Пересвет

Но можно поступить иначе. Захватить несколько частиц, законтурировать их в облаке разнонаправленных потоков матричной энергии. Для этого придётся, конечно, потратить свой потенциал, что уменьшит атакующую мощь в случае схватки с дайреками. Однако, если провести только поиск, не ввязываясь в битву, опасаться нечего. Когда гран-байзон доберётся до частиц, боевой потенциал восстановится. К Меланду ушёл сигнал, а Хикс продолжил розыск врага.

Вот и мегаскопления звёзд, о которых информировал гран-байзон. Плотность перерождённого матричного вещества небывало высокая, Хикс не встречал такого. Разноцветная стена из миллиардов миллиардов звёзд изгибалась, вибрировала, поток излучения от них был так плотен, что поисковые модуляторы начали быстро перегружаться информацией.

Движение пришлось замедлить, формируя дополнительные аналитические структуры. Синие, алые, фиолетовые, жёлтые, багряные, ультрамариновые, белые – звёзды сияли, порождая мощную фотонную волну. Она сбивала настройки, и Хикс решил, что для наведения порядка понадобится пара миллионов байзонов его уровня. Очевидно, что здесь никогда не проходила зачистка пространства, матрица явно изодрана и перековеркана.

Поисковые модуляторы обнаружили тысячи следов частиц, которые они не могли идентифицировать, Хикс контурировал их, информировал гран-байзона и двигался дальше. Его ничто не могло остановить в охоте на Джелладу.

Фронтальные звёзды уже остались позади, премьер-байзон был внутри колоссальной, бесконечной, сияющей стены. Кроме светил, пространство было густо забито пылевыми потоками, тёмными сгустками энергии, свирепо рвавшейся из магнитных скреп, сплетениями напряжений. Планеты – каменные, ледяные, газовые. Нетронутый заповедник, можно тренировочный полигон обустраивать для байзонов.

Сторожевой сегмент с дальней стороны потока байзона подал изломанный сигнал. Хикс не смог его разобрать и отнёс происшествие на сбой, вызванный огромной нагрузкой. Но тут же такие сигналы миллионами посыпались со всех сторон. Анализ сведений дал вывод, что сторожевые сегменты ведут сражение с неизвестным противником. Однако байзонам могли противостоять только дайреки, но их присутствия зафиксировано не было!

Премьер-байзон и являлся потому премьером, что был готов к разным неожиданным ситуациям, даже совершенно непонятным.

Между тем, количество сигналов возрастало и Хикс активизировал защитные слои. Однако, хотя сторожевые сегменты начали выходить из строя, никаких признаков атаки не было. Решив, что дайреки укрываются за некой защитой, которую пока невозможно распознать, премьер-байзон ударил четвертью своей мощи по направлению к десятку белых и оранжевых звёзд, крутившихся в розетте Клемперера. Такое положение крайне неустойчиво и естественным образом никогда не возникает. Явно поработали дайреки.

Два луча концентрированной энергии вспыхнули зеленью и мгновенно пропахав миллионы звёздных сфер, окрасили их в сотни различных оттенков. На миг этот участок звёздной стены заполыхал багровым цветом, плавно стёкшим в малиновый и расцвёл янтарными протуберанцами. Они медленно распались, превращаясь в бледно-жёлтые гигантские облака. Растекаясь, те прореживались возобновившимися потоками фотонов и развалились на колышущиеся обрывки.

Для Хикса это была обычная картина и он отметил только, что посланные им лучи вдруг обнажили необычный узор матричного поля, сложенного не спиралью, а прямоугольными кубами.

Его удар по месту, где, возможно, укрывался дайрек, привёл к неожиданным последствиям. Сигналы от поисковых модуляторов перестали поступать, а сторожевые сегменты вдруг разом вышли из строя, передавая явно неверную информацию о поражении самого байзона, причём о начале стадии распыления.

Миллиарды звёздных ветров уже унесли цветные туманы атаки Хикса, а он сам вдруг понял, что угодил в простую ловушку, рассчитанную на примитив. Хикс, будучи премьер-байзоном, поневоле и противника своего, возможно это был Джеллада, считал врагом высокого уровня. А сейчас его заманили в капкан, правда, в очень необычном месте. Но он потому и стал премьер-байзоном, что мог принимать верные решения быстрее многих своих коллег.

Боевая сеть дайреков – очень давно не применявшееся оружие, так как его легко нейтрализовать, сработала в это раз удачно. Удар Хикса обернулся против него самого, вся энергия, обращённая сетью, посекла едва ли треть байзона. Если оставаться здесь и вступить в противоборство, ресурсов может и не хватить. Безусловно, с боевой сетью он справится, но если рядом окажется дайрек, даже только что возрождённый, он легко распылит Хикса. Оставив всё, что было повреждено, премьер-байзон помчался прочь из стены звёзд, ближе к матричному полю, там, где, вероятно, уже появился Меланд.

Оставляя за собой гигантский, растекающийся на десятки парсеков изумрудный сияющий шлейф, Хикс, используя не только свою энергию, но попутный звёздный ветер, выскочил в пустоту. Шафранными пятнами отблескивали остатки боевой сети, выскочившие следом, но они были уже не страшны. Вдруг на том месте, откуда поспешно бежал грозный премьер-байзон, вспыхнул огромный дымчато белый шар. По нему прокатились васильковые полосы, он раскрылся и выбросил чёрную тучу блистающих многогранников. Те лопались, врезаясь в звёзды и звёзды взрывались вместе с ними.

– Это нарушилось то самое, странное матричное поле, – понял Хикс. – Мощная была боевая сеть, но премьер-байзона такой не взять.

Убедившись, что ему не угрожает опасность от бушующего среди миллиардов звёзд чёрного урагана, Хикс занялся восстановлением – частичным возрождением.

Агашимола

Владыка Дионисий спал долго, после чая с бальзамом. Ну его никто и не будил. Позавтракали, Светлов чай с паштетом куриным, а дружина пшенной кулеш. Воилко снова банку пустую, что от паштета, забрал, отмыл и в мешок свой кинул.

Уже ближе к полудню отчалили. Светлов оглядывался по сторонам. В Нижнем Новгороде он бывал, но местность не узнавал, видно, далеко ещё до города. Какая-то река впадает в Волгу, на высоком берегу крепость. Да это нижегородский кремль! А река – Ока!

Мостов нет, воздушной переправы тоже, на берегу лачуги какие-то. Все надежды Светлова, что он не попаданец, растаяли. Попаданец, да ещё какой! Парусник катился под берегом, Воилко отмахивал своим бревном, владыка что-то бормотал, мужики выглядывали из-за бортов и копались в своих мешках. Кремль остался сзади справа, там причалены большие суда и лодки, недалеко от них барка Дионисия прокатилась. Домишки пошли. Вот изгородь, за ней постройки. Воилко налегает на бревно, барка поворачивает к берегу, шуршит песок под днищем. Кто-то из дружины прыгает с борта, в руках верёвка, он наматывает её на бревно, торчащее из земли.

Владыку на руках снесли на берег. И тут к нему подбежал, спрыгнув прямо в воду, рулевой, и что-то нашептал. Дионисий остановился, покрутил головой, махнул всем, ну-ка, все ко мне. Один Светлов не поторопился, ему то что, он свободный попаданец, никому не подчиняется.

Дионисий инструктаж окончил, и упираясь посохом в сырую землю, зашагал к постройкам. Между тем, с барки весь скарб быстренько скидали на берег, остались только Родя, Воилко и ещё двое, те самые, что с Родионом Светлова встретили. Они головами повертели и побежали куда-то по берегу.

– Иди к владыке, – сказал Родион. – Он тебе место определит. Сейчас с архимандритом поговорит. Поклажу свою забери. Про меня никому не говори.

– А чего такое? – удивился Светлов.

– Я Агашимолу видел, – хмуро сказал Воилко. – Суда у княжьего причала стоят. Так он там на нас смотрел. Родю надо укрыть.

– А зачем бояться его? – Светлов ухмыльнулся. – Можно ведь и чик-чик ему сделать.

Родион качнул головой.

– Нельзя сейчас с татарами ссориться, – ответил он. – Агашимола меня искать станет, он барку владыки наверняка узнал. А не узнал, так подскажут. Чтоб мирно всё было, дождёмся, пока не уйдут татары.

Заплескали вёсла у берега, глухо ткнулась в борт барки лодка-душегубка. Родя, пригибаясь, быстро и мягко, как кошка, сиганул в неё. Лёг на дно. Парни оттолкнулись, налегли на вёсла. Душегубка по гладкой волне полетела к островам.

– Ты не торопись, – Воилко обернулся к Светлову. – Хочешь, здесь ночуй. А то в избах душно, угореть можно даже без печки. На берегу тоже, смотри, грязь какая.

Да, глинистый берег был истоптан лошадьми и коровами так, что даже травинки не росло. Ямки, бугры. Лучше в самом деле на борту заночевать.

Послышались громкие крики, улюлюканье, свист. У ворот, сбитых из нескольких жердей, гарцевали всадники. Один размахивал плетью над головой воротника, ещё трое хохотали, глядя на это.

– Видать, Агашимола пожаловал, – негромко сказал Воилко. – Конного его не пустят сюда, всё-таки монастырь, с владыкой татарам ссориться вовсе не с руки.

Светлов нахмурился. Непонятно, и с татарами ругаться нельзя, и им ссориться тоже не стоит. Увидев его недоумевающий взгляд, рулевой пожал плечами: – Худой мир лучше доброй ссоры.

Всадники спешились, бросили поводья воротнику, быстро зашагали к бревенчатым избам, которые, как понял Светлов, и были монастырём. Приглядевшись, он увидал и невысокую деревянную церкву, а рядом с ней, на взгорке, колокольную площадку.

Облокотившись на борт, Светлов закурил, поплёвывая в реку, оглянулся, выискивая лодку с Родионом. Но возле островов плавало с десяток лодок, и понять, где там боярин Дионисия, было невозможно.

Воилко копался на корме, прибирая своё рулевое имущество, Светлов только повернулся к нему и хотел спросить, не пора им перекусить, как по барке сильно ударили. На берегу стояли давешние всадники.

Один из них, со шрамом на всё лицо, отбросил палку, которой ударил по барке.

«Агашимола, вероятнее всего», – подумал Светлов. – «А на татарина не похож. Вообще они на татар не похожи».

Четверо крепких, довольно высоких мужиков в длинных кафтанах с вышивкой, на боку сабли, кожаные сапоги высокие, выше колен, шапки меховые. Рожи наглые. Все светловолосые, один совсем рыжий. Что-то бормочут непонятно, и ржут, тыкая пальцами в Агашимолу. Тот багровый от злости или пьяный, косой шрам только белее молока, чуть ли не сияет на лице.

– Чё хотел?! – угрожающе спросил, чуть свесившись с борта, Светлов. – Проблемы ищешь, чувак?!

Главное в таких ситуациях – интонация. Слова не важны, сурово надо наехать, дать понять, что тут покруче. Но интонация не сработала. Татары захохотали. Один даже затрясся от смеха.

– Меня зовут Агашимола, – медленно сказал мужик со шрамом. – Я пришёл за своим рабом. И я убью его.

– Ты чё, крутой самый? – Светлов закурил и пустил дым в его сторону. – Мы в свободной стране. Дух Джона Брауна стучит в наших сердцах, а пепел Клааса бьётся рядом. Свободен, мальчик Лёша из страны Какаду!

Дух с пеплом всплыли совсем неожиданно, но кстати, непонятное обычно пугает или путает. Татары посмотрели на Агашимолу. Ему было всё равно, он просто сплюнул.

– Скажи мне, где Родион, и я уйду. Или я убью тебя тоже.

– А ты чё, бессмертный, что ли? – тоже сплюнул Светлов, и вдруг попёр из него Джек Лондон, и пока не забыл, выдал: – Вали отсюда, уноси свой лай от нашего, нашего…

Он обернулся, Воилко стоял рядом, чуть прищурясь глядел на гостей.

– Как называется наша лодка? – тихонько спросил Светлов.

– Лодья, лодья ушкуйка, – чуть помедлив, сказал Воилко.

– Уноси свой лай от нашей ушкуйной ладьи, балбес! – чётко сказал Светлов и укрывая руки за бортом, вытащил из чехла свою двустволку и зарядил её. Разговоры это хорошо, но дуплет в упор лучшее лекарство от упёртых.

Агашимола побагровел так, что лицо стало черным. Он ухватился за саблю, но сразу двое его приятелей схватили за руки.

– Эй, боярин! – крикнул тот, что стоял в стороне. – Мы послы великого хана. Нас трогать нельзя, ты знаешь. Агашимола может с тобой подраться. Но ему нельзя, он посол.

Тот как раз тяжело выдохнул и убрал руку от сабли. Лицо у него начало светлеть.

– Тогда до свидания, добрые люди, – Светлов положил двустволочку на свой рюкзак. – Приятно было познакомиться, приходите ещё.

Татары снова начали хохотать, а тот, что стоял в стороне, усмехнулся.

– Поимка раба это личное дело, и Агашимола может спросить его и с тебя, – сказал он. – Но если ты его убьёшь, значит, ты убьёшь посла.

– Ты похмеляться не пробовал? – спросил Светлов. – Я твой базар путаный разбирать не собираюсь. Чего хочешь?– Агашимола может драться с тобой, но только без оружия, и ты без оружия, – сказал татарин. – Он может тебя убить, потому что ты не посол, а он посол. А если убьёшь, вам всем плохо будет! Токтамыш снимет со всех шкуры.

Светлов задумался на секунду, непонятно было, чего этот Агашимола к нему привязался. А, ему надо злобу сорвать, потому что Родю не нашёл.

– Слышь, послы, – он сцепил пальцы в замок и начал их разминать. – Пусть Агашимола при всех сейчас скажет, что он вызывает меня на драку.

Татары закивали, соглашаясь. Между тем, на берег подтягивались зрители. Были тут бойцы из дружины владыки, Хрисанфа с Кошкомоем увидал Светлов. Ещё знакомые лица, были и другие. Почти у всех в руках толстые палки. Татары быстро переговорили меж собой и Агашимола, презрительно взглянув на собравшуюся толпу, повернулся к ладье.

Светлов уже врубил видеозапись на смартфоне. Зарядки оставалось чуть-чуть.

– Боярин, твоего имени не знаю, хочу бороться с тобой, – сказал Агашимола. – Сейчас я не как посол, а как казак с тобой говорю. Иди сюда, я тебе шею сломаю.

– Сейчас! – крикнул Светлов. – Сейчас приду, никуда не уходи только, подожди.

На берегу все захохотали, Агашимола только хмыкнул и всё. Он снял кафтан, вытащил из-за пояса саблю и кинжал, отдал их одному из своих, расстегнул ворот у рубахи и начал разминаться.

Досадуя, что батарея садится, Светлов вытащил павербанк, соединил его со смартфоном, разрядил двустволку, убрал её в чехол. Скинул куртку, свитер, остался в тельняшке, полувоенных штанах и берцах.

Толпа ждала. Светлов попрыгал по изрытой земле; да, глубокие ямки от лошадиных и коровьих копыт мешают нормально двигаться, ну да ладно, у противника подошвы мягче, ему хуже придётся. А какие правила таких драк, интересно?

Он увидел, как Агашимола надел на правую руку увесистый кастет. Светлов быстро оглянулся, никто не возмущался – ага, с правилами понятно.

– Начнём, брателло, – Светлов, долго не думая, зарядил ногой по левому бедру противника. Отскочил, так как в ответ Агашимола быстро кинул вперёд левую руку и чуть не ухватил его. Шустрый мужичок!

Закружились, следя друг за другом. Светлов приближался к татарам, стоявшим кучкой, как вдруг заметил, что рядом прошли трое с палками и очень недобро посмотрели на татар. Те ухмыльнулись.

Агашимола подпрыгнул и выбросил правую ногу вперёд, целясь в голову врага. Отлетевшая грязь с сапога ударила по лицу увернувшегося Светлова. Только татарин приземлился, как снова получил удар по левому бедру. Сейчас немного проняло, шатнулся.

– Отойдите, дайте смотреть, – сказал один из татар тем, что с палками рядом встали. – Не будем мы резать боярина, не будем.

Не вникая в те разговоры, Светлов кружил, чуть расставив руки. Противник силён. Ростом чуть пониже, но так же широк в плечах и ловок. Попробовать ножницы?

Оттолкнувшись левой ногой, Светлов махнул правой, обозначая удар в голову. Тут же Агашимола чуть отшатнулся и потащил, защищая лицо, левую руку вверх, правая при этом немного опустилась.

– Не знает приёма, – молнией мелькнула мысль у Светлова и сильно отмахнув правой ногой назад, он ударил левой. Всё это заняло от силы полсекунды. Те, кто глядел, увидели лишь прыжок неизвестного боярина, как качнулся Агашимола и как нога в суровом берце пропахала ему правую щеку. Эх, не вышел нокаут, подосадовал Светлов, чуть промазал! Приземлившись на ноги, он быстро отскочил назад. Народ засвистел и затопал, татары стояли невозмутимо.

Только Светлов выпрямил ноги, как уже пришедший в себя Агашимола бросился на него. Мгновения не хватало Светлову, чтоб перенаправить усилия в мышцах на шаг в сторону. На его счастье, Агашимола не стал его таранить, а то бы точно свалил, а выскочив на дистанцию уверенного удара, мощно размахнулся и ударил справа.

Кастет летел к лицу, Светлов качнулся вправо, уклоняясь и нагибаясь. Успел! Одетый в железо кулак Агашимолы зацепил только ухо, а Светлов уже нырнул под удар, подвернулся, как когда-то учили, ухватил руку, и подстроившись под движение врага, крутнулся – и Агашимола взлетел вверх тормашками и хлопнулся на землю.

Вскочить ему Светлов не дал, крепко держа вывернутую кисть. Агашимола лежал на животе, правая рука заведена вверх, прямая и напряжённая. Пошевелиться невозможно.

Не давая никому опомниться, Светлов сильнее закрутил кисть противника, скручивая и всю руку. Агашимола заорал от боли, видимо, потеряв контроль над собой. По его правой руке прошёл лёгкий треск, Светлов не слышал его, а ощутил.

«Вывих или связочку порвал, а больше пока ничего не надо», – решил он и отпустил захват.

Татары увели перекосившегося Агашимолу, народ разошёлся. Светлов залез обратно в ладью и предложил Воилко перекусить. У него осталась пара банок тушёнки, чего их беречь: сварили кулеш. Заодно спросил, зачем тому пустые банки? Воилко, нахваливая мягкое ароматное мясо, показал берестяную кружку. В неё он вставил банку от тушёнки.

– Не протекёт сейчас, – сказал рулевой.

– Логично, – согласился Светлов и спросил: – А чего татары на татар не похожи? Они, может, и не татары?

– Да ты же слыхал, они по татарски говорили, – удивился Воилко. – Значит, татары и есть. Да и знаем, что татары они, в степи живут, стада пасут.

– Так вроде они узкоглазые должны быть, чернявые, – как мог, изобразил Светлов.

– А, так ты про джунгар говоришь, – кивнул Воилко. – Да их давно уж не видать. Воюют с Тимуром или ещё с кем, наверно.

– Понятно, – хмыкнул Светлов.

4.

Вадик и банда

Вадика били не сильно, но больно, думали, соглядатай. Правда, быстро прекратили, потому что он закричал, что раненым может помочь. Главарь шайки, напавшей на ладью с Дионисием, махнул рукой, дескать, отойдите.

– Потом замучаем, если не понравится, – сказал невысокий, но очень плечистый, чуть ссутуленный главарь. Его звали Рыдай.

– Иди сюда, добрый человек, – подозвал он Вадика. – Так ты лечить можешь?

Тот кивнул, морщась и трогая распухшее от ударов лицо.

– Помоги, – Рыдай мотнул головой в сторону сидевших под берегом раненых. Тех было трое, дробь Светлова угодила по лицам, у одного дробинка шарахнула по большому пальцу и тот опух.

Через час возни, когда Вадик вскипячённой и затем остуженной водой промыл раны и даже смог с помощью ножа и щепок вытащить несколько дробинок, его позвали к главарю.

– Молодец, вижу, что понимаешь, – Рыдай глянул Вадику в глаза. – Ты кто такой?

– Я за своим врагом следил, он на паруснике этом плыл, – сказал Вадик. – Мне надо его убить. Можете и вы его убить, я не против. Это он по вам стрелял.

– Да, слыхал я про греческий огонь, а сейчас и увидал, – кивнул Рыдай. – Хорошая штука оказалась. Умеешь пользоваться?

– А то, – Вадик развёл руками.

Больше его ни о чём не расспрашивали. Разбойникам было не до него. Рыдай велел отабориться и с двумя товарищами отошёл в сторону, посовещаться.

Уже потом, когда все похлебали кулеша и попили горячей воды с заваренными листьями малины, главарь осмотрел свою шайку и встал.

– Ну что, орлы-молодцы, товарищи мои славные! – громко сказал он, покачивая головой. – Злата-серебра хочется ещё? Карманы набить, да сладко в Новгороде пожить-погулять? Или в Царьград махнуть? Не испугались?

Разбойники засмеялись.

– Наше дело такое, пить да гулять, да богатую мошну потрошить, – прохрипел один из них. – А что голову снесут, так это хоть как непременно.

Остальные загудели, видно, говорить были не мастера. Больше ножами да палицами орудовать. Рыдай велел всем отдыхать, а Вадику кивнул, дескать, иди сюда.

– Как тебя зовут и откуда ты, мне неинтересно, – сказал он. – Всё равно наврёшь, а как проверить? Пойдёшь с нами? Парень ты крепкий, врачевать умеешь. Долю дам, не обижу. А если не согласен, прямо сейчас утоплю!

Вадик кхекнул, вытер отчего-то вдруг вспотевший лоб и кивнул.

– Согласен с вами, но только помогите мне этого мужика, с ружьём, прикончить, – сказал он.

– Попадётся, так прибьём, – Рыдай исподлобья глянул на него. – Ты его просто кончить хочешь или помучить?

– Убить и всё!

– Ну пока мы за твоим приятелем гоняться не будем, – сказал Рыдай. – Дело важнецкое у нас есть. Про него товарищи мои знают, и тебе всё равно расскажут. Чтобы ты понимал, я сам скажу, какое дело у нас.

Вытащив пачку сигарет, Вадик закурил. Рыдай выпучил глаза и захохотал. Подошли ещё разбойники и тыкая пальцами в дымящую сигарету, ржали, как жеребцы перед случкой.

– Видал я в Царьграде таких, тоже дым курили, – вытирая глаза, сказал разбойник Косторук. – Целое облако напустят, потом кошели срезают. Так ты грек, получается.

Посмеявшись, разбойники улеглись на песок и раскинувшись, захрапели.

– В Нижнем Новгороде сейчас гостит москвич Микула Вельяминов, зять княжеский, – Рыдай искоса посмотрел на Вадика. – Я ему одну ценную вещь когда-то отдал, сейчас забрать надо.

– Он не хочет вернуть?

– Не знает, что нужно её отдать, – Рыдай поцокал языком. – Но если заберём, то большое дело сделаем. Лучше всего, если он сам отдаст. Посмотрим.

– А что за вещь? – спросил Вадик. – Дорогая?

– Очень, – Рыдай вздохнул. – Пояс золотой княжеский.

Он чуть прищурясь, глянул в глаза Вадику, но ничего там не увидел. Для Рыдая этот поход в Нижний Новгород оказался самой большой ставкой в жизни. И если всё получится, то будут и слава, и богатство, и власть, и уделы с деревеньками. Если нет, то в лучшем случае станет дынями торговать в Астрахани. Сейчас Рыдая потряхивало от волнения, он и Вадику рассказал – неожиданно для себя – о поясе, чтобы хоть немного снять с себя неимоверное напряжение, которое давило с самого начала похода в Нижний Новгород. Выслушав, Вадик вытащил сигареты и решив экономить газ в зажигалке, подошёл к костру и прикурив от головёшки, улёгся на песок отдохнуть.

Рыдай усмехнулся, глядя на него, засунул руки подмышки и прикрыл глаза.

– Ты, Иван Васильевич, много помощи мне окажешь, если пояс князя Егория, победителя змеев, добудешь, – вспомнил он разговор с тверским князем Михаилом. – Твой отец хотел его для своих внуков сберечь, да время подошло такое, что ждать нельзя. Я тебе тайно денег дам, шайку свою опять собери и гайда! С этим поясом мне к Токтамышу явиться надо, он ярлык великого князя у Дмитрия в Москве заберёт и мне даст. Тогда вся Русь наша будет!

Золотой пояс императора Византии и римский клинок победы

Патриарх Константинопольский Лев Стипп с удовольствием развалился в низком мягком кресле. Пощупав боковую подушку, он тоном знатока произнёс: «Конский волос, причём арабских лошадей».

Отставив в сторону чашу с вином, Иоанн Комнин, император Византии, пару раз кивнул, соглашаясь с иерархом. Он не знал, чем набито кресло, но при заносчивом патриархе нельзя это показывать – начнёт при случае ввёртывать в разговор, дескать, если уж император в креслах не разбирается, как ему Византией управлять.

– Как дела, владыка? – спросил Иоанн. – С ересями разобрался?

– Сожгли рукописи, четыре воза, – махнул рукой Лев. – В прошлом году больше было. Меньше писать стали еретики, обленились. Я принёс эдикт, так, посмотреть, да чтоб ты поправил, как полагаешь.

– Какой эдикт?

– О запрете колдовства, магических сеансов и гаданий при дворе императора.

– Ах да, – поморщился Иоанн. – Бабы придворные совсем с ума сошли, волшебников, магов тащат отовсюду. Сдурели. Ладно бы дома у себя или на виллах, нет, прутся во дворец, здесь им удобнее. Воровать этим шарлатанам удобней, стащили уже бронзовые перила наборные. Давай, посмотрю.

Прочитав эдикт и внеся своей рукой правки, император отдал бумагу патриарху. Тот удовлетворенно кивнул, увидев, что везде смертная казнь заменена на высылку из столицы и взыскание расходов на очищение двора от злокозненных чар. Причём, деньги от этого шли в доход церкви.

– И ещё, сестра твоя Ольга замуж выходит за князя русов, Георгия, – сказал патриарх. – Я подарки освящал намедни и подумал, надо этим дикарям сакральное что-то преподнести. Не просто золото и бирюзу, мечи и шелка, а что-то такое, чтоб они берегли и считали самым дорогим.

Император наморщился. Патриарх был человек толковый, но склонный к возвышенным разговорам, причём, начинал он всегда далеко от сути. А Иоанн, боец и солдат, не любил многословия, предпочитая ему краткие советы или команды, заранее обдуманные и выверенные.

– Перестань! – император махнул рукой. – Говори быстро, что ещё. А то уйду.