Полная версия
Али славился меткой стрельбой, да и кто из нас стрелял плохо? На удачу я не полагалась, больше на движение и скорость. Пуля чиркнула о бетон, оцарапав крошкой мне щеку. Похоже, Али и в самом деле вышел на пенсию, раз стал мазать, но и я на следующем прыжке сорвалась и полетела вниз, мысленно попрощавшись с ногами и позвоночником. Высота второго этажа – идеальная, чтобы не убиться, но сломать и спину, и конечности.
Долгих лет жизни тому, кто поленился убрать отцветшие многолетники с клумбы. Я рухнула прямо в заросли хризантем и золотого шара, утрамбованные со всех сторон опавшей листвой. Навыки, конечно, подзабыла, но время восстановить форму после тюрьмы у меня было, и вкупе с везением я отделалась ушибом плеча, когда кувырнулась уже на земле и не заметила бордюр клумбы. Но с удачей у меня всегда были напряженные отношения, потому что следующая пуля порвала мне плечо, сбив с ног.
Прыжком уйдя с линии обстрела, я завалилась за детский домик и вдруг сообразила, что нахожусь на игровой площадке возле дома, а вокруг с криками разбегаются люди – в основном, мамочки с колясками. Вот же дебил! Впрочем, Али всегда был беспринципным и единственным из нас, кто мог спокойно стрелять по толпе, когда преследовал цель. Понимая, что он сейчас достанет огнестрел помощнее и разнесет детский домик в щепки, а заодно уложит тех, кто не успел спрятаться – например, ту несчастную, которая забилась за скамейку и смотрела на меня круглыми от ужаса глазами, я выскочила и побежала в сторону сквера, за которым начинались склады, а за ними – лес. Не самый идеальный путь для эвакуации из города, но Аллигатора в моих планах раньше не было.
Пуля прошла на вылет, рана горела огнем, халат остался у домика, так как в нем путались ноги, мешая бегу, однако уже через пять минут я пожалела, что так легкомысленно с ним рассталась. Блуза и джинсы – не лучшая одежда для минус десять при сильном ветре и высокой влажности. Но самое противное – я была босиком.
Али уже не стрелял, видимо, решил, что в таком виде я от него далеко не уйду. Знал он меня хорошо, но нас разделяли четыре года тюрьмы и смерть Егора, и на его месте я бы не стала утверждать, что сейчас все случится так, как он задумал. Я уже добежала до генераторной будки, прятавшейся за оградой среди деревьев сквера, когда мимо уха просвистел нож. Он бы попал в цель – в шею сзади, если бы я не наколола ногу сухой веткой и не скрючилась от боли, на мгновение пригнувшись. Нет, это был не Али, а та самая девка, которая «косила» под мамочку, прячась за скамейкой с пустой коляской. И тут мне стало по-настоящему страшно.
Это была не просто «подработка» вышедшего на пенсию Аллигатора. На меня устроили настоящую облаву и можно было только гадать, что стало причиной. Еще двое головорезов выскочили из-за ограды генераторной будки. Огромные, в кожанках, с перебитыми носами и вставными зубами. Мимо моей головы пролетел топор – вернее, настоящий колун, который я без кряхтения и поднять не смогла бы. Второй верзила выпендриваться не стал, собираясь меня просто застрелить, но тут о себе напомнила девица, которая наседала мне на пятки и которая тоже решила открыть стрельбу. Я ничком рухнула в листву, перекатилась, увидела летящий мне в лицо носок сапога, перехватила атакующую стопу и всадила под чье-то колено маленький перочинный нож, который таскала в кармане брюк. Краем глаза я увидела, что громила с топором сцепился с девахой, которая притворялась мамашей.
Значит, союзниками никто из них не был, каждый действовал в своих интересах. А я уже подумала про Марата, который обиделся за выбитые зубы и сломанные ребра своих людей. Но нет, наемники, которые едва не вышибли из меня дух, на местный криминал похожи не были, да и Аллигатор прилетел в Лесогорск явно не по просьбе районного авторитета. На эту «рептилию» деньги могли быть только у Грача, но тут я заходила в тупик, потому что за то время, что сидела в тюрьме, ставки в деле, где раньше я чувствовала себя своей, резко выросли. Возможно, ни Марат, ни Грач не имели отношения к моему позорному побегу по замерзшему скверу. Врагов из прошлого у меня хватало, а весть, что Ведьму выпустили из тюрьмы, любая птичка могла на крыльях недругам принести.
Захватив пистолет громилы, воющего от боли, – ходить он еще долго не сможет, я, хромая, выбежала из сквера, лихорадочно соображая, куда дальше: к складам, где могла быть засада, или лучше в лес? И почему, черт возьми, никто до сих пор не вызвал полицию? Грохот мы подняли такой, что в тихом Лесогорске должно было до самой мэрии разнестись.
Снайперская пуля опрокинула меня, когда я свернула к крайнему складу, низкому односкатному строению, на двери которой увидела висячий замок – такие срывать было несложно. К тому времени ни ног, ни рук я уже не чувствовала. Но за мной тянулся кровавый след, и мне нужна была передышка, чтобы перевязать рану. А если я найду забытый тулуп какого-нибудь сторожа – то будет предел мечтаний.
При падении я приложилась головой о что-то твердое и какое-то время боролось со вспышками в глазах, сразу не сообразив, насколько серьезно меня ранили. Зрение прояснилось в тот миг, когда я увидела сетку, летящую на меня сверху. Чей-то ботинок прижал мою руку с пистолетом к земле – крик сдержать я не смогла. Не сколько от боли – вторая пуля попала в уже раненую руку, сколько от злости, что меня обездвижили, забрав желанный огнестрел.
Дважды простреленная рука онемела от плеча. Не снайпер, а мазила. Лучше меня не злить – мозг отключается, оставляя одни инстинкты. Перочинный ножик легко прятался в рукаве, вопрос был в том, смогу ли я согнуть пальцы. Оказалось – смогла. В голове уже посветлело, и я быстро прояснила обстановку. Из сквера ко мне бежал головорез вместе с девчонкой, ранее изображавшей мамашу. Похоже они договорились. Али пока видно не было, но я предположила, что снайпер мог быть из его команды – он любил их использовать. Меня вязали двое – мужчина и женщина в масках, но сейчас они были заняты тем, что стреляли в амбала и девицу, притворявшуюся мамочкой. Выяснять, были ли они заодно со снайпером, или им просто повезло, времени не было.
Я рванула ножиком сетку и закончила траекторию в ноге стоящего рядом наемника. Мне понравились его кроссовки и открытые сухожилия. Ножик мало подходил для того, чтобы полностью перерезать сухожилия сзади, как того требовал голос крови у меня в голове, но повредить лодыжки получилось. Падая, охотник, ставший жертвой, криков не сдерживал. Я знала, что это чертовски больно – однажды у меня было такое ранение на левой ноге, с тех пор я старалась ее беречь.
Вторая наемница бросилась ко мне коброй, попыталась атаковать сзади, захватив за шею, но я вцепилась ей в волосы, наугад ткнула пальцами по глазам, и, похоже, куда-то попала, потому что захват резко ослабили, мне же удалось лягнуть ее между ног, окончательно освободившись.
Разбираться с наемницей было некогда, меня окружали, и я припустила в сторону леса. Силы уходили вместе с кровью, от которой слиплись пальцы. Я начала спотыкаться, а картинка серых древесных стволов на фоне бледного ноябрьского неба принялась расплываться. Прикусив губу, чтобы не потерять сознание, я оглянулась. Те из преследователей, кто смог подняться, бежали за мной с таким усердием, будто ничего дороже для них в жизни не было. Со стороны складов отделилась группа людей из четырех или пяти и присоединилась к остальным.
Что я такого успела натворить, чтобы за мной устроили охоту столько наемников? В одном я была уверена – то были люди не местного калибра. Я успела заметить двух китайцев и одного араба. Что там говорил Али? Заказ «со стороны»? Значит, и Грач тоже был ни при чем.
Меня подстрелили на лужайке, рядом с остатками кострища, где еще недавно горожане устраивали уютный пикник. Даже решетку для гриля оставили – либо по пьяни забыли, либо оказались настолько любезными, что подумали о других. Рухнув в пепелище, я вцепилась в эту решетку, чувствуя, как в боку расцветает новый цветок боли. В голове промелькнуло с десяток вариантов, как можно использовать такую удобную вещь, как решетка для гриля в бою, но ни одну из них я реализовать не успела. Мир стремительно расплывался, однако я узнала склонившееся ко мне лицо Али – наемник ухмылялся.
В следующую секунду вместо его лица появился ботинок, который стремительно приближался и… Чернота, воцарившаяся вокруг меня, спасением не стала. Мир забвения был наполнен болью и отчаянием. Я не хотела тонуть и барахталась так яростно, что, наконец, мутные воды меня отпустили.
Сначала я услышала голоса – именно они и вернули меня к жизни.
– Надо было сучку еще четыре года назад прибить, когда мы за ее женихом приходили, – произнес кто-то скрипучий и простуженный, меня же будто молнией прошибло.
– Тогда ее не заказывали, – равнодушно ответил другой, и я узнала в нем Али.
– Я против пяти процентов, – прошипел голос третьей. Скорее всего, он принадлежал молодой наемнице, хотя то могла быть и охотница, которой я повредила глаза. Внешность в нашей профессии обманчива.
– Хочешь, чтобы мы тебя вместе с Риной закопали? – спросил Али, и девушка заткнулась. – Я признаю, что вы ее загнали, поэтому уступаю вам тридцать процентов.
– Сволочь ты, Аллигатор, – пробубнил еще один мужской голос, и я догадалась, что мои преследователи как-то между собой договорились. И хотя никто из них не был доволен сделкой, конфликтовать с Али они не собирались – мудро.
Однако сейчас меня больше всего интересовал тип, который сказал про убийство Егора. Я с трудом разлепила глаза и не сразу поняла, почему я вижу силуэты людей на таком далеком от себя расстоянии, да еще и смотрю на них снизу вверху. Потом до меня дошло. Я лежала на дне огромной ямы, которую эти придурки не поленились выкопать. Наемник, который пожалел, что не убил меня в квартире Егора, имел самую обычную внешность, но я запомнила каждую морщинку и бородавку на его бледной роже. Он, действительно, был бледным и каким-то больным на вид – будто поганка. Белая кожа в нездоровых пятнах, серая глаза бегают, из-под кепки торчат жидкие русые волосы, худощавый, невысокий. Одним словом, посмотреть не на что. Но самое главное – я этого типа не знала, что озадачивало. Четыре года назад я держала в голове почти всю базу наемников, работающих в моей области.
Время разделилось на два периода. Тот, когда я собиралась искать убийц Егора в столице, и этот, когда я увидела зацепку, стоящую надо мной в глуши Лесогорска. Сам «шестерка» меня не интересовал, но эта поганка должна была вывести на след заказчика. В любом случае быстрая смерть его не ждала.
Небо над головами мерзавцев стремительно темнело, однако фонари, которые стояли на краю моей могилы светили мощно – я даже бренд куртки и кроссовок тощего типа разглядела, отпечатав их в памяти намертво. Прикинула взглядом глубину раскопанного грунта – примерно полтора метров. И как у них пупы не треснули копать мерзлую землю…
Впрочем, о глубине своей могилы я могла не беспокоиться, потому что лично мои дела обстояли хуже некуда. Спелёнатая, как мумия, я должна была умереть еще час назад от потери крови. Скрученные назад локти онемели, рану на руке залепила грязь, в боку поселился клубок змей, которые с остервенением вгрызались мне под ребра с каждым вздохом. Умру если не от потери крови, то от заражения, если не от заражения, то от болевого шока.
Я едва не рассмеялась, когда мне на грудь прилетел комок мерзлой земли. Глупая. Можно не беспокоиться, каким способом я отойду в мир иной, ведь он был очевидным. Меня собирались закопать заживо. Я задохнусь.
Тут и ответ на еще один невысказанный вопрос подоспел.
– Может, мы ее просто пристрелим, а ему скажем, что сделали все, как было заказано? – недовольно пробормотал один из наемников. От расползающегося тумана в голове я снова начала путать голоса, но была уверена, что это не «мой тип» – его я запомнила отчетливо. Найду даже с того света.
Вот и сегодняшний заказчик обрисовался. То, что это был «он» – уже много значило. Среди моих врагов хватало и женщин, и мужчин. Хотя бы с полом определились.
– Не, – вяло отозвался запыхавшийся Али, – так не пойдет. Фото и видеозапись просили. Я своей репутацией рисковать не собираюсь. Закапывайте ее скорее.
– Да куда торопиться? – фыркнул женский голос.
– Во-первых, она еще живая, – терпеливо объяснил Али, и на месте остальных я бы напряглась, потому что этот тон не обещал ничего хорошего. – Во-вторых, это Ведьма, и пока я не воткну кол в ее могилу, не успокоюсь, потому что она из тех, кто умеет воскресать в самый неподходящий момент.
– Тогда может кол в сердце, а не в землю? – хохотнул «мой тип». Жди меня, парень, я еще сдеру с тебя кожу заживо.
– Мы все вместе читали «справку», – прозвучал незнакомый голос, использовав термин из давно забытого прошлого. Да меня целая банда провожать на тот свет собралась. – А там сказано, чтобы Ведьму закопали заживо, сняли процесс на видео и отослали заказчику. Ты сам решай, а я свои пять процентов получить собираюсь.
– У тебя же два, – вставил кто-то.
Ответ я не расслышала, потому что Али включил фонарик и посветил мне в лицо. В следующую секунду на меня посыпалась земля, и я принялась извиваться, как тот самый земляной червь.
– Ты снимаешь? – последнее, что я расслышала. Дальше был нескончаемый грохот сыпавшейся на меня земли, который становился громче и громче. Вот настал момент, когда я не смогла стряхнуть с себя тяжелые комья, когда голову сжало массой навалившейся сверху земли, и все, что мне оставалось, – набрать в грудь воздуха и держаться столько, сколько смогу. Там, наверху, оставался мой враг номер один, и я не имела права умирать. Вот только у темноты на этот счет имелось свое мнение.
Я потеряла сознание в тот момент, когда в мою могилу, еще не до конца засыпанную, стали падать тела. И причиной был не дележ денег среди напарников – в конце концов, похожего конфликта ожидал каждый из них. К моей могиле пришел дьявол, и вот он точно был непредсказуемым.
Глава 7
Мне снились колючие еловые ветки, втыкающиеся в спину, потом эти елки стали падать сверху, громоздясь над моим телом в гигантскую пирамиду. Я задыхалась и ломала хвою израненными пальцами, пытаясь выбраться из-под бурелома, но земля превратилась в жидкую грязь, и меня затянуло вглубь – вместе с елками.
Я подавила рвущийся из груди крик, когда поняла, что ко мне вернулось сознание. А вместе с ним боль во всем теле и ощущение несвободы. В голове пульсировало, в ранах на боку и плече кололо, но, по крайней мере, мне не казалось, что я умираю. Лежу на спине на чем-то мягком. Тепло, почти жарко. На руках и ногах – наручники. Сталь натерла кожу, в беспамятстве я дергалась, пытаясь вырваться.
События последнего дня всплыли в памяти мгновенно, будто на столе открытое досье вместе с фотографиями разложили. Вот я падаю с балкона в клумбу, затем бегу в сквер, прячусь от снайпера по складам, а затем оказываюсь в яме и слышу фразу, которая дает мне второе дыхание. Если удача мне и улыбается, то издевательски. Я встретила убийцу Егора, когда сама очутилась на дне могилы. Надо же было так глупо попасться. Не верю, что обошлось без Грача. Только он знал, что я отсиживалась в Лесогорске. Впрочем, время во всем разобраться у меня, кажется, появилось. Наверное, заказчик передумал и решил, что живая я буду полезнее. В последний момент меня раскопали и даже оказали медицинскую помощь. И вот я лежу не понять где, окутанная капельницами.
Стараясь не двигаться, я принялась осторожно изучать из-под ресниц мою новую тюрьму. Впрочем, если кто следил за приборами, к которым я была подключена, то уже давно понял, что я пришла в себя. Однако добровольно карты раскрывать не хотелось, а через пару минут я убедилась, что на тюрьму место, где лежала, совсем не походило.
Помещение, скорее, жилое, чем больничное. Миленькие обои на стенах, домашняя двуспальная кровать, правда, обставленная со всех сторон капельницами и мобильными медицинскими приборами, в которых я не была сильна, но поняла, что все они были подключены ко мне. Окно закрыто тяжелыми гардинами, однако сквозь плотную ткань в геометрический рисунок пробивался свет. Значит, день. Либо продолжается прежний, в котором меня подстрелили, либо начался уже новый. На полу коврики – именно они и вносили дисбаланс. Ладно если бы просто ковры, но эти – полосатые, с бахромой, узкие. Стиль «деревенский» называется.
На тумбочке рядом с кроватью громоздилась ваза с охапкой еловых веток. Вот откуда «еловые» кошмары. Комнату наполнял густой хвойный аромат. У подоконника – включенный конвектор, который жарил во всю мощь своего электрического тела. Только сейчас я сообразила, что меня переодели в какую-то нелепую розовую пижаму. Теплое одеяло накрывало ноги и бедра, но мне было так жарко, что сначала я приняла включенный конвектор за изощренную пытку теплом. Что и говорить, мысли все были о них – о пытках, которые неизменно ждали таких людей, как я, когда нам не везло.
Я сглотнула и уставилась на обычную межкомнатную дверь. В больничных палатах таких не бывает, и в допросных тоже – в обоих видах помещений бывала, знаю. А тут – витражные вставки с цветочками, приятный такой цвет под березу. И никакого замка. Неизвестно, что там на окнах, но хотя бы один путь к отступлению обрисовался. И плевать, если за дверью армия. Во что бы то ни стало нужно найти того бледного парня, пока он не уехал из Лесогорска. Сколько времени могло пройти? Судя по крови, пропитавшей повязку на плече, немного.
Если я справлюсь с наручниками, справлюсь со всем.
Я уже приготовилась выкручивать суставы больших пальцев – что у меня всегда получалось плохо, как дверь скрипнула, и в проеме возник человек в медицинском халате, небрежно наброшенным на широкие плечи. Под халатом виднелись теплый свитер с горлом и джинсы. Официальных костюмов нет – уже хорошо. На время отлегло от сердца. Те, кто являлись с пытками, обычно стерильностью и белизной в одежде не заморачивались.
Притворяться спящей смысла не было, и я уставилась на вошедшего, стараясь запомнить каждую черту лица. На всякий случай. Вдруг я сбегу, а он весь такой хороший, к моим врагам отношения не имеющий? Мне ведь потом захочется отблагодарить его за перевязку. И задать пару вопросов. Впрочем, можно было не стараться. Внешность у парня была настолько заметной, что в такой профессии, как у меня, ему точно делать было нечего.
Прежде всего привлекали глаза – синие, обрамленные густыми черными ресницами. Обычно у мужчин, которых природа не обделила ресницами, взгляд томный и наивный, как у олененка, а этот, скорее, волк. Смотрит с прищуром, будто заживо препарирует. Мне даже не по себе стало. Может, и не захочется его потом искать. А может, и не будет никакого «потом», так как я вдруг отчетливо поняла, что парень имел к моему похищению самое прямое отношение. Окинула быстрым взглядом фигуру, отметила подтянутое тело и сбитые костяшки. В лучшем случае занимается спортом, в худшем – регулярно бьет кого-нибудь по морде. Взгляд задержался на красивых скулах, отвела глаза я с усилием.
– А вот и девочка из леса проснулась, – улыбнулся мой визитер, присаживаясь рядом. Массивный табурет из цельной древесины он приподнял двумя пальцами, будто спичечный коробок передвинул. Опасный тип. Кажется, мое везение закончилось. И да – я ненавидела, когда меня называли «девочкой».
– Чего молчишь? Болит, наверное, все? Ощущения будто, катком переехали? – он хохотнул и участливо похлопал меня по ноге.
– Будто в землю заживо закопали, – прохрипела я, уставившись на его руку на своей ноге. Те, кто позволяли себе такие выходки, потом долго ходили с гипсом на пальцах.
– У тебя низкий гемоглобин, и железо сильно упало, – быстро перешел на серьезный тон парень. Я даже поразилось, как мгновенно в нем произошла перемена. Только что он издевался, а в следующую секунду уже изображал заботливого доктора.
– Воды можно? – попросила я, решив проверить границы дозволенного. Если насчет железа и гемоглобина было шуткой, то она была плоской. Очевидно, что я потеряла много крови.
– Но ты не беспокойся, идешь на поправку, – заверил меня незнакомец и налил в стакан воды из кувшина. Оказывается, емкость стояла за букетом и была мне не видна.
– Пей осторожно, могут быть спазмы в горле. А еще у тебя анализы плохие, будто ты из тюрьмы вышла.
Он поднес стакан к моим губам. Рука твердая, ни малейшей дрожи. При слове «тюрьма» я уставилась на него, забыв о воде и пытаясь оценить, издевался ли он, либо серьезно беспокоился о моем здоровье.
– Правильно, лучше пока не пить, – сказал он, и стакан с водой, которую я действительно хотела, безжалостно отодвинулся от моих губ, заняв место на столике у хвойного букета. Так и все елки мира возненавидеть нетрудно.
– Да, у меня тут и небольшая лаборатория имеется, – объяснил парень, будто прочитав вопрос в моей голове. – Сложные темы, вроде гормонов, не потяну, но биохимию, клинический анализ крови – это можно. Кстати, я тебе сделал переливание крови. Кажется, рассчитал все верно, но практики в этом деле у меня маловато. У тебя может подняться температура, однако пока с ней все нормально, – он перевел взгляд на один из мониторов. – Также может появиться чувство озноба, аллергия, сыпь. Ты как себя чувствуешь?
– Хреново.
– Не ругайся, лесная девушка. Ты ведь нимфа, а божествам грязь не к лицу.
Я уставилась на него, даже забыв, о чем хотела спросить. Разговор приобретал оттенок шизофрении.
– Так, хватит, давай к делу, – рявкнула я. Терпение заканчивалось. Где-то там в Лесогорске гулял бледный тип, который имел прямое отношение к убийству Егора, а я тут застряла с каким-то непонятным доктором, который уже заговаривался.
– Конечно, давай, – кивнул парень и улыбнулся. Черт, лучше бы он этого не делал. Не щеках появились ямочки, а вместе с густыми ресницами они производили оглушительное действие. Я даже растерялась.
– Итак, все пули прошли навылет, жизненно важные органы не задеты, я тебя зашил, все, что надо, вколол, ушибы и ссадины обработал, лодыжку вправил. Какое-то время будешь хромать. Курс антибиотиков закончим на этой неделе, потом перейдем на витамины. Что еще? Питание поправим. Нужно срочно набирать вес. Лечебная физкультура запланирована, жаль, что у меня здесь нет бассейна. Он в другом доме, может, потом туда переберемся.
Он отчитывался, будто доктор в платной клинике. Я медленно выдохнула.
– Хорошо. Пусть так. Может, самое время задать вопросы?
Он, наконец, убрал руку с моей ноги, и я подумала – сейчас начнется. Впрочем, сама напросилась, однако ожидание пыток хуже самих пыток.
– Ты расстроишься, если я скажу, что у меня к тебе нет вопросов? – он все еще улыбался.
А я уже думала, что меня ничего удивить не сможет. Либо это была особая психологическая игра, либо все намного хуже, чем представлялось.
– Тогда сама спрошу, – решительно произнесла я. – Кто ты, черт возьми, такой?
– Кто угодно только не черт, – поднял он руки, будто защищаясь. – И, конечно, не дьявол. Я, когда на местном сайте прочитал, как меня обозвали, очень расстроился.
Мозаика постепенно складывалась. Я даже дыхание задержала от неожиданной догадки.
– Так ты тот тип, который отлупил местных наркокурьеров? И кажется, еще что-то там в парке поломал?
Парень скривился. Я задумалась, сколько ему было лет. Если мой ровесник – то слишком хорошо выглядит. Скорее всего, моложе.
– Ты нимфа, тебе просительно быть доверчивой. Не верь всему, что говорят и пишут. Я никого и пальцем не тронул, но люди любят придумывать. В каждом городе есть мифы, просто в Лесогорске их слишком мало.
– У тебя имя есть? – спросила я, решив пока игнорировать этих его «нимф» и «лесных фей».
– Есть, – кивнул он.
– Ты можешь его назвать?
– Могу.
Парень снова замолчал, а мне показалось, что надо мной издеваются.
– Назови свое имя.
– Касьян.
Ну, наконец-то. Интересно, стоит ли мне придумать себе имя, или так обойдется? У парня явно что-то в голове не совсем нормальное происходило.
– Ты выкопал меня из земли?
– Мне было скучно и тоскливо, – кивнул он. – И тут деревья сделали мне подарок. Послали свою дочь в утешение.
Точно дурак. Надо быть еще осторожнее.
– А что стало с теми, кто меня закапывал?
– Касьян – слишком длинно и сложно. Можешь называть меня Яном.
Уходит от ответа. Хоть бы моего тощего парня не прибил. С другой стороны, о чем это я? Меня закапывало человек пять наемников-профессионалов, включая Аллигатора. Справиться с такой армией мало кому под силу. Скорее всего, он дождался, когда они уйдут, а потом меня раскопал. Ладно, что-то проясняется. Может, все не так уж плохо, как казалось на самом деле.
Я открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, у меня их было много, но тут Касьян встал и переключил что-то на приборе, от которого ко мне вилась трубка капельницы.
