщины-стрекозы.

– Что это, Белла? Это и есть тот самый мир, о котором я читала в файле? Мы сюда везем вновь родившихся?

Белла странно покачала головой, чуть отвернувшись к окну, как будто думала, что стоит говорить, а чего не стоит.

– Этих сюда. В Алиставии разные кварталы, и в этих кварталах абсолютно разный мир. В этом что-то типа муравейника, они пашут, едят и … Ну, это ты позже узнаешь. Но есть и другие. Но об этом тебе знать рано совсем.

…

Лодка миновала яркие берега, где-то далеко мелькнула и пропала изумрудная даль моря, и река нырнула в глубокое ущелье между зеленых крутых холмов. И мир стал темным и призрачным, как будто не было той промелькнувшей мимо сказки.

– Скоро приедем. А ты, красавица, не грусти. Все еще будет, ты узнаешь каков он – истинный мир…

Глава 9. Лагерь

– Здесь есть и леса, и долины, природа сродни сказке, но нам, переходным, сказка эта доступна редко. Мы тут пашем, дорогая, пашем много и напряженно. Всех этих личинок, которых доставляют сюда для дозревания, необходимо довести до кондиции, они же умственные младенцы, хотя по возрасту они младенцы и есть.

Бэлла задумчиво смотрела на плывущие мимо берега, говорила тихо и немного печально, как будто она о чем-то сожалела. Ее мощные плечи немного опали, как будто сдулись, все тело помягчело, было видно, что она расслабилась. Джемма с удивлением слушала рассказ новой знакомой, и у нее постепенно в голове складывались элементы мозаики, в которой было куча недостающих элементов, и от этого картина была чумной и призрачной.

– В смысле? Эти куклы? Ты их имеешь в виду?

– Ну, естественно. Ты правильно их назвала – куклы! Это не самый качественный материал, они подверглись ускоренному вызреванию и росту, для кварталов, где живет обслуга это самое то. Но совсем ведь идиоток не передашь, вот наша функция в этом и состоит – довести их до ума.

Еще один ромбик мозаики встал на свое место – Джемма поняла, каким образом ее материал попал в этих женщин – это были скороспелки. Про них говорили в лаборатории, говорили пренебрежительно и с усмешкой.

– А они что? Здесь все такие?

Бэлла вдруг оживилась, ее усталый взгляд вдруг стал светлым и ясным, она подтолкнула Джемму под локоток, звонко сказала

– Вон смотри! Мы дома! Ну, наконец! Успели до заката.

Джемма смотрела, как среди пустых, поросшей высокой травой берегов вдруг вырастает маленький, уютный городок. То длинное здание, которое при просмотре файла ей показалось похожим на казарму, оказалось милым, нарядным и очень уютным. Серые стены на самом деле оказались мастерски расписанными тонким и нежным кружевным рисунком, большие окна, в которых отражался разгорающийся закат были украшены изящными рамами, и в их распахнутых створках струились тонкие шелковые занавески. Лодка подошла к причалу, спрятавшемуся среди пышных, усыпанных розами кустов, из небольшого домика, похожего на нарядный скворечник вышла пожилая женщина в платочке и кружевном фартуке, и Джемма вдруг подумала, что сейчас следом за ней появится Красная Шапочка. Бабуся ловко накинула толстый канат на круглый буй, и подтянув петлю, отпрыгнула в сторону, как молодая козочка.

– Галисия. Я не знаю, сколько ей лет, но думаю не меньше ста. Она у нас тут и ведьма, и гадалка, и знахарка. Все знает. мудрая, как сова. С ней надо дружить!

Джемма не успела ничего ответить – Галисия протянула ей руку, и вцепившись неожиданно крепко помогла сойти на причал. Джемма близко- близко увидела ее глаза – наверное, такие бывают у старой змеи. среди тяжелых немигающих век пронизывающие острые точки…