Звёздный Изогнутый Экватор

Раздался стук в дверь.

– Войдите, – сказал Левин, быстро накрывая кристалл тканью.

Дверь открылась, и вошёл Орлов.

– Не помешал? – спросил он.

– Нет, конечно, – Левин указал на стул. – Присаживайтесь, Иван Петрович.

Орлов сел, внимательно глядя на Левина.

– Я хотел поговорить с вами наедине, – начал он. – О том, что вы не сказали на общем собрании.

– А я многого не сказал, – признал Левин с лёгкой улыбкой. – Нужно дозировать информацию, чтобы не перегружать слушателей.

– Я имею в виду конкретно о Вратах, – уточнил Орлов. – Вы описали их как устройство для эволюционного перехода и межзвёздного транспорта. Но у меня ощущение, что это не всё.

Левин долго изучал лицо Орлова, затем тяжело вздохнул.

– Вы очень проницательны, Иван Петрович. Да, есть кое-что ещё. Но я не уверен, что стоит говорить об этом перед голосованием. Это может… повлиять на решение.

– Именно поэтому я и спрашиваю, – настаивал Орлов. – Если есть информация, которая может повлиять на наш выбор, мы должны её знать.

Левин колебался, затем медленно снял ткань с кристалла. В полутьме каюты голубое свечение стало ярче, отбрасывая странные тени на стены.

– Что это? – спросил Орлов, зачарованно глядя на объект.

– Квантовый резонатор, – ответил Левин. – Устройство Создателей, служащее для связи с квантовой сетью. Своего рода… телефон.

– И с кем вы на нём связываетесь?

– С Памятью, в основном. Иногда с… другими сущностями.

– С Ворониным?

– Нет, – Левин покачал головой. – С существами более древними. Теми, кто создал сеть.

Орлов почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– И что они говорят?

Левин провёл рукой над кристаллом, и тот засветился ярче.

– Они говорят, что времени мало. Не только для активации Врат – для всего человечества. – Он посмотрел прямо в глаза Орлову. – Вы знаете о проблемах на Земле? Экологических, политических, социальных?

– Конечно, – кивнул Орлов. – Космическая программа частично и существует для решения этих проблем – поиск новых ресурсов, технологий.

– Эти проблемы серьёзнее, чем признают официально, – тихо сказал Левин. – По расчётам Создателей, основанным на исторических данных сотен цивилизаций, человечество находится в точке бифуркации. У нас осталось меньше ста лет.

– До чего?

– До момента, когда путь назад будет отрезан. Когда деградация биосферы, истощение ресурсов и социальные конфликты достигнут критического уровня. После этого коллапс неизбежен.

– Звучит апокалиптически, – заметил Орлов с сомнением.

– Не апокалипсис, – возразил Левин. – Просто медленный, мучительный спад. Цивилизация не исчезнет в одночасье, но перестанет развиваться. Застрянет в ловушке выживания.

– И эти… Создатели предлагают решение?

– Да, – Левин кивнул на кристалл. – Врата. Но не просто как способ эволюции отдельных личностей. Как шанс для всего человечества получить знания, необходимые для предотвращения коллапса.

– Почему же вы не сказали об этом на общем собрании?

– Потому что боялся, что это будет воспринято как манипуляция, – признался Левин. – "Летите к Тау Кита, иначе человечество обречено" – звучит как ультиматум, не так ли?

Орлов медленно кивнул.

– Да, некоторые восприняли бы это именно так. Особенно Кондратьев.

– Именно. А мне хотелось, чтобы решение основывалось на стремлении к знаниям, а не на страхе.

– Понимаю, – Орлов задумчиво смотрел на кристалл. – Но меня смущает одна вещь: почему эти Создатели заботятся о судьбе человечества? Какой им прок от нас?

Левин улыбнулся.

– Хороший вопрос. Они не "заботятся" в нашем понимании этого слова. Для них это… как для нас забота о биоразнообразии. Каждый разумный вид уникален, каждый смотрит на Вселенную под своим углом. Когда вид исчезает или деградирует, теряется уникальная перспектива. А Создатели ценят разнообразие перспектив.

– То есть, мы для них – экзотические животные в зоопарке?

– Скорее молодые коллеги по исследованию Вселенной, – возразил Левин. – Наше сознание – инструмент познания, отличный от их инструментов. Мы видим то, чего не видят они. И наоборот.

Орлов долго молчал, обдумывая услышанное.

– Я ценю вашу откровенность, Андрей Николаевич, – наконец сказал он. – Но не думаю, что стоит делиться этой информацией с остальными перед голосованием. Это действительно может быть воспринято как давление.

– Я и не собирался, – согласился Левин. – Решение должно быть свободным. Я просто хотел, чтобы вы, как научный руководитель, имели полную картину.

– И у вас получилось, – Орлов встал. – Спасибо за разговор. И ещё один вопрос: вы сами как будете голосовать?

Левин снова накрыл кристалл тканью, и комната погрузилась в обычный желтоватый свет корабельных ламп.

– За Тау Кита, – просто сказал он. – Не из страха за будущее человечества, а из любопытства. Я хочу увидеть Врата собственными глазами.

– Понимаю, – кивнул Орлов. – Спокойной ночи, Андрей Николаевич.

– Спокойной ночи, Иван Петрович.

Следующий день прошёл в напряжённой тишине. Члены экипажа изучали данные, предоставленные Левиным, обсуждали варианты в малых группах, взвешивали риски и возможные выгоды. К вечеру все собрались в конференц-зале для голосования.

– Перед тем, как мы начнём, – сказал Орлов, – я хочу напомнить: какое бы решение ни было принято, мы остаёмся единой командой. Ни обвинений, ни разделения на "правых" и "неправых". Мы все действуем из лучших побуждений.

– Согласен, – кивнул Кондратьев. – И хочу добавить: я как офицер безопасности обещаю сделать всё возможное для защиты экипажа, независимо от того, какой путь мы выберем.

Голосование было тайным. Каждый член экипажа получил карточку, на которой нужно было написать свой выбор: "Возвращение" или "Тау Кита". Карточки опускались в импровизированную урну.

Когда все проголосовали, Орлов и Кондратьев вместе подсчитали голоса. Напряжение в зале нарастало с каждой секундой.

Наконец, Орлов выпрямился и оглядел собравшихся.

– Результаты голосования, – объявил он. – За возвращение на Землю: 6 голосов. За путешествие к Тау Кита: 7 голосов.

По залу пронеслись шёпот и вздохи облегчения – или разочарования, в зависимости от личных предпочтений.

– Таким образом, – продолжил Орлов, – решение принято: мы отправляемся к Тау Кита. Подготовка начинается немедленно. Андрей Николаевич, – он повернулся к Левину, – вы готовы приступить к модификации инжектора?

– Да, – кивнул Левин. – Мне понадобится доступ к главному компьютеру и помощь инженерной команды.

– Вы получите всё необходимое, – заверил его Орлов. – Главный инженер, прошу обеспечить полное содействие.

– Будет сделано, – ответил инженер, хотя в его голосе слышалась лёгкая неуверенность. – Мы начнём завтра с утра.

– Нет, – возразил Орлов. – Мы начнём сейчас. Каждый час на счету.

Следующие две недели "Русь-2" готовилась к беспрецедентному прыжку. Левин, работая практически без отдыха, вносил изменения в программное обеспечение инжектора, объясняя инженерам принципы работы новых алгоритмов. Экипаж тренировался для экстремальных условий, которые могли возникнуть при таком дальнем прыжке.

Мария часто составляла компанию Левину, помогая ему адаптироваться к жизни на корабле после пяти лет изоляции. Между ними установилась странная, но крепкая дружба – она была зачарована его опытом, он – благодарен за её поддержку.

Кондратьев, несмотря на изначальный скептицизм, профессионально выполнял свои обязанности, обеспечивая безопасность экипажа во время подготовки. Он даже обнаружил несколько потенциальных проблем, которые могли бы возникнуть при прыжке, что заслужило уважительный кивок от Левина.

Орлов координировал всю операцию, но находил время для личных бесед с Левиным, пытаясь глубже понять природу Создателей и их технологий.

Наконец, настал день прыжка. Корабль был полностью подготовлен, инжектор модифицирован по спецификациям Левина, экипаж находился на своих местах.

– Всем занять позиции для прыжка, – объявил Орлов через корабельную связь. – Инжектор активируется через тридцать минут.

Левин сидел рядом с главным инженером у консоли инжектора, наблюдая за последними приготовлениями.

– Вы уверены, что это сработает? – тихо спросил инженер.

– На 97%, – с улыбкой ответил Левин. – Достаточно высокая вероятность, не так ли?

– А оставшиеся 3%?

– Спонтанная дезинтеграция на квантовом уровне, – пожал плечами Левин. – Но мы даже не заметим. Слишком быстро.

– Это должно меня успокоить? – скептически спросил инженер.

– Нет, – Левин улыбнулся шире. – Но и волноваться не о чем. Некоторые вещи находятся за пределами нашего контроля. Всё, что мы можем – делать лучшее, на что способны, и принимать результат.

– Философ, – хмыкнул инженер, но его лицо немного расслабилось.

Вскоре в командный отсек вошли Орлов и Мария.

– Всё готово? – спросил Орлов.

– Абсолютно, – подтвердил Левин. – Инжектор настроен идеально. Координаты Тау Кита загружены. Системы функционируют оптимально.

– Тогда начинаем обратный отсчёт, – Орлов повернулся к коммуникационной панели. – Всем членам экипажа: активация инжектора через десять минут. Примите безопасное положение.

Мария подошла к Левину.

– Нервничаешь? – тихо спросила она.

– Странно, но нет, – ответил он. – Пять лет я мечтал снова оказаться среди звёзд. И вот я здесь, готовлюсь совершить прыжок, который изменит историю человечества. Это… удовлетворение, не нервозность.

Она положила руку на его плечо.

– Я рада, что мы нашли тебя.

– А я рад, что вы не прошли мимо, – тихо ответил он.

Время неумолимо приближалось к моменту прыжка. Кондратьев занял место у консоли безопасности, готовый реагировать на любые непредвиденные ситуации.

– Две минуты до активации, – объявил Орлов. – Последняя проверка систем.

– Все системы в норме, – доложил главный инженер. – Инжектор на 100% мощности.

– Экипаж на местах и готов, – сообщил Кондратьев. – Медблок в состоянии повышенной готовности.

– Навигационные системы настроены на Тау Кита, – доложил штурман. – Курс проложен через подпространство.

– Одна минута, – сказал Орлов.

Левин закрыл глаза, мысленно проверяя все параметры, всё, что он настроил за последние две недели. Всё было идеально. Но оставалась та самая переменная, которую невозможно контролировать – случайность, хаос, квантовая неопределённость.

– Тридцать секунд.

Мария села рядом с ним, пристегнувшись к креслу. На её лице читалось волнение, но глаза сияли предвкушением.

– Пятнадцать секунд.

Корабль едва заметно вибрировал – инжектор набирал мощность, готовясь прорвать ткань обычного пространства.

– Десять… девять… восемь…

Орлов занял своё место, его пальцы легли на кнопку активации.

– …три… два… один… Активация!

Он нажал кнопку, и мир вокруг них перестал существовать.

Сначала была пустота. Абсолютная, непроницаемая темнота, словно само понятие света перестало существовать. Затем – ослепительная вспышка, и время растянулось, как резина, превращая секунды в вечность, а вечность – в мгновение.

"Русь-2" вошла в подпространство – измерение, где обычные законы физики не действуют, где двенадцать световых лет становятся всего лишь шагом через невидимый порог.

Для экипажа это переживание было подобно странному сну – они осознавали происходящее, но не могли полностью понять его. Только Левин, благодаря своему опыту общения с Памятью, ощущал подпространство иначе – как многомерную структуру, где информация и материя были одним и тем же.

Путешествие, которое в нормальном пространстве заняло бы десятилетия, продолжалось всего две недели. Две недели относительного покоя, во время которых экипаж адаптировался к странным ощущениям подпространства – мимолётным видениям, искажённому восприятию времени, необъяснимым эмоциональным всплескам.

И наконец, на пятнадцатый день пребывания в подпространстве, корабельные компьютеры начали обратный отсчёт до выхода в нормальное пространство.

– Всем приготовиться, – объявил Орлов. – Выход через пять минут.

Экипаж занял свои места, готовясь к обратному переходу – процессу не менее странному и дезориентирующему, чем вход в подпространство.

– Системы работают нормально, – доложил главный инженер. – Выходные параметры в пределах расчётных значений.

– Защитные поля активированы, – добавил Кондратьев. – Медблок готов принимать пострадавших, если возникнет необходимость.

Левин сидел рядом с Марией, его глаза были закрыты, лицо сосредоточенно. Он ощущал приближающийся переход не как техническую операцию, а как фундаментальную трансформацию реальности вокруг них.

– Тридцать секунд до выхода, – объявил Орлов. – Приготовиться к временной дезориентации.

– Десять секунд… пять… три… два… один…

Мир взорвался светом и звуком. Экипаж почувствовал короткий, но интенсивный прилив давления, словно они нырнули на большую глубину. Затем давление исчезло, и корабль вернулся в нормальное пространство.

– Выход успешен, – доложил штурман дрожащим от облегчения голосом. – Мы… мы у Тау Кита!

На главном экране появилось изображение жёлтой звезды, удивительно похожей на Солнце. Вокруг неё вращались планеты, их силуэты были лишь тусклыми точками на таком расстоянии.

– Расстояние до звезды? – спросил Орлов.

– Примерно 2,5 астрономических единицы, – ответил штурман. – Мы вышли именно там, где планировали.

По командному отсеку пронеслись восторженные возгласы и аплодисменты. Они сделали это! Совершили прыжок через двенадцать световых лет и прибыли точно к цели.

Левин молча сидел в своём кресле, по его лицу текли слёзы.

– Андрей? – обеспокоенно спросила Мария. – Что случилось?

– Ничего, – он покачал головой, вытирая слёзы. – Просто… я не думал, что снова увижу другую звёздную систему. После аварии на "Руси-1" я смирился с тем, что проведу остаток жизни на той планете. А теперь я здесь, у звезды, которую человечество веками наблюдало только в телескопы.

Орлов положил руку ему на плечо.

– Это и ваша заслуга, Андрей Николаевич. Без ваших модификаций инжектора мы бы не смогли совершить этот прыжок.

– Что теперь? – спросил главный инженер.

– Теперь мы исследуем систему, – ответил Орлов. – Ищем планету с Вратами. Согласно данным Памяти, они должны находиться на четвёртой планете системы.

– Сканеры уже работают, – сообщил штурман. – Предварительные данные показывают, что система Тау Кита содержит семь планет. Четвёртая по удалённости от звезды – каменистая, с атмосферой. Предварительная температура поверхности подходит для жизни.

– Как долго нам добираться до неё? – спросил Кондратьев.

– При максимальной мощности ионных двигателей – около трёх дней, – ответил штурман.

– Тогда не будем терять времени, – решил Орлов. – Задаём курс на четвёртую планету, полная мощность.

Корабль развернулся и начал движение к далёкой точке, которая, возможно, скрывала величайшее чудо Вселенной – Врата, способные изменить судьбу человечества.

ГЛАВА 4. ВРАТА ПЕРЕХОДА

Серо-голубая планета медленно вращалась в космической пустоте, освещаемая желтоватым светом Тау Кита. Она напоминала Землю – те же океаны, те же континенты, хотя их очертания были совершенно иными. Но чем ближе подходил корабль, тем отчётливее становились различия: странные геометрические структуры на поверхности, слишком правильные, чтобы быть естественными образованиями.

– Искусственного происхождения, без сомнения, – пробормотал Орлов, глядя на увеличенные изображения на главном экране. – Эти конструкции занимают целые регионы.

– Города? – предположил Демидов.

– Скорее храмы или научные комплексы, – ответил Левин, внимательно изучая данные сканеров. – Судя по размерам и геометрии. И они очень древние – датчики фиксируют признаки эрозии, характерные для сооружений, простоявших тысячелетия.

– А признаки активной деятельности? – спросил Кондратьев. – Энергетические выбросы, движение объектов?

– Ничего явного, – ответил главный инженер, просматривая показания приборов. – Но есть странные энергетические колебания в одном регионе – восточное полушарие, большая кольцевая структура.

– Врата, – тихо произнёс Левин. – Должно быть, они.

Орлов повернулся к нему.

– Вы уверены?

– Нет, – Левин покачал головой. – Но описание соответствует тому, что хранилось в Памяти. Кольцевая структура диаметром около километра, окружённая вспомогательными сооружениями.

– Что говорят данные об атмосфере? – спросила Мария. – Мы сможем дышать на поверхности?

– Кислородно-азотная смесь, близкая к земной, – ответил штурман. – Но содержание кислорода выше – около 25%. Дышать можно, но возможны побочные эффекты при длительном воздействии.

– Значит, будем использовать дыхательные фильтры, – решил Орлов. – Кондратьев, подготовьте десантную группу. Первый спуск – разведывательный. Минимальный состав, максимальная безопасность.

– Есть, – кивнул Кондратьев. – Предлагаю состав: я, вы, Левин, Успенская и Демидов. Плюс два техника для обслуживания оборудования.

– Согласен, – Орлов повернулся к Левину. – Андрей Николаевич, есть какие-то особые рекомендации для высадки?

Левин задумался.

– Врата, если это действительно они, должны находиться в состоянии ожидания. Но они могут реагировать на наше присутствие. Память предупреждала о защитных механизмах, активирующихся при приближении неизвестных форм жизни.

– Опасных? – нахмурился Кондратьев.

– Не смертельных, – уточнил Левин. – Скорее сдерживающих. Силовые поля, дезориентирующие эффекты. Их цель – не уничтожить пришельцев, а дать им время адаптироваться, понять, с чем они имеют дело.

– То есть Создатели не были агрессивны? – спросила Мария.

– Судя по всему, нет, – подтвердил Левин. – Они стремились к контакту, к обмену знаниями. Но были осторожны – не каждая форма жизни готова к такому обмену.

– Логично, – кивнул Орлов. – Хорошо, выходим на орбиту и готовим десантный модуль. Спуск через шесть часов.

Корабль занял стабильную орбиту вокруг планеты, и экипаж начал подготовку к спуску. Левин и Мария проверяли научное оборудование, Кондратьев инструктировал группу по протоколам безопасности, техники готовили десантный модуль.

Орлов находился в своей каюте, записывая личный дневник – практика, которой он следовал с начала экспедиции.

– Борт "Руси-2", личный журнал научного руководителя, доктора Ивана Петровича Орлова, – диктовал он. – Мы на орбите четвёртой планеты системы Тау Кита. Невероятно, но модификации Левина сработали – прыжок прошёл почти идеально. Мы преодолели двенадцать световых лет за пятнадцать дней. Этот факт сам по себе революционен для науки.

Он сделал паузу, собираясь с мыслями.

– Но истинное открытие, возможно, ждёт нас на поверхности. Если данные Левина верны, мы стоим на пороге контакта с наследием древней цивилизации, технологически превосходящей нас на тысячи, если не миллионы лет. Я не могу не думать о том, как это изменит наше понимание Вселенной, наше место в ней.

Он выключил запись и долго сидел неподвижно, глядя на изображение планеты на экране. Мысли о предстоящей высадке смешивались с воспоминаниями о Земле, о тех, кто ждал их возвращения. Что скажут они, узнав, что "Русь-2" не только нашла следы "Руси-1", но и обнаружила технологии, способные перевернуть представление человечества о реальности?

Стук в дверь прервал его размышления.

– Войдите, – сказал он.

Дверь открылась, и вошёл Кондратьев.

– Иван Петрович, всё готово к спуску. Модуль проверен, оборудование загружено.

– Спасибо, Борис, – кивнул Орлов. – Как настроение в команде?

– Нервное возбуждение, – честно ответил Кондратьев. – Все понимают, что мы стоим на пороге чего-то… беспрецедентного.

– А вы сами? Какие у вас мысли?

Кондратьев помедлил, явно подбирая слова.

– Я военный, Иван Петрович. Моя работа – защищать экипаж и выполнять миссию. Но как человек… – он сделал паузу. – Как человек, я чувствую и трепет, и тревогу. Если внизу действительно находится то, о чём говорит Левин, это изменит всё. И не все изменения будут к лучшему.

– Вы не доверяете Левину?

– Я не уверен, что можно доверять любому человеку, проведшему пять лет в одиночестве, общаясь с инопланетным разумом, – пожал плечами Кондратьев. – Он мог быть… изменён этим опытом, даже не осознавая этого.

– Вы правы, конечно, – согласился Орлов. – Осторожность необходима. Но я не вижу в Левине угрозы – скорее, человека, пережившего травму и нашедшего новую цель.

– Возможно, – не стал спорить Кондратьев. – В любом случае, я буду бдителен. Для общей безопасности.

– И я рассчитываю на это, – Орлов встал. – Пойдёмте, пора готовиться к спуску.

Десантный модуль вошёл в атмосферу планеты, окружённый огненным ореолом. Внутри члены группы молча ждали, пристёгнутые к своим креслам. Каждый был погружён в собственные мысли.

– Снижаемся к заданным координатам, – сообщил пилот модуля. – Визуальный контакт с поверхностью через три минуты.

Левин сидел рядом с Марией, его глаза были закрыты, дыхание глубокое и ровное – он словно медитировал.

– Левин, с вами всё в порядке? – спросил Кондратьев.

– Да, – Левин открыл глаза. – Просто… готовлюсь. Это место важно. Я чувствую его значимость.

– Вы были здесь раньше?

– Нет, – покачал головой Левин. – Но я видел его через Память. Нечётко, как отражение в мутной воде, но достаточно, чтобы узнать.

– Визуальный контакт, – объявил пилот.

Все подались вперёд, глядя через иллюминаторы. Внизу раскинулась обширная равнина, покрытая странной серебристой растительностью. А в центре равнины возвышалась она – гигантская кольцевая структура, сияющая даже под тусклым светом Тау Кита.

– Врата, – прошептал Левин. – Это действительно они.

Кольцо было намного больше, чем казалось по данным сканеров – не менее двух километров в диаметре. Оно парило в нескольких метрах над землёй, поддерживаемое невидимой силой. Вокруг него располагались меньшие структуры – куполообразные сооружения, пирамиды, колонны, соединённые сетью мерцающих линий, похожих на силовые поля или энергетические потоки.

– Это… рукотворное? – с сомнением спросил Демидов. – Выглядит почти органически.

– Граница между технологией и биологией стирается на определённом уровне развития, – ответил Левин. – Для Создателей это были просто разные аспекты одного целого.

Модуль продолжал снижаться, и теперь они могли видеть детали поверхности Врат – не гладкую, как казалось издалека, а покрытую миллионами крошечных символов, сияющих слабым голубоватым светом.

– Можно сделать круг вокруг структуры? – попросил Орлов пилота. – На безопасном расстоянии.

– Да, сэр, – кивнул пилот, меняя курс.

Модуль описал широкую дугу, позволяя группе осмотреть всю конструкцию. С каждой секундой наблюдения их изумление только росло – масштаб, сложность, элегантность Врат превосходили всё, созданное человеческими руками.

– Там, у основания, – вдруг сказала Мария, указывая на группу меньших сооружений. – Это что, корабль?

Все посмотрели в указанном направлении. Действительно, среди геометрически правильных построек Создателей выделялся объект, явно не принадлежащий к их архитектуре – цилиндрический, с характерными очертаниями космического корабля.

– "Русь-1", – тихо произнёс Левин. – Они добрались сюда.

– Есть признаки жизнедеятельности? – быстро спросил Кондратьев.

– Слабая энергетическая активность, – ответил техник, проверяя показания сканеров. – Корабль, похоже, находится в режиме минимального энергопотребления. Но он не выглядит повреждённым.

– Значит, есть шанс, что экипаж жив, – Орлов повернулся к Левину. – Вы говорили, что они отправились сюда пять лет назад. Могли они выжить всё это время?

– При наличии функционирующих систем жизнеобеспечения – да, – кивнул Левин. – У "Руси-1" были автономные гидропонные фермы и системы рециркуляции. Но вопрос не в том, могли ли они физически выжить, а в том, захотели ли остаться в человеческой форме.

– Что значит? – нахмурился Кондратьев.

– Врата, – просто ответил Левин. – Если они работали, экипаж мог выбрать путь Воронина и Соколовой – эволюцию за пределы физической формы.

Орлов задумчиво смотрел на кольцо.

– Посадка рядом с кораблём, – наконец решил он. – Сначала проверим его, попытаемся найти следы экипажа. Затем уже исследуем сами Врата.

– Есть площадка в пятидесяти метрах от корабля, – сообщил пилот. – Выглядит достаточно прочной для посадки.

– Действуйте, – кивнул Орлов.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.