Агрессия и воля. Как люди управляют людьми

Шутки АВ часто бьют ниже пояса как по тематической направленности, так и по характеру причиняемой ими боли. Такой юмор доступен большинству, а смех сам извиняет себя, поскольку считается положительной эмоцией, снимающей напряжение межличностных взаимодействий. Почти любые его проявления практически никем не порицаются (за исключением некоторых НВ), приветствуются и поощряются, иначе, в отсутствии «расслабляющего начала», все ходили бы с угрюмыми лицами и не знали бы, как развлечь себя. Вообще, смех объединяет, даже такой пошлый, который навязывают окружающим АВ. Они и сами для собственного развлечения потребляют подобного рода «контент» в литературе, кино, театре, анекдотах, байках, сплетнях, а также создают его для извлечения материальных выгод.

Важно заметить, что юмор АВ имеет всегда четкую, однозначную направленность вовне. Они не допускают смеха над собой, от кого бы он ни исходил (в том числе, от тех, кто выше них в иерархиях) и что бы ни вкладывал в него сам «юморист». АВ могут стерпеть и даже посмеяться (якобы над собой), но впоследствии обязательно отомстят за это, в их понимании, серьёзное унижение их статуса.

Наиболее заметным и значимым приёмом огрубления, часто применяемым АВ, является употребление уменьшительно-ласкательных форм практически любых слов, к которым теоретически можно прибавить соответствующие суффиксы (подробнее разбирается в отдельной главе). АВ обильно справляют ими свою речь как для уничижения индивидов, так и опрощения различных ситуаций, демонстрируя тем лёгкость, поверхностность своего отношения к любым трудностям и в целом – отсутствие пиетета перед сложностью. Такая тактика вводит в заблуждение относительно реальных возможностей АВ, выставляя их всемогущими, не «мандражирующими» перед препятствиями, уверенными в себе лидерами, способными быстро разрешать затруднения. Со сходными целями АВ широко используют в своём дискурсе различного рода сокращённые, редуцированные наименования людей и предметов.

Деньги

Деньги – универсальный субстрат, на котором легко произрастает доминирование АВ при любых условиях окружающей среды.

АВ измеряют мир в деньгах. Любые совершаемые действия должны иметь лишь одну цель – получение как можно большего количества денег, в случае АВ позволяющих устанавливать власть и с помощью неё удовлетворять садистскую потребность.

АВ не понимают (и активно выражают своё непонимание), как кто-то что-либо делает – работает, учится – не ради гарантированного получения денег сейчас или в недалёком будущем и уж тем более, безвозмездно: ради процесса, самовыражения, помощи другим (не предполагающей хотя бы имиджевой отдачи, способной конвертироваться в доход).

Согласно АВ все покупается и всё продаётся, вопрос лишь в цене (и такое утверждение внедрили именно они). Они полагают, что можно принудить любого на любое деяние, лишь заплатив соответствующую сумму. По отношению к НН данное утверждение справедливо всецело, отчасти и в отношении агрессивных типов АН и АВ (если это им выгодно) и редко, когда с НВ. НВ вообще довольно равнодушны к деньгам (чем непонятны, даже загадочны для АВ), хоть иногда заявляют и даже думают обратное, поддаваясь большинству, – для них деньги вторичны, обеспечивая техническую реализацию идей.

Качество по АВ единственно определяется ценой. Дорогая вещь или услуга не может быть некачественной – во всяком случае, АВ никогда не признают её таковой, если они её купили, и нет очевидных, – способных навредить их мифу, – причин считать по-другому. Если у них есть достаточные ресурсы (или они могли бы их изыскать), они всегда купят самое дорогое – также дорого они просят и за свои вещи или услуги, считая их безусловно лучшими, достойными такой цены (тогда, как НВ склонны, наоборот, занижать выставляемую ими цену, поскольку не хотят навредить другим).

Доход – единственный критерий успеха для АВ (самим себя они всегда считают успешными), поэтому обеспеченный человек не может быть подвергнут критике (если он не враг/конкурент АВ). Также и понесенные расходы – например, на воспитание детей – должны обязательно окупиться, в первую очередь, в беспрекословном подчинении.

Во мнении АВ мотивы поступков других также определяют только деньги. Они всегда будут искать этот мотив и настаивать на нём в попытках объяснить чьё-либо поведение.

Притяжение пищи

Пища – одна из доминант поведения АВ. Хотя она не является для них самоцелью, как для АН, но занимает верхние места в иерархии их потребностей, а также используется как средство укрепления мифа и власти. Чуть ли не любые собрания/встречи по инициативе АВ подразумевают в обязательном порядке угощение: фуршет, банкет, пир, обед, ужин и т. п., становящиеся либо поводом, либо главным развлечением и объединяющим началом.

Пища, которую потребляют сами АВ и которой угощают гостей и подчинённых, обильна, избыточна, часто не отличается изысканностью в приготовлении и сервировке. Первостепенное для них – поразить размахом, разнообразием, эксклюзивностью и дороговизной ингредиентов, именем повара (по возможности), чтобы посетившие их званые обеды или ужины испытали шок и считали себя обязанными выказывать восхищение и ничего более. Перейдя в верхние страты, АВ копируют свойственные этим уровням привычки, в том числе, в еде, поэтому многолюдные пышные пиршества уступают место изысканным приёмам с утончёнными блюдами, винами и посудой, но сами они не испытывают тяги к изыскам, лишь следуя беспроигрышному принципу «чем дороже, тем лучше».

Еда – универсальная, первичная потребность, но для каждого психотипа имеет своё значение: для АН – самоцель, снятие стресса, накопление энергии; для НН – вкусовое наслаждение, снятие стресса; для НВ – заправка «топливом». АВ всегда паразитируют на низших потребностях, регулируя, узурпируя возможности их удовлетворения. И для самих АВ пища более чем важна, и играет существенную роль в ритуалах и обрядах приручения, так и заполнения свободного времени. Они стремятся проводить деловые и личные встречи за столом, в ресторанах и кафе, особенно дорогих – АВ никогда на них не скупятся, предпочитая иным развлечениям.

Для АВ важно как самим быть сытыми и упитанными, так и чтобы их непосредственные подчинённые, особенно дети и супруги, были также откормленными и даже более – полными. Массивный, с округлыми щеками и животом человек «весит» в обществе больше, производит более благоприятное впечатление на большинство на инстинктивном уровне в сравнении с субтильным, пренебрегающим едой, питающимся впопыхах, где, как и чем придётся (во мнении АВ, конечно, исключительно из-за экономии). Чревоугодие – признак достатка, силы, недоедание – бедности и слабости. Поэтому своих детей и супругов АВ буквально откармливают, часто насильно, принуждая есть, причём высококалорийную пищу, сверх меры, желания и объективных потребностей организма. У АВ в доме всегда находится избыточный запас продуктов, как по количеству, так и по номенклатуре, но долго он не хранится – всё несвежее они безжалостно и демонстративно выбрасывают.

Получать удовольствие

Гедонизм – значимая часть жизненной философии АВ, активно транслируемой ими в окружающее пространство. Они охотно и во всеуслышание объявляют себя гедонистами, бравируют этим, с их точки зрения, весомым понятием, осуждают, высмеивают, принижают иными способами других за то, что те не разделяют этой «истинной» философии.

Подлинное удовольствие для АВ доставляет только чистый (в повседневности замаскированный) садизм, поэтому гедонизм для них – лишь прикрытие, та выходная одежда, в которую они примеряют на себя публично. При этом гедонизм может использоваться ими в качестве садистского инструментария, особенно против НВ, часто придерживающихся ровно противоположных взглядов и критикующих АВ за их расточительность, когда деньги, затраченные на удовольствия, можно было бы, по их мнению, пустить на более «благие» цели.

Удовольствие требует денег – тот, кто «берёт от жизни всё», может себе это позволить, а значит, имеет расширенные, по сравнению с «бедняками», права. Эти права и подтверждают АВ, демонстрируя наслаждение всеми благами, предоставляемыми жизнью. Делая гедонизм частью своего мифа, они принуждают к нему и своих подвластных, особенно ближайших родственников, воспринимаемых как бы заодно с ними: супругов, детей, родителей и прочих «особо приближённых».

На публику АВ делают, прежде всего, то, что покажет их достаток. Весь рынок роскоши создан лишь для того, чтобы удовлетворить потребность АВ в демонстрации своего могущества. Вместе с тем, если большинство непримиримо осуждает чрезмерность, богатство и гедонизм, АВ публично будут вести себя в соответствии с его запросами: скромно, экономно, может быть, даже аскетично, если того хотят «люди», но без «желания народа» ни в чём себе не откажут. Они не станут терпеть то, что не приносит им удовольствие, то, что им не нравится.

Детализация

АВ не любят обобщения – они любят детали. Рассказы АВ изобилуют подробностями, часто несущественными для развития сюжета (которые НВ с легкостью проигнорировали бы), но которыми они с завидным упорством насыщают свой дискурс. Излишние, неуместные – не важно, важно – количество, которое превратится в качество (например, во впечатление об АВ как о хороших специалистах, разбирающихся в предмете).

В противоположность НВ, парой фраз пытающихся объять необъятное, АВ как бы разбивают передаваемую ими информацию на мелкие осколки-детали подобно мозаике, которыми затем планомерно выкладывают свои сообщения, не обращая внимание на утомление или усталость их получателя и ни мало не смущаясь, не замечая активной или пассивной реакции отторжения (например, в виде признаков ускользающего внимания: зевоты, бегающих глаз). Главное – заставить воспринимать (пусть и формально) и удерживать в этом состоянии как можно дольше; второстепенное же – сама суть сообщений, их тема, содержание, действующие лица, а также готовность адресата внимать навязываемой АВ информации, декодировать её.

АВ насыщают своё повествование понятиями, фактами, героями, которые могут быть знакомы лишь части аудитории, остальная же часть – низшие в иерархиях, неугодные – не удостаивается чести быть введённой в «курс дела», что призвано намекать на её незначимое, несущественное относительно посвящённых положение. Подобная «сегрегация» с одной стороны – сигнал-указание другим, что непосвященный – «какой-то не такой», стоит держаться с ним настороже, с другой – негласное принижение, слабое по интенсивности, но постоянное по «напряженности», которое адресат ощущает как, может быть, несущественное: лёгкий дискомфорт, «покалывание» самолюбия, и чтобы его перебороть, вслушивается, старается уловить связи – одним словом, усваивает, а следовательно, подчиняется. В то же время, высшим в иерархиях, а также тем, кого АВ хотят приручить, они вручат «программку» своего выступления с перечнем действующих лиц и используемых понятий. Вообще, перманентное воздействие лёгкими дозами стресса – один из основных методов, применяемый АВ для подавления непокорных (критиков, независимых, либо слабых конкурентов-агрессоров АН), постепенно подтачивающий их непоколебимость.

Подробности АВ любят не только передавать, но и принимать. Отсюда их отторжение любого рода абстракции, обобщений, опущения деталей в угоду главному и т. п. Они всегда оценивают человека или произведение искусства по их информационной насыщенности, которую можно легко считать и использовать с выгодой. Описательно-метафорические отступления, не несущие в себе достаточной (для АВ) информативной нагрузки, превращаются в их оценках в преступление против ясности и здравого смысла.

Вязкость

В АВ вязнешь как в патоке, битуме, торфяном болоте, илистом дне. Они затягивают в мёд из лести, подобострастия, ил из подробностей текущей повестки, их профессиональной и личной жизни, и, стараясь выдернуть одну ногу, неминуемо вязнешь другой и чувствуешь себя насекомым, попавшим на клейкую ленту.

Затянуть и не отпускать – такова поставленная эволюцией задача перед АВ. Обвить паутиной обязательств, обездвижить зависимостью, высосать соки самостоятельности (равно свободы) – к этому стремятся все АВ, растягивая свои ловушки в самых ходовых местах, точках притяжения, мимо которых невозможно пройти, и даже осторожность не позволит уклониться и хотя бы раз не быть пойманными.

Либо ты принимаешь свою участь – пассивного источника выгоды, добровольного или вынужденного мазохиста, маячка для последователей – смиряешься с ней, получаешь удовольствие, преследуешь свои интересы; либо нет, но тогда готовься прикладывать максимум усилий на протяжении длительного времени, ибо нельзя надеяться, что клей высохнет или кто-то испытает жалость к насекомым.

Невозможно направить разговор с АВ в желаемое русло – он всегда съезжает в задаваемую ими канву. Невозможно выпутаться из сообщаемых ими деталей, не стать их частью, не думать о них – столь навязчиво они доносятся, что встраиваются в «генетический код» мыслительных процессов. Невозможно не стать зависимым от АВ хотя бы в одном из периодически необходимых процессов удовлетворения насущных потребностей, ибо они опосредуют доступ к благам подчинением. Всё это – вязкость, вязкость АВ, только им присущее качество.

Упрощение действительности

Безвкусица

Гармоничное сочетание красок, звуков, предметов, архитектурных элементов и т. д. во многом формирует понятие вкуса. Он определяется врождённой способностью посредством чувств, интуиции, определённых знаний и аналитических способностей взаимоувязывать элементы окружающей среды, образуя свою самодостаточную эстетическую систему ценностей. Но АВ лишены вкуса.

АВ могут скопировать (и регулярно делают это) успешные, признанные практики, но они не способны выработать их самостоятельно. Перенесение эстетической системы в условия, в которых и для которых она не создавалась, порождает диссонанс. К тому же, в процессе копирования неизбежны сбои, в результате которых копия может удалиться от оригинала, продуцируя противоположные (ожидаемым АВ) реакции у вовлечённых в её восприятие, перестав быть гармоничной в нём. Но АВ этого не боятся, не избегают, идут напролом.

АВ, эволюционно лишенные способности к чувственному познанию, порой не замечают неуместности того или иного действия в данных здесь и сейчас обстоятельствах. Напором бьющей через край и сбивающей всё на своём пути самоуверенности АВ сглаживают колебания сомневающихся, и только единицы из числа НВ и поддерживающих их АН способны противостоять АВ, критикуя и обличая очевидную безвкусицу. Сами же АВ никогда не подвергнут себя критике, разве что это будет им выгодно с точки зрения укрепления собственной власти. И никогда не согласятся с критикой со стороны, легко выдавая черное за белое, солёное за сладкое таким образом – угрозой подразумеваемого и регулярно демонстрируемого неумолимого возмездия: например, скандала, – что проще и безопаснее поверить им, чем усомниться и высмеять. Большинство, боясь испортить отношения с АВ, старающихся всегда привязывать к себе либо материальными, либо духовными (лесть, юмор, внушение уверенности) нитями, безмолвно проглотит всё, что они ему преподнесут.

Более всего безвкусица АВ заметна в украшении своего тела: модные и дорогие предметы одежды, плохо сочетающиеся между собой, аляповатая косметика, избыточность украшений (особенно золота) в широком ходу у них. Следуя какому-нибудь популярному направлению в дизайне интерьеров, – например утилитарному скандинавскому, – АВ не стесняются вписывать его в классический или модерновый особняк, куда больше подойдёт классическая или импрессионистическая живопись в сочетании с ампирной или модерновой мебелью. Также АВ любят выставлять на видном месте дорогие и/или модные вещи – подарки (подарки от власть имущих) или купленное ими самими – не заботясь о том, как это будет сочетаться с окружением. Мода, дороговизна, новизна – вот главные козыри, которыми они побивают сомневающихся в правильности их выбора.

Дисгармония во многих проявлениях АВ усиливается с возрастом, что компенсируются сформировавшейся и упрочнившейся к тому моменту властью над группами (разного масштаба), в которых они реализуют себя, позволяющей им купировать большинство критических поползновений в свой адрес.

Ограниченность

АВ погружаются исключительно в те области/сферы/дисциплины, которые способны им обеспечить власть любого типа: экспертную, административную, политическую. Причём сам по себе предмет их занятий им не интересен и используется лишь как способ достижения власти, которая и составляет единственный их интерес. Если АВ «почуют» более выгодные области, – хотя они с детства выясняют, что может принести им максимальный доход и/или скорое продвижение по службе, – или осознают, что выбранный ими путь исчерпал себя (например, из-за наличия непреодолимых препятствий к быстрому обогащению и утверждению власти), то они, не откладывая, начинают поиск иного (вообще, АВ постоянно «сканируют» общественное пространство насчёт более выгодных вариантов восходящего развития карьеры, активно собирая сведения, опрашивая знакомых и незнакомых).

Склонность к упрощению необходима АВ для обеспечения концентрации усилий на узком участке, точечного их приложения. Они безжалостно отсекают всё лишнее, не испытывая тревоги подобно НВ, что они что-то упускают. Смыслы, которые нельзя быстро конвертировать во власть, отбрасываются ими, выводятся за пределы внимания. Но и в выбранной сфере АВ не стремятся дойти до научных глубин понимания, хорошо осваивая лишь базовые принципы и, в основном, уповая на личные качества, связи, знакомства, интриги, имитацию, обман, которые компенсируют им недостаток знаний. Они уверены, что всегда их могут добыть, принуждая других делиться ими.

Ввиду вышеизложенного, АВ никогда не являются энциклопедически, разносторонне образованными, не имеют разнообразных интересов и в зависимости от запросов той среды, в которой они себя реализуют, кичатся, бравируют этим, давая понять, что занятому человеку некогда «растекаться мыслею по древу», либо различными путями – в том числе, под угрозой санкций – стараются убедить окружающих, что невозможно занять высшее положение в иерархиях, не обладая широтой кругозора (что, в общем, согласуется с мнением большинства).

Простые истины

«Простые истины» используются АВ как беспроигрышный вариант «глубокомысленных», «мудрых» (с их точки зрения) изречений, как и всегда имеющих целью утверждение власти (в данном случае – власти ума) среди малообразованной аудитории.

АВ стремятся подчинить, прежде всего, контингент с пониженной приспособленностью, наделённый какими-нибудь слабостями: с физическими, с умственным изъянами (как врожденными, так и приобретенными), инвалидов, сирот, людей с низким уровнем образования и/или дохода, с зависимостями любого рода, находящихся в сложных жизненных обстоятельствах и т. д. Для них АВ, изрекающие «истину» и даже «мудрость», которую они нигде более не могут почерпнуть, являют собой чуть ли не высший интеллектуальный, духовный авторитет, поклонение которому их само собой разумеющаяся обязанность.

«Мудрость» чаще всего высказывается АВ в «народной», доступной массам форме пословиц, поговорок, расхожих истин, ссылок на «так в народе/люди говорят» и проч. Любая её критика в обычном для АВ режиме купируется и не оказывает какого-либо влияния: далее всё будет высказано ровно также по форме и содержанию и для тех же слушателей, и не единый мускул на лице АВ не будет подёрнут сомнением.

Бесчувственность

Наигранность эмоций

АВ с лёгкостью, будто щёлкая тумблерами, управляют своими эмоциями, заимствуя их расхожие, тиражируемые проявления как у окружающих, заслуживающих (в понимании АВ) уважения и являющегося его прямым продолжением внимания, и тем превращённых в носителей истинных, правильных эмоций, так и из прочитанных книг, просмотренных фильмом, спектаклей, телепередач, социальных сетей и т. д. При этом эмоции, заимствованные и выдаваемые впоследствии за свои, не подвергаются какой-либо критической оценке и вследствие чего трансформации, настройке, подстройке – адаптации под их актёрские возможности и особенности аудитории, коррекции обстоятельствами. АВ непоколебимо убеждены, что имитируемые ими эмоции вполне уместны здесь и сейчас, их проявления соответствуют моменту по амплитуде, частоте, продолжительности воздействия. Они уж точно знают, как, где и когда проявить нужную эмоцию, определяя момент её «включения» по набору внешних признаков, совпадающих с зашитым в программный код перечнем, однозначно определяющим ситуацию, предварительно строго формализованную в их сознании.

В определённом отношении АВ хорошие актёры: они исполняют подобранную под ситуации роль в точном соответствии с предварительно разработанным сценарием. Они «сильны» и в том, что якобы не замечают смущения от несоответствия их игры «правде жизни», а не «правде искусства», благо далёко не все окружающие способны заметить фальшь (НН, прежде всего, и отчасти АН). Вообще, выражение эмоций у АВ часто принимает форму экзальтации, причём неуместной в данном контексте, но им всё равно от этого «несовпадения», которое отмечает лишь меньшинство, а значит оно «только кажется».

Количество свидетелей является надёжным катализатором запуска реакции превращения настроения АВ из ровного и не предвещавшего бури в шквал эмоций, ливневые потоки слёз, гром громких фраз и молнии проклятий допустившим «такое». Но как бы ни была велика амплитуда эмоциональных колебаний, через несколько мгновений АВ как ни в чём не бывало приступают к обсуждению будничных дел, сплетням, шуткам, подробным рассказам о себе и своих родственниках – в общем, к естественному своему поведению на публике.

Отсутствие эмпатии

Эмпатия, как способность понимать, что чувствует другой человек, прямо определяется способностью самому испытывать схожие чувства. Соответственно, АВ как тип, лишённый способности к глубинным чувственным переживаниям, лишён и способности к их пониманию.

Отсутствие у АВ данного качества не означает, что они не знают в общих чертах, как то или иное переживание проявляется внешне и даже отчасти внутренне, что при этом может чувствовать человек, как реагировать на те или иные события, свои и чужие поступки, поведение в целом, как воспринимать то или иное действие в свой адрес. Но это знание из «учебника жизни», из художественной литературы, фильмов, театра, от других людей, описывающих свои эмоции в той или иной ситуации – всё полученное таким образом крошится АВ в аналитическую окрошку, варится в их сознании, после чего из этого варева выпекаются определённые шаблоны, по которым в дальнейшем и выстраивается их восприятие и оценка другого человека. Это хорошо для театра, поэтому АВ хорошие актёры. Но, как и всякий шаблон, подобный набор «ситуаций из жизни» не покрывает ни один реальный случай и может серьёзно отклонятся от потребного здесь и сейчас, хотя в среднем достаточен для утверждения власти в той или иной социальной группе.

Ввиду несоответствия конкретной ситуации часто грубо подводимым под неё шаблонам, АВ начинают допытываться из первых рук, о том, что чувствует, переживает их собеседник, чтобы сделать «индивидуальную» подстройку «под клиента»». При этом АВ абсолютно не испытывают неловкости, стыда, смущения (но могут их имитировать) от задавания неудобных, невежливых вопросов. Они действуют прямолинейно, настойчиво, вероломно, как и подобает подлинным завоевателям. АВ буквально требуют, чтобы человек перед ними снял с себя все покрова, вывернулся наизнанку, обнажился, раскрыл им все тайники своей души.

Большинству нравится такая «непосредственность» АВ, и многие даже без особого нажима готовы раскрыться, надеясь на помощь, совет, на то, что АВ решат их проблемы. Конечно, они получат помощь, совет и вообще всё, чего они пожелают и даже много больше, но строго в интересах АВ – в интересах подчинения и получения иных выгод. Приобретенные таким образом знания о людях становятся основой для различного рода манипуляций. Большая часть доверившихся не предполагает – или не хочет предполагать, или не может предполагать, находясь под «самоанестезией» подчинения, – негативных последствий, ведь любая заинтересованность в них так притягивает и успокаивает.

Отсутствие жалости и сочувствия

Окружающие никогда, за редким исключением, не упрекнут АВ в отсутствии сочувствия в ситуациях, формально того требующих. Тут им на помощь приходит описанная выше способность имитировать распространённые эмоции – именно в выражаемом (играемом) ими сочувствии она и реализуется в полной мере.