Последний гость на свадьбе

Эррол Гарднер родился и вырос в «синеворотничковом» Лоуэлле штата Массачусетс (согласно его биографии на веб-сайте «Кепэсети») и два года проучился в Гарварде, но бросил его в 1987-м, чтобы основать «Аполло» – один из первых интернет-провайдеров. Поначалу это дело финансировала молодая жена, а через семь лет компанию перекупила «Америка-онлайн» – по слухам, за сто миллионов. С тех пор Эррол возился с новыми технологиями – от коммерческих сайтов до медицинских приборов. «Кепэсети», конечно, числилась у него на сегодняшний день самой успешной, и он был не только исполнительным директором, но и крупнейшим держателем ее акций.

Меня все это дело, разумеется, устрашало. Эррол и Кэтрин Гарднер были очень шикарными и очень успешными, и я испугался, что меня сочтут нахлебником, ведь я не платил своей доли свадебных расходов. Я, понятно, никак не мог бы устроить прием на триста человек, но все больше и больше проникался мыслью, что должен что-то сделать, чтобы моя гордость не пострадала.

Так что на следующий день я созвонился с Мэгги и попросил у нее номер Эррола Гарднера. Она сразу забеспокоилась:

– Зачем это тебе его номер?

– Хочу представиться. Раз уж ты выходишь за его сына. Разве не разумно?

– Разумно, но…

– И еще хочу сделать свой вклад в свадьбу. Думаю, я смогу заплатить за спиртное.

Не одна Тэмми умеет рыться в Интернете. Я позаглядывал на веб-сайты, посвященные свадьбам, и все они предупреждали, что главная статься расходов на свадебных торжествах – алкоголь. Я нашел онлайн-калькулятор, ввел количество гостей (триста), и он выдал бюджет – от 5600 до 8000. Основательный удар ниже пояса, но я уже давно не брал отпуска, так что вполне мог себе это позволить. Я решил, что не пожалею 8000, чтобы явиться на свадьбу, высоко держа голову. «Эй, гости, за выпивку платит Фрэнк Шатовски, давайте пожмем ему руку».

– Папа, ты не сможешь оплатить напитки!

– Должен же я хоть что-то вложить. По традиции за все платит отец невесты.

– Нынче не девятнадцатый век! Эррол Гарднер ни цента у тебя не возьмет.

– Почему?

– Потому что знает, какое у тебя положение с финансами.

– Это как понимать?

– Не лезь в бутылку. Просто он знает, что у нас никогда не было денег.

– Я возил тебя в Диснейленд!

– Да, конечно…

– Мы останавливались на их территории, Мэгги. Ты хоть представляешь, сколько там стоит завтрак с персонажами?

– Пап…

– И за твой колледж я заплатил. У тебя ни гроша студенческого долга. Почему ты ему сказала, что у меня нет денег?

– Потому что деньги – вопрос относительный. В сравнении с Эрролом Гарднером у тебя денег нет. Я так и сказала.

– У меня есть деньги, и я хочу потратить кое-что на эту свадьбу. А теперь дай мне его телефон. Пожалуйста.

– Ну, понимаешь, есть еще одно. Эрролу Гарднеру просто так не звонят. У него все расписано на двадцать четыре часа в сутки без выходных. Даже у его секретарей есть свои секретари. А на этой неделе он в отъезде. В Йокогаме. Совещание с «Исузу».

Я понял, что, если ее не остановить, она найдет еще тысячу причин, почему мне никак не возможно связаться с Эрролом Гарднером.

– Мэгги, я отниму у него всего десять минут. Потому что его сын женится на моей дочери. А теперь либо ты даешь мне номер, либо я звоню в «Кепэсети», объясняю ситуацию и прошу сам.

Тут она всполошилась и поклялась в пределах сорока восьми часов связать меня с Эрролом. В тот самый вечер, когда я сидел в темной гостиной, попивал «Курс-лайт» и смотрел, как «Филлисы» продувают «Даймондсбэксам», зазвонил телефон – с закрытого номера. Эррол Гарднер извинился за поздний звонок – он звонил из аэропорта в Осаке. Должно быть, он услышал в трубку мой телевизор, потому что спросил, не Зак Галлен[13] ли подает. Ага, бейсбольный болельщик – у нас сразу нашлось кое-что общее, и мне стало спокойнее.

Он с большой похвалой говорил о Маргарет. Назвал толковой, уверенной в себе и восходящей звездой «Кепэсети».

– Я не устаю повторять Эйдану, что он сорвал банк. На эту девушку стоит только посмотреть. Ручаюсь, в старших классах в вашу дверь без умолку стучались парни.

– Хуже, когда даже не стучались, – признался я. – Подкатывали на машине и вызывали ее эсэмэсками.

Эррол расхохотался:

– Представляю, каково вам пришлось, Фрэнк! Мне бы точно не понравилось.

Я решил, что в ответ на все эти комплименты должен сказать что-то хорошее о будущем зяте, и назвал Эйдана талантливым художником с большим будущим. Его отец только посмеялся.

– Жуткий способ зарабатывать на жизнь. Я вам вот что скажу: назовите пятерых самых известных художников Америки. Ладно, хоть одного назовите.

Я признался, что с этим вопросом не ко мне, я со школьных лет в музеи не заглядывал.

– Так я о том и говорю, Фрэнк. Почитайте «Нью-Йорк таймс»: увидите сотни статей об искусственном интеллекте, генной инженерии, нанотехнологиях – обо всех этих меняющих мир новациях. А вот о живописи ни одной. Неприятно об этом говорить, но никому это не интересно. Безнадежное предприятие. Но что я могу сделать, если Эйдан говорит, что это страсть всей его жизни?

Я подумал, что Эррол слишком строг к сыну, и заметил, что смело с его стороны выбрать собственный путь, а не прятаться в тени отца.

– Я вам скажу, это самое трудное с детьми, Фрэнк. Рано или поздно наступает возраст, когда вы уже не можете ими управлять. Они пробуют наркотики, грабят банк или рисуют жуткие портреты, а мы ни черта не можем сделать. Либо принимай их такими, как есть, либо они от нас уходят. Верно?

Я гадал, рассказывала ли ему Мэгги, как мы разошлись на три года. Не понимал, то ли Эррол тактично касается этой темы, то ли у меня паранойя.

– А как чувствует себя миссис Гарднер? Мэгги упоминала о ее проблемах со здоровьем.

– Большей частью отлично. Но раз или два в месяц случаются ужасные мигрени. Чувствует себя, будто под грузовик попала. Только и остается лежать в темной комнате и ждать, когда все пройдет. Но мы на следующей неделе идем к новому специалисту в Маунт-Синай и, думаю, управимся с этой бедой до большой свадьбы.

Весь разговор занял пятнадцать минут, но мне хватило, чтобы составить впечатление. Эррол держался просто, был умен, остроумен и бесконечно щедр. Когда зашла речь о свадьбе, предложил мне приглашать сколько угодно гостей. Сказал, что в «Бухте скопы» (так назывался их лагерь в Нью-Гемпшире) можно устроить сотню гостей, а для остальных рядом хватает отелей. Решив, что это самый подходящий момент для моего предложения, я сказал, что с его стороны очень великодушно устроить прием у себя, но я настаиваю, чтобы внести свою долю.

– Я хотел бы оплатить бар.

– О, нет-нет, Фрэнк, не могу позволить. В нашей семье полно алкоголиков. Моя сестра вас разорит.

– Но я сам хочу, Эррол. Пиво, вино, «Лонг-Айлендский айс-ти» – или что там предпочитает ваша сестра.

– Это слишком дорого…

– Я настаиваю!

– Ни в коем случае!

Так мы ходили по кругу пару минут: два немолодых мужчины, каждый со своей гордостью и чувством собственного достоинства. Эррол твердил, что невозможно предугадать, сколько уйдет спиртного, а я говорил, что нашел онлайн-калькулятор. Я предложил сразу выслать ему депозит в 8000, а после свадьбы покрыть недостачу. В конце концов мы сошлись на восьми тысячах долларов, но больше ни пенни, и на следующее утро я выслал чек в его кембриджский офис. Сумма была крупная: самая дорогая моя покупка за много лет, но, подписывая чек, я до дрожи гордился собой. Понимал, что эти деньги потрачены не даром. Надежное вложение в будущее дочери.

8

Недели пролетали быстро. Хоть Гарднеры и Мэгги взвалили всю подготовку на свои плечи, у меня самого хватило дел. Пришлось вытащить с чердака старый фрак – в последний раз я надевал его на свою свадьбу двадцать восемь лет назад. Он стал мне мал, но я с удовольствием примерил и порылся в карманах. Нашел коктейльную салфетку с отпечатком помады Коллин и переложил в свой бумажник – на счастье.

Я отправился в «Дом мужской одежды» и взял напрокат светло-серый летний фрак с подходящим жилетом и галстуком. Продавец – молодой и на вид голодный, с розовыми волосами и пирсингом в брови. Он явно зарабатывал на комиссионных, так что я выслушал всю его болтовню и позволил всучить мне шикарный набор аксессуаров из девяти предметов, включая туфли, манжеты и платочек в карман. Моя малышка выходила замуж – я готов был обнять целый мир.

Я готовил свой свадебный тост – единственное, что мне оставалось подготовить к выходным. Все свадебные сайты утверждали, что идеальная речь занимает полторы минуты. «Говорите от души, – советовали они, – и тост сложится сам собой». Я попробовал сочинять от души и насочинял восемнадцать страниц. Так много хотелось сказать, никак не укладывалось в полторы минуты. Сколько я ни бился над черновиком, эта чертовщина только удлинялась.

Тем временем я искал подходы к будущему зятю – хотел с ним получше познакомиться. Хотел купить нам на двоих билеты на матч «Ред сокс», но Мэгги предупредила, что Эйдан спортом не увлекается, так что я предложил ему вместе сходить в Бостонский музей искусств.

– Можете меня поводить и показать свое любимое.

И Эйдан как будто одобрил предложение, только вот день мы никак не могли выбрать. Каждый раз, как я предлагал на выходных, у него находилась помеха или оправдание, и с третьей или четвертой попытки я сообразил, что ему просто неохота идти. Я постарался не принимать этого на свой счет. У Эйдана и так имелся отличный отец, второго ему не надо. А учитывая разницу в прошлом, вряд ли нам суждено было стать друзьями.

Но и у Мэгги времени на меня не находилось, а вот это по-настоящему беспокоило. Раз уж мы снова начали общаться, мне хотелось восполнить потерянное время. Я звонил ей наугад в надежде застать, но большей частью попадал на автоответчик. Да и когда она отвечала, разговор не затягивался дольше нескольких минут. Дочка говорила, что страшно занята – тут и подготовка свадьбы, и новые обязанности в «Кепэсети»…

– Но в Нью-Гемпшире у нас с тобой будет полно времени, – обещала она. – Ты же в четверг приезжаешь?

Так и было задумано. Празднество назначили на вечер субботы, но родных и близких друзей пригласили приехать в «Бухту скопы» в четверг – три дня угощений, забав и развлечений на озере. Мэгги вроде как рада была показать мне все, чем мог порадовать лагерь.

– Можно будет даже на каноэ поплавать, – сказала она. – Как в скаутском походе в детстве!

Я ответил, что это будет здорово, и свернул разговор, чтобы не отвлекать ее от работы. Это была уже середина июля, так что я рассчитывал скоро с ней увидеться. Обещал себе не цепляться к ней до свадьбы – и почти сдержал слово.

9

Накануне отъезда в Нью-Гемпшир я отправился в «Суперстрижки», чтобы Вики меня подровняла. Я всегда стригся довольно коротко, так что срезать было особенно нечего, но Вики работала тщательно и методично, и нам каждый раз хватало времени поболтать.

Мы с ней примерно ровесники, но, клянусь, она выглядит не старше сорока. У нее длинные темные волосы, теплые карие глаза и улыбка, которая освещает весь салон. Вики всегда держит на рабочем месте библиотечную книжку и обожает обсудить прочитанное. Больше всего она любит исторические романы и чего только не знает о Тюдорах, викингах и Клеопатре. Книжки у нее страниц по восемьсот, но каждый раз, как приходил, я видел у нее новую.

Вики дважды была замужем и дважды разводилась, а рабочее зеркало у нее украшено снимками двух улыбающихся детишек. Мальчик – Тодд, ее гордость и радость. Он жил с мужем в Бруклине и писал для «Уолл-стрит джорнал». А вот дочка Джанет разбила ей сердце. Пару лет назад она умерла от передозировки наркотиков. Но все равно красовалась на зеркале рядом с братом – в костюме для Хеллоуина, и на выпускном, и в рождественское утро, – потому что для Вики она была и осталась большой частью жизни.

За эти месяцы я все рассказал Вики о нашей размолвке с Мэгги, и о неожиданном примирении, и о грядущей свадьбе. Она по-настоящему умела слушать. Она не судила людей и задавала умные, внимательные вопросы. И, честно говоря, я подумывал уже пригласить Вики на свадьбу, но потом напомнил себе, что ни разу не видел ее за стенами салона, так что мысль показалась довольно глупой.

В тот вечер Вики особенно долго возилась с моими волосами, потому что знала, что я утром уезжаю в Нью-Гемпшир, и, как она сказала, хотела, чтобы я выглядел совершенством. Закончив со стрижкой, она отошла нагреть на пару полотенце и приложила его мне к загривку, так что я чуть не растаял. За эту услугу полагалось платить лишний доллар, но Вики никогда не ставила ее в счет, и я иной раз задумывался, как это понимать.

Она улыбнулась мне в зеркале:

– Хорошо выглядишь, Фрэнк. Ты отлично проведешь время на свадьбе, и я за тебя так рада, так рада!

Ужасно не хотелось выбираться из кресла, но я знал, что ее ждет следующий клиент, и прошел к кассе оплатить чек. Обычно получалось восемнадцать долларов, и я хотел, как обычно, оставить ей двадцать пять, но она отмахнулась:

– За счет заведения.

– Ох, ну как же…

– Подарок к свадьбе. Поздравляю!

Я положил деньги на прилавок, но Вики прямо впихнула их мне в руку. С ее стороны это было невероятно мило. Я еще раз поблагодарил и вышел на узкую парковку перед торговыми рядами. Рядом с парикмахерской располагался ресторан «Чипотле», и на мостовой выделывали всякие трюки подростки на скейтбордах – две девчонки в вязаных шапочках и фланелевых рубашках. Минуту я задумчиво смотрел на них, а потом вернулся обратно.

У Вики в кресле уже сидел следующий клиент – рыжий мальчуган лет семи-восьми. Она подставила ему дополнительную скамеечку и укутала в накидку с НЛО и летающими тарелками. Увидев меня в зеркале, она удивилась:

– Что забыл?

– Ты не хочешь поехать со мной?

– Куда?

– В Нью-Гемпшир.

– Завтра?

– Извини, Вики, понимаю, что в последнюю минуту. Я раньше бы позвал, да не хотел выставлять тебя напоказ.

– А теперь зовешь?

– У Гарднеров там большущий дом, тебе наверняка дадут собственную комнату. Мэгги сказала, там уйма места. И люди эти тебе наверняка понравятся – ручаюсь, они тоже глотают книги как сумасшедшие.

Мальчуган в накидке с неожиданным интересом ждал ответа Вики, наблюдая за ней в зеркало. Она открыла ящик с игрушками и сунула ему в руки пластмассового динозавра.

– Послушай, Фрэнк, я знаю, что для тебя это важное событие. И мне очень-очень лестно, что ты пригласил. Но у меня уже расписаны клиенты…

– Да-да…

– А ты все выходные будешь безумно занят.

– Конечно-конечно.

– Я не могу свалить свою работу на девочек.

– Ясно, что не можешь. Надо было мне раньше спросить. Извини, что так неловко вышло.

– Совсем не неловко. Я рада, что ты меня пригласил. И честное слово, Фрэнк, наверное, согласилась бы, будь у меня выходные свободны. – Минуту поразмыслив, она добавила: – И будь у меня подходящее платье. И туфли. И подарок для новобрачных.

– Понятно.

– Но вот что я тебе скажу. Когда вернешься, давай пообедаем вместе. Покажешь мне фотографии. Я хочу услышать полный отчет. – Вики взяла с подноса визитку и сунула мне в руку. – Там мой номер. Договорились?

У меня дома на холодильнике уже висели приклеенные магнитами пять ее карточек, но я взял и эту. Обещал позвонить, а она сказала, что будет ждать.

10

В тот вечер я подъехал к дому около восьми. По дороге от машины задержался у почтового ящика, вытряхнул обычный хлам: программу распродажи, приглашение вступить в Ассоциацию американских пенсионеров и множество просьб о благотворительных пожертвованиях. В доме, сбросив все это на кухонный стол, я заметил белый деловой конверт без обратного адреса. Мое имя и адрес, похоже, отпечатали на старомодной пишущей машинке с вытертой лентой. Никаких признаков отправителя. Только штемпель Хоппс-Ферри, Нью-Гемпшир с американским флагом.

Прежде чем его вскрывать, я прихватил из холодильника бутылку «Курс-лайт». Внутри был листок бумаги с фотографией пять на семь по центру. То есть фотография была распечатана на домашнем принтере, из этих дешевых, которые прилагаются при покупке нового компьютера. Цвета тусклые и размытые, но изображение отчетливое. Мужчина и женщина, оба молодые, стоят на фоне озера. Я мог и не узнать будущего зятя, потому что Эйдан там выглядел фунтов на пятнадцать тяжелее и улыбался легко и свободно, как ни разу не улыбнулся мне за ужином. Похоже, фотограф рассказывал ему что-то смешное. А женщина была совсем незнакомая. Молодая, ровесница Мэгги, в облегающих брезентовых штанах с обрезанными штанинами и черном открытом топе. Она смеялась чему-то, увиденному за камерой, прислонившись к плечу Эйдана, – он обнимал ее за талию, а другой рукой держал за руку. Внизу страницы было вписано от руки: «ГДЕ ДОН ТАГГАРТ???»

И все. Три слова печатными буквами, написаны черным «Шарпи». Я пошарил в конверте, расправил его пальцем, проверив, нет ли чего еще.

Ничего.

Я откупорил пиво, сделал хороший глоток и присмотрелся к фотографии. До той минуты у меня, может, были одна-две мелкие претензии к Эйдану. Я не очень-то поверил в байку про синяк под глазом, и тайник в туалетном бачке мне не понравился. Но до сих пор легко было толковать сомнения в его пользу. Я положился на выбор дочери. Мэгги – толковая, зрелая, ответственная женщина, и не мне оспаривать ее решение.

А теперь…

ГДЕ ДОН ТАГГАРТ???

Как я понял, Дон Таггарт – это та хорошенькая девушка, что смеялась на фотографии. Но что делал рядом с ней Эйдан?

И кто прислал мне этот снимок?

Я дотянулся до телефона и позвонил дочери. Как правило, мои звонки попадали на голосовую почту, но в этот вечер она почему-то ответила сама:

– Привет, пап. Что случилось?

– Как у тебя дела, Мэгги?

– Ну, три дня до свадьбы, – ответила она замученным голосом – мол, сам понимаешь. – А ты в порядке?

– В полном. Просто я получил по почте странное письмо. Собственно, даже не письмо. Кто-то прислал мне фото.

– Что за фото?

– На нем снят Эйдан. Стоит рядом с девушкой на фоне озера. А внизу кто-то подписал: «Где Дон Таггарт?»

Она долго молчала – так долго, что я уже подумал, нас разъединили.

– Мэгги? Ты здесь?

– Что еще там сказано?

– Это все. «Где Дон Таггарт?» Не знаю, кто отправитель, но на почтовом штемпеле Хоппс-Ферри.

– Немыслимо! – вздохнула Мэгги.

– Кто эта Дон Таггарт?

– Пап, у меня к тебе просьба. Возьми это письмо вместе с конвертом, положи в пакет с зипом и привези завтра в Нью-Гемпшир. Сделаешь?

– Зачем?

Мэгги глубоко вздохнула:

– Ладно, слушай. Надо было раньше рассказать. Потому что на свадьбе ты бы, наверное, все равно услышал. Звучит страшно? Но ничего страшного нет. Потому что Эйдан ни при чем. Он не имеет к этому отношения.

Я заставил себя молчать. Этой тактике меня научила жена, Коллин: если хочешь, чтобы ребенок с тобой поделился, не прерывай его вопросами. Заткнись и дай ему сказать.

– Эйдан в прошлом году встречался с девушкой, а потом она пропала. Ее звали Дон Таггарт. Она в ноябре ушла в пеший поход и не вернулась. А куда ушла, никто не знает.

Мэгги сказала, что добавить особенно нечего. Дон всю жизнь прожила в Хоппс-Ферри, когда пропала, ей было двадцать три года. Полиция нашла ее машину на стоянке нью-гемпширского лесопарка, рядом с общественным туалетом и выходом на тропу. Размывшие почву ливни задержали поисково-спасательную операцию. Никто не мог сказать, ушла ли Дон в лес или просто вскочила в другую машину и уехала.

– А при чем тут Эйдан?

– Я и говорю, ни при чем. Его полиция сразу исключила. В день ее исчезновения Эйдан был за двести миль, в Бостоне. Но мать Дон все равно обвиняет его.

– Почему?

– Потому что психопатка! Они и знакомы-то были едва-едва.

– Ты сказала, они встречались.

– Один раз! Одно свидание. Ничего серьезного там не было.

Я присмотрелся к фотографии на столе. Рука Эйдана на талии Дон, а ее рука у него на бедре. Похоже, чувствуют себя свободно, как бывает, когда неловкости первого ухаживания уже позади.

– Так кто мне это прислал?

– Скорее всего, мать Дон. Гарднеров она уже осаждала, теперь твоя очередь. Вот зачем я прошу тебя завтра все это привезти. Гарднеры передадут юристам как доказательство.

– И адвокатов подключили?

– А как же, пап? Это все ради денег затеяно. Мать Дон рассчитывает, что Гарднеры от нее откупятся.

– Это она сказала? Просила денег?

– Пока нет. Но адвокаты говорят, это будет финальным ходом. Поверь, пап, если бы ты посмотрел на эту женщину, то все бы понял. Она постоянно пьяна, целыми днями расхаживает в ночной рубашке. И красится оранжевой помадой, как соус к оладьям. Таких в «Доктор Фил»[14] показывают.

– Где?

– Знаешь это ток-шоу? В нем перед камерой ссорятся всякие чокнутые. Ей там самое место. Она живет в лесу. В трейлере.

Вот что забавно: Мэгги, по-моему, часто забывает, что я сам вырос в трейлере, и многие мои друзья выросли в трейлерах, и наши родители совсем не были похожи на чокнутых из реалити-шоу. Почти все наши соседи были честные, порядочные труженики, жили скромно и вовремя платили по счетам.

– Суть в том, – продолжала Мэгги, – что она думает только о деньгах. Так что захвати снимок и отдай Эрролу, ладно?

– Конечно, – пообещал я. Я не задавал лишних вопросов, чтобы она чувствовала – я ее поддерживаю. Если уж надо выбирать сторону, не хотелось бы сделать ошибку.

– А как к этому относится Эйдан?

– Ему тяжело. Вся семья ужасно переживает. Они даже наняли частного детектива. Чтобы он нашел Дон и все успокоились. И знаешь что? Детектив считает, что она нарочно сбежала. От матери. Детектив говорит, в США пропадают шестьсот тысяч человек в год и многие из них не хотят, чтобы их нашли. Он думает, Дон теперь, может, работает официанткой в Лас-Вегасе. Или в Ки-Уэст. За миллион миль от дома, но жива и здорова.

Мэгги говорила с полной уверенностью, словно все уже решилось и я должен принять ее версию как факт. Но я-то еще не забыл, как был влюблен и как страсть не давала увидеть в жене никаких недостатков. Я, к примеру, всегда хвалился, что Коллин умеет закончить начатую мной фразу, а после женитьбы мне уже казалось, будто она мне слова сказать не дает. И я опасался, что Мэгги сейчас не слишком ясно видит своего жениха, но перечить ей не хотел и оставил свои опасения при себе.

Закончив разговор, я сел к компьютеру, открыл «Гугл» и ввел «Дон Таггарт» плюс «Нью-Гемпшир». Нашел заметку в какой-то «Новости Хоппс-Ферри» – обстоятельства исчезновения более или менее совпадали с рассказом Мэгги. «Тойоту-короллу» Дон нашли на стоянке лесного парка, а ее местонахождение осталось неизвестным. Эйдана Гарднера в газете не упомянули – и нигде в Интернете, насколько я мог понять.

Так что я, как велела дочь, сунул фото и конверт в пакетик с застежкой. Потом отнес его в спальню и положил в чемодан. Я так волновался из-за поездки, что почти все вещи собрал заранее. Черные оксфордские туфли[15] начистил до блеска, фрак запаковал в чехол для одежды и даже новые плавки прихватил, поскольку Мэгги сказала, что на озере есть пляж. Я с нетерпением ждал встречи с новыми родственниками. С волнением представлял, как проведу дочку к алтарю, как подниму за нее бокал шампанского, как буду танцевать с ней. Мне хотелось поздравить ее с замужеством и пожелать новобрачным долгих счастливых лет. Так что я приказал себе поверить в объяснения Мэгги и заткнуть тихий голосок в голове, нашептывавший мне, что с Дон Таггарт что-то неладно.

II. Прибытие

1

В четверг я поставил будильник на пять утра, а проснулся в половине четвертого. С тех пор как мы с Мэгги разругались, я плохо спал – а когда ночью лежал без сна, на ум приходили наши беды и я вел счет всем ошибкам, из-за которых упустил дочь. Иногда я задумывался, занимаются ли этим другие родители. Вам случалось всю ночь ворочаться в постели, вспоминая худшее, что натворили с детьми? У меня такого набиралась сотня-другая.

Вроде того раза, когда мы ехали праздновать седьмой день рождения Мэгги в Буш-Гарденс и она оставила своего Мистера Панду в туалете на заправке. Пока спохватилась, мы проехали по федеральной трассе два часа, так что возвращаться значило потратить четыре лишних. И все-таки жена с дочкой умоляли меня вернуться, и у нас дошло до крика. Я не собирался портить весь день из-за шестидолларовой плюшевой игрушки. И пообещал Мэгги, что в Буш-Гарденс куплю ей нового Панду – больше прежнего! Я был уверен, что, увидев огромные горки, дочка мигом забудет игрушку. А она все выходные была сама не своя, волновалась, что бедного Мистера Панду выбросят в мусорный бак, что он задохнется под пропитанными жиром салфетками и заляпанными кетчупом обертками. Она два дня со мной почти не разговаривала, и вся поездка пошла наперекосяк. Думаю, Мэгги так и не простила мне того случая, а сам я точно себя не простил.