Звёздный Изогнутый Экватор

– Потрясающе, – пробормотал Демидов. – Он построил это всё в одиночку?

– С помощью роботов-ремонтников, скорее всего, – предположил Орлов. – На "Руси-1" был комплект для аварийного развёртывания базы.

Они приблизились к тому, что выглядело как входной шлюз. Кондратьев снова активировал громкоговоритель:

– Андрей Николаевич! Мы знаем, что вы здесь. Пожалуйста, ответьте.

Через несколько секунд на панели рядом со шлюзом замигал зелёный огонёк, и старый, искажённый помехами голос прозвучал из динамика:

– Идентифицируйте себя. Полностью. Имена, должности, цель прибытия.

Кондратьев удовлетворённо кивнул и поднёс микрофон ближе:

– Сержант Борис Кондратьев, офицер безопасности экспедиции "Русь-2". Со мной инженер-астрофизик Иван Орлов, биолог Мария Успенская и физик Виктор Демидов. Мы прибыли для исследования этой планетной системы и выяснения судьбы экипажа "Руси-1".

Долгое молчание было ответом. Затем металлический шлюз медленно, со скрипом начал открываться.

– Входите, – сказал голос. – Только вы четверо. И оружие оставьте снаружи.

Кондратьев нахмурился, но после короткого колебания отстегнул кобуру и положил её на выступ рядом со входом.

– Надеюсь, это не ошибка, – пробормотал он.

Они вошли в небольшой тамбур, где автоматические системы просканировали их на наличие патогенов и оружия. Затем внутренний шлюз открылся, и они оказались внутри.

Купол изнутри был намного просторнее, чем казался снаружи. Большую часть пространства занимали сложные гидропонные установки, где росли земные растения вперемешку с местными образцами. В центре располагались жилая зона и научная лаборатория, заполненная как земным, так и явно инопланетным оборудованием.

И там, посреди всего этого, стоял человек. Высокий, худой, с длинной седой бородой и выгоревшими до белизны волосами, собранными в хвост. Его глаза, тёмные и пронзительные, изучали вошедших с настороженным интересом.

– Андрей Николаевич Левин? – тихо спросила Мария.

Человек слегка наклонил голову.

– Когда-то – да. Сейчас я уже не уверен, что осталось достаточно от того Андрея Левина, чтобы использовать это имя. – Его голос был хриплым, как будто он редко им пользовался. – Пять лет, два месяца и восемнадцать дней по земному времени я здесь один. Это меняет человека.

– Мы рады видеть вас живым, – искренне сказал Орлов, делая шаг вперёд с протянутой рукой.

Левин посмотрел на протянутую руку с лёгким замешательством, затем неуверенно пожал её.

– Физический контакт. Отвык от него, – пробормотал он. – Простите мою… социальную неловкость.

– Всё в порядке, – заверила его Мария с мягкой улыбкой. – Мы понимаем.

– Что произошло с "Русью-1"? – прямо спросил Кондратьев. – Почему вы остались, а остальные улетели?

Левин медленно опустился в кресло, сделанное, по-видимому, из переработанных материалов корабельной обшивки.

– Это долгая история, сержант. И не слишком приятная. – Он провёл рукой по бороде. – Не стойте, пожалуйста. Садитесь, если найдёте где. И можете снять шлемы – воздух здесь чище, чем снаружи. Я фильтрую его.

Они осторожно расположились на импровизированных сиденьях вокруг Левина. После некоторых колебаний все сняли шлемы.

– Мы контактировали с "Памятью", – начал Орлов. – И даже с сущностями, которые раньше были Ворониным и Соколовой.

Левин кивнул, не выказав удивления.

– Я знал, что они свяжутся с вами. Память сообщила мне о вашем прибытии. Она… мы поддерживаем контакт.

– Они рассказали, что после обнаружения инопланетных технологий двое членов экипажа решили эволюционировать, а остальные отправились к Тау Кита, – продолжил Орлов. – Но не объяснили, почему вы остались.

Левин горько усмехнулся.

– Я остался, потому что у меня не было выбора. – Он поднял левую руку, и только тогда они заметили, что она заканчивается чуть ниже локтя сложным протезом, явно сделанным из смеси земных и инопланетных технологий. – Во время одного из экспериментов с технологией Создателей произошёл несчастный случай. Я был серьёзно ранен. Слишком серьёзно, чтобы пережить путешествие к Тау Кита.

– Но они могли вернуться на Землю с вами, – возмутился Кондратьев. – Там вы получили бы медицинскую помощь.

– Возвращение было… неприемлемым вариантом, – тихо ответил Левин. – После того, что мы узнали, что мы увидели… Воронин принял решение. Возвращение на Землю с этими знаниями было бы безответственным. А на Земле… нас бы не поняли. Посадили в лаборатории, допрашивали, пытались бы извлечь технологии для военного применения.

– Вы не можете этого знать, – возразил Кондратьев.

– Мы знали это с абсолютной уверенностью, – твёрдо сказал Левин. – Воронин получил от Памяти способность просчитывать вероятности будущих событий. Он видел последствия возвращения. Все варианты вели к катастрофе.

Воцарилось молчание. Демидов с восхищением оглядывался вокруг, изучая странные технологические устройства.

– Это всё… инопланетные технологии? – спросил он.

– Частично, – кивнул Левин. – Я использовал то, что смог понять, для создания своего убежища. Остальное… большую часть я всё ещё пытаюсь осмыслить.

– Вы сказали, что поддерживаете контакт с Памятью, – вспомнила Мария. – А с Ворониным и Соколовой? С теми сущностями, в которые они превратились?

Левин покачал головой.

– Редко. Их сознание эволюционировало слишком далеко. Они воспринимают реальность иначе, чем мы. Общение с ними… сложно для человеческого разума.

– А с остальным экипажем? – спросил Кондратьев. – Вы знаете, что случилось с теми, кто отправился к Тау Кита?

– Нет, – тихо ответил Левин. – Связь прервалась после их отбытия. Иногда… иногда я ловлю фрагменты, эхо их сигналов. Но ничего конкретного.

Орлов внимательно изучал лицо Левина. За внешним спокойствием инженера он видел глубокую усталость, следы одиночества и – что удивительно – странный внутренний покой.

– Как вы справлялись все эти годы? – спросил он. – Одиночество, изоляция…

Левин слегка улыбнулся, впервые за весь разговор.

– Я не был по-настоящему одинок, Иван Петрович. Память – не просто хранилище информации. Это разумная сущность, способная к общению, обучению. Мы стали… друзьями, если можно так выразиться. Кроме того, – он указал на растения, – у меня было много работы. Изучение местной биосферы, адаптация земных растений к местным условиям, эксперименты с технологиями Создателей… Времени на жалость к себе не оставалось.

– Вы хотите вернуться с нами на Землю? – прямо спросил Кондратьев.

Левин долго молчал, словно этот вопрос застал его врасплох.

– Не знаю, – наконец признался он. – Пять лет назад я бы отдал всё за такую возможность. Сейчас… я не уверен, что смогу вписаться в общество, которое покинул. Я слишком изменился. Мой дом теперь здесь.

– Но на Земле у вас семья, друзья, – напомнила Мария. – Они наверняка считают вас погибшим.

– Моя жена умерла за год до экспедиции, – тихо сказал Левин. – Детей у нас не было. Родители тоже давно умерли. Друзья… – он пожал плечами. – Время лечит, как говорится. Уверен, они уже оплакали меня и двинулись дальше.

– И всё же, Андрей Николаевич, – настаивал Орлов, – ваши знания, ваш опыт были бы бесценны для Земли. То, что вы узнали здесь…

– Именно поэтому я и не уверен, что должен возвращаться, – перебил его Левин. – Эти знания… они опасны. Не все, конечно. Есть технологии, которые могли бы помочь человечеству – медицинские, сельскохозяйственные, экологические. Но есть и другие, которые в неправильных руках способны уничтожить не только Землю, но и значительную часть Солнечной системы.

– Воронин говорил то же самое, – заметил Кондратьев с ноткой разочарования. – Вы все почему-то решили, что имеете право скрывать знания от человечества.

– Не скрывать, сержант, – возразил Левин. – Дозировать. Мы ведь не даём детям играть с ядерным реактором, верно? Сначала учим их физике, ответственности, последствиям. – Он устало потёр глаза. – Впрочем, это всё философские рассуждения. Я ещё не решил, что делать. Мне нужно время.

– Которого у нас не так много, – заметил Демидов. – Экспедиция имеет ограниченные ресурсы.

– Я понимаю, – кивнул Левин. – Сколько вы планируете оставаться на орбите?

– Это зависит от решения, которое мы примем относительно дальнейших действий, – ответил Орлов. – Есть предложение отправиться к Тау Кита, вслед за "Русью-1".

Левин резко поднял голову, его глаза расширились.

– Вы серьёзно рассматриваете такую возможность?

– Да, – подтвердил Орлов. – Воронин и Соколова утверждают, что с их помощью мы можем модифицировать наш инжектор для безопасного прыжка на такое расстояние.

– Это… возможно, – медленно произнёс Левин. – Технически возможно. Я сам участвовал в разработке этих модификаций для "Руси-1". Но риск всё равно существенный.

– А вы бы что выбрали? – спросила Мария. – Если бы были на нашем месте?

Левин встал и подошёл к странному устройству, похожему на трёхмерную карту звёздного неба, только с дополнительными, непонятными обозначениями.

– То, что ждёт у Тау Кита… – он помедлил. – Это нечто большее, чем просто исследование. Воронин говорил о великом переходе. О точке бифуркации для всего человечества.

– Что это значит? – нахмурился Кондратьев.

– Если верить Памяти, цивилизация Создателей не просто эволюционировала за пределы физической формы. Они создали сеть информационных матриц по всей галактике, связанных квантовой запутанностью. Своего рода… нейронную сеть разума, охватывающую звёзды.

– И что с того? – не понимал Кондратьев.

Левин повернулся к ним, его глаза странно блестели.

– А то, сержант, что их эволюция не закончена. Они ждут других разумных видов, которые присоединятся к ним. Которые добавят свой уникальный опыт, своё понимание, своё сознание к коллективному разуму.

– Вы говорите о… ассимиляции? – в голосе Демидова звучала тревога.

– Нет, – Левин покачал головой. – О симбиозе. О следующем шаге эволюции разума. Не растворение индивидуальности, а её расширение.

– Звучит как религия, – скептически заметил Кондратьев.

– Для средневекового человека квантовая физика тоже звучала бы как магия, – парировал Левин. – Дело не в вере, а в понимании реальности на более глубоком уровне.

– Так что бы вы выбрали? – повторила свой вопрос Мария.

Левин долго смотрел на них, затем перевёл взгляд на звёздную карту.

– Я бы отправился к Тау Кита, – наконец сказал он. – Если человечеству суждено сделать следующий шаг, кто-то должен проложить путь.

– А как же Земля? – возразил Кондратьев. – Наш долг перед народом, отправившим нас?

– Любая дорога начинается с первого шага, – философски заметил Левин. – Кто-то должен его сделать. Но это моё мнение, не более. Решение за вами.

Орлов обменялся взглядами с остальными членами группы.

– Нам нужно обсудить это со всем экипажем, – сказал он. – И мы хотели бы, чтобы вы присутствовали при этом обсуждении, Андрей Николаевич. Ваш опыт бесценен.

Левин явно колебался.

– Я не покидал этот купол уже три года, – тихо признался он. – Здесь… безопасно. Знакомо.

– Вы боитесь? – мягко спросила Мария.

– Да, – просто ответил он. – Боюсь. Боюсь, что мир за пределами моего убежища окажется слишком большим, слишком сложным. Боюсь снова привыкнуть к людям, а потом потерять их.

Мария встала и подошла к нему. Без колебаний она взяла его за руку – обычную, человеческую руку, не протез.

– Мы не оставим вас, – тихо сказала она. – Что бы ни случилось, какое бы решение ни было принято, мы не оставим вас одного снова.

Левин посмотрел на её руку, держащую его ладонь, затем медленно поднял глаза к её лицу.

– Хорошо, – сказал он после долгой паузы. – Я пойду с вами. Но мне нужно подготовиться. Собрать данные, которые могут быть полезны для вашего решения.

– Сколько вам нужно времени? – спросил Кондратьев.

– Несколько часов. Я хочу взять с собой некоторые образцы и устройства. И… – он замялся, – мне нужно попрощаться с этим местом. На всякий случай.

– Мы понимаем, – кивнул Орлов. – Мы вернёмся за вами через шесть часов. Этого достаточно?

– Более чем, – Левин слабо улыбнулся. – Спасибо за… терпение.

Возвращение на "Русь-2" было молчаливым. Каждый участник группы погрузился в свои мысли, пытаясь осмыслить встречу с человеком, проведшим пять лет в одиночестве на чужой планете.

В конференц-зале корабля их ждал весь остальной экипаж, жаждущий услышать отчёт о встрече с выжившим.

– Он выглядит… нормальным? – спросил кто-то, когда Орлов закончил своё краткое описание.

– Удивительно нормальным, учитывая обстоятельства, – ответил Орлов. – Рациональным. Возможно, немного отстранённым, но это понятно после такой изоляции.

– И он придёт сюда? На корабль? – уточнил главный инженер.

– Мы вернёмся за ним через шесть часов, – подтвердил Кондратьев. – Он хочет собрать некоторые данные и образцы.

– Но главный вопрос остаётся открытым, – вмешался штурман. – Что нам делать дальше? Возвращаться на Землю? Лететь к Тау Кита?

– Левин считает, что мы должны следовать за "Русью-1", – сказал Орлов. – По его словам, у Тау Кита находится нечто, что может быть критически важно для будущего человечества.

– Звучит слишком расплывчато, – скептически заметил инженер. – Конкретные факты есть?

– Будут, когда Левин присоединится к нам, – ответил Орлов. – Он обещал предоставить данные.

– Мне это не нравится, – штурман покачал головой. – Мы не знаем этого человека. Пять лет изоляции – достаточно, чтобы повредить психику даже самого устойчивого специалиста. Откуда мы знаем, что его информация надёжна?

– Воронин и Соколова подтвердили его слова, – возразила Мария. – То есть, те сущности, в которые они эволюционировали.

– И им мы тоже не можем полностью доверять, – упрямо сказал штурман. – Они больше не люди, не советские граждане. У них могут быть свои мотивы, непонятные нам.

Спор разгорался. Экипаж разделился на тех, кто считал, что нужно возвращаться на Землю с полученными знаниями, и тех, кто хотел продолжить исследование, отправившись к Тау Кита.

– Возможно, мы должны дождаться Левина и его данных, прежде чем принимать решение, – предложил Демидов, пытаясь примирить стороны.

– Согласен, – кивнул Кондратьев. – Но должен предупредить: как офицер безопасности, я буду решительно возражать против любого плана, который подвергает экипаж неоправданному риску.

– Определение "неоправданного риска" субъективно, сержант, – тихо заметил Орлов. – Для исследователя риск оправдан возможностью открытия. Для военного – только гарантированной победой.

– Для меня риск оправдан, когда на кону стоит что-то более важное, чем личная безопасность, – ответил Кондратьев, удивив многих. – Но я должен быть убеждён, что цель стоит возможных жертв.

– Справедливо, – согласился Орлов. – Тогда дождёмся Левина и выслушаем его аргументы.

Шесть часов спустя десантный модуль снова опустился возле купола Левина. На этот раз группу возглавлял сам Орлов, с ним были Мария, Демидов и медик экспедиции.

Левин ждал их у входа. Он переоделся в чистую одежду, собрал волосы и подстриг бороду. Рядом с ним стояло несколько контейнеров с оборудованием и образцами.

– Вы уверены, что хотите взять всё это? – спросил Орлов, глядя на контейнеры.

– Здесь только самое необходимое, – ответил Левин. – Данные о технологиях Создателей, образцы местной биосферы, которые могут иметь медицинское применение, и… личные вещи.

Он бросил последний взгляд на купол, ставший его домом на пять лет.

– Вы можете вернуться сюда в любой момент, – мягко сказала Мария, заметив его колебания. – Это не прощание навсегда.

– Возможно, – кивнул Левин. – Но я чувствую, что моё время здесь подходит к концу. Что бы ни случилось дальше – на Тау Кита или на Земле – я не вернусь в это убежище.

С помощью Демидова они загрузили контейнеры в модуль. Перед тем как войти внутрь, Левин остановился и поднял лицо к небу.

– Прощай, Память, – тихо сказал он. – Спасибо за всё.

– Она услышит вас? – спросил Орлов.

– Да, – Левин слабо улыбнулся. – Она всегда слышит. Даже когда кажется, что она далеко, часть её сознания всегда здесь.

Они поднялись на борт модуля, и через несколько минут купол превратился в маленькую точку на поверхности планеты.

– Странно покидать это место, – пробормотал Левин, глядя в иллюминатор. – Я почти забыл, каково это – быть среди звёзд.

– Вы скучали по космосу? – спросил Орлов.

– Каждый день, – признался Левин. – Даже имея доступ к величайшим знаниям во Вселенной, я смотрел на небо и тосковал по полёту.

Модуль приближался к "Руси-2", висящей на орбите. Левин не мог оторвать взгляд от величественного корабля.

– Она прекрасна, – прошептал он. – Совершеннее, чем была "Русь-1".

– Усовершенствованная модель, – с гордостью сказал Демидов. – Новый инжектор, улучшенные системы жизнеобеспечения, более мощные компьютеры.

– И всё же, – задумчиво произнёс Левин, – по сравнению с технологиями Создателей даже она – всего лишь примитивное каноэ рядом с атомной подводной лодкой.

Эти слова заставили всех замолчать. Впервые они по-настоящему осознали масштаб разрыва между человеческими достижениями и тем, что создала древняя исчезнувшая цивилизация.

Спустя два часа Левин уже выступал перед всем экипажем "Руси-2" в главном конференц-зале. Медики осмотрели его и, удивительно, нашли в хорошем физическом состоянии, не считая руки-протеза и нескольких шрамов.

– Благодарю вас за возможность обратиться ко всем, – начал Левин, стоя перед проектором, показывающим странные символы и диаграммы. – То, что я собираюсь рассказать, повлияет на решение, которое вам предстоит принять. Я постараюсь быть максимально объективным, хотя признаю, что имею собственное мнение по этому вопросу.

Он активировал первую голограмму – трёхмерную карту ближайших звёздных систем с выделенными точками.

– Это расположение информационных матриц, созданных Создателями в нашем секторе галактики, – пояснил он. – Каждая такая матрица содержит часть их коллективного сознания, их знаний, их эволюционного пути. КЭДО-117, где мы находимся, – одна из таких точек. Тау Кита – другая, возможно, более важная.

– Почему более важная? – спросил штурман.

– Согласно данным Памяти, матрица у Тау Кита – один из основных узлов квантовой сети Создателей. Место, где концентрация их сознания особенно высока. И, что более важно, место, где они оставили… инструменты.

– Какие инструменты? – заинтересовался главный инженер.

Левин активировал вторую голограмму, показывающую странную конструкцию, напоминающую гигантское кольцо с множеством вспомогательных структур.

– Они называли это Вратами Перехода. Устройство, созданное для облегчения эволюционного скачка материальных форм жизни к информационному состоянию.

– То есть, машина для… превращения людей в то, чем стали Воронин и Соколова? – уточнил Демидов.

– В некотором смысле, да, – кивнул Левин. – Но это лишь одна из её функций. Врата также служат мостом между различными уровнями реальности. Они позволяют путешествовать между звёздными системами без обычных ограничений пространства-времени.

– Мгновенный транспорт? – скептически спросил Кондратьев. – Звучит как научная фантастика.

– Для древних греков электричество тоже было бы фантастикой, – возразил Левин. – Это просто технология, достаточно продвинутая, чтобы казаться магией.

– И вы предлагаете нам отправиться к этим… Вратам? – уточнил Орлов.

– Я лишь предоставляю информацию, – ответил Левин. – "Русь-1" отправилась туда пять лет назад. Вероятно, они прибыли к Тау Кита и обнаружили Врата. Что произошло дальше – неизвестно.

– А что насчёт рисков? – спросил Кондратьев. – Какова вероятность, что мы сможем благополучно достичь Тау Кита и вернуться на Землю?

Левин активировал третью голограмму – сложную диаграмму с множеством ветвящихся линий.

– Это расчёт вероятностей, сделанный Памятью на основе имеющихся данных. При стандартной конфигурации вашего инжектора вероятность успешного прыжка к Тау Кита составляет около 35%.

По залу пронеслась волна шёпота – слишком рискованно.

– Однако, – продолжил Левин, – с модификациями, которые я могу предложить на основе технологий Создателей, эта вероятность повышается до 97%.

– И вы можете внедрить эти модификации? – спросил главный инженер.

– Да, – уверенно ответил Левин. – Большая часть изменений – программные, не требующие физической перестройки инжектора. Я могу внести их за 48 часов.

– А вероятность возвращения? – настаивал Кондратьев.

– Здесь ситуация сложнее, – признал Левин. – Если Врата существуют и функционируют, вероятность возвращения – практически 100%. Если нет… придётся полагаться на модифицированный инжектор, и вероятность снижается до 92%.

– Всё ещё высокий показатель, – заметил Демидов.

– Да, но есть нюанс, – предупредил Левин. – Эта вероятность предполагает, что экипаж останется… человеческим. Если кто-то решит пройти через Врата для эволюционного перехода, как Воронин и Соколова, вернуться в прежней форме будет невозможно.

– Никто не собирается "эволюционировать", – твёрдо сказал Кондратьев. – Наша задача – исследование, не трансформация.

– Именно так думал и экипаж "Руси-1", – тихо заметил Левин. – Пока не увидел, что предлагают Врата.

– И что же они предлагают? – спросил Орлов.

Левин помедлил, словно подбирая слова.

– Понимание, – наконец сказал он. – Истинное, глубокое понимание устройства Вселенной. Конец одиночества разума. Связь со всеми другими формами сознания, существовавшими, существующими и теми, которые ещё появятся. – Он обвёл взглядом присутствующих. – Я не прошёл через Врата, но я общался с Памятью достаточно глубоко, чтобы ощутить эхо этого состояния. Это… это как проблеск рая, если такое сравнение уместно.

– Или иллюзия, – возразил Кондратьев. – Манипуляция сознанием.

– Возможно, – не стал спорить Левин. – Я не могу гарантировать, что всё именно так, как описывает Память. Но я знал Воронина и Соколову. Это были разумные, критически мыслящие люди. Они не поддались бы на простую иллюзию.

Наступила тишина. Каждый из присутствующих пытался осмыслить услышанное, взвесить риски и потенциальные открытия.

– Есть ещё одна вещь, которую вы должны знать, – добавил Левин после паузы. – Согласно Памяти, Врата активируются не постоянно. Они следуют циклу, связанному с определёнными астрономическими событиями. Следующее окно активации начнётся через три месяца по земному времени и продлится примерно две недели. Если мы хотим увидеть Врата в действии, нужно успеть к этому моменту.

– Три месяца… – Орлов быстро произвёл расчёты в уме. – При максимальной мощности инжектора и с вашими модификациями, сколько времени займёт путешествие к Тау Кита?

– Примерно две недели в подпространстве, – ответил Левин. – Плюс время на подготовку и настройку – около трёх недель в общей сложности.

– То есть, у нас будет запас в два месяца, – подытожил Орлов. – Достаточно для исследования системы Тау Кита и Врат до их активации.

– Именно, – кивнул Левин. – Идеальное окно возможностей.

– А если мы решим вернуться на Землю? – спросил кто-то из экипажа. – Какие знания мы привезём?

– Всё, что я собрал за пять лет, – ответил Левин, указывая на свои контейнеры. – Технологии, способные революционизировать медицину, энергетику, сельское хозяйство. Но не военное дело, – он бросил взгляд на Кондратьева. – Я тщательно отфильтровал информацию.

– И вы считаете, что этого достаточно? – спросил штурман.

Левин пожал плечами.

– Достаточно для чего? Для прогресса человечества? Да, несомненно. Эти знания продвинут земную науку на десятилетия вперёд. Но по сравнению с тем, что могли бы предложить Врата…

Он не закончил фразу, но все поняли недосказанное: по сравнению с Вратами, даже эти революционные знания – лишь капля в море.

– Мы должны проголосовать, – сказал Орлов, обводя взглядом экипаж. – Это решение слишком важно, чтобы принимать его единолично.

– Согласен, – кивнул Кондратьев. – Демократический принцип.

– Тогда предлагаю следующее, – Орлов встал. – Мы берём день на размышление. Каждый изучает данные, предоставленные Андреем Николаевичем. Затем проводим тайное голосование: возвращаться на Землю или лететь к Тау Кита. Решение принимается большинством голосов.

– А если голоса разделятся поровну? – спросил главный инженер.

– В таком случае, – после паузы сказал Орлов, – решающий голос будет за мной, как научным руководителем экспедиции.

Никто не возразил. План был принят.

В тот вечер Левин сидел в выделенной ему каюте, перебирая личные вещи, которые он привёз с планеты. Среди них был странный кристаллический объект – небольшой многогранник размером с кулак, слабо светящийся изнутри переливающимся голубым светом.