Те, кто питаются тенью. Внешность обманчива, а голод неизбежен

Вряд ли я мог бы влюбиться в кого-то, кого можно рассматривать как потенциальную жертву. Точнее, еду. Вы можете смеяться, но я перечитал и пересмотрел все части этой саги. В них было что-то странно завораживающее, хотя сюжет казался мне банальным, а конфликт – надуманным. Я не мог понять: что мешало этому болвану просто укусить её, если она так этого хотела?

Чтобы разобраться, мне пришлось переварить ещё три книги, где они без конца мусолили право выбора. Да, идея свободы в принятии решений – это круто, но… Он же видел, что она не выдержит долго. Сколько раз она оказывалась на грани смерти, а он всё пытался спасти её душу, хотя в любой момент могло оказаться так, что и спасать будет нечего.

Тем более если учесть, что под боком живёт стая волков, а по миру разгуливают вампиры, для которых она – лакомый кусочек. Ладно, это нужно было для сюжета: конфликт, тяжёлые душевные метания – хорошо, я понимаю. Но меня больше всего зацепило другое – право выбора.

Есть ли оно у меня? Или я просто существую в рамках того, кем был рождён? У Беллы был выбор – стать одной из них или остаться человеком. А у меня? Мне никогда не дадут такой возможности. Я не могу выбрать, кем быть. Я не могу изменить свою природу, даже если бы захотел.

Автор дала им это право. Эти монстры могли решать, кем им быть и как жить. Никто не заставлял их охотиться на людей. Они могли стать вегетарианцами, если это вообще можно так назвать.

Но я? У меня такого права нет. Я не могу начать жевать травку или перейти на овощной суп. Мой организм не заточен под растения, вегетарианство не принесёт мне ничего, кроме страха, боли и голода.

Я не могу есть животных – ведь они такие же живые существа, как и мы. Люди не понимают этого, не чувствуют, что они гораздо умнее, но больше подчинены инстинктам. Они могут любить, быть привязанными, способны на альтруизм и защиту.

Помню, как впервые, проезжая мимо фермы, я ощутил ярость, почти физическую боль. Страх животных резонировал во мне, их отчаяние было хорошо уловимым. Какая ирония: я – монстр, который питается людьми, – сжимаю кулаки от жалости к курам и овцам. Я даже думал прокрасться на ферму ночью и освободить животных, но мама объяснила мне тогда, что это плохая идея. Я не понимал и не понимаю людей: сейчас у большинства есть альтернатива мясу, но многие из них продолжают убивать животных и есть их.

Я не могу создавать себе подобных, как вампиры, просто укусив. Мы не вырабатываем яд – и на том спасибо матушке-природе. Такие, как я, должны родиться с определённым набором генов. Точнее – мутаций. Я – не выбор. Я – следствие.

Я вспоминал их семьи – настоящие, пусть и созданные странным способом. Они могли бы собрать армию, если бы захотели, и жить относительно нормальной жизнью. А я? Я не мог представить себя в таком сценарии. Семья… О таком я не мог даже мечтать.

Да, у меня есть мать. Ей было в сто раз тяжелее. И я не мог представить, каково ей – все эти годы быть одной. Каждый её день был борьбой. Я всегда видел её сильной, но знал: за этой силой прячется горечь утраты.

Мама часто рассказывала мне о деде. Он погиб в сто пять лет – в его машину врезался грузовик. Никакая сила и регенерация не спасли бы его. В семидесятых никто не думал о безопасности – ремнями тогда даже не пристёгивались. Мама говорила, что его буквально расплющило в металле. Ей было двадцать. Она осталась одна. Её хотели передать под опеку – она выглядела слишком молодой, – но она отказалась. У деда были сбережения, и она смогла выжить сама. Он успел её многому научить.

Он был педиатром. И это может показаться странным, учитывая, кто мы такие. Но он говорил, что медицина – это его искупление. Он спасал жизни, хотя и не мог перестать отнимать их. Часто повторял: «Если ты можешь быть полезен миру – будь». Его философия – стоицизм, уважение к человеческой жизни. Он передал это маме. Мама – мне.

Свою мать она не помнила. Та умерла при родах. Даже такие, как мы, могут умереть. В больницу её нельзя было везти: быстрая регенерация вызвала бы слишком много вопросов. Дед пытался принять роды сам, но всё пошло не так. В итоге он решился ехать в клинику, но не успел. Она умерла в машине.

Когда мама была беременна мной, она панически боялась, что умрёт – и никто не поможет. Но она родила меня одна, в уединённом домике в Канаде.

Мы отлично понимали: никто к нам не присоединится. За все эти годы мы не встретили ни одного такого, как мы. Были просто мы. Вдвоём. Одинокие. На этой забытой, заброшенной планете.

Моя жизнь – это постоянное ощущение разрыва с остальным миром. С его нормами. С его ожиданиями.

И иногда я хотел верить, что это не так. Что где-то есть кто-то, как мы. Но с каждым годом я всё чаще начинал сомневаться. Может, мы – последние. Может, мир уже давно забыл про нас.

Был ещё один момент в тех книгах, который я запомнил – тема секса. Там она была показана довольно умно. Как не убить партнёршу, обладая чудовищной силой? Как не потерять контроль? У них это выглядело почти героически: борьба с собой ради любви, страх причинить вред. Но я-то знал, как это может выглядеть на самом деле. Пусть моя сила не как у книжных героев, но её вполне хватит, чтобы сломать кому-то кости, даже не напрягаясь.

Вокруг меня – полно девушек. Привлекательных, сексуальных, уверенных. Стоит мне только дать им знак – и они окажутся у моих ног. Иногда я даже представлял одну из них рядом со мной. В постели.

Но как не думать о запахе? О том, как он меняется, когда кровь разгоняется, когда сердце бьётся быстрее? Как не видеть в ней… потенциальный обед?

Когда меня начали мучить такие мысли, говорить было не с кем, кроме мамы. И она оказалась откровенной – настолько, насколько позволяла наша странная реальность.

– Ты можешь попробовать, Джим, – сказала она, когда поняла, к чему я веду. – Я не буду тебя осуждать. Но, поверь, это не такой уж приятный опыт, как тебе кажется. Даже расслабиться толком нельзя.

Я понял, что это не просто предупреждение. Это был совет – с горечью, с тяжестью прожитого. Я не стал рисковать. Как бы заманчиво это ни выглядело, я знал: малейший сбой в контроле может стоить кому-то жизни. А какой смысл в удовольствии, если оно оборачивается ужасом?

Моя мама всё же рискнула. Благодаря этому появился я. Нет, она не убила моего отца. Ему повезло. Хотя, наверное, это было бы одновременно трагично и иронично – если бы она затрахала его до смерти.

Её слова заставили меня задуматься. Она не рассказала всего, но в её глазах была боль. Может быть, она действительно была влюблена. Но их отношения с самого начала были обречены. О продолжении не могло быть и речи.

Она не планировала беременность. Она не хотела рисковать. Но так вышло. Тогда она решила: если я окажусь «нормальным» – передаст меня отцу и исчезнет. Если нет – останется. Когда я родился, она почувствовала мой запах. Сказала, что я пах, как чистый хлопок.

Мы научились скрываться. Закапывать следы. Становиться невидимыми. Для нас не существует чата в Телеграме, списка телефонов, секретного поселения, где живут такие, как мы. Даже в легендах и мифах можно мало чего найти.

Я сидел, погружённый в мысли, глядя в экран телевизора. Уже стемнело. И в этот момент я впервые за долгое время почувствовал, что не знаю, что делать дальше.

***

На следующий день я снова увидел её в школе. Я почти решился подойти, но остановился. Что я ей скажу? «Привет, ты так потрясающе пахнешь, точнее не пахнешь, что я даже не хочу тебя съесть. Ты случайно не предпочитаешь людей на обед?» – звучит жутко. И странно. Поэтому я решил пока просто наблюдать. Надеялся, что она чем-то себя выдаст.

Правда, было одно «но»: у нас с ней было всего два общих урока, а в остальное время я видел её только издали, в столовой. Она сидела со своими подругами и внимательно их слушала, но меня не отпускал один вопрос – её взгляд. С ней явно происходило что-то серьёзное. Иногда она погружалась в свои мысли и будто выпадала из реальности. Почему она хотела убить себя? Хотя… если она такая же, как я, – я бы понял. Хотя у неё, скорее всего, есть семья.

Питер, конечно, всё заметил – слишком уж наблюдательный тип.

– Ну что, Джеймс, ты собираешься просто пялиться на неё или наберёшься смелости и подойдёшь? Ты же говорил, что девушки тебя не интересуют. Хотя я тебя понимаю – она чем-то напоминает фею. С твоей внешностью можно вообще не париться. Вчера ты произвёл настоящий фурор. В курсе, что уже открыт тотализатор? Эти красотки поставили по сотне баксов, что ты выберешь одну из них, – ухмыльнулся он.

Такой отповеди я не ожидал. Оказывается, он умеет быть резким и точным.

– Хочешь заработать? – спросил я. – Поставь против всех. Не проиграешь.

– Попробую, – пожал плечами он. – Её зовут Джессика Мейсон. Она новенькая, пару месяцев здесь. Когда пришла, вокруг неё парни водили хороводы, но она, как и ты, никого к себе не подпускает. Как будто ей вообще всё равно.

Я кивнул. За её столиком сидели всё те же две девчонки, и они что-то живо обсуждали. Джессика, как обычно, слушала, почти не участвуя. Да, её действительно ничего не интересовало – по крайней мере, внешне.

– Скажи, Джеймс, – не унимался Питер. – Почему ты разговариваешь со мной, но со всеми остальными ведёшь себя как козёл? Я вижу, ты не такой ужасный, каким хочешь казаться. Просто отгораживаешься.

– Потому что они не такие классные, как тебе кажется, – бросил я. – Большинство из них – эгоистичные придурки.

– А я? – усмехнулся он. – Смотри на меня. Я тощий, сутулый и, если честно, не самый привлекательный. Я тоже придурок?

– Всё поправимо, – пожал я плечами. – Начни с питания и лёгкого спорта. Поменяй очки и причёску. Перестань сутулиться. И самое важное – не пытайся казаться самым умным. Даже если ты и правда умнее. Люди не любят чувствовать себя тупыми. И пока не начнёшь уважать себя сам – от других этого не жди.

Питер задумался. Молчал.

– В этом что-то есть. Но спорт… – поморщился он. – Один вид спортзала вызывает у меня панику.

– Начни с малого. Возьми стопку учебников и поднимай. Это уже лучше, чем ничего. Главное – начать.

– Но это отнимет время от учёбы… – вздохнул он. – А мне нужно поступить на бюджет, родители не потянут оплату.

– Я понимаю, – кивнул я. – Но ты же знаешь: люди судят по внешности. Привлекательным доверяют больше. Им проще везде – и в жизни, и в карьере.

Питер фыркнул, но промолчал.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.