Вечная полночь

– Спасибо, но мне и здесь вполне удобно.

– И как же зовут мою очаровательную гостью?

– Ванесса Перкинсон, – голос её предательски задрожал.

Она чувствовала себя отвратительно. Нет, ещё хуже.

– Я надеюсь, вас встретили, как подобает? Мой управляющий не сумел мне толком объяснить, что с вами случилось, но в любом случае вы можете рассчитывать на помощь с моей стороны. А пока чувствуйте себя как дома. Я не успел сказать вчера – добро пожаловать.

– Спасибо, – процедила она. – Если вы считаете, ваш недавний спектакль остроумным, то вы глубоко заблуждаетесь.

На лице Кристофера отразилось что-то наподобие улыбки.

– Нет, отнюдь. Я считаю его невероятно остроумным.

Ванесса вспыхнула.

– Если вы не желаете, пасть в моих глазах, я прошу вас не продолжать этот разговор, и более не затрагивать эту тему, – произнесла холодно Ванесса и в ожидании согласия поглядела внимательно на каменное лицо графа, – и, кажется, должны последовать извинения, – пояснила она.

Кристофер развёл руками.

– Согласен. Слушаю вас.

– Я?! – опешила Ванесса.

– А вы сообразительны, – совершенно искренне нашёл Кристофер. – А они давно честно не говорят, – махнул он на картину с изображением двух стариков, – бесстыдники, что они на этот раз натворили?

Ванесса решила, что есть два объяснения происходящему: либо она похожа на шута, либо граф спятил.

– Полно, я совершенно серьёзно!

Граф немало удивился.

– А у меня и в мыслях не было шутить. Ну и, я вас внимательно слушаю.

К своему глубочайшему изумлению, Ванесса не нашла что ответить, и только молча подняла руку, указывая на Кристофера. Чувство злости и недоумения разрывали её изнутри. Невозмутимость графа заставила ее онеметь.

– Вы оскорбили меня словесно, физически и морально. И я, по вашему мнению, должна ещё просить у вас прощения?! Ваше поведение низко. Мне глубоко жаль, что мне довелось встретить до такой степени не культурного и нахального человека! – горячо сказала она.

Кристофер, будто кипятком ошпаренный, встал. Он, конечно, не хотел, упустить возможность поиздеваться, и сейчас, разумеется, был несерьёзен. Но подобного, унизительного к себе отношения он не позволит. Хотя, быть может, к его врагам прибавиться всего лишь ещё один человек на этой грешной земле. Но почему-то он этого сейчас не желал.

– Так значит, вы не собираетесь извиняться?

Ванесса отвернулась в сторону. Приняв молчание за знак согласия, Кристофер пошел к ней.

– Замечательно.

Он прошёл мимо неё и, собравшись уйти, открыл дверь. На пороге в намерении постучать стоял немного удивлённый Джо.

– Я ничего не пропустил? – спросил он, взглянув на стоявшую спиной к нему сестру.

– Нет. Входите, мы ждали вас.

– Джозеф Перкинсон, – пожимая протянутую руку графа, представился Джо.

– Кристофер Стенфрилд. Рад знакомству.

– Я пойду к миссис Хьюбер, забыла совсем… – пробормотала Ванесса на ходу и вышла из кабинета, так что Джо не успел ничего ей сказать.

Находиться в одном помещении с человеком, не имеющим понятия о совести и чести, у неё не хватало терпения, а подливать масла в огонь не стоило по разумным соображениям, и поэтому логичным было просто уйти. И, естественно, Молли здесь не при чём.

В то время, когда Джо воодушевлённо объяснял всю тяжесть их положения графу, достаточно внимательно его слушавшему, Ванесса уже шла к отведённой ей комнате, размышляя вслух:

– Да кто он такой, чтобы спасать её, она обошлась бы и без него? Да кто он такой, чтобы говорить с ней таком тоне?

Она чувствовала себя примерно так же, как в детстве, когда карапуз Балд Стокинс толкнул её в лужу на празднике всего округа. Но за это она его хорошенько отлупила. Или ещё хуже, когда она свалилась с дерева и показала Мэтью Ферингтону и другим мальчишкам свои голые ноги, за что её почти полгода дразнили Куринными ножками.

Ванесса почти дошла до своей комнаты, как за слегка приоткрытой дверью показалась короткая тень, принадлежавшая уж больно маленькому человечку. Когда она поторопилась войти в комнату, то на удивление, не нашла никого.

– Померещилось? – произнесла невольно она.

Ванесса села на постель, поровняла платье. Так сидела минуту-другую. Потом легла спиной на одеяло. Она смотрела на серый потолок и думала. Думать она могла о всяком, найти бы ей только повод: о мировых грандиозных проблемах, о всякой мелочи, о ерунде. Хотя она вовсе не прислушивалась к общественному мнению, размышлять о своих поступках ей всё-таки приходилось. Притом вопросов она всегда находила больше, чем ответов. И сейчас, точно так же, она вспоминала о минувших событиях, не в силах понять, зачем судьба играет с ними? Чем они заслужили это испытание? Они были на волосок от гибели. Может, это предупреждение, чтобы они вспомнили о ценности жизни? Хотя они и не испытывали судьбу, совершая безрассудные поступки. Или, быть может, это глупое совпадение? Трудно верится. Всему в этой жизни есть объяснение. Так какое же тому, с чем они столкнулись в дремучем лесу?! Ванесса сдвинула брови так, что между ними появилась морщинка. Её лицо приняло грозное выражение. Видимо, думать и искать это самое объяснение она будет уж очень долго.

Вскоре заявился Джо.

– Отдыхаешь? И долго ты собираешься наслаждаться холодными стенами и запахом сырости? Я, конечно, понимаю, что обстановка здесь получше, чем у нас в домишке, но это, знаешь ли, не причина, –понимающе заметил Джо.

– Я не сдвинусь с места ровно столько времени, сколько нам осталось пробыть в этом замке.

– Знаю, лишать тебя хлеба насущного нечеловечно, но носить тебе неделю завтрак, обед и ужин в постель, поверь мне, я не собираюсь, – с сарказмом произнёс Джо.

Ванесса вскочила с кровати.

– Неделю? Ты издеваешься? О чём вы вообще говорили с графом?

– О погоде, – съязвил Джо.

– Не сомневаюсь!

Джо прошёл к окнам и раздвинул шторы.

– Ты смотрела в окно? Если нет, то должен заметить, на нас обрушился всемирный потоп, и так как к самоубийству я не склонен, я намерен переждать его в тепле и уюте, и твоё зверское желание попасть поскорее к тётке, тут ничем не поможет.

Ванесса подошла к брату.

– Он внушил тебе эту мысль, так? Уверена, это он тебя надоумил, – она смотрела на него, через щелочки глаз. – Ты поддаешься чужому влиянию, Джозеф Перкинсон.

– Брось, ты смешна, ей богу. Ви, ты же знаешь, что убедить меня в чём-либо не так-то просто.

– Это меня и пугает больше всего. И раз уж ты заговорил об убеждении, напомню тебе, что это благодаря твоему величайшему уму мы заточены в этих стенах. Если бы не твоя самоуверенность, тот страх, то безумие не коснулись бы нас. Мы чуть не погибли из-за тебя!

Ванесса махнула рукой в сторону окна.

– Так вот как? Теперь будем искать виноватого.

– А его и не нужно искать, он стоит предо мной! – ответила ему она.

– Да не уж-то. Может, обвинишь меня ещё в том, что Яхондре заблагорассудилось тебя лицезреть, или в том, что Граф Молеврье вздумал купить землю в Британии, что на свете, кроме бабочек и котят, есть и другие существа? Я подумал сам и посоветовался. Аргументы Криса я посчитал весьма логичными, так что…изволь от своих нравоучений. Ничего не делается …

– Криса? Ах, он уже Крис! – не дав договорить брату, буркнула Ванесса.

– Перестань, ты не возможна! Ты меня удивляешь!

– Я? Это ты предпочёл действию бездействие. Слушаешь заносчивого Стенфрилда, не желая хотя бы прислушаться ко мне. Мне не нравится это место, нет, у меня просто мурашки по коже. А тебе наплевать! Наплевать на меня!

– Замолчи!

– И права голоса уже не имею?! Ну, да я забыла, ты же у нас МУЖ – ЧИНА! – по слогам нарочито произнесла она. – Ты сказал, значит так!

Джо мотнул головой.

– А ты глупая девчонка! Хватит с меня. С тобой невозможно говорить!

Ванесса уставилась в окно.

Джо развернулся и спешно направился к выходу. Что-то внутри него яростно зарычало. Ещё чуть-чуть, и он выйдет из себя. Что это с ним? И она хороша, ничего не скажешь! Ведёт себя, как капризный ребёнок. Перешагнув порог, он услышал удивлённую сестру:

– Чего он там стоит?

Джо обернулся.

Ванесса пристально вглядывалась в окно. Джо молчал, не шевелился.

– Там человек под дождём. Может, его завести? Надо мистеру Хьюберу сообщить, – посмотрев на брата, тихо сказала она. – Он же насквозь промокнет.

Оставив свои смешанные мысли за порогом, Джо всё же вернулся к сестре. Он смотрел в окно и старался найти хоть что-то живое под сокрушающимся небом и стеной дождя.

– Куда он делся? – прошептала Ванесса, вновь вглядываясь в ту же точку.

– Может, там никого и не было?

Джо смотрел на неё с совершенно бесстрастным выражением лица. Прошли секунды молчания.

– Я уверена, там, за воротами, стоял человек, – она указала на то место, где видела тёмную фигуру.

Взгляд брата, словно сверлил её насквозь. У Ванессы по телу прошла мелкая дрожь.

– Что он тебе сделал? – спросил он вдруг.

Ванесса сразу не сообразила.

– Не поняла…

– Отлично ты всё поняла. Не стоило мне отпускать тебя одну к нему. Идиот. Я из него всю душу вытрясу.

Тугодумкой она никогда не считалась, но о ком речь, уловила только сейчас.

Ванесса закатила глаза.

– Не бери в голову. Он меня и словом не обидел, – солгала она легко, конечно, в некотором смысле.

– Твоя ненависть никак более не объясняется. Посмотри на меня прямо и поклянись, что это так.

Джо был серьёзен как никогда. Он готов разорвать кого угодно, кто посмеет затронуть честь их семьи, не задумываясь ни на минуту. А за обиду, нанесенную сестре, он может и потерять контроль.

Ванесса поглядела в чёрные глаза брата. В них таилась стальная холодность и железная серьёзность.

– Он ничем меня не обидел, – произнесла она более чем правдиво.

Тот факт, что якобы соврать в глаза не возможно, полная ерунда. Никакой разницы Ванесса не почувствовала, а ведь она на самом деле солгала. Граф, можно сказать, почти что обнимал её, а она тут про обиду какую-то клянётся. Лицо Джо постепенно посветлело.

– Извини меня, если я веду себя не так. Я просто хотел найти правильное решение и подумал, что нашёл его, у нас просто нет другого выбора, просто… Да, что это такое?! Дурацкое слово это «просто».

Ванесса рассмеялась.

– Просто ты употребляешь его часто. Ну вот, теперь и я!

– Ты забыла, мы одинаково мыслим.

– Согласна. Я тоже, знаешь ли, вела себя не очень красиво…– Она замялась. – Как-то все подходящие слова из головы вылетели.

– Ладно, ладно просить прощения не твой удел. ПРОСТО в нашей семье только я поэт.

Ванесса подняла одну бровь.

– Ну, так? Ты согласна с моим решением?

И что она могла ему ответить: что она не выносит самонадеянность графа, что её передёргивает от его взгляда, или что она не желает его терпеть неделю… или что он… Это объяснение столь же пахнет эгоизмом сколь детской прихотью. Смешно. И зачем она злится? Ей давно пора повзрослеть и понять – иногда, или даже часто, желание не всегда совместимо с необходимостью.

– Да.

– Тогда выше нос, а то он у тебя пола скоро коснется.

Джо пальцем коснулся кончика носа сестры. Она улыбнулась. Джо удовлетворенно кивнул. Для её спокойствия он начал излагать варианты их скорейшего отъезда. Заметив её оживлённую радость, он копнул поглубже. Обсуждая и планируя, они пришли к мнению, что выбора у них нет. Кидаться от одного бесполезного решения к другому ‑ бессмысленно. И каждый раз они спотыкались на одной, самой основной проблеме – обрушившимся гневе небес. На проблеме, перед которой они бессильны.

В такой ливень только сумасшедший выедет в долгий путь. И разумным было прислушаться к графу, и, как бы тому не противилась Ванесса – переждать непогоду. Постепенно они перешли на другую тему, которая беспокоила девушку всё больше и больше.

– Интересно, что там?

Ванесса вглядывалась в тёмную полосу леса, таинственного, страшного.

– Там ёлки, сосны, всякие ягоды, колючки, акации, зверушки, покошенные старые деревья, и ещё нечто, что я не в силах назвать, – произнёс Джо, не отрываясь от окна.

– Ты говорил об этом с графом?

Волнение Ванессы читалось в её тёмно-карих глазах, в сложенных крест на крест руках, в её бледности, во всей её сущности. Джо, напротив, сохранял спокойствие.

– Да. Он в догадках так же, как и мы. Про ту историю он тоже знал, так что старик не был безумен. И если учитывать то, что видели мы, то, следовательно, эти твари существуют в реальности. Конечно, если у нас не совместное помутнение рассудка. Не знаю, как ты, Ви, но в мои границы понимания эти существа не входят. И одно я считаю верным, во всей этой безумной истории, – пока мы здесь, мы в безопасности.

– И где искать объяснение? Моё мышление бессильно, – пробормотала она.

Джо передёрнул плечами и хотел уйти, но вспомнив кое-что, остановился. Его тонкие губы изогнулись в улыбке.

– Ты подумай только, Кристофер думал, что мы семейная пара. Смешно, правда?

– А он и такое умеет? Надо же…– прошептала Ванесса почти не слышно.

– Как?

– Никак. Мысли вслух.

Не сказав более ни слова, Джо вышел. Он не стал добиваться ответа от сестры. Ему в голову пришла одна замечательная идея, воплотить в жизнь которую он сейчас и постарается. Долго не засиживаясь, комнату покинула и Ванесса. Она гуляла по этажам замка и с любопытством осматривала комнаты. Что-то в глубине души подсказывало ей: «Ви, это неприлично! Тебе всегда всего мало, даже позора!» Но, увы, всякие подсказки для неё не имели значения. Она шла с девизом: «Сначала делай, а подумать всегда успеется!» Каждый раз, когда вытворяла какую-нибудь очередную глупость, она упрекала себя в этом, но исправляться вместе с тем отнюдь не собиралась. Пару раз на втором и третьем этажах она нагло изо всей силы дёрнула за ручку двери. Пока не сообразила, что эти комнаты заперты от чужих глаз. В каком бы углу или стороне она не находилась, внутри этих холодных стен ей беспрестанно мерещилось, что за ней наблюдают. Уверяя себя в обратном, она поспешила найти мистера Хьюбера. Раз уж ей необходимо перетерпеть здесь неделю, так пусть она проведёт её в тепле, без сквозняка. Она только начала объяснять свою проблему, как старик буквально ринулся чинить раму, так что ей вдруг стало неудобно. Он, конечно, мог поручить починку и более молодому слуге, конечно, если он был. Пока она видела лишь троих обитателей этого огромного поместья.

Оказавшись в холле, Ванесса услышала детский всхлип, а скоро и увидела того, кому он принадлежал. Это был ребёнок лет трёх-четырёх с белокурой головкой. Он сидел на верхней, самой последней ступеньке широкой лестницы. Обхватив себя за колени, свернувшись в клубок, он рыдал навзрыд. Подойдя к нему поближе, она разглядела в нём мальчика. Заметив её, ребёнок испуганно вскочил и уставился на неё, глазами, мокрыми от слёз. Он бегом спустился в холл. Ванессе показалось, что он пролетел, а не пробежал эту череду ступенек.

– Не убегай, пожалуйста, пожалуйста! – позвала она его обратно.

Мальчик удивительно остановился, чего Ванесса не ожидала, но так как это случилось, она осторожно продолжала:

– Как тебя зовут, малыш?

Молчание. Только заплаканные карие глазки вопрошающе смотрели на приближавшуюся к нему улыбающуюся девушку.

– Что у тебя в руках? Это лошадка? Она сломалась, поэтому ты плачешь?

Ребёнок всё ещё молчал, он взглянул на свою поломанную деревянную игрушку и снова уставился на неё.

– Ты не хочешь со мной говорить? А я вот хочу, чтобы ты был моим кавалером на завтрашнем балу! У тебя, наверно, нет… хотя нет, я уверена, есть сюртук, как у всякого джентльмена? – хитрила она.

На заплаканном лице ребёнка просияла слабая улыбка.

– Ну вот, уже лучше. А теперь скажи, как тебя зовут?

Ванесса опустилась на колени.

– Меня зовут Ванесса Перкинсон, а тебя, мой кавалер?

Она грациозно выставила свою руку для поцелуя. Мальчишка порозовел, задумчиво провёл по потолку взглядом, перевернул лошадку без одного копытца, вверх тормашками, поднеся её ближе к ней. Вглядевшись, Ванесса рассмотрела под подставкой игрушки надпись: «Орфану от Стилмона». Не прошло и минуты, как мальчик снова стиснул покалеченную игрушку в объятьях, коснулся губами пальцев её руки и молнией бросился прочь.

– Эй! – только успела крикнуть она.

А сама с обидой подумала: «Как настоящий джентльмен, получил то, что ему нужно, и давай в кусты!»

– Сэр Орфан, теперь вы обязаны на мне жениться! – воскликнула она ему вслед голосом обманутой женщины.

– Да вы актриса, – услышала она за спиной.

Рефлекторно Ванесса превратилась в колючего ежа. Кажется, для неё достаточно одного его голоса, чтобы собрать все свои силы и напрячься.

– А вы поддаетесь уделу слабых ‑ подсматриваете?

На каменном лице графа не двинулся ни один мускул. Он внимательно смотрел на неё, она смотрела на него. Стесняться у неё плохо получалось, так что она даже и не думала отворачиваться. Вдруг нахмурив брови, граф молча ушёл с глаз Ванессы. Лицо её выражало глубокую неприязнь. Всё её нутро раздражалось от присутствия этого человека. Она не могла и подумать, что возможно настолько не выносить человека. Значит, и такое бывает.

Оказавшись в скором времени в кухне, она застала Молли, разделывающую индейку. Ванесса предположила, что возможно граф ожидает гостей, ведь как ещё она могла объяснить, такое разнообразие готовящихся блюд. Под надзором старушки за столом сидел Орфан. Недовольно постукивая ложкой по тарелке, он через «не хочу» отправлял очередную порцию рисовой каши в рот. С приходом в кухню Ванессы он стеснительно потупился. Став волшебным образом примерным, он перестал барабанить по фарфору и ускоренно принялся уплетать ненавистную кашу. Так он побыстрее хотел убежать.

– Ах, вот ты где! Верно говорят, женщина для мужчины – самое дорогое в жизни сразу после собственного живота.

Она приблизилась к мальчику. Тот не оглядываясь, лопал кашу.

– Ну, надеюсь, джентльмен будет просить прощения? – настырности Ванессы не было границ. Она села напротив Орфана, подперев голову обеими руками. Лисиным взглядом она заглянула в глаза мальчика.

– Неужели так ничего и не скажешь? – прошептала она артистично печально.

– Не скажет. И не говорил, сколько я его помню, – протирая руки о фартук сказала Молли. – Мальчик нем как рыба, за два года он не проронил ни слова.

Доев кашу, Орфан бросил ложку и, спрыгнув со стула, убежал из кухни. Молли и Ванесса проследили за его мелькающими пятками.

«Если правда то, что бог наказывает людей через их детей, то графа он наказал вполне»,– подумала Ванесса с сожалением.

– Мне показалось, он старше. Жаль дитя, замечательный ребёнок.

Молли вздохнула.

– Ему пять годков исполнилось позавчера.

Ванесса задумалась. Ей показалось или чуть раньше она слышала про какие-то два года? Увидев вопрос на её лице, старушка добавила:

– Он у нас уже два года. Судьба так решила, что с нами ему будет лучше, наверно… Мы, конечно, любим его, но ведь любовь родителей не заменит никто.

– А граф, получается, не его отец?– спросила сразу Ванесса.

– Милочка, он же не женат, откуда у него дети?– удивилась Молли, а потом поняла, о чём подумала Ванесса. – Позора в семье Стенфрилдов никогда не было, и я полностью уверена, что так оно и останется. Граф уважаемый человек, даже представить себе такое я не могу. Хорошо, что он этого не слышит, иначе он бы оскорбился.

Старушка высыпала небольшой горкой рис на стол.

– О чём вы? Я неправильно спросила, я решила, что он женат, – прикинулась Ванесса дурочкой.

Она пересела ближе к рисовой горке и подвинула часть её к себе.

Молли смотрела на неё, как на слабоумную. Проницательный взгляд пожилой женщины проникал в её мысли, так что Ванесса почувствовала себя как на допросе.

– Вы хотите сказать, что не слышали про семью Стенфрилдов?

– Слышала, но очень мало, – выбрала нейтральную позицию она.

– Мало? Люди не умеют говорить мало, они либо не говорят вообще, либо говорят чересчур много.

– Тогда считайте, я не слышала ничего.

– Вряд ли вы не слышали про жестокость, подлость и лицемерие графа, – произнесла она приглушённо. – Вы же из Бадгерса, так?

– Так, и…

– Я знала одну девушку из ваших краёв. Кажется, её звали Рози…Рози Кремель,– и опять этот сквозной взгляд.

– Увы, я с ней не встречалась, – врать становилось всё легче. – Надеюсь, она оставила только хорошее впечатление о Бадгерсе?

– Милая девушка… Вот она рассказала бы вам много чего интересного.

Молли передвинула очищенный рис к уже растущей новой горке. Её морщинистые пальчики перебирали его очень быстро. Ванесса старалась не отставать от неё, словно они устроили соревнование. «Много» Ванесса на самом деле слышала, просто сейчас ей, странным образом, не хотелось продолжать эту тему.

– Я сказала мистеру Хьюберу про поломанную раму, и на починку он ушёл сам. А теперь жалею об этом.

– Почему?

– Он взрослый. Я думала, он поручит это кому-нибудь другому, ну, скажем, более молодому слуге.

– А если такого нет, приходится всю работу делать самому. В замке больше слуг-то нет, кроме меня да Стилмона. Вот мы и выполняем здесь всю работу. Так что, дорогая, вы правильно поступили, – убедила ее Молли.

Ванесса придвинула последнюю горстку риса и сразу отложила попавшуюся соринку.

– А у вас есть дети?

Ванесса не заметила реакции пожилой женщины, иначе она бы увидела, как опечалилось её лицо. Столько лет прошло с той трагической даты, а Молли всё ещё содрогается, вспоминая тот день. Ванесса посмотрела на неё и поняла, что сделала ей больно.

– Молли, извините меня. Если вы не хотите говорить, не стоит.

Она взяла её морщинистую руку в свои ладони. Ванесса ощутила приятное тепло.

– Всё хорошо, сейчас…

– Не огорчайтесь, пожалуйста. Я не хотела…

– Один и тот же вопрос терзает меня эти годы. Почему судьба так жестока, чем мы провинились?

Ванесса покрепче сжала её руку.

– Не плачьте, пожалуйста. Я сказала, не подумав…

– Нет, что вы, вы не при чём. Я рыдала на дню по три раза до вашего прихода, и ничего с этим не могла поделать. Мне не выносимо вспоминать ту ночь, и всё же вспоминаю. Я не смогу забыть, если даже захочу. Двадцать три месяца и тридцать ночей. Тогда небо забрало моего сына. Бедный мой мальчик, бедный мой Эммет. Ровно столько его нет с нами, ровно столько болит моё сердце, – мгновенно её глаза наполнились влагой

Молли закрыла свободной рукой лицо и вдруг всхлипнула. Ванесса вскочила, налила из кувшина воду и поднесла плачущей женщине стакан. Поблагодарив, та сделала глоток.

– Не расстраивайтесь… Просто отпустите его… – попыталась успокоить её Ванесса.

– Отпустить ‑ значит забыть, а как я могу забыть своего сына, сегодня он здоровый, живой…а завтра …завтра он мёртв, его нет …– Молли захлебнулась в слезах.

Ванесса побоялась спросить о причине смерти Эммета. Она жалела, что вообще завела с ней разговор, теперь она не могла её успокоить.

– Молли, он страдает вместе с вами. Подумайте о том, что он счастлив, что вы встретитесь с ним, и будете вместе навсегда. Вы не вернёте его рыданиями. И я уверена, вашему мужу так же тяжело. Но вы должны быть сильной, ради него. Ведь Эммет смотрит на вас с небес, и печалится. Дайте ему покой.

– Как? Вы говорите об этом так просто…Он стоит передо мной днём и ночью. Всё напоминает о нём, он был таким жизнерадостным… так хотел жить.

– Нет, Молли, вы-то живы, и должны жить дальше. Отпустите его, Молли. Он мучается больше вас, как вы не понимаете?

Лицо Молли чуть-чуть переменилось. Оно стало понимающим, осветлённым. Ванесса улыбнулась. Она была рада, что смогла хоть немного поднять дух убитой горем женщины.

– Я не задумывалась никогда, что причиняю боль своему сыну. А это правда. В глубине души я понимаю, но сердцем отвергаю её. Вы правы. Я эгоистка….

– Вы не эгоистка, а любящая мать. Любая мать, оказавшись на вашем месте, чувствовала себя так же.

– А как забыть? Как бы поступила другая мать?

– Моя бабушка всегда говорила, если хочешь о чём-то забыть и выкинуть из памяти, напиши об этом и сожги, или просто поделись с кем-нибудь, с тем, кто просто выслушает тебя, и тебе сразу станет легче. Может вам следует так и поступить?

– Быть может.

Вынув из кармана скомканный платок, Молли громко высморкалась.

– Извините.

В молчании прошло какое-то время. Ванесса ждала от пожилой женщины каких-нибудь слов, которые бы нарушили наступившую тишину. Но Молли была сейчас не с нею рядом, а где-то далеко. Она молча смотрела в одну точку на столе. Ее мысли унеслись на много лет тому назад, когда маленький Эммет пришёл к ней с букетом полевых цветов, затем, когда она видела его на горизонте: красавец-юноша, рассекающий воздух на коне, смеющийся, весёлый, и помнит его смиренным, удручённым, угасшим. И как выкинуть этот отрезок из жизни? Никак.