Падение к тебе

– Я задал тебе вопрос. Отвечай, – медленно произнес он.

Что это вообще за вопрос? Мой мозг лихорадочно работал, пока я смотрела в его глаза. Они будто сверлили дыру в моем сознании, наполняя его безумными идеями. Я хотела поцеловать его. Почему мне хотелось это сделать прямо сейчас? Я чувствовала, будто медленно утопаю в зыбучих песках. Он сводил меня с ума.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – наконец ответила я хриплым, тихим голосом.

Улыбка на губах Тео стала еще шире.

– Не лги мне. Я ненавижу, когда мне лгут, – почти прошептал он, все еще удерживая мой подбородок пальцами.

Я собралась с силами и сбросила его руку с моего лица.

– Я не понимаю, о чем ты. Мне надо домой, – сказала я, протискиваясь мимо Тео к входной двери.

Осматриваясь, я искала свою сумочку, в которой лежали ключи от квартиры. Обернувшись, я увидела, как Тео поднял мою сумочку с пуфика.

– Я знал, что ты все еще здесь. И я устроил шоу специально для тебя, – сказал он с самодовольной ухмылкой и протянул мне сумочку. Я схватила ее и метнулась к входной двери.

– Если захочешь поучаствовать в шоу и узнать все на собственном опыте – только ты и я – просто дай мне знать, – низкий голос заставил меня замереть на месте.

Я обернулась, пытаясь испепелить Тео взглядом. Кто он вообще такой? Мой босс прислонился плечом к стене с широкой улыбкой на лице.

– Спокойной ночи, Тео, – прошипела я и, наконец, вышла из дома, захлопнув дверь за собой.

Когда я дошла до квартиры, мой телефон бренькнул в кармане. Сообщение от Тео. «Завтра в 9 утра». Я не уволена. Нет, это была участь гораздо хуже.

Это была участь мухи, которую паук все-таки затащил в свои шелковые сети.

Глава 5

Следующий месяц прошел в постоянном планировании тура и записи альбома. Дел было так много, что у меня даже не было времени на то, чтобы быть в ужасе от произошедшего. Конечно, я думала об этом. Рефлексировала. Пыталась понять, почему я не нахожу Тео отвратительным после того, что он устроил. Почему я еще не уволилась и продолжаю послушно приходить к его дому в 9 утра. Почему у меня в рюкзаке всегда лежит запасная пачка «Лаки страйк», почему я не кину ее в его ухмыляющееся лицо, не хлопну дверью, не устрою скандал. Ответ на все был один – мне нравилась работа. Мне нравилось то, сколько денег я получала. Нравилась квартира, в которой я жила. Нравились, очень сильно нравились Лия, Нил, Хантер, Джо… Джо нравился мне немного больше остальных, он казался самым близким по статусу. Мы с ним – обычные люди, которые затесались в общество этих сияющих существ, которые раз за разом удивляли меня своей музыкой. Лия удивляла глубокими текстами и своим ангельским голосом, Тео удивлял качеством работы, которое он вкладывал в каждый трек… Тео не переставал меня удивлять.

Вот и сейчас, когда мы сидели в его машине, в подземном гараже редакции «БЛАСТ!», популярного музыкального журнала, Тео меня удивил.

– Эмеральд, что ты будешь делать на Рождество? – спросил он, перекатывая сигарету в тонких губах. Я на секунду опешила.

– То же, что делаю каждый год. Мама готовит «празднество семи рыб», к нам приходит семья, мы перемываем кости родственникам и знакомым…

– Что еще за семь рыб? – Тео удивленно приподнял бровь, смотря на меня как на экспонат в музее.

– Это традиция. Вроде бы итальянская, я не уверена. Семь блюд из морепродуктов, мама обычно делает треску, лосось, креветки, кальмаров, – я на секунду закрыла глаза, пытаясь представить наш ежегодный стол, – а, точно, еще лобстера и устрицы. А папа делает канноли.

– Канноли тоже с рыбой? – уточнил Тео с ухмылкой.

– Нет, конечно. А что ты обычно делаешь на Рождество?

Ухмылка Тео исчезла с его губ и он отвернулся от меня. Я вгляделась в его серьезное лицо, которое отражалось в зеркале заднего вида. Почему он выглядел таким несчастным?

– Я не праздную, – сказал он своим обычным холодным и отстраненным тоном.

– По религиозным причинам?

Тео хмыкнул и затушил окурок в пепельнице между нашими коленями.

– Просто не праздную. Не с кем.

Это меня удивило. Я думала, что Тео приезжает к своим таким же ледяным родителям, они садятся за длинный стол, за которым нужно кричать, чтобы услышать друг друга, и чинно пьют шампанское.

– А как же семья? Лия? Другие ребята из группы?

– Я тебе уже говорил, что ты задаешь слишком много вопросов? – в его голосе не было раздражения, только странная усталость. Я вжалась в сидение и затихла. Лучше бы он был раздражен или злился. Я знала, как с этим справляться. А вот с грустью и усталостью Тео я еще никогда не встречалась. И тут я выпалила то, за что мне тут же захотелось дать самой себе затрещину.

– Приходи к нам праздновать. Никто не должен быть один на Рождество.

      Тео снова уставился на меня как на музейный экспонат. Меня бесил этот взгляд. Это была вторая вещь, которая бесила меня в том, как Тео со мной взаимодействовал. Первая – то, что он всегда называл меня Эмеральд. Не Эм, да хотя бы Эмми, как папа. Только Эмеральд. А теперь еще и этот взгляд. Но тут на лице Тео появилась улыбка и я совсем перестала понимать происходящее.

– Знаешь, ты права. Я приду.

Я тут же захотела провалиться сквозь дорогие кожаные кресла джипа прямо на пол парковки. А можно еще и под него, под всю нью-йоркскую подземку. Он придет…. Рок-звезда на раскладном стульчике сидит в нашей тесной гостиной. Мне хотелось сказать, что мы не будем праздновать в этом году, и вообще улетаем на Гавайи, но что-то не давало мне открыть рот. Возможно, это был заметно повеселевший вид Тео.

Следующие пару недель Тео донимал меня вопросами что мне подарить, что подарить моим родителям, что принести, как одеться, как себя вести. Тогда уже мне захотелось сказать ему, что он задает слишком много вопросов.

– Просто приходи. Не надо никаких подарков, я с тобой не рассчитаюсь, – устало сказала я, заваривая себе чашку кофе в безупречно белой кухне, пока он заваривал себе рамен из пакетика. Мультимиллионер, который обожал самый дешевый куриный рамен. Воистину, этот человек был полон контрастов.

– Зачем тебе за что-то рассчитываться? Это же подарок, – удивленно произнес Тео, помешивая рамен в кастрюле.

– Хорошо, тогда скажи, что тебе подарить. Но прости, я не могу позволить себе даже рубашку, которую ты заказываешь у Джорджа. Максимум – пару пуговиц, – пробурчала я, заливая кофе молоком из холодильника. Тео на секунду задумался. И вправду, что мог бы хотеть человек, у которого все есть? Еще одну упаковку куриного рамена? Вот это было как раз в моем бюджете.

– Сходи со мной в театр, – сказал Тео. Я посмотрела на него с легким раздражением.

– И какой же это подарок? Я могу купить тебе два билета в театр, возьмешь кого хочешь, – спокойно сказала я, отпивая из чашки кофе. Хотелось добавить что-нибудь едкое вроде «своди с собой ту брюнетку», но я удержалась.

– Я хочу взять тебя.

Я чуть не поперхнулась кофе, а Тео наблюдал за моей реакцией. Когда он так смотрел, мне приходилось напрягаться, чтобы мое лицо с субтитрами не выдало чего лишнего.

– Ладно. Я все равно куплю тебе два билета, а там разберешься. На что ты хочешь сходить? «Злая»? «Гамильтон»? «Чикаго»?

– Без разницы. Выбери сама, – сказал Тео и отвернулся к закипевшему рамену. Конечно, типично для Тео. Я должна опять прочесть его мысли и выбрать то, что ему понравится, а иначе я буду слушать его упреки до конца своей жизни. «Эмеральд, с чего ты взяла, что мне понравится дурацкий приквел Волшебника страны Оз? Почему ты решила, что мне не наплевать на революцию и рэп? Я что, похож на человека, которому понравится история про уголовниц? Я разочарован, Эмеральд.» Аж зубы скрипят.

***

25 декабря я проснулась в отвратительно ранний час. Из-за того, что Тео мог разбудить меня в абсолютно любое время со своими идиотскими заданиями («Эмеральд, мне нужен новый медиатор, срочно найди»), я перестала нормально спать. Сон всегда был отрывистый и тревожный. Из зеркала в ванной на меня смотрела уставшая девушка с синяками под глазами. Этого еще не хватало. Я всегда очень гордилась тем, что моя кожа хорошо выглядела без тональника, а теперь все. На сигаретах пишут предупреждения о преждевременном старении. Надо такое предупреждение на лоб ему наклеить. «Общение с Теодором Салливаном приводит к неврозам, тревоге, преждевременному старению.» Ему бы понравилось.

Через пару часов я стояла на кухне родительского дома в Бэй-Ридж, затянутая в красное короткое платье, которое я выбирала слишком долго для того, чтобы хоть как-то логично объяснить эти терзания. Обычно я праздновала Рождество с семьей в джинсах и старой футболке, но в этот раз мне было совсем не наплевать как я выгляжу. И единственное, что изменилось – сегодня с нами отмечает Тео. Я надела фартук и слушала шутливые переругивания родителей, пока мы с мамой готовили жареных кальмаров, а отец бегал по дому с пылесосом. Родители, казалось, тоже немного напряжены тем, что с нами будет отмечать рок-звезда. Папа очень рьяно вытирал пыль, а мама раз сто спросила меня, не старит ли ее красная помада. Нет, мама, не старит. Да, мама, ты выглядишь отлично. Нет, папа, не нужно идти к соседям за стульями, нам хватит. Да, папа, скатерть выглядит отлично. Почему все семейство Алесси решило съехать с катушек из-за какого-то артиста? Включая меня.

Около полудня пришли бабушка с дедушкой. Бабушка Габриелла, или просто нонна, надела свои лучшие золотые сережки, затянула увесистую грудь в бронелифчик и теперь осматривалась на кухне.

– Ну и где он? – нетерпеливо спросила она, как будто Тео мог прятаться в одном из кухонных шкафчиков и сейчас выпрыгнет оттуда прямо на нее.

– Он будет к вечеру, нонна, расслабься, – сказала я, посыпая лосось приправами. Мне даже не нужно было уточнять, о ком она говорит. На прошлых выходных мама объявила в семейном чате о том, что к празднеству присоединится начальник Эмми, и что он – знаменитость. Это вызвало очень бурные обсуждения, а нонна начала прочесывать интернет в поисках сплетен о Тео. Я не читала статьи из желтых журналов, которые она мне скидывала, но я знала, что нонна – женщина старой закалки. Она обязательно завалит Тео вопросами о его семье и о том, почему он еще не женат в свои 28.

На кухню вошли папа и нонно – дедушка Франческо; у них в руках была целая батарея бутылок с вином, которые они притащили из подвала. За ними плелся кузен Рикки, который был мне никаким не кузеном, но я с детства привыкла его так называть. Рикки был сыном маминой подруги, но не в хорошем смысле – раздолбай-наркоман, перебивающийся непонятными работенками в перерыве между написанием своего опуса о темном будущем (который обязательно получит «Букера»24, только надо его дописать). Я слышала это последние пять лет. Рикки не был плохим парнем, но уж очень горластым и явно неровно ко мне дышал, что делало наши отношения довольно напряженными. Я никогда не воспринимала его в качестве любовного интереса. Господи, да мы же росли вместе, он мне как брат! Старше на пару лет, дергал меня за косички, обзывался, а потом предложил встречаться, когда мне было 15 лет. Прошло уже много лет, но Рикки все еще считал, что у него есть шанс. Вот и сейчас он разглядывал меня так, что мне срочно захотелось пойти переодеться и сменить предательски короткое платье на самые свободные джинсы и футболку, которые могли заваляться у меня в шкафу. Пока нонно и папа грузили на стол в гостиной вино, Рикки подошел ближе и чмокнул меня в щеку.

– Чудесно выглядишь, Эмми. Для босса своего нарядилась? – ехидно спросил он, и я тут же закатила глаза.

– Нет, для тебя, Рик, – парировала я, от чего Рикки заметно порозовел, – лучше будь лапочкой и помоги маме с устрицами. Она боится пальцы порезать.

Когда я закончила помогать маме с подготовкой блюд, мне нещадно захотелось спать. Я поднялась в свою опустевшую комнату и упала лицом в мягкую кровать, которая пахла домом. Моя новая кровать в квартире с видом на Дамбо так не пахла. И вообще казалась чужой, как и жизнь, которая началась с того момента, как я вошла в дом своего начальника. Как будто я жила не своей жизнью, а чьей-то чужой, украденной. И что у меня могли в любой момент эту жизнь отобрать. А жизнь была чертовски приятной, хоть и непростой. Зато теперь мне хватало на все денег, родители заметно расслабились, когда у них закончились просрочки по кредитам, а я смогла погасить их долг по аренде помещения цветочного магазина. Размышления о том, как я смогу наконец-то накопить денег и поехать в отпуск (интересно, когда Тео мне его даст?) были такими приятными, что я тут же прикрыла глаза и отключилась.

Мне снился Тео. Его тонкие пальцы едва касались моих оголенных рук, бежали вверх, к веснушчатому плечу, легонько сжали тонкое горло, очертили линию подбородка, большой палец провел по нижней губе, а уши ласкал его хриплый голос – «Я могу трахнуть тебя так сильно, как ты захочешь…»

Я проснулась от громкого смеха на первом этаже. И тут же поняла, что у меня все тело в мурашках, а нижнее белье, похоже, придется поменять. Я чуть не кончила из-за того, что мне приснился мой босс.Босс, который вот-вот должен появиться на пороге моего дома.

***

Тео явился куда раньше, чем я думала, и теперь стоял в дверном проеме с огромной коробкой с красным бантом в руках. Я смотрела на него с верхнего пролета лестницы, а он обменивался любезностями с моими родителями. Выглядел он шикарно, как и всегда, и снова абсолютно не вписывался в тесную прихожую, заваленную обувью, в своем неприлично дорогом костюме и длинном черном пальто.

– Ну, что вы, Валери, это я должен вас благодарить. Спасибо за то, что позволили вторгнуться на ваше семейное застолье, – ворковал Тео голосом приличного мальчика. Мама раскраснелась, а папа перехватил у Тео коробку, позволяя ему снять лакированные туфли и обнажить красные носки с оленями, которые заставили меня поперхнуться. Вот уж не знала, что он неровно дышит к забавным носкам. Тео тут же поднял голову и широко мне улыбнулся.

– Эмеральд. С Рождеством, – сказал он, и его глаза тут же спустились к моим голым коленям. Видок, наверное, был отличный. Мне снова захотелось прикрыться, но скорее флиртуя, а не раздраженно, как от кузена Рикки.

– С Рождеством, Тео, – ответила я нарочито вежливо и спустилась на первый этаж. Папа немного встряхнул коробку, которую взял из рук Тео.

– Это для Эмми?

– Нет, это подарок для вас и Валери, – Тео одарил моего отца своей белоснежной улыбкой и папа снова растаял. Вообще-то он должен был быть подозрительным, недоверчивым к этому выскочке, который нанял его глупую дочь. Должен был разузнать его мотивы, а не стоять посреди прихожей с видом довольного школьника. Тоже мне отец!

Мама с папой тут же удалились на кухню, чтобы распаковать свой подарок, а я осталась наедине с Тео, который снова достал из кармана свою любимую зажигалку и нетерпеливо ей щелкал. Я тряхнула головой и, наконец, повернулась к нему.

– Можешь покурить на заднем дворе, там есть стол и пепельница, – проговорила я, желая как можно быстрее удалиться и чем-то себя занять. Но на лице Тео читалась растерянность. Он настороженно поглядывал в сторону гостиной, из которой слышался громкий хохот нонно и разговоры вечно перебивающей друг друга итальянской семьи.

– Спасибо, я покурил в дороге. Ты не могла бы… Представить меня? – спросил Тео тихим голосом. Совсем не обычным для него, голосом человека, который чувствует себя чужим. Тео никогда и нигде не чувствовал себя чужим. Он источал уверенность и никогда не нервничал. Это было для меня в новинку. Я улыбнулась Тео и поправила воротник на его рубашке, который зацепился за пальто. Это был такой интимный жест, что я тут же о нем пожалела.

– Конечно. Пойдем, – так же тихо ответила я и проводила Тео в гостиную.

Пока я спала, дом Алесси пополнился новыми гостями. Кузен Рикки сидел на диване и махал руками на телевизор, по которому шел старинный бейсбольный матч. Рядом с ним сидел нонно и что-то жарко ему объяснял. Нонна растянулась в удобном кожаном кресле, а на подлокотниках с двух сторон примостились M&M’s – так мы ласково называли Марко и Мэнди, моего кузена (настоящего!) и его жену. На коленках Мэнди сидел пятилетний Горацио, их сын, и пялился в приставку. На другом диване важно восседал дядя Тони, отец Марко и мой любимый дядя, который с детства кормил меня вкусными конфетами и обожал травить байки о своей бурной молодости. Рядом с дядей Тони сидела Беатрис, дочь моего дяди Кристиано. Беатрис была матерью-одиночкой и воспитывала Кристину, семилетку с бурной фантазией, которая довольно неплохо рисовала. Я обожала болтать с Кристиной, у нее всегда были забавные истории в рукаве.

Как только мы с Тео вошли в гостиную, в ней воцарилась гробовая тишина, и все уставились на высокого незнакомца за моей спиной. Я представила его родне, а они тут же бросились заваливать его вопросами.

– Вы правда играете в «Ноуздайв»? Я вас постоянно слышу по радио! – смеялась Мэнди, оценивающе разглядывая костюм Тео.

– И зачем вы только наняли Эмми? Она же ничего не умеет! – ворчал Рикки, которого мне хотелось стукнуть.

– Не слушайте Рикки, Эмми у нас умница. Так здорово, что вы ей помогаете, – просипел дядя Тони, которого мне захотелось расцеловать в пухлые щеки.

– А вы красавчик! Эмми, ты смотри, я думала, что ты работаешь на какого-то крокодила! – хихикала Беатрис, поглаживая Тео по плечу. Ее мне тоже захотелось стукнуть.

– Мистер Салливан, почему вы еще не женаты? – ожидаемо воскликнула нонна, подавая ему сухонькую ручку в золотых кольцах.

– Просто Тео, – засмеялся мой босс и поцеловал руку нонны, – я глубоко женат на своей работе.

Нонно довольно забулькал и похлопал Тео по плечу.

– И правильно, от этих женщин одни проблемы, – хохотнул он под недовольным взглядом нонны, – знаете, я тоже в молодости играл на гитаре. Ах, как на меня смотрели девчонки!

Мне хотелось закрыть лицо руками, щеки горели так, как будто я съела острой лапши. Моя семья была шумной, беспардонной, и абсолютно сводила меня с ума своими вопросами к моему боссу, который радостно на все отвечал, и вообще вел себя как паинька. Шабаш прервали мама с папой, которые ворвались в гостиную и принялись осыпать Тео благодарностями. Мама держала в руках большой и круглый прибор, который мигал разноцветными лампочками. Она несла его как новорожденного ребенка, что заставило меня засмеяться.

– Это просто фантастика! Он еще и полы моет! Мы назвали его Бобби, – сказала мама, поглаживая то, что оказалось навороченным роботом-пылесосом. Мне не хотелось знать, сколько он стоил. Папа тут же достал из кармана бархатную коробочку и протянул ее Тео. На коробочке красовался серебряный бантик, который явно клеила мама. Тео принял подарок и даже немного покраснел, а я пожалела, что телефон остался наверху и я не могу запечатлеть этот момент.

– Ну что вы, не стоило, – смущенно сказал Тео, открыв коробку. В ней блестели серебряные запонки с инициалами «ТС». Мне тут же сделалось дурно. Они выглядели очень дорого.

– С какой кредитки ты это оплатила? «Американ Экспресс»? – прошипела я на ухо своей довольной матери, которая отмахнулась от меня как от назойливой мухи. Я и так купила Тео подарок, а теперь мне придется и этот оплатить. Плакал мой отпуск.

Тео тут же снял свои черные антрацитовые запонки и нацепил подарок моих родителей. На его лице читалось чуть ли не благоговение. Запонки, Тео, это просто запонки! У тебя их и так целый ящик, я видела. Но Тео радостно обнял моих родителей по очереди и поцеловал маму в припудренную щеку.

– Спасибо вам. Это для меня много значит, – сказал он с такой искренностью, что даже я поверила. Я не узнавала Тео с того момента, как он перестал разглядывать мои голые коленки. Как будто кто-то другой вселился в его долговязое тело. Кто-то эмоционально открытый и уязвимый.

Когда все семейство (плюс Тео) уже собиралось сесть за стол, в комнату ворвался вихрь в красном колпаке и с длинной белой бородой. Господи, я и забыла про дядю Кристиано… Мне захотелось уткнуться в пиджак сидящему рядом со мной Тео и не смотреть, как мой розовощекий дядя изображает Санту, зычно хохочет, и осыпает детишек подарками. Горацио едва оторвался от своей приставки, чтобы принять подарок, а любопытная Кристина скакала вокруг Санты и заваливала его вопросами.

– Санта, ты же вчера должен был прилететь!

– Да, милая, но у меня сломались сани над Бостоном, – терпеливо отвечал ей Кристиано.

– Чертов Бостон… – одновременно протянули нонно и Рикки.

– А что ты мне подарил? – вопрошала Кристина, разглядывая свой неаккуратно упакованный сверток, который по традиции передавали Кристиано родители. Беатрис не очень заботилась об эстетике, особенно, когда дело касалось ее дочери. Сейчас Беатрис больше заботил Тео, с которым она нагло флиртовала, слишком громко смеялась над его ответами и постоянно трогала его за колено. Мне хотелось выкрутить своей кузине руки. Почему мне было не наплевать? С другой стороны, не хватало обнаружить голую Беатрис на кожаном диване Тео каким-нибудь утром. Вот тогда я бы точно сразу уволилась. И рехнулась. Или сначала рехнулась, а потом уволилась.

– Я тебе завидую, Эмеральд, – шепнул мне в ухо тихий бархатный голос, пока я представляла в деталях то, как пинком выкидываю Беатрис из дома прямо на скользкую улицу.

– А? В смысле? – таким же шепотом спросила я, глядя на Тео круглыми глазами.

– Это так здорово. Огромная, шумная семья. Все такие приветливые, твои родители… Я не знаю, как это описать, – глаза Тео смотрели мимо меня, как будто он что-то вспоминал. Смотрел флэшбек, который мог видеть только он.

– Ну, знаешь… Тебя сложно оставить без слов. Я надеюсь, что ты насмотрелся стыда на всю жизнь вперед и будешь мне его припоминать, – пробурчала я, откидываясь на спинку дивана. Тео тихо засмеялся.

– Я праздновал Рождество всего пару раз в детстве и очень плохо это помню, – сказал Тео, смотря мне прямо в глаза, – и, конечно, я буду припоминать это Рождество. Потому что лучше у меня не было.

Я пыталась услышать в его голосе фальшь или издевку, но он выглядел и звучал абсолютно искренне. Что такого было в моей безумной семейке, чего не хватало Тео? Пассивной агрессии? Флиртующих кузин? Дяди в костюме Санты? Мне это казалось обыденностью, но Тео смотрел на происходящее с ребяческой искоркой в глазах.

– Расскажи мне о своем детстве, – выпалила я. Тео всегда мрачнел, когда разговоры заходили о его прошлом. Но сейчас он не помрачнел, а погрустнел.

– В другой раз. Но я расскажу, обещаю, – ответил он, сжав мою ладонь своей всего лишь на мгновение, но этого хватило для того, чтобы моя спина покрылась мурашками.

***

Наша столовая всегда едва вмещала празднества семейства Алесси, а с Тео так вообще яблоку было негде упасть. Он сидел на раскладном стульчике слегка сгорбившись. С его-то ростом…

– Прости за неудобство. И за то, что у тебя точно будет болеть спина, – сказала я на ухо Тео. Я сидела за столом, зажатая между своим боссом и Рикки, который постоянно норовил меня потрогать. Они с Марко с самого прихода Тео недобро косились на него и что-то тихонько обсуждали. Сраные сплетники. А еще говорят, что женщины любят сплетничать. Те, кто так говорят, просто не встречали италоамериканцев из Бруклина.

Тео пожал плечами, накладывая себе на тарелку запеченные креветки, устрицы, кальмаров. Как будто он не ел сто лет. Хотя он, скорее всего, и не ел ничего сегодня. Тео в принципе забывал о своих базовых потребностях, пока я ему не напоминала.

– Все в порядке. И прекрати постоянно извиняться, Эмеральд. Это раздражает, – холодно ответил Тео и я снова ощутила себя в зоне комфорта. Чувствительный Тео меня пугал, этот засранец был куда привычнее. Я подавила желание еще раз извиниться и сосредоточилась на своей тарелке с лососем. Рикки откинулся на раскладном стуле и наблюдал за мной и Тео, покачивая бокал красного вина в руке. Наверное, ему казалось, что он выглядит круто, но я бы поспорила. Скорее он выглядел как подросток, которому мама разрешила выпить немножко вина на праздники и он тут же захмелел с одного глотка.

– Теодор… – начал Рикки, и Тео тут же повернул к нему голову. Мне даже показалось, что у него в шее что-то щелкнуло.

– Тео, пожалуйста, – поправил он с вежливой улыбкой, но глаза у него были подозрительные.

– Тео. Откуда ты? Не из Нью-Йорка же, да? – протянул Рикки, делая глоток вина.

– Из Калифорнии, – уточнил Тео, закидывая в рот креветку. Он тут же прикрыл глаза от удовольствия и повернулся к моей маме, которая восседала во главе стола, – Валери, креветки просто волшебные!

Мама махнула на Тео рукой и захихикала. Почему она-то превращалась в смущенную школьницу каждый раз, когда Тео с ней говорил? Рикки не унимался и положил руку мне на плечи. Меня почти заметно передернуло.