История падения Римской империи. Том второй

Но этот народ состоял из знати, землевладельцев и прелатов, а не граждан. Вскоре вестготы перестали иметь врагов на полуострове; они сохранили за собой Септиманию или Лангедок за Пиренеями, которые франкские короли не смогли у них отнять; в 584 году они покорили суэвов в Лузитании, а в 623 году изгнали греков из городов, которые те все еще занимали на побережье: с тех пор они пренебрегали военными упражнениями, которые теперь казались бессмысленными. Завоеватели, смешавшись в гораздо меньшем количестве с побежденными римлянами, переняли их язык; точнее, из смешения нескольких тевтонских слов и оборотов речи с латынью провинциалов начал складываться романский язык, который с тех пор называют испанским. К середине седьмого века римские законы были отменены, и все подданные королевства в равной степени подчинялись вестготскому кодексу, который, правда, был почти сокращением кодекса Феодосия. Таким образом, в Испании различия между двумя расами были стерты более полно, чем на всем Западе. Народ в целом называл себя готским, но римские нравы преобладали; прежде всего, привычки к роскоши, мягкости и вкусу к удовольствиям, казалось, стали всеобщими. Землевладельцы были многочисленны; они были вооружены, но утратили привычку пользоваться своим оружием, и когда они проявили готовность прибегнуть для отмщения за обиду к врагам страны, а не к собственной храбрости, они доказали, что мнения и чувства империи уже заменили в них мнения и чувства варваров.

Один готский сеньор, граф Жульен, правитель Сеуты в Африке и части Испании по другую сторону пролива, должен был отомстить за нанесенное ему оскорбление. Говорят, и эта история основана в большей степени на испанских романах, чем на хрониках, что его дочь Кава была отнята у него королем Родригом, и что граф Юлиан пожертвовал своей страной и религией, чтобы отомстить за это оскорбление. Более достоверно известно также, что король Виттиза, предшественник Родрига, оставил двух сыновей: Теперь, хотя народ имел право сместить их с трона путем новых выборов, сыновья времени в выборных монархиях считают себя обладателями неотчуждаемых прав, и среди сторонников законности принята доктрина, что свергнутый король может, не совершая преступления, ссылаться на врагов своей страны, если за эту цену он надеется вернуть себе часть власти своих предков. Граф Юлиан, сыновья Виттиза и их дядя Оппас, архиепископ Толедский, тайно и согласованно послали Мусу, управлявшего Африкой от имени Халифа Валида, просить помощи у армии мусульман, чтобы вернуть на трон законных принцев. Смелый мусульманский капитан Тарих первым пересек проливы в июле 710 года с пятью сотнями воинов. Место, где он высадился, до сих пор носит его имя – Тарифа; замок графа Юлиана, который он прозвал Альхесирас (Зеленый остров), был открыт для него; вскоре он был заполнен христианами, которые пришли, чтобы выстроиться под мусульманскими знаменами. В апреле следующего года Тарих с пятью тысячами воинов вновь высадился на испанскую землю у Гибралтара, точнее, у Гебель-аль-Тарика (горы Тариха). Родриг, которому было поручено оттеснить мусульман к морю, сам был разбит. Тогда король вестготов собрал всю свою армию, насчитывавшую, как говорят, от девяноста до ста тысяч человек, но Тарих, со своей стороны, с каждым днем получал подкрепление: Уже двенадцать тысяч мусульман присоединились к его знаменам; множество мавров из Африки, испытав доблесть сарацин, пришли воспользоваться их подвигами; даже число христиан, недовольных правительством, или тех, кто, соблазненный своими господами, взялся за оружие против своей религии и своей родины, было значительным. Армии встретились недалеко от Хереса на реке Гвадалете. По обычаю арабов, их легкая кавалерия и пехота изматывали более тяжеловооруженные готские войска долгими стычками. Таким образом, битва продолжалась семь дней, с 19 по 26 июля. Во главе армии стоял Родриг, но последний преемник Алариха предстал перед своими солдатами с короной из жемчуга на голове, в развевающейся мантии из золота и шелка и полулежа на колеснице из слоновой кости, запряженной двумя белыми мулами. Армия походила на своего предводителя, и неудивительно, что его поведение соответствовало такому представлению. На четвертый день битвы архиепископ Толедо и два сына Виттиза, чье предательство еще не было заподозрено, перешли на сторону врага с большим числом своих соратников. С этого момента судьба битвы была решена, и следующие три дня были не более чем страшным разгромом, роковым для готского народа, в котором погибли почти все его воины. Города, атакованные отрядами, почти все открыли свои ворота. Толедо добился капитуляции, которая защитила его древний культ; его примеру последовали более мелкие города, и в первый же год вторжения Тарих продвинулся своим победоносным курсом до Астурийского моря. В последующие два года Муса, прибывший из Африки с новой армией, последовательно атаковал Севилью, Мериду и другие города, которые не открыли свои ворота в первый момент страха. К концу 713 года вся Испания была завоевана, так как мусульмане даже не заметили сопротивления нескольких мелких вождей, ушедших в труднодоступные горы. Однако именно эти вожди и их потомки, восстановив в бедности и опасности добродетели, которые они утратили в мягкости, вновь завоевали через восемь веков борьбы родину, потерянную за три года. Испания едва была покорена, когда ее завоеватель Муса в 714 году, испытав на себе неблагодарность деспотических дворов, был арестован во главе своей армии посланником Халифа Валида, который приказал ему отправиться в Дамаск, чтобы дать отчет о злоупотреблениях, которые он совершил в отношении своей власти. Теперь Франция оказалась на передовой, чтобы противостоять все более страшному натиску мусульманского оружия. В другой главе мы видели, что именно в это время 16 декабря 714 года умер Пипин, прозванный д'Геристалем, герцог австразийских франков, а до этого, с помощью великих сеньоров, он одержал победу над народной партией, нейстрийцами и их мэром дворца, и низложил сладострастного или имбецильного короля франков, происходившего от Хлодвига, до состояния некоего плена. Законные сыновья Пипина умерли еще до него; есть основания полагать, что один из них, Гримоальд, был убит своим родным братом Карлом, прозванным впоследствии Мартелем. Этот Карл, чья доблесть спасла Францию, был тогда пленником Плектруды, вдовы Гримоальда; один из сыновей Гримоальда, шести лет, был назначен мэром дворца ленивого короля Дагоберта III, которому было около пятнадцати лет; так что, к стыду свободных людей, которые должны были им подчиняться, ребенок-премьер-министр должен был управлять первой монархией Запада в согласии с ребенком-королем. Ненависть нейстрийцев к австразийцам удвоилась во время деспотичного правления Пипина; власть франков больше не признавалась большей частью Германии. Фризцы ежегодно нападали на австразийцев; Аквитания, Прованс и Бургундия, управляемые герцогами и графами, полностью откололись от монархии. Наконец, гражданская война разразилась в той самой армии, которую Пипин, умирая, оставил своей вдове Плектруде. Одни хотели сохранить ему верность, другие – вырвать Карла-Мартела из кельнской тюрьмы, где он содержался. Никакие мысли об общих интересах, чести или защите христианства, казалось, не могли объединить умы Запада: так, Зама, новый лейтенант Халифов, без труда перешел Пиренеи в 719 году и взял Нарбонн, а также всю ту часть Галлии, которая оставалась присоединенной к вестготской монархии.

Герцоги южных провинций Галлии уже начали вести переговоры и покоряться; Эудес, герцог Аквитании, выдержав осаду Тулузы, своей столицы, решил заручиться дружбой Мунуза, сарацинского военачальника Септимании и Каталонии, и отдать ему в жены свою дочь. Амбиза, новый правитель Испании, вошел в Бургундию и в 726 году продвинулся до Аутуна, не встретив особого сопротивления. Абдераме, которого Халиф Хешам отправил в Кордову управлять Испанией, перешел Пиренеи в 782 году, вошел в Галлию через Гасконь, взял штурмом город Бордо, который оставил разграбленным, перешел Дордонь, разбил в двух сражениях герцога Аквитанского и опустошил Перигор, Сентонж, Ангумуа и Пуату. Другие мусульманские отряды вошли в Прованс; герцог Мауронт и несколько владык между Роной и Альпами добровольно подчинились Халифам. Казалось, что Франция уже не сможет избежать завоевания, а вместе с ней, вероятно, падет и вся Европа. Действительно, за франками не было другого народа, готового сражаться, другого христианского народа, начинающего становиться цивилизованным, другого народа, чья доблесть, политика, крепости или количество армий могли бы дать хоть какую-то надежду на победу после того, как франки сдадутся.

Но Карл-Мартель, которого его сторонники спасли в 716 году из рук Плектра и из кельнской тюрьмы, использовал все прошедшее с тех пор время, чтобы восстановить монархию, сформировать новую армию, присоединить ее к себе, раздавая ей единственные богатства, которые он еще сохранил, – богатства духовенства, чтобы окончательно ожесточить ее, ведя ее последовательно против фризов, против саксов, против аквитанцев, против всех племен, отделившихся от тела государства. Он заставил подчиниться себе нейстрийцев; его лелеяли австразийцы. Сам абсолютно варварский, господствующий в стране, где древняя цивилизация, казалось, была истреблена, он провел свою жизнь в лагерях. В разгар сражений он с удивлением, но не с испугом увидел, как его бывший противник, герцог Эудес Аквитанский, прибыл к нему с небольшим числом беглых аквитанцев и объявил ему, что у него не осталось ни герцогства, ни армии, с которой он сопротивлялся ему до сих пор, и что враг, более могущественный, чем любой из них, уже лишил его владений. Шарль-Мартель посоветовался с франками, и все они заявили, что готовы защищать от мусульман старого врага, который искал их щедрости. В октябре 732 года он переправился через Луару, встретил Абдерама на равнинах Пуатье и после семидневных стычек вступил с ним в страшную битву, которая должна была решить судьбу Европы.

Франки, говорит Исидор, епископ Бежа в Португалии, почти современник автора и единственный, кто уделил более двух строк рассказу об этом памятном событии, произошедшем в то время, когда никто не писал: Франки стояли как неподвижная стена, как ледяная стена, о которую легковооруженные арабы разбивались, не производя никакого впечатления. Арабы быстро наступали и отступали, но меч германцев настигал мусульман. Сам Абдераме пал под их ударами. Наступила ночь, и франки подняли оружие, как бы прося своих вождей об отдыхе. Они хотели сохранить силы для битвы на следующий день, так как вдали виднелись палатки сарацин, покрывавшие деревню. Но на следующий день, когда они снова выстроились в боевой порядок, то обнаружили, что шатры пусты, а сарацины, напуганные огромными потерями, ушли посреди ночи и сильно продвинулись вперед. Хотя мусульманская армия отступила в Испанию, не потерпев нового поражения, эта великая битва стала решающей, и Европа до сих пор обязана своим существованием, своей религией и свободой победе, одержанной в Пуатье Карлом, Мартелем сарацинов.

[1] Существовало два города с таким названием, один в Сирии, другой в Египте.

Глава XVI. – Каролинги. – Начало правления Карла Великого. – 714—800 гг.

После того как мы показали нашим читателям рождение, первые успехи и стремительные завоевания новой империи и новой религии, возникших в ярких краях юга и грозивших захватить весь мир, сами же их победы возвращают нас к народу и империи Европы, которые остановили продвижение сарацин, сохранили и передали нам в наследство законы, независимость, религию и язык латинского и германского мира.

Карл Мартелл, незаконный сын Пипина Геристальского и его преемник, предстает перед нами за двадцать семь лет своего правления (714—741) лишь сквозь густую тень; но это тень, в которой гремит гром и сверкают молнии. Никогда ещё Запад не был так лишён историков, как в первой половине VIII века; никогда варварство не было столь полным; никогда монарх, знать и народ не отказывались так полностью от всякой заботы о своей славе, от всякого желания передать потомкам хоть какое-то воспоминание о своих подвигах. От всего этого периода нам остались лишь хроники, где автору не позволялось уделять более трёх строк на каждый год. Даже духовенство в ту эпоху было по сути военным; новые епископы, которым Карл Мартелл доверил самые богатые бенефиции Галлии, не сложили меч, чтобы взять посох; большинство из них не умели читать, и в их капитулах не было никого, кто умел бы писать; потому-то во всех каталогах епископов Франции в VII и VIII веках зияет долгий пробел.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.