Путь к дракону

– Наверх! Тара, срочно всплывай! – рявкнул он и подплыл близко.

Я почувствовала, что в груди не хватает воздуха. Оттолкнулась от воды ногами, чтобы всплыть, и только сейчас поняла, что Линден тоже слегка прозрачен. Мысли запрыгали в голове, я не вовремя глотнула. Но вынырнула всё-таки, отплёвываясь солёной водой и тяжело дыша. Глянула вниз, тёмный силуэт Линдена плавал рядом, словно летал в волнах.

«К берегу! Сейчас же» – приказал он.

Я устремилась к высоким камням, подтянулась и вылезла на один из них, облепленный водорослями и ракушками. Обернулась. Линдена рядом больше не было.

– Где ты?! Эй, где ты?! – прокричала я, приложив ладони ко рту, не зная, что и думать.

С неровного края берега выше, поросшего травой, высунулась голова в мелких светлых косичках.

– Ты меня зовёшь? – Это была Дари. – Тара, ты с ума сошла в этих водах купаться? Давай, не дури, забирайся сюда! Говорят, тут в море всякая нечисть водится!

Я встала, продолжая искать глазами Линдена, но секунду спустя увидела только орфа. Он искрил разрядами на тропе в нескольких шагах от меня, переступал взволнованно лапами, словно приглашал скорее идти наверх.

Как жаль… снова орф… Я встряхнула головой, убрала назад мокрые волосы, отжала подол рубахи. Глянула на море – светлые фигуры, плохо уже различимые, слегка искрились, уплывая на глубину. Боже мой, кто это был?! Ещё одна загадка!

Глава 18

«Это были Маргейры, духи моря! И не заметишь, как они сожрут твою энергию!» – отчитывал меня Линден в одно ухо.

– Чего тебе вздумалось плавать в одежде? – ворчала в другое Дари. – Или ты топиться вздумала?

Линден замолчал напряжённо, а я рассмеялась.

– Ну, была беда, и утопилась бы, а ты б меня воскресила!

– Балда ты! Я просто умертвие подняла бы и спросила, в чём причина, зачем топилась. Я ещё нормально людей не пробовала воскрешать – так, чтобы полностью вернуть к жизни!

– Только руку или ногу оживила бы? Или говорящую голову? – хихикала я.

«Таким не шутят, Тара, ты серьёзно рисковала жизнью! – продолжил меня воспитывать Линден. – Это не слишком дружелюбный для нас слой, за пределами купола все существа хотят хапнуть твоей энергии! В том числе и подводные эманации».

Я остановилась, подобрав ботинки и пиджак с тропинки. С меня по-прежнему лило в три ручья, но мне было весело. Впервые за столько времени.

– Эй, вы, стоп! Хватит бубнить! Море вообще моя стихия, оно меня на присяге поддержало, с чего бы ему меня убивать?

Дари моргнула.

– Ты чего ко мне на «вы»? – Потом моргнула ещё более выразительно и уставилась на орфа. – Он тут? Линден? Погодите, это я вас в море видела? Я какого-то мужчину заметила в волнах. То есть вода делает астрального двойника видимым? Ух ты!

– Кстати, Линден, который да, сейчас тут, я тоже тебя отлично видела, – заметила я, переступив с ноги на ногу. – Это какой-то феномен?

«Феномен у нас ты, вместе с одногруппниками, – усмехнулся Линден. – Иди скорее, не пропускай занятия! Ты же всегда должна быть на виду».

Чёрт, и точно.

Но Дари меня задержала, схватив за рукав.

– Надо поговорить с Линденом про воскрешение!

«Ага, самое время после признания от «одного очень опытного некроманта». Вы из меня зомби решили сделать? – ехидно спросил он. – Спасибо, не надо».

– Как это не надо? – возмутилась я. – Лучше, по-твоему, обитать среди орфов и являться по ночам, когда генератор на перегрузках?!

– А почему ночью перегрузки? – озадачилась Дари.

– Потому что какие-то на вид стеклянные твари пытаются проникнуть в кампус, то есть под купол. А он их не пускает, но, видимо, это не так просто.

Дари присвистнула. Из-за её уха выпала косичка, загнулась практически в знак вопроса, очень смешная.

– В смысле? Мы под куполом живём? А почему я не видела?

«И те твари тоже хотят хапнуть человеческой энергии. Она для них очень вкусная и ценная. Тем более, у молодых магов. Это к слову о том, что всё живое в этом слое вовсе не дружбы с нами ищет», – сказал Линден.

– Почти как в нормальной природе: травку ест коровка, мы коровку, нас – недружественное государство и так далее, – вздохнула я и пояснила Дари то, что сказал Линден.

Она ахнула и принялась таращиться на небо и на границы кампуса, пытаясь хоть что-то разглядеть. А я спросила:

– Линден, есть хоть где-то справедливость? Хоть в каком-то из слоёв?

«Человеческой справедливости нет, есть карма – закон причины и следствия. Он слеп, но работает безотказно. Сама знаешь», – сказал он.

Я посмотрела на орфа критически.

– С кармой ясно, так я и думала. И ты хочешь сказать, что всем нам угрожает смертельная опасность и в лесу, и в море? Какой идиот тогда строил здесь академию?

«Когда строили, все здесь мирно сосуществовали. Потом начались искажения. Относительно недавно, когда местным существам некто «дал попробовать» энергию людей».

– То есть как попробовать? Кто?!

«Тшш, Тара, не кричи так. Даже орф оглохнет. Было время, некто хотел избавиться от неугодных из академии. Этот некто перестарался, и вышло то, что вышло».

– Вот это да! – Я нахмурилась. – Погоди, но ведь эти, как их, маргейры в море и не думали на меня нападать…

«Полагаю, в первую очередь ты вызвала у них любопытство, – сказал Линден. – Не все существа этого слоя – хищники в прямом смысле слова, но все захотят твоей энергии. Некоторые будут пытаться получить её, обманув тебя или соблазнив тем, что будет для тебя важно».

– Чем, например?

«Свободой и справедливостью».

– Как этим можно соблазнить?

«О, ты даже не представляешь! – заявил Линден. – Но если ты угодишь в их ловушки, как муха в паутину, почти нет вероятности, что выберешься».

– Как же ты собрался искать Вечного странника за пределами кампуса, если там так опасно? Выходит, каждый шаг за купол может оказаться последним!

«Меня не так легко обмануть. А игра стоит свеч. Я попробую».

Дари замахала на нас руками.

– Хватит! Стоп, гробом шлёп!

«А она смешная», – заметил Линден.

– Мне вот это слушать с одного уха не особо нравится, – продолжала Дари. – Я как пятая нога третьей хромой собачки! Ничего не понимаю без второй части диалога!

Линден расхохотался. А я объяснила ей всё, что он рассказал. Глаза Дари расширились.

– Но почему никто нам не говорит об опасности?!

«Скажи ей, что купол Растена надёжен, и в пределах кампуса действительно безопасно. Если вы инструкцию читали, там написано: «За пределы академии без особого разрешения выходить запрещено». Зато раскрыть силы на полную мощность здесь получится гораздо проще и быстрее, чем где угодно ещё. То, что займёт десятки лет на нашем слое, на этом потребует несколько месяцев».

Я охнула, Дари затеребила меня опять за рукав:

– Ну что ещё, что?

Я медленно, переваривая, повторила слова Линдена.

«И, кстати, распространяться об этом не стоит, я вам всего этого не говорил, – добавил он. – С вами хорошо, девушки, но мне пора. Кое-что назревает».

В голове стало, как прежде, тихо, и я поняла, что Линден исчез.

– Ну вот, как всегда! Сказал «А», а «Б», «В» и дальше разгадывай сама! – проворчала я.

– Что, всё? – Дари догадалась. – Слинял?

– Угу.

Я рассматривала сверкающего добермана, по которому тоже было видно, что ничего, кроме плазмы, внутри нет. Разница была неуловима, но и ошибиться не получалось – так мы всегда угадываем иностранцев на улице: они не такие, и всё. Чем? Поди объясни.

– И опять мы самое главное не спросили: где хранятся отстриженные пряди первокурсников! И не смотри так удивлённо, мало ли, что он отказался? Когда будет тридцать девятый день, твоему плазменному умнику так припечёт, что согласится. Должна же я быть к этому морально готова!

– А ты молодец, Дари, – вздохнула я, чувствуя тревогу за вечно исчезающего товарища.

С его плазменной сущностью я как-то стала забывать, что он аландарец, и что он враг… Или не совсем враг?.. Чтобы снова не разозлиться и впасть во власть дурацких мыслей, от которых я уже устала, я побежала по тропинке к общежитию.

– Догоняй, Дари! На лекцию опоздаем!

А бежать было хорошо. И чувствовать кожей ветер, пропитанный солью моря. Кто бы что ни говорил…

* * *

На лекцию мы успели. Я переоделась, хотя волосы по-прежнему были влажными. Но просить о помощи кого-то, кто знаком с магической сушкой, я не стала. И так по дороге на занятия со всех сторон то и дело слышалось: «Это она! Та самая Тара Элон». Я чувствовала, что орф пуст, и Линдена рядом не было. А ведь я, кажется, начинала к нему привыкать. Хорошо, что Дари не стала воротить от меня нос, как другие феномены.

«Тю! Назавидуются, подуются и лопнут! А потом будут как ни в чём не бывало «здрасьте» говорить и улыбаться», – сказала она.

Даже если и не будут! Не сговариваясь, мы с Дари прошли по аудитории и уселись прямо в середине. Между Недом, нашим недожаренным гусём, и Нисаной. Косятся? Плевать! Я и так всю жизнь была «хуже» остальных, так что прикручивать свой дар в угоду другим не стану. Не дождутся!

– Будем слушать в три уха, – шепнула мне Дари. – А то глядишь, и вся эта лавочка прикроется…

– Что прикроется? Почему прикроется? – повернул к нам голову Нед.

– Ухо-локатор, в который муха сейчас залетит, – ответила я с равнодушной улыбкой.

– И будет в нём жужжать, – добавила Дари. – Пока через нос не вылетит.

Он обиженно отвернулся. Нисана фыркнула: мол, что с них взять.

А лекция оказалась интересной. Профессор Бонагор, милый старичок с длинной бородой, заплетенной в косу, в красной мантии с вышивкой и в шапке, как у гномика, весело всем подмигнул и начал рассказывать о том, что мы понятия не имеем даже о тысячной доле своих умений.

– Изучать надо себя, дорогие мои. Вы – самое интересное, что у вас в жизни есть! Закройте глаза, мои судари, и не подглядывайте! Положите руки ладонями вверх на парту. Сосредоточьтесь на себе. Что там с вашим позвоночником, а?

Несколько секунд я просто сидела, пытаясь что-то уловить, но спина просто чесалась слегка под рубашкой после солёного моря. А потом я почувствовала ветерок: тонкой струйкой прохлада чуть-чуть левее центра позвоночного столба летела вверх. Естественная и приятная, она становилась тем сильнее, чем больше я обращала на неё внимание.

– Вижу, судари мои, у всех получается. Молодцы! Теперь ладони. Внимание на обе ладони, но держим в уме энергию в позвоночнике, никуда её не отпускаем!

Я сделала, как он говорит, и ощутила приятные завихрения в центре обеих ладоней, кожа тоже слегка зачесалась. Слева стало прохладно, справа – тепло. Потом и правой ладонью овладела нежная прохлада. А по позвоночнику поток устремился вверх сильнее и ярче, казалось, даже волосы на макушке зашевелились от внезапного порыва ветра.

– Отлично! Все молодцы! – хлопнул в ладоши старичок. – Глаза не открываем. Теперь чувствуем тёплый поток справа от позвоночника. У кого-то едва тёплый, у кого-то горячий, кого-то бросит в жар. Всё нормально!

И я ощутила на самом деле необычные два потока – прохладный и жаркий, более тягучий, словно горный ручей и вулканическая лава неслись вверх по обе стороны от позвоночника и переливались из ладони в ладонь, образуя знак бесконечности. Ничего себе! Больше всего мне нравилось, что для ощущения волшебства не требовалось злиться – у меня всё получалось, хоть я была совершенно спокойна.

– Ого, да у нас целый десяток передовиков! – послышался голос старичка. – Забегаете вперёд, но так и надо, правильно! Остальные, господа маги, переливаем теперь жар и прохладу из руки в руку. Запоминаем ощущения, ведь эти потоки – основные, которые вы будете использовать для бытовой магии. И вообще магии. Ведь не всё на свете вы будете делать тем самым даром, с которым вы сюда приехали!

Я почувствовала энергии от студентов вокруг, они, словно жужжанием невидимых шмелей, наполнили пространство.

– Теперь все готовы работать дальше. Открываем глаза, не прекращаем чувствовать потоки! – командовал профессор Бонагор.

И в самом деле красно-синие вибрации были видны, хоть и едва различимо у всех в руках. Их было так много, что, казалось, тело само раскачивалось, наэлектризованное.

– Чего такие серьёзные лица? – хохотнул Бонагор. – Это волшебство, судари мои, это игра, играйте! Попробуйте слепить что-нибудь из потоков, представьте, что они становятся более густыми, как глина.

– А что лепить? – спросил Нед, краснея от усердия.

– Да что в голову придёт! Хоть шарик, хоть комок, хоть петушка на палочке!

Дари слепила гробик. Я скосила глаза на орфа, попробовала начать лепить из потоков пса, а потом передумала и сделала просто шарик, слегка косоватый, зато наполненный энергией.

– Теперь подбросьте свое творение в воздух и хлопните в ладони! – скомандовал профессор.

Пыхтящие сосредоточенные первокурсники выполнили команду, и в воздухе над головами замерцали, запорхали, запрыгали, как живые комочки, шарики энергий. За ними с искрами вились хвосты, как у головастиков. Я раскрыла от удивления рот, следя за фейерверком созданных клубков энергии. Это было красиво и смешно, удивительно и забавно. И невозможно было поверить, что из энергии моих рук могло вылететь нечто почти живое, способное двигаться! При этом не надо было злиться! Вот оно, настоящее волшебство!

– Теперь с намерением вернуть свою энергию крикните: «Ко мне!» – велел профессор Бонагар, следящий за нами с не меньшим любопытством.

«Ко мне!»

«Ко мне!»

«Ко мне!» – многоголосое, со всех сторон, и моё в том числе.

Несколько волшебных шаров вернулись в руки студентов, остальные продолжали плясать в воздухе. Бонагар поднял палец вверх.

– Намерение! Судари мои, намерение! Вот главный инструмент мага. Вы должны его почувствовать! Это не желание, а внутреннее действие, откуда-то из груди, с вектором во внешний мир.

Я повторила. И мои кривенький овал мигом оказался в ладонях!

Ура! Получилось! И у всех остальных тоже, только Хаббат с грустными глазами всё никак не мог вернуть свой шарик, но, наконец, преуспел и он.

– Энергия ваша. Впитайте её, заберите. Это ценность, которой не стоит разбрасываться.

Шары с сиянием исчезли в ладонях, и лица студентов отчего-то просветлели, словно каждому подарили что-то, давно желаемое. Я почувствовала прилив внутри и бессмысленно улыбнулась. Меня можно было поздравить, теперь я хоть немножко волшебник, а не вечная фурия в бешенстве. Остальные тоже улыбались, каждый по-своему, и старик профессор, словно он подарил нам праздник. Даже Эднат стал похож на человека с нормальной улыбкой.

И вдруг дверь в аудиторию распахнулась, и я увидела аландарских безопасников. Сердце моё оборвалось. Ну зачем?..

Следом за ними вошёл серый Растен. Рыжий Воугел щеголевато поправил и без того идеально завернутый кверху ус и посмотрел на меня с хищной улыбкой. А его напарник, отодвинув в сторону тщедушного профессора, заявил громко:

– Внимание! В академии объявляется чрезвычайное положение!

Глава 19

Линден (несколько дней назад)

От шума, отдалённо напоминающего то кипение лавы, то звук морских глубин, откуда порой страшно кричали неведомые животные, можно было, наверное, сойти с ума – так шумело пространство. Оно находилось в движении. Звуки пронизывали меня бурными волнами, били раскатистыми штрихами, холодили душу вскриками. Те осыпались вокруг, словно горсть мелких монет, или кололи единично, словно точки, поставленные не к месту – просто чернила, каплями упавшие с пера.

При мысли о Таре меня швырнуло куда-то, словно из моря в узкий ручей. Но я услышал её. Нет, не голос или дыхание; Тара была музыкой! Светлой, с нотами минора, с доминантными трагическими и диссонантными аккордами, красота звучала даже в хаосе. Внезапно.

Однако это была она, вне сомнения, я узнал Тару, как мгновенно узнают песню, под которую оглоушило первой любовью так, что ты забыл всё на свете. А я, наоборот, вспомнил: своё имя, личность. Я больше не был кляксой, которую метало из стороны в сторону, я снова осознал себя Гэл-Линденом Калласом, магом Высшего класса, офицером Особого отдела службы тайных операций, искателем и исследователем под прикрытием. Тем, кому было важно, как продолжала звучать она – симфония с раскатами грома, с глубиной органа и лирической печалью скрипок, Тара…

От меня потребовалась недюжинная сила намерения, чтобы открыть глаза, проникнуть сквозь толщу чего-то тягучего к поверхности, буквально вынырнуть.

Живая, гибкая, с шёлком тёмных волос, полная жизненной силы и яркой энергии, Тара стояла возле меня и, сама того не зная, словно маяк, указала, где я. Заякорила. И до меня дошло, что вместо рук и ног у меня лапы из плазмы – я был… орфом.

То есть я мёртв? Эта новость потрясла так, что мгновенным ураганом энергий меня вышвырнуло из орфа обратно в гущу плазмы, как щепку в середину океана.

Хорошо, что у меня остался ориентир. Тара по-прежнему звучала, правда, сейчас где-то очень далеко. Я заставил себя отставить панику и принять невозможный факт: я существовал! Даже если моё физическое тело было уничтожено (а к нему не вело никаких нитей, как бывает обычно), астральное – сохранилось.

Я ощущал энергии, воронки и волны, в которых пытался не утонуть; горячие жгуты и ледяные приливы; разряды, как удары колючей плетью по несуществующей коже. В муке фантомной боли оставалась возможность движения и восприятия.

Я восстановил в памяти по секундам то, что произошло со мной до взрыва и после. Неужели я победил смерть?! Получилось?! Вот только отчитываться было некому. И пока, хм, нечем…

* * *

Есть маги, которые после академии довольствуются тем, чему научились. Мне, как и Растену, всегда было мало. Возможно, потому мы и друзья – одинаково любопытны и ненасытны, мы из тех, кому вечно всё надо. Только Рас ушёл в науку, а я – в практику. Я искатель, который раскапывает древние знания, исследует, адаптирует и делает доступными, если они полезны нашим структурам. Ну и современным магам заодно.

Рас в шутку называет меня солдатом удачи. Даже не догадывается, как он прав: я многое опробовал на себе. Я искал источники магии в таких местах, куда другие и во сне не рискнули бы сунуться. Я зарабатывал доверие у диких племён и пересекал слои доисторическими способами; я пытался найти с группой таких же, как я, разведчиков, исчезнувших с лица планеты драконов. И не сосчитать, сколько раз меня пытались убить или сожрать.

Одно из моих любимых мест – необъятный архив сказок и легенд. Я хожу туда не для развлечения, для меня там источники информации. Есть, конечно, ещё картотеки колдунов, шаманов, оборотней, предсказателей, чернокнижников, ведьм, воплощённых демонов и работников музеев. Не удивляйтесь, именно туда так часто попадают древние артефакты под видом, к примеру, обычной курительной трубки…

Для всех, кроме шефа и нескольких коллег искателей, я просто оперативник. Пару лет назад началась война с Моредонией, а я получил секретное задание: исследовать тему астрального двойника – найти магов, владеющих забытым искусством.

По словам моего шефа, графа Миттер-Гэла, освоение работы с энергетическим двойником могло открыть неограниченные возможности для военных магов: перемещаться без порталов, одновременно находиться в двух разных местах и… стать бессмертным, в конце концов. Последнее, как я понял, интересовало кого-то наверху, возможно, самого короля. Знания в Аландаре были утеряны, оставались лишь домыслы и слухи, тёмной дымкой улетающие в некогда курортную страну. Так что задача была щекотливой и потрясающе интересной.

Благодаря долгим поискам я выяснил, что в Моредонии есть практики, которые ведут свою линию от древних магов. Правдами и неправдами, втираясь в доверие, завязывая сомнительные знакомства, подкупая и используя прочие инструменты шпионажа, я всё-таки нашёл одного такого – носителя тайных знаний, настоящего мастера! Его выдали слухи. Они как тараканы, имеют свойство плодиться и пролезать в щели, распространяя плесень вместе с реальными фактами. Уверен, если поискать как следует, по слухам можно будет и в рай лазейку найти…

Но меня интересовал астральный двойник.

Почти прозрачный, как промасленный пергамент, неприметный старик на одной из узеньких улочек Видэка не выглядел магом высшего уровня. Он долго водил меня за нос, прикидываясь блаженным дурачком, хихикал и тыкал сушёным пальцем в облака. По-детски выпрашивал конфетку. Но однажды что-то изменилось, и старик Мусль, забавно похожий на коменданта общежития в нашей академии, снизошёл до меня. Наши уроки начались.

Мусль гонял меня нещадно, часто без зазрения совести пользовался мной, и я ему это позволял; мастер ставил невыносимые условия и всегда общался со мной тайно, встречая вовсе не там, где я его нашёл.

Конечно, для прикрытия я продолжал работать в следственной группе в Моредонии. Неделю назад Миттер-Гэл вызвал меня в офис в столице. Ему нужны были результаты – видимо, прижали сверху. Я приехал в Гостингел.

Мой прокачанный астральный двойник постучал к начальнику в кабинет, отчитался о поездке на новые территории и даже попробовал чай. И растворился. А затем я в обычном, физическом теле вернулся к шефу через десять минут в сопровождении десятка коллег, с которыми безотлучно пил эль в таверне рядом, отмечая повышение Гэл-Марфа. Забавно вышло, если не считать, что чай и эль плохо совместимы, получается тошнотворная бурда.

Пресветлый магистр Миттер-Гэл был восхищён и немного уязвлён тем, что попался на двойника, как барабулька на муху. Он потребовал раскрыть имя мага-учителя, однако меня связывала клятва адепта. Тогда Миттер-Гэл приказал немедленно начать внедрение нового навыка в курсы для агентов класса А. Но у меня оставался ещё последний ритуал – экзамен у мастера, самый ответственный.

Перед возвращением в Видэк мне пришлось навестить по приказу графа старого друга Растена: надо было получить «добро» от руководства академии на открытие нового проекта. Обучать агентов мы планировали в слое академии, чтобы дело пошло быстрее. Я был рад вернуться в альма-матер. Жаль, что тогда мы с Расом поругались… Он моего энтузиазма не разделял.

«Растиражированные знания про астральных двойников вообще мир загубят! Посмотри, как воспользовались порталами твои друзья по оружию! Только представь, что ваши военные ещё натворят, если получат возможность появляться сразу в нескольких местах!» – Ему тогда как крышу снесло.

Но окончательное решение было не за Растеном, а за мадам Морлис. И за королём. Рас это знал, как и то, что служба Тайных операций получает всё, что хочет.

Было удивительно, что Рас так тепло встретил меня, когда я приехал с Тарой. И хорошо. Не люблю с ним ссориться.

* * *

Ко всему можно привыкнуть. Я научился понимать и расшифровывать те самые тревожные звуки – так общались плазменные существа, так передавал им команды генератор Растена и сам проректор. Увы, я тоже оказался его заложником. Без возможности поговорить с кем-то, кроме Тары. Она удивительным образом была исключением из правил, словно законы были писаны не для неё. И таким же удивительным образом я чувствовал с ней близость, словно знал её не одну жизнь, словно и она меня знала. Но Тара предпочитала сопротивляться. Это пока…

Часы молчания и одиночества созданы для поиска решений. К счастью, у меня сейчас их было достаточно. Я отвлекался только на Тару, её мелодия точно сообщала мне настроение и эмоции девушки. Уверенная внешне, колючая и одарённая, она была уязвимой, восприимчивой, чувствительной, словно оголённый нерв и потерянной. Мне стоило вернуть себе тело хотя бы для того, чтобы помочь ей выбраться из ловушки, в которую она загнала сама себя. Ненависть – болезнь, это ощущалось даже в звуках. И в запахах. Я стал их чувствовать на второй день – после того, как усилием воли создал себе форму, одолев структуру орфа. Энергии потратил массу, а результат радовал ненадолго.

Искренняя горечь пахла полынью, печаль – мятой; ненависть – пережжённым кофе, от которого сводило внутри даже плазму. Но в Таре было и другое: нежное, с мягким ароматом пионов и ванили, – то, чего она отчаянно боялась и стремилась не чувствовать. Но она пахла пионами, когда видела меня, и от этого аромата у меня прибавлялось сил и кружилась бы голова, если б она у меня была…

* * *

Плюсом моего положения и нестабильного тела оказалось то, что я, как привидение, мог оказаться мгновенно в любом месте, где была плазма, в любом орфе, и даже в символическом шаре в руках статуи Волшебника или в одной из планет-светильников в холле башни. Настроившись на определённую волну, я мог слышать и чувствовать тех, кто мне был нужен. Меня, кроме Тары, никто не слышал.