Надежда Тальконы

– Бернет, передашь потом, чтоб немедленно все это уродство разобрали. Нечего туристам глазеть на наши проблемы. И узнай о бывших жильцах, где и как разместились, не нужна ли еще помощь. И поехали, глянем еще, что там у нас сделали с переездом, про который я в тот раз говорила.

Увидеть отремонтированный переезд им было не суждено. Едва ''Сарнетта'' свернула в зеленый от садов спальный квартал, мотор громко хлопнул и смолк.

Водитель немедленно свернул на обочину и, едва остановив машину, выскочил посмотреть, что с мотором. Бернет последовал за ним и почти сразу вернулся, наклонился, сунув голову в салон.

– Рэлла Надежда, все, приехали. Это надолго. Может люфтер вызвать? Мы слишком далеко от дворца.

– А самим, что не справиться?

– Это очень долго, Рэлла Тальконы, – отозвался водитель, разом ставший пунцовым и мокрым от пота. – Простите меня, пожалуйста. Я все проверял перед выездом. Я не знаю, как так получилось, простите… Он ждал заслуженной вспышки гнева и затравленно вжал голову в плечи.

Надежда, презрительно ухмыльнувшись, выбралась из машины. Раскаленное дорожное покрытие жгло ноги даже через подошвы туфель, и она предусмотрительно сошла на пыльную щетину жесткой травы.

– Так что? люфтер вызывать, – подхватил Кадав, – или полицию? Они махом прилетят. Или, может быть, остановить сейчас любую машину. Вам ее с радостью уступят и еще за великую честь сочтут.

– Что-то мне ничего этого не хочется. Сообщи Найсу, пусть пришлет нашу машину. Я лучше подожду. Не хочу, чтоб завтра об этой поломке знала вся Талькона.

– Но, Рэлла Надежда, кондиционер тоже не работает, скоро в салоне невозможно будет сидеть от жары.

– Пусть. Не умру.

И тут Бернет робко предложил.

– Рэлла Надежда, если хотите, можно подождать у меня дома. Это здесь рядом, только за угол свернуть.

– Хочешь сказать, что я у Кадава была, а у тебя нет? Ну, что ж, веди. Только предупреди домашних, что мы идем. Не люблю неожиданных визитов.

Бернет приотстал на два шага и с минуту что-то вполголоса наговаривал в микрофон браслета, держа его у самых губ, при этом не переставая внимательно наблюдать за улицей.

Отделанный салатовой каменной крошкой двухэтажный особнячок втискивался между двумя подобными строениями, занимая по фасаду около двенадцати метров улицы и отступая вглубь примерно на столько же, чтобы освободить место между подъездной дорожкой и глухими каменными стенами соседних особняков миниатюрному подобию пестро цветущего, идеально ухоженного сада. Четыре цветочные клумбы и несколько декоративных кустиков вдоль стен, но ни единой лишней травинки, ни увядших соцветий и лишних загущающих веточек – абсолютный порядок и завораживающая гармония любовно подобранных растений. Надежда замедлила шаг. Уж насколько ухожены дворцовые цветники, но не так!

– Это все, Рэлла Надежда, сестра моя старшая старалась, – пояснил Бернет – Для Берти сад – единственная любовь и отрада. Она стеснительная у нас очень.

Гостей встречали у порога высокая статная женщина, с глаз удивительно похожая на Бернета и жмущаяся к ее плечу, глядящая себе под ноги девушка, если судить по прическе. Ее, не по возрасту расплывшаяся, фигура смотрелась монументально.

Гостиная, обставленная преднамеренно роскошно, должна была видимо говорить о немалом достатке этого дома.

Хозяйка, извиняясь, лепетала что-то о супруге, который отсутствовал по долгу службы. Суетилась горничная, расставляя на столике прохладительные напитки. И только Берти, закаменев, стояла посреди гостиной. И в ее взгляде ее темных кругленьких глаз смешивалось неистребимое любопытство и все перекрывающий панический страх. Вернее, читался он в одном глазу, левом. Правый смотрел спокойно, неподвижно, не выражая никаких эмоций.

– Берти, – обратилась к ней Надежда, пытаясь хоть как-то разрядить ситуацию и в душе всячески ругая себя за то, что послушалась Бернета, пошла в гости. (Опять устроила целой семье стресс по полной программе. Девушку напугала до полусмерти.) – мне очень понравился твой цветник. У тебя талант к садоводству. – Внятного ответа она и не ожидала, и поэтому сразу же продолжила: – Ты не могла бы мне собрать букет?

Девушка вскинула на нее белое лицо, часто затрясла головой, соглашаясь. И почти бегом рванулась из гостиной.

– Не торопись, – уже в спину ей договаривала Надежда. – Вот будем уезжать и подаришь.

В гостиную девушка так и не вернулась, правильно поняв намек и предпочитая воспользоваться предложенной ей возможностью побыть одной.

Уже сидя в машине и рассматривая роскошный букет лежащий на коленях, Надежда, вздохнув, тихо посетовала.

– Сложно быть пугалом. И чего меня так боятся?

Бернет понял это как шпильку в свой адрес и принялся оправдываться:

– Вы простите ее, пожалуйста, Рэлла Надежда, это я виноват, что Берти такая дикая. Я маленький тогда был. Мы играли в охотников, и я случайно попал сестре в глаз. Она после этого совсем им не видит. Вот с тех пор она и замкнулась. Решила, что ее жизнь кончена, что она теперь, как одноглазый урод, никому не нужна и навсегда останется одна. Вот и раскормила себя до неприличия. И от людей шарахается. Ей кажется, что все только и думают, как ее рассмотреть и осудить. А она ласковая на самом деле, нежная такая и глупая еще. Простите Вы ее, Рэлла Надежда. И меня простите.

– И что это ты вдруг решил причитать передо мной? Я что-то не замечала за собой повадок особо злобного тирана.… И, может быть, тебе лучше вернуться домой, успокоить своих женщин?

– Ну, уж нет! Так я всю работу брошу и побегу!

– Ладно. Тогда как-нибудь устрой своей сестре экскурсию в наше парковое хозяйство. У нас есть на что посмотреть. Скажешь главному садовнику, что я просила ей все показать и рассказать. И Найсу скажешь, чтобы разовый пропуск выписал.

– Спасибо, Рэлла Надежда!

– Да пожалуйста! – с легкой иронией отозвалась она. – Лучше проследи, чтоб у нас завтра еще и люфтер в воздухе не развалился.

***

Надежда рассталась с Аллантом сразу же после завтрака. Привычным движением ластящейся кошки по щеке снизу вверх, она ответила на поцелуй.

Она не любила дней, которые у Алланта бывают заняты рутинной административной работой, сама очень редко присутствовала при этом, исключительно по принуждению. Поэтому переоделась в форму патрульного и отправилась в Джанерскую школу, что позволяло немного расслабиться и отвлечься.

Обратный путь проходил под впечатлением практических полетных занятий курсантов. Поясняя телохранителям нюансы выполнения одной из фигур высшего пилотажа, Надежда не нашла ничего лучшего, как взять, и тут же все продемонстрировать, перебравшись на место Бернета за штурвал собственного люфтера. Она крутанула послушную машину всего трижды, но и этого для Альгиды оказалось больше, чем достаточно. Из люфтера Бернету пришлось ее выволакивать под руку.

– Ну и наказание же ты мое! – огорченно воскликнула Надежда, – да я же, вроде бы аккуратненько, на минимальных перегрузках… ну, иди, горюшко, отлежись. Бернет, посиди с ней. Кадав, можешь тоже отдохнуть. Я никуда не собираюсь, только в библиотеке немного посижу.

Так и не снимая джанерской формы, Надежда прошла в библиотеку, нашла нужный ей документ и, забравшись с ногами на подоконник в дальнем углу за стеллажами, стала внимательно читать.

Это было отнюдь не отдыхом. Документ по истории религии был составлен на древнем языке Тальконы. Приходилось напрягаться, чтобы не путаться в начертании букв, и дважды, а то и трижды прочитывать одно и тоже, чтоб дошел смысл написанного. Хочешь не хочешь, но приходилось читать, а то недолго и до позора: подсунут где-нибудь в храме покрытый пылью веков раритет и объясняй, что читать не умеешь…

Ну уж нет!

И поэтому она упрямо сидела, разбирая старые записи.

Хлопнула входная дверь и Надежда услышала:

– Иди сюда. Я же говорила, здесь никогда никого не бывает.

– И зачем я тебе понадобилась? – Ответил другой голос. Оба женские.

– Да затем, что проспорила ты, лапушка! Снимай колечко-то!

– Да не может быть!

Этот голос по характерной картавости Надежда узнала, он принадлежал служанке, которая частенько приносила заказанные закуски, когда хотелось пожевать, не выходя из апартаментов. Вторую девушку она не помнила, по крайней мере по голосу не узнала.

– Еще как может! Я же тебе говорила, что он не устоит.

Обычный любовный щебет, однако, он мешал сосредоточиться, и Надежда невольно начала прислушиваться.

– Я прихожу к нему сегодня, дождалась пока он один останется. Нарочно фрукты у его ног рассыпала, чтоб внимание обратил. Собираю, извиняюсь, конечно, и снизу вверх поглядываю, и три верхних пуговки расстегнула, чтоб ему лучше мою грудь видно было. Ему нравилась раньше моя грудь. Но он изменился. Сильно изменился. Наверное, и в самом деле по любви женился. Раньше, до женитьбы, не прочь был служаночек потискать, выделял меня изо всех. Мы не раз общались очень тесно, и ему нравилось. А тут, гляди, словно меня и не существует больше. Нет, думаю, мужчина есть мужчина, кем бы он ни был. Сначала никакого внимания не обращал. Я и спросила: что же Вы, Ваша Мудрость, совсем меня позабыли?

Надежда вздрогнула.

– Даже так! Вот это сюрприз!

Захотелось узнать, чем все кончилось, хоть это и нечестно – подслушивать. Но ведь не нарочно же!

– Ну и что?

– Что – что… снимай колечко, снимай. А еще говорят, мужская верность, мужская верность… Главное, чтоб поцеловал, а уж я постаралась, чтоб дальше он ни за что не устоял. Но он даже в ласках стал другим. А потом рассердился: Вон, говорит, стерва! Да за что же вы так меня, спрашиваю. Или не угодила? Так давайте повторим… – так еле выскочить успела. Чуть не пришиб.

– А ну, как узнают?

–Да никто не узнает…! Откуда? Главное, он меня вспомнил, теперь я от него не отстану.

– Ну и дура! Узнают…

– Что привязалась как липучка! Откуда кто узнает?

– А вот подслушают нечаянно. – С ледяной интонацией медленно и негромко произнесла Надежда, появляясь в проходе.

Ужас на лицах служанок был неописуемый.

Обе распластались на полу у ног своей Рэллы.

–А ну, встать!

Обе поднялись, но только на колени.

Надежда махнула кистью руки перед лицом проспорившей. Та поняла и мгновенно вылетела за дверь.

– А ты подожди.

Новоявленная соперница пребывала в шоке. Миловидное пухленькое личико заливала мертвенная бледность. Пышная грудь быстро колыхалась.

– Поспорили, говоришь…

– я… я…

– Вот что, ты. – Надежда старательно сдерживала ярость. И голос звучал с медленным ледяным спокойствием. – Сейчас найдешь Найса и скажешь ему, чтобы ноги твоей на внутреннем радиусе больше не было. Еще раз увижу в пределах жилой зоны – и следующее место работы у тебя будет где-нибудь на Западном Материке. Поняла? – Служанка, подтверждая, часто трясла головой. – А теперь – вон….!

И сама себе удивилась, как окончательно не сорвалась.

Какое уж тут чтение! Еще несколько минут тупо смотрела в текст, не понимая ни строчки. И вновь, пересиливая себя, не швырнула документ в угол, чего, впрочем, очень хотелось, аккуратно вернула его на место.

Альгида уже поднялась и выглядела вполне прилично. Надежда молча уселась в кресло смотреть новости, хотя тоже с трудом сосредотачивалась. Мысли были об Алланте. Очень горькие, колючие мысли. Докатилась!

Аллант принимал ванну. Он только что погрузился в воду, и затуманенным от неги взглядом отметил: в дверях появилась Надежда. Она редко приходила, когда он мылся, только если хотелось поиграть и побаловаться. Но сейчас по ее лицу было не похоже, что она настроена игриво.

Надежда, не говоря ни слова, быстро подошла к шкафчику с моющими средствами, резко наклонилась и из угла нижней полки вытащила пачку дезинфицирующего порошка. Затем, не торопясь, подошла к ванне и демонстративно высыпала туда все содержимое пачки. И так же молча, швырнув пустую упаковку в лицо недоумевающего Алланта, повернулась, чтоб уйти.

– Ты сдурела?! – Яростно взревел Аллант, выскакивая из воды. Так недолго и отравиться или химические ожоги получить!

– Я сдурела? – уже на пороге спокойно обернулась Надежда. – Да нисколечко! А вот кое-кто, наверное, так точно головой сдвинулся. Ты зря из ванны выскочил. Пока не продезинфицируешься, как следует, ко мне и близко не подходи. И спать можешь у себя. – И, презрительно сморщив нос, удалилась.

– Вот влип! – огорченно произнес Аллант, заворачиваясь в полотенце. – Как быстро все всплыло!

И, обращаясь к монументально застывшему телохранителю, назидательно произнес:

– Вот так, Бакет. Пятнадцать минут глупостей и теперь попробуй, Надежде что-либо объяснить. Тут и тонны дезинфицирующего не хватит, чтоб отмыться.

***

Аллант вызывал Найса, но ему ответили, что начальник охраны выехал из дворца вместе с Рэллой Тальконы. Аллант недовольно поморщился, но ничего не сказал.

Баток Найс появился в кабинете Алланта уже во второй половине дня. Его волосы, как обычно зачесанные назад, влажно поблескивали. Выглядел Найс не очень-то хорошо: бледное, напряженное лицо, осторожная походка.

– Найс, что с вами? Вам плохо? – осведомился Аллант.

–Простите, Ваша Мудрость, что заставил Вас ждать. Не обращайте внимания, сейчас все пройдет. Сердце прихватило.

– Вызвать врача?

– Нет, не нужно. Видимо, я просто старею. Уже не по плечу приключения.

– Что еще вытворила моя супруга? – по-своему, но правильно понял Аллант начальника охраны.

– Ваша Мудрость, Вы бы запретили Рэлле Надежде эти вылазки на океан… Сегодня я сам решил проверить, каким же образом Рэлла Надежда изволит развлекаться, и потребовал взять меня с собой. О, Небо! Это же немыслимо!

– Что, она опять ныряла? – улыбнулся Аллант.

– Простите меня, дерзкого, Ваша Мудрость, но это безумие! На такие глубины без акваланга, без надежного оружия, только с ножом! Вы должны запретить! Пятнадцать минут без воздуха! Несколько вдохов через загубник одного из телохранителей и дальше. В общей сложности мы пробыли на глубине больше часа. И в результате столкнулись со змеей! Я предупреждал! Трехметровая бестия, она выплыла как раз на Бернета и сразу же стала сворачиваться в пружину, чтобы напасть. Даже маленькая царапина от ее зуба смертельно ядовита, Вы же знаете! Рэлла Надежда подплыла, загораживая собой телохранителя. Это он должен был загородить ее! Рэлла Надежда протянула навстречу змее, к самой морде, раскрытую ладонь пальцами вниз, как бы давая обнюхать. И зависла, чуть шевеля ластами. Змея, черным раздвоенным языком ощупала ей руку. У меня создалось впечатление, что Рэлла Надежда разговаривает с этой тварью.

– Скорее всего, так оно и было. Она умеет общаться с рептилиями.

– И змея ушла! Развернулась и стремительно скользнула в расщелину скалы. Рэлла Надежда дождалась, пока она скроется, и потребовала воздуха сначала у одного телохранителя, потом у другого, а потом и вовсе приказала всем подниматься. Всплыла и еще долго не могла отдышаться даже наверху. Мы…

Найс оборвал рассказ, прислушался к самому себе и вдруг, резко бледнея, стал сползать по стене, возле которой стоял.

Аллант, резче, чем нужно было, придавил кнопку связи на браслете.

– Надежда! – Он понимал, что это самый быстрый и надежный способ оказать помощь начальнику охраны. – Быстрее ко мне! С аптечкой! Найсу плохо.

И пока она, прижимая пальцы к влажным вискам Найса, приводила того в чувство, ворчал над ее плечом:

– Видишь, до чего ты довела человека своими выходками! Я больше не пущу тебя на океан.

– Ага. И запрешь в комнате до самой старости.

– Нет, почему же. Завтра мы поедем на верфь. Утром на приеме был ее владелец и умолял, чтобы некая, почти легендарная, но удивительно бесшабашная личность соизволила присутствовать при спуске на воду нового судна. И я, как представитель власти тоже… И вел он себя, надо сказать, очень странно. Ему очень хотелось, чтоб ты приехала, и в то же время, он почти панически боялся встретиться с тобой.

– И как его зовут, твоего судостроителя?

– Покс. Роди Покс.

– И он такой полненький и лысоватый?

– Да. – Откровенно удивился Аллант. – Ты его знаешь?

– Знаю. Довелось, как-то встретиться в неофициальной обстановке. Он меня не узнал и повел себя не очень прилично. Неудивительно, что сейчас он запаниковал.

– Это что-то новенькое. По крайней мере, я не помню, чтобы ты что-нибудь об этом рассказывала. – Аллант на глазах свирепел. – Но ты же знаешь, что бывает за неподобающее отношение к Членам Императорской династии! – Тебе нужно было сразу доложить мне! И почему промолчала твоя служанка?

– Я запретила ей говорить. Дело давнее. Все произошло примерно через месяц после того, как мы прилетели на Талькону. Он еще не обязан был знать меня в лицо, тем более что я была в джанерской форме, с Альгидой и одним охранником.

– Все равно! Он ответит!

– Нет! Ты думаешь, что почти год ожидания кары – наказание недостаточное? Лучше сообщи, чтоб завтра он не выходил меня встречать, а дождался в своем кабинете. И лучше, если бы мы встретились один на один. По-моему, портить репутацию руководителя, даже такому неприятному типу, как он, вовсе ни к чему.

– А не слишком ли ты мягка, дорогая? – криво усмехнулся Аллант. – Так ты, пожалуй, распустишь всех подданных.

– Ничего. Сделай, пожалуйста, как я просила. Уж лучше иметь за спиной по гроб благодарного придурка, чем справедливо наказанного врага.

И Покс был действительно бесконечно благодарен и рад, что остался жив и даже не потерял свои верфи.

Он готов был преподнести в подарок Посланнице любое из своих строящихся и готовых судов.

Надежда ограничилась очень маленьким катерком, почти моторной лодкой.

И так как Аллант категорически запретил ей не только летать выше уровня атмосферы, но и нырять тоже, она не нашла себе другого занятия, кроме как, вызвав Матенса, заняться переоснащением своего маленького суденышка.

Теперь, к очередному недовольству Алланта, Надежда целыми днями пропадала с телохранителями, служанкой и Матенсом в ангаре на берегу океана, периодически позволяя себе не являться на обед.

Эта авантюра, в результате которой от подаренного суденышка родным остался только корпус и некоторые детали внутренней отделки единственной маленькой каюты, продолжалась две недели.

Матенс постарался на славу. Он поставил принципиально новый, очень мощный двигатель и гребные винты, все, естественно, своего изобретения. Довел сбалансированность судна почти до идеала. Укрепил корпус легчайшей пластиковой прокладкой.

На время покраски Надежду с Альгидой вежливо, но очень настойчиво выдворили из ангара, справедливо утверждая, что беременность и краска – вещи абсолютно несовместимые.

Пришлось довольно долго слоняться по берегу, изнывая от скуки и нетерпения.

Но, когда потом Матенс торжественно распахнул двери ангара, их глазам предстало бело-голубое чудо с надписью на борту «БРИЗ». Название придумала Надежда в память об отце и его далекой планете.

Но в первый рейс Надежду не взяли. И, втроем, телохранители и Матенс, не пропадая из зоны видимости, вытворяли с бедным суденышком Бог весть что. По возвращении на берег, Матенс, с гордостью творца, объявил Надежде, что утонуть на этом произведении искусства можно теперь лишь теоретически.

Надежда с утра чувствовала себя не очень то…, и Аллант приказал ей остаться в постели, да таким тоном, что противиться она не смогла. И умел же Аллант периодически быть суровым и непререкаемо властным! Наверное, это талант, совершенно необходимый в его жизни. И, в результате, в гости к Матенсу Аллант полетел один, а Надежда осталась дома и, мало того, в постели, из которой Аллант приказал ей раньше обеда не подниматься.

Наверное, стоило воспользоваться моментом и наслаждаться покоем и одиночеством, пока окружающие воспринимали это как неизбежность и дозволенную привилегированную слабость беременной женщины. Так, пожалуй, можно и окончательно избаловаться, но Надежда была даже благодарна слишком заботливому супругу за незнаемую прежде негу позднего пробуждения. Никто не посмел ее побеспокоить, даже верная и обычно немного назойливая Альгида не появилась до вызова. Не иначе, тоже строгий приказ Алланта.

Обедала Надежда у себя, раз уж выпала редкая возможность хоть поесть спокойно, без нарочитой показной церемониальности, излишних перемен блюд и многочисленных, слишком любопытных глаз.

Она так и не смогла преодолеть себя и ближе сойтись с дамами высшего дворцового круга. Перед каждым светским мероприятием Надежда болезненно морщилась и безнадежно спрашивала у мужа, а нельзя ли ей каким-либо образом избавиться от присутствия на празднике или приеме. И каждый раз уступала Алланту, обреченно обещая, от начала до конца церемонии вежливо общаться с подданными и непринужденно (Ага! Непринужденно?!) вести необходимые беседы на светские темы. Хотя сейчас ей уже не надоедали так настойчиво, как до коронации. Титул Посланницы надежно защитил ее от этого общества. Если Рэллу Тальконы еще можно и желательно было видеть в светских кругах, то Посланница была недоступна и фанатично почитаема.

Аллант вернулся четко к ужину. Он еще не произнес ни слова, но Надежда уже по бодрому блеску глаз безошибочно определила, что поездка оказалась удачной.

И Аллант, позволив себе пренебречь правилами этикета, плюхнулся на диван с ногами, даже не разуваясь.

– Как там дела у Матенса? – Не утерпела Надежда, присаживаясь рядом.

– А по-разному. На заводе – прекрасно, скоро все будет готово к пуску. Матенс там практически безвылазно. Он, похоже, и ночевать может остаться в цеху, где-нибудь в уголке на подстилке, безо всякого ощущения неудобства. Я к нему в особняк заглянул. Дом получается вполне даже симпатичный. Строители почти закончили. Я им высказал кое-какие пожелания по отделке интерьера. Матенс ведь не догадается, ему все всегда хорошо и ладно. Обслугу всю распустил. Что хотят, то и творят. Хозяйку бы туда нужно, чтоб всем руководить. Пора, пожалуй, женить нашего электронного гения. Как думаешь, его можно уговорить?

– Да. Конечно. Я съезжу, настрою его на нужный лад.

– Теперь у меня забота – подобрать ему подходящую жену.

– Чтоб Матенса не обижала?

– Вот именно. Только где ее, такую, найдешь?

– Погоди, у меня, кажется, есть один вариант. Дотерпи до завтра, я все уточню и доложу, как положено Императору Тальконы.

– А сегодня не скажешь?

– И не подумаю! Может быть, она не согласна.

– А кто-то собирается еще и согласия спрашивать?

– Естественно. Мы же не врага женить собрались. Ему с ней всю жизнь придется общаться. Как же иначе!

– Ну, ладно, ладно, убедила. Делай, как знаешь. И еще придется подумать над его будущим титулом, чтоб все было вполне прилично.

– Вот уморил! – рассмеялась Надежда. – Матенс – титулованная особа! Почти как я. И никто и звать никак, и здрассте вам…!

– Что хоть ты! – Немедленно возмутился Аллант – выдумала тоже!

– Вот именно! Такое – только что выдумать и можно – сплошная ирония. – И тут же сменила тему: приказывай накрывать к ужину. Я голодная как сто хищников. Замешкаешься и тебя съем, и начну прямо сейчас. – Надежда с игриво-яростным рычанием метнулась к Алланту и сделала вид, что грызет ему горло.

Аллант шутливо откинулся на спину, вполне поддерживая игру.

Перед тем как лечь спать Аринда вышла к Бернету, не вызывая по браслету, а дважды стукнув в дверь комнаты охранников костяшкой согнутого указательного пальца. Он появился на пороге немедленно и встревожено замер, ожидая приказа.

– Бернет, отправляйся ночевать домой. Мне завтра утром нужно будет поговорить с твоей сестрой. Привези ее, пожалуйста, часам к десяти в кафе, в то самое, с деревьями в интерьере. И, лучше, если ты сегодня в семье ничего говорить не будешь. Не хочу бессонной ночи для твоих домашних.

– Да, Рэлла Надежда!

Бернета раздирало любопытство. Но его Праки сегодня была, видимо, не расположена к пространным объяснениям, а сам спросить он не посмел и, дождавшись, пока она скроется в дверях, стал оповещать о своем предстоящем отсутствии телохранителей Праки Алланта и, естественно, Праки Найса.

Кадаву, в отличие от него самого, сегодня вряд ли придется нормально поспать.

Уже в кафе, куда они с сестрой приехали значительно раньше назначенного срока и заняли отдельный кабинет, он еще раз убедился, что его Рэлла была, как всегда, права, посоветовав ничего не сообщать заранее. Берти и так вся истряслась, и родители дома, наверняка, ничуть не меньше.

Рэлла Надежда потребовала оставить их с девушкой наедине и отправила телохранителей лакомиться пирожными в общий зал.

Берти сжалась за столиком, и перед началом основного разговора Надежде пришлось приложить все усилия, чтоб попытаться хоть как-то успокоить девушку близкую к панической истерике.