Последний гость на свадьбе

– Здравствуйте, мистер Шатовски. Я Люсия.

– Пожалуйста, зовите меня Фрэнк. Рад знакомству.

– Люсия потрясающе готовит, – сказала Мэгги. – Я так многому научилась, глядя на нее.

Люсия сразу вспыхнула – она была еще совсем молода, – но я все не мог понять, кто она в этой семье.

– Вы сестра Эйдана?

Она закраснелась еще ярче, будто от комплимента.

– О нет. Просто сегодня вечером мне выпало удовольствие для вас готовить.

Мэгги объяснила, что Люсия училась в «Карино» – одном из редких бостонских ресторанов, получивших престижную звезду Мишлен, а теперь ушла на вольные хлеба, готовить еду для гостей в частных домах. Только тогда я сообразил, что Эйдан нанял ее приготовить нам ужин.

– Принести вам что-нибудь выпить? – спросила Люсия. – У нас есть пиво, вино, коктейли, минеральная вода…

– Как вам угодно, – ответил я.

Люсия терпеливо улыбалась, не зная, что делать, и я сообразил, что только осложнил ей работу.

– Как насчет пива? – предложила Мэгги.

– Превосходно.

Люсия попросила нас устраиваться с удобствами – сказала, что займется цветами и сейчас же принесет пиво. Мэгги увела меня обратно в гостиную и предложила подождать Эйдана в открытом патио.

– Он застрял в пробке, но скоро будет.

Одно из больших окон в стеклянной стене оказалось дверью, которая от легкого прикосновения Мэгги скользнула в сторону, открыв нам проход. Патио, как и сама квартира, огибало угол дома, и в нем нашлись всевозможные диванчики, кушетки, столики и жаровни. Но меня, конечно, притягивал вид – никогда не любовался городом с такой высоты. Отсюда открывался совсем новый Бостон: так, наверно, Господь Бог видит Фенуэй-Парк, Фанейл-холл, трехмачтовые корабли в гавани – как на миниатюрном макете.

– Господи, Мэгги, – начал я, – ты не говорила, что твой Эйдан… – Я запнулся на слове «богач». Не хотел спешить с выводами. – Сколько же вы за это платите?

– Эйдан считает, что аренда – пустая трата денег. Он купил квартиру как инвестицию в недвижимость.

– Каким образом двадцатишестилетний учитель инвестирует в недвижимость?

– Ну, понимаешь, я потому и хотела, чтобы ты сам его увидел. Его фамилия – Гарднер. Его отец – Эррол Гарднер. Знаешь такого?

Я последние три года читал про «Кепэсети» все, что мог найти, и, конечно, все знал про Эррола Гарднера. Это он стоял за «Чудо-батарейками»: исполнительный директор компании и главный создатель ее чудес. Только за последний год о нем писали «Уолл-стрит джорнал» и «Вашингтон-пост», и еще он побывал в Белом доме как гость президента Байдена. Может, имя не такое узнаваемое, как Джефф Безос[9] или Илон Маск, но для всякого, кто следит за американской автомобильной промышленностью, – большой человек.

– Ты выходишь за сына Эррола Гарднера?

– Он тебе понравится. На самом деле он совсем земной.

– Эррол или его сын?

– Оба! – засмеялась она. – Оба потрясные.

Я, чтобы не упасть, вцепился в перила. До этой минуты я думал, что вполне представляю будущее Мэгги – традиционное восхождение по карьерной лестнице, когда приходится метаться между работой, домашним хозяйством, заботами о ребенке, машина вскладчину, уроки танца, тренировки и без конца счета, счета, счета. Я прикидывал, как смогу помогать Мэгги с Эйданом – посылать им время от времени сотню долларов. Но сейчас, глядя с высоты сорокового этажа на реку Чарльз, я увидел ее будущее совсем по-новому. Словно высадился на Марс, в ста миллионах миль от дома.

– Невероятно, Мэгги! Что же ты мне раньше не сказала?

Она махнула рукой на город, на сотни высоток, тысячи людей, на перемигивающиеся огоньки внизу.

– По телефону этого не опишешь. Тебе надо было самому увидеть.

Я вспомнил ее прежнюю квартирку – сырой темный подвальчик с серебрянками в ванной.

– После той дыры на Толмидж-стрит – перемена явно к лучшему.

Я просто шутил, но Мэгги почему-то смутилась.

– Никакая там не дыра. Тесновато только немножко.

– Ты ее терпеть не могла, – напомнил я. – Называла тюремной камерой.

– Преувеличила, – пожала плечами она. – Не так уж там было и плохо.

Люсия принесла мне пинтовую кружку ледяного пива и мгновенно скрылась. Мэгги подняла бокал с белым вином:

– За новое начало!

Мы чокнулись, выпили, и я снова не удержался от извинений:

– Я так рад, что ты позвонила, Мэгги. Все, что между нами вышло, – ты должна знать, я всю вину принимаю на себя.

Она оборвала мою речь взмахом руки:

– Папа, давай, чтобы тебе было проще, сотрем начисто все, что было. Мы оба ошибались. Но я не собираюсь целую ночь оплакивать прошлое.

– Я хотел извиниться.

– А я приняла извинения. Не будем об этом. Все улажено.

Мне так не казалось. По-моему, хорошо было бы обсудить то, что было, и выложить все карты на стол, но Мэгги думала о будущем.

– Я лучше тебе про свадьбу расскажу. Давай поговорим об этом. Ты не против?

Конечно, я был не против. Меня интересовала каждая мелочь. Мэгги сказала, что Гарднеры твердо решили все оплатить, потому что хотели устроить прием в своем «летнем лагере» в Нью-Гемпшире, а список гостей подбирался к тремстам. Мать Эйдана наняла специалиста по обустройству свадебных торжеств распоряжаться логистикой, но предоставила Мэгги свободу творчества: оформлять приглашения, рассаживать гостей, выбирать скатерти и украшения – тысяча мелочей требовали ее внимания, и она теперь, как никогда, сбивалась с ног.

– Могу я чем-то помочь?

Дочка улыбнулась, явно показав, что практической помощи от меня не ждет.

– Вообще-то, нет. Ты просто будь там. – Тут она, верно, заметила своего жениха за окном и, наклонившись поближе, понизила голос:

– Вот и Эйдан. Он волновался, как ты его примешь, так что будь поласковей, ладно?

– Конечно буду.

– И про синяки не заговаривай. Его недавно ограбили, но он не хочет об этом говорить.

– Недавно ограбили?

Мэгги не успела объяснить – стеклянная дверь уже открылась, пропустив к нам Эйдана Гарднера. Мне первым делом подумалось, что парень слишком молод для своей чудесной квартиры. У него была широкая грудь и по-взрослому широкие плечи, но лицо еще мальчишеское. А всклокоченные каштановые волосы он, пожалуй, причесывал пятерней. Одевался небрежно, но видно, что дорого – голубой спортивный пиджак на белый джемпер с треугольным вырезом. Такие наряды любили в молодежных группах, которыми моя дочка увешала стены своей спальни.

Он был, бесспорно, хорош собой – если не замечать синяка под левым глазом.

– Наконец-то! – Мэгги встретила жениха объятиями и поцелуем. – Мы уже вечность тебя дожидаемся.

– Мистер Шатовски, рад с вами познакомиться, сэр.

– Прошу вас, зовите меня Фрэнк.

– Извините за опоздание. Авария на трассе – даже отсюда видно. – Он указал на ленточку шоссе за городом – на ней мигала полоска тормозных огней. – Пробивался с боем.

– Не переживайте, Эйдан. Я любовался зрелищем. Отсюда потрясающий вид.

– Хотите, поужинаем под открытым небом? – Он повернулся к Мэгги. – Если ты не озябнешь.

Мэгги с восторгом подхватила идею, и Эйдан постучал по стеклу, вызывая Люсию. Та поспешно выскочила.

– Да?

– Мы будем ужинать здесь, – сказал Эйдан.

– Как пожелаете.

– Я буду пить «Манхэттен олд форестер» с сухим вермутом. – Он кивнул мне. – Фрэнк, вам еще пива?

Я в волнении и не заметил, как почти прикончил первую кружку.

– Конечно, но я могу сам принести, если так проще.

– Люсия принесет. Давайте располагаться.

Мы перебрались за столик на четверых на краю балкона. Пока рассаживались, я украдкой разглядывал его лицо. Только теперь заметил еще и порез под линей волос на лбу – и Эйдан понял, что я это увидел.

– Увы, – вздохнул он, показывая на свои синяки. – Понимаю, видок жуткий.

– Ничего, милый. – Мэгги сочувственно похлопала его по плечу. – Не будем об этом.

– Первое знакомство с твоим отцом, а у меня вид, как после боев без правил. Придется все же объяснить.

– Только если вы не против, – предупредил я. – Мэгги сказала, напали грабители?

Эйдан объяснил, что пять его полотен выставлены в чикагской галерее и он слишком задержался на открытии. Собрался к себе в отель уже за полночь и очутился на темной пустынной улице. К нему подошли трое, один с пистолетом. Потребовали бумажник. Эйдан сразу отдал, без вопросов. И все равно один его ударил, сбил с ног, а остальные стали пинать.

– Ужас, Эйдан! Очень вам сочувствую.

Люсия подала напитки, и Эйдан от души приложился к «Манхэттену». Как видно, выпивка успокоила ему нервы.

– Могло обернуться много хуже. Я валялся на мостовой, пытался прикрыть голову и тут услышал проезжавшую машину. Таксист увидел, что происходит, стал сигналить и спугнул их.

– Полиция их задержала?

Эйдан смутился:

– Я в полицию не обращался. Понимаю, что следовало бы. Но было уже поздно, а у меня рано утром самолет. Мне хотелось домой.

– Как же вы улетели без бумажника?

– О, паспорт оставался в номере. А оплачиваю я все через телефон. Слава богу, существует «Эппл-пэй».

Мэгги взяла его руку, положила себе на колени и повернулась ко мне:

– Ну вот теперь ты все знаешь, так что давай поговорим о другом. О чем-нибудь повеселее.

Я рад был сменить тему. Похвалил работы Эйдана и спросил, чем он вдохновляется. Он сказал, что находит натуру, гуляя по Бостону, – школьных учителей, таксистов «Юбера», барменов, вышибал, санитарок, кассирш. Сказал, что у него исключительная память на лица. Минуту присмотреться, и лицо впечатывается в память, а потом он не один день переносит образ на холст.

– Невероятно, Эйдан!

– Благодарю. – Он приветственно поднял бокал.

– Я серьезно. Сходство как на фотографии.

Он улыбнулся, но губы поджались, а Мэгги неловко заерзала.

– Пап, это, вообще-то, не комплимент.

– Как же не комплимент?

– Ты ему наступил на любимую мозоль. Эйдан слышать не может, когда его работы сравнивают с фотографиями.

– Но они похожи!

– Ничего подобного. Фотоаппарат такого не даст. И еще подумай, как твой комплимент звучит для Эйдана. Зачем тратить столько часов на холст, когда можно добиться того же, щелкнув камерой?

– Все нормально, – успокоил ее Эйдан.

Я попытался загладить свой промах:

– Просто я хотел сказать, что они очень реалистичные, Эйдан. Мне кажется, вы ухватили душу каждого.

– Я понимаю, Фрэнк. И вовсе не обижаюсь. Отлично понимаю.

Он допил свой «Манхэттен» и сквозь стекло дал Люсии знак принести еще. После второго он немножко расслабился, но я все же удивился, когда он попросил третий. Не знаю уж, от нервов или просто его раздражала перспектива ужина в моем обществе.

6

В семь часов Люсия принялась расставлять тарелочки с едой, накрывая «по-семейному». Столько было перемен, что я сбился со счета. Мэгги с Эйданом испытывали веганскую диету, так что настоящего мяса на столе не было, только грибы, баклажаны, свекла, жареная тыква, морковь и прочее – и приготовлено все так, как я раньше не пробовал. Трудно поверить, что человек может наесться большой тарелкой овощей, но после шестого или седьмого блюда я отвалился.

– Люсия, вы волшебница, – сказал я ей. – Если бы вы всегда мне готовили ужин, я бы мигом завербовался в веганы.

– Спасибо, Фрэнк. – Она снова покраснела. – Не забудьте оставить место для сладкого.

За ужином говорила большей частью моя дочка. Она показала мне обручальное кольцо – огромный, ограненный «грушей» алмаз на резном золотом ободке – и объяснила, что это фамильное наследство, осталось от бабушки Эйдана. И о предстоящей свадьбе она толковала с огромным волнением. Предполагался «сельский» загородный прием со множеством полевых цветов и забавами на свежем воздухе. Я все поглядывал на Эйдана, пытаясь разобрать, как он к этому относится, но, кажется, он только радовался, что нареченная взяла весь разговор на себя. Походило на то, что стрелок тут Мэгги, а он в запасных. Должно быть, многие молодые мужчины так себя чувствуют перед свадьбой, но мне захотелось втянуть в разговор и его.

– А медовый месяц? – спросил я. – Куда-нибудь собираетесь?

– Еще не решили, – ответил он. – У вас есть предложения?

Я рассказал, что мы с Коллин всегда были большими поклонниками круизов «Карнивал»[10]. Взяли шестидневный тур на Багамы, и вся команда обращалась с нами как с важными особами. Я попытался описать невиданные удовольствия: водные лыжи, парный массаж, театр не хуже бродвейских – но, верно, заболтался, потому что в конце концов заметил, что Мэгги не слушает. Она просматривала сообщения на своих часиках «Эппл» – эта зараза весь ужин позвякивала и попискивала.

– Извините. – Она вдруг встала. – Надо кое-кому позвонить. По работе.

– Полдевятого, – удивился я. – Вы так поздно работаете?

– «Кепэсети» никогда не спит, – продекламировал Эйдан, явно цитируя один из лозунгов компании с трансляции «Суперкубка». – Давай, Мэгги, за нас не волнуйся, мы с твоим папой не пропадем.

– Пять минут, – пообещала она и, прежде чем шмыгнуть в дом, чмокнула его в лоб.

Эйдан добил свой последний «Манхэттен» и дал Люсии знак подавать следующий. Четвертый, если я не сбился.

– Мэгги всегда такая? – спросил я.

– Только семь дней в неделю. – Он благодушно пожал плечами – видно, уже примирился с ее рабочим графиком.

А дальше разговор завяз. Я пару раз попытался его расшевелить – задавал вежливые вопросы о семье и преподавании в «Масс-арт», но он отвечал коротко, отрывисто – явно предпочел бы молча потягивать свой коктейль. Помнится, я огорчился, что он меня ни о чем не спрашивает: надеялся, что ему захочется немножко со мной познакомиться или хоть про детство Мэгги послушать.

Но Эйдан просто молча взирал на линию городских крыш, пока на балкон с новым бокалом вина не вернулась Мэгги.

– Честное слово, больше не буду отвлекаться.

Эйдан спросил, все ли в порядке, а она просто упала в кресло.

– Все уладится.

– Не хочешь обрадовать отца?

У нее в глазах мелькнула паника – а потом она очень обдуманно покачала головой:

– Рано.

– Но это же твой папа…

– Знаю, но мы ведь договорились пока молчать.

Я успел смекнуть, чем она могла меня порадовать. Обычно, если мужчина и женщина после полугодового знакомства торопятся к алтарю, тому есть одна причина. Я, приложив руку к сердцу, поклялся, что никому не скажу, а потом наклонился к Мэгги, чтобы она шепнула новость мне на ухо.

– Что за секрет?

Дочка глубоко вздохнула:

– Понимаешь, «Кепэсети» открывает новый отдел в аэрокосмическом секторе. И меня берут в команду.

– Не просто берут, – вставил Эйдан. – Это немалое повышение. У нее будет свой штат и все такое.

Должно быть, у меня был совершенно обалделый вид, потому что Мэгги принялась объяснять, что все это значит. Сказала, что главное препятствие для перехода на полностью электрические воздушные суда – большая масса традиционных литиевых батарей. Настоящее чудо в «Чудо-батарейках» – не емкость, а невероятно малый вес. Они задумали начать с малой авиации, а потом распространиться на большие пассажирские лайнеры.

– А вот что тебе особенно понравится! – воскликнула Мэгги. – Уже идут переговоры с ЕСД. Месяц назад мы встречались с Армандо Кастадо – он целиком за.

Святая матерь божья! Весь вечер был полон сюрпризов, но этот – просто бомба. Армандо Кастадо работал в ЕСД с девяностых годов – начинал упаковщиком и водителем доставки, а продвинулся до главного управляющего. Никто из моих знакомых его лично не знал.

– То есть ты разговаривала с Армандо Кастадо? Сидела с ним в одной комнате?

– Да, и рассказала ему, что ты в водительском «Круге почета». Его это впечатлило. Сказал, что запомнит твое имя. – Мэгги щелкнула пальцами. – Слушай, у меня же есть снимок! – Она достала телефон и, пролистав галерею, показала мне картинку. Да – моя дочь с Армандо Кастадо среди дюжины сияющих директоров.

– Ушам не верю, Мэгги! – Я вдруг почувствовал, что успел немало выпить. – Даже не знаю, что сказать.

– Скажи, что рад за меня, – подсказала она. – Потому что я очень-очень рада, пап. И рада, что ты будешь на нашей свадьбе.

Дочка обошла вокруг стола, чтобы меня обнять, и я не удержался, пролил еще пару слезинок. Эйдан вежливо отвел взгляд, пока я утирал глаза, а потом Люсия вынесла кофе и, разумеется, лучшего кофе я в жизни не пробовал.

Вечер так бы и закончился на высокой ноте, если бы я перед уходом не заглянул в уборную. Туалет заняла Люсия, так что Мэгги провела меня по короткому коридорчику в главную ванную, куда можно было попасть и из коридора, и из соседней спальни.

– Я упакую тебе, что осталось, – предложила она. – Встречаемся на кухне.

Ванная была до смешного большой, как в макмэншне[11]: с двумя раковинами, огромной душевой кабиной и ванной, рассчитанной на баскетболиста вроде Джеймса Леброна[12]. Я отошел от унитаза вымыть руки. На полочке стояла всяческая косметика: «Целебная глина ацтеков», зубная паста с ароматом угля, зубная нить из бамбукового волокна… Я минуту-другую все это разглядывал, соображая, с какой стати кому-то надо переплачивать за итальянский гель для бритья «Аква ди фарма», когда есть старый добрый «Барбасол». Впрочем, решил я, в новой жизни Мэгги для меня многое будет странным и непривычным – как вот эта шедевральная электрическая зубная щетка, заряжавшаяся от USB на краю раковины.

Решив не совать нос куда не просят, я собирался уже выйти, когда заметил, что вода из бака все течет. Подождал минуту – не перестала. Я довольно перечинил сантехники на своем веку, чтобы понять, где может быть неисправность. Либо надо менять прогнившую прокладку, либо (будем надеяться) достаточно просто прижать поплавок. Я поднял фарфоровую крышку, отставил ее в сторону и увидел, что проблема в наливном шланге – тонкой резиновой трубочке, что подключена к клапану. Она почему-то слетела, и я поставил ее на место, сэкономив ребятам сотню долларов на водопроводчика.

Я уже ставил крышку на место, когда заметил на дне бачка черный пластиковый пакет, старательно закрепленный полосками липкой ленты. Обычный пластиковый мешок для кухонного мусора, только подрезанный, чтобы получился небольшой пакет. Ткнув в него пальцем, я нащупал внутри что-то твердое, размером и формой как моя чековая книжка.

Тут в дверь громко, настойчиво застучали.

– Пап? – крикнула Мэгги. – У тебя ничего не случилось?

7

Утром в воскресенье, доехав домой в Пенсильванию, я нашел на крыльце субботнюю почту. В ней ярко выделялся кремовый конверт на мое имя и адрес, надписанный изящным каллиграфическим почерком. Внутри лежала карточка с таким посланием:

Эррол и Кэтрин Гарднер

рады пригласить вас на бракосочетание своего сына Эйдана Гарднера с Маргарет Шатовски, дочерью Фрэнка и Коллин Шатовски,

которое состоится

в субботу, 23 июля, в 3 часа пополудни,

«Бухта скопы», Стейт-роуд, 1,

Хоппс-Ферри, Нью-Гемпшир

Едва я дочитал приглашение, пискнул мой сотовый. Сестра, Тэмми, пропела, перевирая мотив:

– Едем в церковь мы венча-а-аться, никогда не разлуча-а-аться! Фрэнки, я прямо не верю. Ты, надеюсь, в восторге?

– Ты получила приглашение?

– Да, и Мэгги только что звонила. Сказала, что вы с ней все уладили и снова разговариваете – наконец-то!

Тэмми желала в подробностях услышать, как я поужинал в Бостоне, а я не знал, с чего начать. Из головы не шел тот черный пакет в туалетном бачке. Заглянуть внутрь, не порвав, не получилось бы, так что я оставил все как было, вернул крышку бачка на место и поспешно вышел. Но всю обратную дорогу я думал об этом пакете и его содержимом. Решил, что там деньги. Я рассудил, что держать на всякий случай запас наличных под рукой – вполне здравая мысль. Но ради бога, Эйдан, почему же в туалетном бачке? Куда проще спрятать купюры в книжке. Или в банке с мукой. Или в кармане старой куртки, которую больше не наденешь. Единственное объяснение – если он прятал деньги от Мэгги. Потому что всякий, кто хоть немножко знаком с моей доченькой, знает, что она в жизни не откроет туалетный бачок и пальцем к нему не притронется.

– Ну и каков приговор? – спрашивала Тэмми. – Одобряем парня?

– Конечно, Тэм, смотрится он нормально.

Она захихикала:

– Фрэнк, нормально смотрится замороженная пицца из «ШопРайта». А это будущий муж Мэгги!

– Он зовет ее Маргарет.

– Ей «Маргарет» нравится. Более профессионально звучит. Она работает в области, где господствуют мужчины.

– Его не так просто раскусить. Вежлив, но очень молчалив. Не поручусь, что я познакомился с настоящим Эйданом.

– А может, и познакомился. Может, настоящий как раз вежлив, но очень молчалив. Могло быть хуже, Фрэнки. Уж точно он получше Доктора Смартфона.

Доктор Смартфон (он же Оливер Дингем) у нас с сестрой больное место, мы никак не можем сойтись, что он значил для Мэгги.

– За Доктора Смартфона Мэгги замуж не собиралась.

– Именно! Тем больше причин оценить Эйдана. Спорим, он тоже волновался из-за встречи с тобой. С виду ты довольно страшен – а бедняга собрался жениться на твоей дочери. Поставь себя на его место.

– Он меня не боялся, Тэмми. Просто… ему было неинтересно. Я пробовал рассказать ему про мать Мэгги – он страшно скучал.

– Или ты его неправильно понял, – сказала она.

Тэмми выскочила замуж в девятнадцать, развелась в двадцать один, и своих детей у нее не было. Но за последние десять лет она воспитывала дюжину приемных, так что считала себя знатоком детской психологии. Хотя ни один воспитанник у нее дольше пары лет не задерживался, а уж с девицей двадцати четырех лет она точно не имела дела. Но считала себя вправе давать мне мудрые советы.

– Фрэнки, вот что я тебе скажу. Ты всегда был недоволен ее парнями. С тех пор, как Мэгги, еще девочкой, стала с кем-то встречаться. Все они были недостаточно хороши для твоей крошки. Но лучше этого парня нам не найти. Хорош собой, умен, художник, и восемьдесят тысяч паев «Кепэсети» в кармане.

– Это тебе Мэгги сказала?

– В сети нашла. Я прогуглила все семейство. Что хочешь меня спроси про Эррола Гарднера…

– Она выходит за Эйдана Гарднера.

– Ну, яблочко от яблони недалеко падает. А Эррол Гарднер опекает всю семью. Поддерживает сестер и десяток племянников и племянниц. Частные школы, наряды, каникулы на Карибах. Прямо семейство Кардашьян!

– Нехорошо, что ты за ними подглядывала.

– Да они все есть на «Тик-Токе».

– Мне все равно, как это называется. Если попадешься, мне будет неловко.

– Да ты что, Фрэнки! У меня столько никнеймов – ни за что не поймают. Просто хотела убедиться, что о нашей девочке позаботятся. Вот ты, например, знаешь, подписала ли она добрачный контракт?

Признаться, мне этот вопрос приходил в голову, но я так и не собрался с духом спросить.

– Не знаю.

– Ну а я знаю, потому что спросила!

– И?..

Тэмми выдержала драматическую паузу. Мою сестру хлебом не корми, а подкинь ей большую, жирную, завлекательную сплетню. Она часами будет ею упиваться, разбирать по косточкам, разглядывать со всех сторон, как собака целый день возится с косточкой.

– Попробуешь угадать?

– Догадываюсь, что не подписала, а то ты бы так не волновалась.

Сестрица протяжно замычала, будто я промахнулся с ответом на загадку из телешоу.

– Ошибаешься! Подписали – пока предварительный, но лучшего договора и пожелать нельзя. В случае развода, независимо от обстоятельств, все имущество делится пятьдесят на пятьдесят!

– Не может такого быть, Тэмми.

Я не знал, чего стоят восемьдесят тысяч акций «Кепэсети», но представлял, что сумма астрономическая.

– С чего бы ему на такое соглашаться?

– С того, что он влюблен. Сражен насмерть. Начисто потерял голову!

У сестры это звучало как дивная, фантастическая новость, а вот мне совсем не понравилось. Я помнил, что они знакомы всего полгода.

– Что это они так поспешили с женитьбой?

– Прикуси язык, Фрэнки. Этого вопроса не задавал ни один отец в мировой истории. Она выходит за него, потому что возраст самый подходящий, и парень самый подходящий, и за свадьбу платить не надо. Ты представляешь, сколько родителей ради такого убить готовы?

Вскоре после звонка Тэмми прислала мне длинное электронное письмо со ссылками в подтверждение своих слов на разные технические веб-сайты, газетные статьи, соцсети и видео в «Ютубе». Прочитав это все, я мог бы написать семейную историю Гарднеров. Кэтрин Гарднер (урожденная Риджинс) родилась в Хьюстоне, внучка преуспевающего техасского нефтяника. Росла в мире белых перчаток, котильонов, балов для дебютанток, затем поступила в колледж Уэллсли, изучала историю. Влюбилась в Эррола Гарднера и в Новую Англию – и с тех пор числилась знаменитой гражданкой Бостона, разматывая свое наследство на всяческую филантропию. Входила в советы дюжины разных благотворительных и некоммерческих организаций от Бостонской детской больницы до Аквариума Новой Англии.