Король должен умереть. Книга третья. Часть первая

– Как я и написал тебе, Гвин, – сказал он. – Многое изменилось.

Возмущенно фыркнув, ганзерка отвернулась и, буквально сводя его с ума движением своих бедер, подчеркнутых узкими брюками мундира, зашагала обратно на командное возвышение. Уселась в кресло, забросив ногу на ногу.

– Ну, – сказала она. – И что ты предлагаешь мне делать?

– Для начала, – Арт почувствовал, как против воли на его лице появляется такая ненавидимая Гвин кривая усмешка. – Давай перестанем делать вид, что я затеял эту авантюру в одиночку.

– Что ты сказал? – голос Гвин понизил температуру в боевом информационном центре на добрые пять градусов.

– Я сказал «авантюра», – охотно повторил Арт. – Ты меня прекрасно слышала. Я слишком, уж прости, хорошо тебя знаю, чтобы понимать: появление ганзерской крепости здесь, вот так внезапно, без предварительных переговоров – это твоя личная инициатива. Возможно, одобренная старейшинами кланов. Молчаливо и неявно, так, чтобы при необходимости сказать, что своевольная девчонка-комендант приняла несогласованное решение.

К удовольствию Арта, Гвин не пыталась его перебивать.

– Если подумать, хороший ход, – продолжал он. – Рискованный, но обдуманный. Любые переговоры, скорее всего, были бы перехвачены. О том, что Ганза собирается вмешаться, узнали бы альтаирцы и бросились бы за помощью к своим покровителям, Канторам. Узнали бы Сестры Аннун, которые заключили с магнатами двухсотлетний контракт на обслуживание мединского маршрута. А теперь, пока они все разберутся в происходящем, драгоценная инициатива будет упущена. Ганза прочно закрепится в системе, получит поддержку с планеты. Выбить вас отсюда будет очень непросто даже Сестрам, а они, что-то мне подсказывает, не захотят вмешиваться.

Уже никак не сдерживая улыбку, Арт посмотрел на свою бывшую напарницу.

– Я ничего не упустил? – спросил он, приподнимая бровь.

Ему бы хотелось, чтобы Гвин ответила ему улыбкой. Или чтобы она спустилась к нему со своего проклятого возвышения и дала себя обнять. Пусть не так, как раньше, но хотя бы на секунду, чтобы ощутить ее живое тепло. Не тот жгучий обессиливающий холод, который она источала с той секунды, как они встретились.

Все, что ему досталось, это снисходительная усмешка.

– Мы не будем обсуждать твои домыслы, – сказала комендант крепости «Аларт». – Не вижу смысла тратить на это время. У меня есть цель, ради которой я прибыла сюда. Эта цель – заключить соглашение на условиях, изложенных в послании эмиссара Катраэта. Пока оно не будет подписано мной, как представителем кланов, и теми наземниками, которые докажут, что они являются действующим правительством Медины, «Аларт» останется здесь. Крепость и пять ударных крыльев в ее ангарах будут защищать интересы кланов Корнуай и Тьер. Надеюсь, я ясно выражаюсь.

Хотя этого и не требовалось, Арт кивнул.

– Узел связи крепости в твоем распоряжении, – сообщила Гвин. – Ты можешь воспользоваться им, чтобы донести мою позицию до генерала Врана и до твоих мединских друзей. Я не приму другого ответа, кроме согласия, не приму никаких поправок к озвученным тобой условиям. Более того, если через семьдесят два часа у меня не будет проекта соглашения, я начну изменять условия в нашу пользу. Донеси это максимально прозрачно до всех участвующих в обсуждении сторон.

– Не премину донести, – сказал капитан.

– Вот что еще ты можешь сообщить на Медину. В качестве жеста доброй воли «Аларт» продолжит оказывать поддержку космическим силам обороны планеты. Мы вместе с ними продолжим наносить удары по базам наемников.

– Спасибо, – сказал Арт. – Я благодарю кланы Корнуай и Тьер. И тебя. От имени людей Медины. Спасибо за все.

– Иди, – приказала Гвин. – Баст проводит тебя в узел связи. Как только соглашение будет подписано, ты сможешь покинуть «Аларт». Мы доставим тебя обратно на планету.

– Выходит, я твой заложник? – с весельем, которого он не испытывал, спросил Арт.

– Считай, как хочешь, – Гвин пожала плечами и повернула кресло к одному из голографических мониторов, давая понять, что аудиенция закончена.

У самого выхода капитана догнали ее последние слова.

– Запомни, Арктурианин, – сказала ганзерка, даже не поворачивая головы в его сторону. – Если ты еще раз скажешь, что хорошо меня знаешь, отправишься дышать вакуумом. Ты не знаешь меня. Никогда не знал.

Он вышел из боевого центра с ощущением, похожим на то, что испытал, когда пинок рептилоида отправил его кувыркаться в невесомости.

– Ну, как прошло? – спросил его Тристан, дожидавшийся у дверей вместе с Бастом. Вгляделся в лицо Арта и, неожиданно для капитана, потрепал его по плечу. – Понимаю тебя, хозз. Хочешь в кантину, и пропустим по стаканчику сильпы?

– Мне бы сначала в узел связи, – сказал Арт, стараясь не смотреть в такие отвратительно сочувствующие глаза гиганта. – Комендант сказала, что Баст меня проводит.

– Проводит, – кивнул старпом. – Но сначала я провожу тебя в кантину, хозз. Тебе нужно принять сотню грамм пищевого концентрата и столько же самого крепкого напитка в обитаемом космосе. Мой фирменный рецепт для тяжелых дней. Я настаиваю, Арт.

Пусть Тристан был последним, кого сейчас хотел видеть капитан, конечно же, он не стал спорить. Сегодняшний день, начавшийся больше двух мединских суток назад, и правда, выдался не из легких.

История сорок девятая. Извинения

Когда сигнал интеркома прозвучал в первый раз, Гвин решила не отвечать. Звук она не отключила, в любой момент ее могли вызвать из Лебединой Гавани. Старейшинам кланов Тьер и Корнуай не терпелось увидеть подписанное мединцами соглашение. Гвин не терпелось послать старейшин в глубочайшую бездну Аннун вместе с Мединой, соглашением и взятой на себя миссией. Вместе с тем, по чьей вине она здесь оказалась. Упрямо сжав зубы, ганзерка вновь подступила к холсту, стараясь не думать ни о чем, кроме картины.

Второй вызов окончательно сбил настрой. Краски ложились так неровно, что ее первый учитель, почтенный мэтр Клайд, брезгливо бы скривил верхнюю губу, обрамленную изящными усиками по забытой столичной моде. Несомненно, он бы отправил творение Гвин в утилизатор, а ученице предложил бы вернуться к занятиям на летном тренажере, где у нее есть хоть какая-то надежда. И никогда, никогда больше не тратить драгоценное время мэтра и не заходить в его мастерскую.

Собственно, двадцать пять лет назад юная Гвин так и поступила.

– Долбанный мэтр Клайд был прав, – пробормотала ганзерка, отойдя на два шага и придирчиво разглядывая холст. – Никаких способностей. Жуткая мазня.

Третий сигнал застал ее за яростным вытиранием испачканных красками рук спиртовой салфеткой. Гвин тихо зарычала от злости. Ее вызывал пост наружной охраны, и она догадывалась, по какому поводу.

– Ответить, – приказала она.

В направлении ее взгляда возник голографический бюст начальника охраны с растерянным и виноватым лицом.

– Да! – рявкнула комендант кочующей крепости.

– Сэнара, – начальник охраны вздохнул, набираясь смелости. – К вам посетитель. Ворон. У него заверенный Бастом пропуск.

– Я приказала меня не беспокоить!

– Я знаю, – начальник поник. – Но он… он очень настаивал. Сказал, что вопрос чрезвычайной важности. И что он не уйдет, даже если вы откажетесь его принять.

Гвин молча кипела, прожигая начальника охраны взглядом.

– Прикажете применить силу? – с надеждой спросил он. – Мы можем его оглушить.

Ганзерка молча досчитала про себя до двадцати. Когда это не помогло, досчитала еще раз.

– Скажи ему, что я приму его через десять минут, – сказала она и отключила связь.

Пяти минут ей хватило, чтобы переодеться из рабочего комба, заляпанного краской, в скромное черное платье. Платье было сшито в ателье прославленного бадонского модельера Саноччи, одевавшего императорскую консортессу, и поэтому стоило, как небольшая яхта. Гвин мечтала о таком все годы странствий с Артом, но у вольных торговцев никогда не водилось столько денег. Зато они водились у второй по старшинству наследницы клана Корнуай, одного из богатейших в Ганзе. А если она завершит успешно мединскую, как выразился Арт, авантюру, то и богатейшего.

Гвин потратила еще пять минут на быстрый макияж. В этот момент она особенно остро ненавидела Арктурианина и себя. Его – за то, что он стоит за дверью и требует впустить его, как будто имеет на это право. Себя – за то, что не приказала сразу выкинуть его из шлюза, а теперь не может принять его ненакрашенной, как будто за прошедшие годы он не наблюдал ее в каком угодно виде.

– Ненавижу, – прошептала Гвин, быстрыми движениями, подрисовывая глаза и губы. – Зеркало! Полный рост!

Напротив нее появилась голографическая Гвин в потрясающем черном платье и босиком. Мысль встретить Арта в туфлях ручной работы, купленных у того же Саноччи, ганзерка отбросила сразу. Проклятый тиндаголец сразу поймет, что она надела их, чтобы специально поразить его своим нарядом. А так ее образ сохраняет небрежность. Ведь она на отдыхе, в своей каюте, может, даже ждет более желанного и приятного гостя, чем Арктурианин.

Да, будет отлично, если он так подумает. Гвин метнулась к встроенному в стену холодильнику и достала оттуда бутылку жемчужного вина. Поставила на стол, попутно смахнув с него в утилизатор одноразовые тарелки с недоеденным ужином. Вернулась к туалетному столику и нанесла несколько финальных штрихов, вглядываясь в копирующие ее движения голограмму. Быстро расчесала длинные пряди гребнем, убедившись, что они как надо спадают на оголенное плечо. Почему-то глубоко вздохнула.

– Открыть дверь, – приказала ганзерка.

Гвин не предложила ему сесть. Пока Арт неловко мялся у входа в каюту, Гвин выполнила заранее продуманный маневр, оказавшись напротив стенной проекционной панели. Сейчас она изображала огромный овальный иллюминатор, за которым сверкали звезды Рукава Стрельца.

Такой же вид открывался бы гипотетическому наблюдателю, решившему гулять по поверхности астероида-крепости и прихватить с собой телескоп-рефлектор с фокусным расстоянием метров шестьдесят. Вид сногсшибательный для клопа, наземника, прожившего всю жизнь, не покидая гравитационный колодец родной планеты.

Для бывалого космика, которым был Арт, картина созвездий Периферии – привычное дело. Поэтому он не будет на них отвлекаться. Далекие светила будут всего лишь выгодным фоном, лучше всяких украшений, подчеркивающим умопомрачительный крой ее платья.

Наблюдая за незваным гостем краем глаза, Гвин порадовалась, что ее план сработал безупречно. Арт не отрывал от нее взгляда. И, судя по всему, растерял все приготовленные слова.

– Ну, – поторопила его комендант. – Говори быстрей. У меня мало времени.

Она сделала небрежное движение рукой в сторону стола, где стояла бутылка вина, два бокала и незажженная свеча. Свечу Гвин добавила в последний в момент в порыве злобного вдохновения.

– Я кое-кого жду, – сказала она.

Прежде чем отвернуться к мерцанию Туманности Лагуна, ганзерка увидела, как лицо Арта болезненно сморщилось. На секунду ей стало почти его жаль. На секунду ей стало стыдно за то, что она его мучает. Ей пришлось напомнить себе, как он бросил ее на Тиндаголе. Как нарушил свое слово, которое дал ей на Градауке. Как пропал и не давал о себе знать, пока ему не потребовалась ее помощь.

Глубоко вздохнув, Гвин напомнила себе, что чувствует к нему на самом деле. Отвращение. Разочарование. Обиду. Там, где ее ногти впивались в ладони, кожа побелела.

– Ну? – нетерпеливо сказала она.

– Я пришел попрощаться, – сказал Арт.

Она молчала. Ее взгляд блуждал где-то в созвездии Орла, возле Столпов творения, прославленных задолго до выхода человечества за пределы домашней системы.

– Ассамблея гильдий и Комитет Восстановления Медины ратифицировали соглашение с кланами Корнуай и Тьер, – сказал эмиссар Воронов. – Ты наверняка уже в курсе, раз мне сказал Тристан. Моему другу Фарузу удалось убедить глав штабов, что они должны оказывать поддержку новому правительству, а не начинать гражданскую войну. Фаруз умеет охлаждать горячие головы, он ведь бывший учитель начальных классов.

– И убийца, – сказала Гвин, которая читала доклад Баста о своих новых деловых партнерах.

– И убийца, – согласился Арт. – Я думаю, штабные офицеры, пересидевшие большую часть вторжения в подземных убежищах, пока Фаруз ставил зарубки на прикладе, приняли этот факт во внимание. Так или иначе, твое соглашение подписано, пусть на это и ушло немного больше времени, чем ты требовала в начале. Политика не самое быстрое дело.

«Ах, ты теперь еще и политик», – подумала Гвин. Утихшее было раздражение вновь стало разгораться.

– Хватит болтовни, – оборвала она Арта. – Ты пришел прощаться, прощайся. Когг «Мирена», на котором ты попал в крепость, отвезет тебя на Медину. Он ждет в доках. Здесь тебя больше ничего не удерживает.

– Спасибо, что дала увидеть тебя, Гвин, – сказал Арктурианин. – Я не думал, – он сбился на секунду, – не думал, что еще могу чувствовать так. Я не понимал, как много у меня отняли Рексем и Гаргаунт.

Этого она уже не могла вынести.

– Отняли? – переспросила ганзерка, повышая голос и поворачиваясь к капитану: – Отняли у тебя? Ты так рассказываешь себе эту историю?

Она вытянула руку, указывая пальцем на Арта.

– Ты сам отнял у себя все! – громко сказала, почти выкрикнула Гвин. Ее загорелая ганзерская кожа еще сильнее потемнела от ярости. – Отнял у нас! И теперь ты стоишь здесь и хочешь сыграть на моей жалости, вспомнить, как ужасно ты страдал! О, Аннун! Несчастный узник самых страшных тюрем Империи. Героический беглец или как тебя там называет ваша пропаганда?

От гнева Гвин, как случалось с ней во время былых ссор, даже охрипла.

– Эти сказки ты будешь рассказывать своим девкам! – она буквально выплевывала слова в Арта. – Твоей девке Ватин или как ее!

– Причем тут Ватин? – очень искренне удивился Арт.

– Х-ха! Причем тут Ватин, – передразнила его комендант. – А кто, по-твоему, каждый день присылает мне требования прекратить удерживать ее драгоценного эмиссара в заложниках и немедленно вернуть его на Медину? Что ты ей наобещал, Арктурианин? Что женишься на ней, как требуют обычаи ее предков, и вы будете вместе растить детей, как только покончите с проклятой Династией Пао? Так? Или чем сейчас дурят головы своим девкам-наземницам настоящие герои Катраэта?

– Ватин не моя девка, – сказал капитан. – И она не наземница. Она командор космических сил обороны Медины, Ворон, пилот и воин.

От такой наглости у Гвин перехватило дыхание. Если бы Арт рискнул стоять на шаг ближе, она, скорей всего, угостила его хорошо поставленным наставниками клана Корнуай ударом в челюсть.

– Вот. И. Лети. К ней, – выдавила она, сверкая широко раскрытыми глазами. – Лети к своей Воронихе, Ворон. Будь ты проклят. Ты попрощался. Катись.

Внезапно он оказался на шаг ближе. А потом ближе еще на шаг, почти вплотную.

– Видишь ли, в чем дело, Гвин, – сказал Арт тихо, почти шепотом. – Я не хочу на самом деле прощаться. И не хочу никуда улетать.

Она отвернулась к окну, полному звезд, но дала обнять себя, обхватить руками, прижать так тесно, что у них обоих перехватило дыхание. Гвин наклонила голову вперед, роняя волосы на лицо, а Арт целовал ее сзади в шею. С каждым прикосновением его губ Гвин выгибалась все сильнее, упиралась руками в звездное небо, а задом в его пах. Ладони Арта, сминавшие тонкую ткань платья от дома Саноччи, остановились, как будто в удивлении.

– Платье, – сказал капитан. – Под ним у тебя ничего нет?

Улыбаясь, Гвин извернулась в его руках и, обхватив Арта за шею повисла на нем, обхватывая его талию ногами.

– Я все думала, когда же ты, наконец, заметишь? – прошептала она ему на ухо.

Обнимать Гвин, быть с ней, быть в ней было для Арта, как долгожданное возвращение домой. В какой-то момент ей пришлось его остановить. Гвин со смехом сказала, что, если они продолжат в таком духе, она будет два мединских дня, не меньше, ходить согнувшись. Не очень хорошо для коменданта крепости.

– Налей мне вина, – попросила ганзерка, выталкивая Арктурианина из постели. – Ты меня выжал досуха.

– Вино уже совсем теплое, – сказал Арт, пробуя бутылку ладонью. – Может, поставить пока в холодильник?

– Плевать, – Гвин махнула рукой. – Я не эрцгерцогиня, мне можно и теплым.

Арт принес ей бокал из бадонского, как полагается, хрусталя. Таким не побрезговала бы и упомянутая эрцгерцогиня. Гвин, как полагается вольной торговке и дочери Ганзы, опустошила бокал одним глотком.

– Еще, – потребовала она. – Тащи сюда бутылку.

Арт поставил бутылку на столик возле королевских размеров кровати, не уступавшей роскошью прочим предметам обстановки в каюте коменданта.

– Пойду приму душ, – сказал капитан. – Не хочешь со мной?

Дождавшись отрицательного движения головы Гвин, Арт исчез за дверью из дымчатого стекла. Вернулся он через пять минут, намотав на бедра большое белое полотенце с монограммой клана Корнуай.

– Ты порвал мне платье, – известила его ганзерка. – Говорила же, осторожней.

Арт отчетливо помнил: то, что она ему говорила два часа назад, совсем не звучало как призывы к осторожности. Но он не стал спорить.

– Куплю тебе новое, – сказал эмиссар Воронов.

Гвин рассмеялась.

– Ты знаешь, сколько оно стоит, повстанец? – спросила она. – Слышал, кто такой Саноччи?

Арт, который в это время изучал расставленные в беспорядке холсты на мольбертах, пожал плечами. Гвин, с удовольствием разглядывавшая его сзади, отметила, что Арктурианин, хоть и похудел, но выглядел скорее сухим и жилистым, чем изможденным. На его неизменно светлой коже ярко выделялись свежие царапины, оставленные ее ногтями.

– Понятия не имею, – ответил капитан. – Какой-нибудь бадонский хмырь. А чьи это картины?

Гвин ответила после небольшой паузы.

– Мои.

Изумление на лице обернувшегося Арта было самым неподдельным.

– Но ты же никогда, – он повернулся к холстам, снова посмотрел на Гвин, – ты никогда не говорила, что умеешь рисовать. Ты никогда при мне не рисовала.

– А я и не умею, – сказала ганзерка. – Училась когда-то в детстве, потом бросила. А вот недавно увидела у пролетавшего через Гавань торговца краски и решила опять попробовать.

– Мне кажется, у тебя отлично получается, – сказал Арт и указал на центральный холст, на распластавшую черные крылья птицу с красными глазами. – Это же ворон?

Гвин кивнула.

– Это ворон из сна, – сказала она. – Во сне он умел говорить. Только я его испортила сегодня. Переборщила с синевой на крыльях.

– По-моему, это отличный ворон, – Арт наклонил голову, разглядывая рисунок. – Настоящий спутник Аннун. Мурашки прямо от него по коже. А что он говорил во сне?

«Во сне я спрашивала его, где мне найти тебя. А ворон говорил, что тебя больше нет и что он будет петь в память о тебе. Я просыпалась в слезах».

– Всякую ерунду, – сказала Гвин и сделала глоток вина прямо из горлышка бутылки.

– Так странно, что ты никогда мне не говорила о своем увлечении, – сказал Арт, переходя к следующей картине. – Пожалуй, так же странно, что ты молчала о том, что твоя семья владеет кочующей крепостью.

– Я же сказала, что ты меня не знаешь.

– Да, – согласился Арктурианин, переходя к следующей картине. – Пожалуй, правда, не знаю. А это кто у нас здесь?

Его голос похолодел.

– Старший помощник Тристан Четвертый Тьер, – проговорил капитан. – Очень похоже вышел. Такой мужественный задумчивый профиль. Как тонко передана суровая линия подбородка. Наверное, ни один час ему пришлось тебе позировать.

– И что ты теперь сделаешь? – спросила, посмеиваясь, ганзерка. – Вызовешь беднягу Тристана на дуэль?

Эмиссар повернулся к ней. Увидев выражение его лица, его глаза, Гвин подумала, что тоже больше совсем не знает Арта. Тот, прошлый Арт, наемник, торговец, капитан «Эйгир», бывал суров, но у нее не застывала кровь и не бежали скверные мурашки по спине от его взгляда. Его глазами не смотрела Рогатая Хозяйка.

Может быть, поэтому тот Арт не пережил Гаргаунт и Рексем. Шутить же над новым стоило с большей осторожностью.

– Эй, – нежно сказала Гвин, – прекрати. Тристан – мой помощник и правая рука, не больше. Наши семьи хотели бы нас поженить, но он тайно помолвлен с девушкой из клана Регед. Ее зовут Эссилт, и они собираются обвенчаться, как только Трист соберет деньги на выкуп. Думаю, что премии за рейд на Медину окажется достаточно.

– Совет да любовь, – сказал Арт, вновь поворачиваясь к картинам. – А это кто?

Он указал пальцем на холст, стоявший в стороне от других, у стены.

– Не знаю, – Гвин быстро посмотрела на холст и отвела взгляд. – Просто ведьма. Сестра Аннун.

– Твоя знакомая? – спросил Арт, возвращаясь к кровати с бокалом в руках.

Он налил себе остатки вина и выпил одним глотком.

– Нет, – Гвин помотала головой. – Никогда не видела ее в жизни. Она тоже из сна. Снилась мне, пока я ее не нарисовала. Каждую ночь, представляешь?

– Представляю, – сказал Арт.

Он больше не смотрел на картину, и Гвин, вспомнившая отношение Арта к ведьмам, пожалела, что не повернула картину к стене перед его приходом.

– Давай спать, – сказала она, касаясь локтя Арта, сидевшего на краю кровати. – Мне завтра с утра говорить со старейшинами. Нужно же порадовать их, что соглашение подписано. Правда, уверена, что Баст уже им все доложил. Мерзавца приставили, чтобы за мной шпионить и докладывать прямо в Гавань.

– Почему ты его терпишь? – спросил Арт. – Я уверен, в «Аларте» достаточно одного твоего слова, и старшего офицера безопасности ждет прискорбный несчастный случай.

– От него есть польза, – сказала Гвин, на секунду удивившись тому, как легко Арт-незнакомец рассуждает о том, как убрать неудобного человека. – И я серьезно, Арт, давай спать.

– Мне остаться? – спросил Арктурианин, и она поняла, почему он до сих пор не лег.

– Конечно, – сказала Гвин, обнимая капитана и притягивая его к себе. – Я хочу спать с тобой. Я хочу проснуться, и чтобы ты был рядом. Неужели ты так и не понял?

Уже проваливаясь в сон, она услышала, как он что-то спросил.

– Что-что? – проговорила Гвин.

– Что стало с «Эйгир»? – спросил Арт. – Сейчас почему-то пришло в голову.

Она ответила после паузы.

– Я ее продала. Сразу, как вернулась с Тиндагола. Подвернулся один торговец с деньгами на Камелиарде.

«Ничто не напоминало о тебе так сильно, как этот корабль. Это было невыносимо».

– Я понял, – ответил Арт. – Жаль.

Гвин нащупала и сжала его руку.

– Я ее найду и выкуплю обратно, – пообещала она. – Я верну тебе «Эйгир».

Он нежно поцеловал ее в плечо, погладил по щеке.

– Не нужно, милая, – сказал Арт. – Это просто корабль.

«Просто корабль, на котором ты стал космиком, а потом капитаном. На котором ты с открытыми глазами вошел на дорогу мертвых. Который ты назвал именем своей матери».

– Я сделаю, как сказала, – пообещала Гвин. – Запомни.

Немного позже она проснулась и сразу поняла, что Арт тоже не спит. Он лежал на боку, разглядывая расписанные вателинскими люминесцентными красками холсты, которые светились в темноте.

– Арт, – позвала она. – Арт.

– Да, Гвин, – ответил капитан.

– Прости меня, – попросила она.

– За что? – Арт повернулся к ней, и Гвин скользнула в его объятия, прижалась лицом к его груди. – За что мне тебя прощать? Это я виноват.

– Нет, – Гвин яростно замотала головой. – Ты… ты сделал все, как считал нужным. А я проклятая эгоистка. Я ненавидела тебя за это. За то, что пожертвовал собой ради Воронов. За то, что ты пропал после Тиндагола. Но больше всего не за это. За другое.

Она чувствовала, как его рука гладит ее волосы, тепло его дыхания, и ей впервые со времен уроков мэтра Клайда хотелось разрыдаться.

– Я ненавидела тебя за то, что ты стал жить своей, другой жизнью. Жизнью, в которой не было меня. Я узнавала о тебе от других людей. Вольных торговцев, Воронов, от людей Баста. Ты становился бойцом Восстания, героем, ччерковой легендой, а я тебе совсем не была нужна.

– Легенда из меня так себе, – сказал Арт, и Гвин толкнула его кулаком в плечо.

– Молчи, – попросила она. – Дай мне сказать. Так вот, я тебя ненавидела, и за это я не прошу у тебя прощения. Я так чувствовала. Я так хотела чувствовать. Так было проще.

– Понимаю, – сказал Арт, и она знала, что он действительно понимает.

– Я прошу прощения за то, как я говорила, как поступала с тобой, когда ты оказался здесь, в крепости. Я хотела сделать тебе больно. Я хотела, чтобы ты почувствовал, как это – быть ненужным.

– У тебя получилось, – Арт провел пальцами по закрученному в спираль узору ее татуировки. – Мне было больно. Но я тебя прощаю, Гвин. Все, что было, уже не важно.

– Тебе больше не будет больно со мной, – сказала ганзерка. – Это тоже запомни.