Я (не) ведьма

На мой взгляд, все трое были похожи, как родные сестры, но я на всякий случай кивнула и ткнула пальцем в сторону бархатного платья, не в силах даже спросить, откуда такое великолепие.

– Это подарок милорда Сомареца будущей жене, – ответила Эдит на мой невысказанный вопрос. – А это – подарки от него же.

Она наклонилась и выволокла из-под скамейки сундук с медными ручками и железным навесным замочком. При этом горничная бросила такой выразительный взгляд на моих сестер, что те подскочили на месте.

– Вот ключ, миледи, – Эдит запустила широкую ручищу за лиф своего платья и вытащила ключик на шелковой ленте. – Мне приказано, чтобы никто, кроме вас, не смел открывать сундук и прикасаться к платью.

Еще один взгляд в сторону моих сестер, и я догадалась, что Ольрун и Стелла пытались рассмотреть подарки короля Баллиштейна поближе. Наверное, еще и пытались настаивать.

Она сняла ключ и передала его мне. Я сжала его в ладони, еще не зная, как мне себя повести. Все это и правда выглядело слишком… сказочно.

Пока я раздумывала, Стелла не вытерпела и попросила тоненьким голосочком:

– Давай посмотрим, что там? Кирия, а?

Ольрун промолчала, насупившись, но я видела, что и ей не терпится посмотреть, что находится в сундуке. Волосы у моей сестры были распущены – значит, шпильки у нее были изъяты до последней, и новое нападение мне не грозило.

Я позволила себе уступить слабости и встала на колено перед сундуком, открывая замок. Ключ повернулся легко, и вот я подняла крышку, с некоторой опаской заглядывая внутрь.

Там лежали стопками тончайшие шелковые и батистовые рубашки, красные чулки с золотыми стрелками, платки и ленты. Все очень красивое, изысканное, пахнущее лавандой – потому что между рубашками лежали мешочки с сухими цветами. Я испытала почти детскую радость оттого, что стала хозяйкой таких богатых вещичек. И их было так много! И еще в сундуке лежала плоская шкатулка, открыв которую я обнаружила ожерелье из рубинов – длинное, чтобы лежало на груди, с золотыми коваными розами. Отшлифованные камни были прозрачными и темно-красными, неправильной формы со скругленными краями.

– Какая красота… – за моей спиной с придыханием произнесла Стелла.

Она поднялась со скамьи и подошла на цыпочках, я и не услышала.

– Вас попросили надеть это ожерелье сразу же, – подсказала Эдит. – Как знак, что вы принимаете милорда Сомареца своим мужем.

– Надень, Кирия! – запричитала Стелла. – Пожалуйста!

Но я медлила. Красные камни в неровном свете светильников казались застывшими каплями крови. Перед моим мысленным взором вдруг промелькнула совершенно нелепая картина – капли крови на моих обнаженных руках, от запястий до локтей. Видение было таким ярким, что я испуганно посмотрела на свои руки. Но рукава моего платья были длинными, и конечно же, никаких капель крови я не обнаружила. Только я уже не могла радоваться такому, поистине, королевскому подарку. Захлопнув крышку шкатулки, я сказала:

– Не вижу необходимости надевать его сейчас. Оно подходит к платью, надену на венчание.

– Хотя бы примерь… – заныла Стелла, но я уже захлопнула и сундук.

– Не сегодня, – мне и в самом деле не хотелось ничего примерять, и радость от обилия богатых вещей схлынула, будто ее смыло дождиком. – Потрудитесь сложить платье, – сказала я Эдит, – я устала и хочу лечь. Может, его повесить на кресло?

– Оно помнется, – заявила Эдит безоговорочно. – Я поговорила с леди Готшем, до отъезда вам предоставят отдельную комнату. Там хватит места, чтобы разложить платье, и занесут остальные сундуки.

– Остальные? – переспросила Стелла.

– Вы думаете, милорд отправил бы своей невесте лишь один сундук с подарками? – ответила горничная, смерив мою сестру почти презрительным взглядом. – Там восемь сундуков и три ларца. Мы принесли сюда только подвенечное платье и кое-что из белья и украшений.

Глаза у Стеллы стали размером с чашку, а Ольрун поджала губы. И это мои сестренки еще не знали, сколько король заплатил нашему отцу, чтобы наверняка получить меня.

Но зачем я ему?..

Будь я даже старшей дочерью, король Норсдейла мог бы подыскать себе партию куда более родовитую, чем одна из Санлисов.

Почему я?..

Появилась леди Готшем в сопровождении служанки, которая тащила тазик с колотым льдом. Окинув меня холодным взглядом, мачеха все прекрасно поняла и сделала служанке знак удалиться.

– Если ты хорошо себя чувствуешь, то пойдем, провожу тебя в твою новую комнату, – сказала она.

Я бы не согласилась из чувства противоречия, но подумала, что не смогу уснуть рядом с Ольрун, пусть у той и отобрали шпильки, и согласно кивнула.

– Позвольте, миледи, – Эдит взяла у меня ключ и заперла замок на сундуке, а потом вернула ключ мне и вместе с Хайди и Бет они с великими предосторожностями подняли бархатное платье, держа его за расправленный подол, рукава и плечи, и понесли.

Мы с леди Готшем пошли впереди, мачеха указывала дорогу, и я сразу догадалась, что она ведет меня в южное крыло – там были лучшие гостевые комнаты и библиотека. В южных покоях всегда было тепло и сухо, и обычно там располагались родители леди Готшем, когда приезжали навестить дочь и внучек.

Я косилась по сторонам, ожидая, что где-то в темноте стоит сэр Эдейл, но в коридорах было пусто.

– Мы принесем остальные вещи миледи, – сказала Эдит деловито.

Она повесила платье на ширму, стоящую в углу, осмотрела комнату и осталась довольна, о чем сразу заявила мачехе.

Леди Готшем выслушала ее с холодной улыбкой, но горничную это не смутило.

– Завтра велите затопить баню, – говорила она мачехе, как будто отдавала приказы. – У миледи волосы такие, что понадобится часа два, чтобы привести их в порядок. Потому нам надо три часа. Чтобы никто не мешал, чтобы принесли два чана горячей воды, розовое масло и мята у нас свои. Все.

После этих слов я ожидала, что мачеха поставит зарвавшуюся служанку на место, но леди Готшем лишь улыбнулась еще шире и сказала:

– Я рада, что у леди Кирии будут такие знающие слуги. Надеюсь, ваш труд будет вознагражден вашим хозяином.

– Даже не сомневайтесь, – заверила ее Эдит. – А теперь – с вашего позволения. Миледи сказала, что устала и хотела бы поскорее лечь спать.

– Разумеется, и я не стану ей мешать, – ответила леди Готшем. – Отдыхайте, леди Кирия. Пусть вам приснится ваш будущий муж.

Глава 6. Разговоры перед сном

Мачеха ушла, оставив меня гадать – не было ли в ее словах скрытого смысла, и я осталась наедине с тремя новыми горничными.

– Здесь есть смежная комната, – тут же начала распоряжаться Эдит, – мы расположимся там. Если что-то вам понадобится, миледи, тут же зовите нас, – она достала из кармана серебряный колокольчик и поставила его на стол. – Вам только позвонить – и мы рядом.

– Благодарю, – ответила я сдержанно, наблюдая за всеми тремя очень внимательно.

Несомненно, Эдит была центром этого трио. Хайди и Бет помалкивали и подчинялись ей безоговорочно. Думаю, реши я приказать им что-то, они прежде посмотрели бы на Эдит, ожидая – даст ли она добро на выполнение.

Присев на постель, которая была такой широкой, что спокойно можно было лечь в ней поперек, я смотрела, как горничные расправили платье, накрыв его тканым чехлом, и как Хайди и Бет один за другим заносили в комнату сундуки и ларцы. Эдит по-хозяйски открыла один из сундуков и извлекла оттуда тончайшие шелковые простыни.

– Разрешите, я перестелю вам постельку, миледи, – сказала она, и я тут же встала и отошла к стене.

Из сундуков были извлечены пуховые подушки, атласные одеяла – видимо, король Норсдейла считал, что у нас о таких диковинках, как постельные принадлежности, никто не слышал.

Сундуки были заперты не все, а только те, в которых привезли наряды для меня. Эдит настояла, чтобы я сразу же выбрала платье на завтра, и мне пришлось открыть пару сундуков, сделать вид, что я выбираю, а потом ткнуть наугад. Платье, что я выбрала, было темно-зеленое, а на лифе красовалась вышивка золотой нитью – кленовые листья. Пояс был витой, из золотого шнура, и к нему полагалась зеленая поясная сумочка, к которой крепились сразу три серебряных бубенчика.

– К этому платью подойдут бархатные туфли, – тут же решила Эдит и нырнула в другой сундук, вытащив на свет пару самых прекрасных туфель в мире – из черного бархата с зелеными атласными лентами, и с золотыми пряжками.

Моя прежняя обувь выглядела жалкими обносками по сравнению с этой красотой.

Эдит водрузила туфли на подзеркальный столик, платье было развешено на кресле, и горничные тут же стряхнули с него невидимые пылинки, расправили складки и растянули пояс, расчесав пушистые хвостики кисточек.

Служанки хлопотали себе, а мне стало почти страшно в окружении такого огромного количества роскошных вещей. И теперь все это принадлежало мне. Как странно, порой, оборачивается судьба.

В одном из сундуков я заметила книги и пожелала рассмотреть их поближе. Это были великолепные фолианты по истории нашего королевства – с яркими миниатюрами, в толстом кожаном переплете с золотым тиснением. Я сразу решила, что подарю книги Стелле. Среди нас троих только она считала чтение очень увлекательным занятием. К тому же, не в пример Ольрун, Стелла была, как мне показалось, даже рада моему замужеству. Во всяком случае, зависти не высказала и не пыталась ткнуть в глаз шпилькой.

Книги заинтересовали меня только как подарок (подари то, что тебе не надо), а вот сапожки со шпорами и плетка, украшенная перламутром пришлись мне по душе. Я не любила охоту, но никогда не отказывалась поучаствовать в оленьем гоне. И если бы у меня были вот такие прелестные штучки, а если совсем мечтать – то и породистая лошадь…

– Вам нравится верховая езда, миледи? – спросила Эдит.

– Немного, – ответила я сдержанно, откладывая сапожки и плетку. Все же, я не привыкла, чтобы за мной ухаживали слуги, и в присутствии горничных чувствовала себя сковано.

– В качестве подарка вам прислали еще и лошадь, – сказала Эдит. – Я не разбираюсь в породах, но Бальди очень красивая, – она изобразила на своем пухлом, румяном лице что-то вроде улыбки.

– Бальди? – переспросила я.

– Ваша лошадь, миледи. Она гнедая, а грива и хвост у нее черные. Говорят, очень дорогая лошадь, сэр Эдейл купил ее за шестьдесят серебряных монет.

Мне снова показалось, что меня ткнули в бок вилкой – как когда сестренки забавлялись во время праздничных семейных трапез. Сэр Эдейл купил подарок для невесты. А что жених?..

– Почему милорд сам не выбрал лошадь? – спросила я, стараясь выглядеть простодушной девицей.

– Потому что милорд во всем доверяет сэру Эдейлу, – Эдит выкладывала на стол гребни, щетки для волос, какие-то флакончики и коробочки. – Но милорд прислал вам ожерелье. Не хотите примерить?

– Нет, – быстро ответила я и невольно передернула плечами, только представив крупные красные рубины, похожие на капли крови. – Не сейчас, благодарю. Возможно, позже.

В двери постучали, и Эдит тяжелой поступью прошла, чтобы открыть.

– Сэр Годвинсон просит принять его, – возвестила она важно, будто была привратницей при королеве. – Прикажете впустить, миледи?

Я не сразу вспомнила, что сэр Годвинсон – это юный рыцарь, Эрик, пригласивший меня танцевать. И зачем он здесь?..

– Да, конечно, впустите, – разрешила я.

Эдит посторонилась, пропустив юношу, и тот вошел, неловко кланяясь и краснея, как мак.

– Пришел узнать, как ваше здоровье, леди Кирия, – сказал он. – С вами все в порядке?

– Со мной? – я успела забыть, что подвернула ногу, но тут же спохватилась: – Да, уже все хорошо. Спасибо за заботу.

– Это чудесно, – закивал Эрик и замолчал, глядя на меня.

Он держал свиток, перетянутый витым шнуром – прижимал к груди, как что-то немыслимо ценное. И все смотрел на меня – как-то удивленно, с любопытством и жадностью, и… с опаской.

– Со мной все хорошо, – повторила я, потому что молчание затягивалось. – Вас послал мой отец?

– Нет, простите, – он спохватился и с поклоном протянул мне свиток. – Мой отец попросил передать вам вот это – письмо от милорда Сомареца.

– От короля? – я не торопилась взять послание, и Эрик положил его на стол.

Я подошла ближе, разглядывая круглую печать с оттиском герба – волк в прыжке. Герб северных королей.

– От короля, – подтвердил Эрик. – Письмо жениха невесте.

Что ж, письмо было бы очень кстати. Не приехал сам – хотя бы прислал письмо, чтобы все объяснить. Я взяла свиток и попыталась развязать шнур, завязанный крест-накрест, чтобы никто не мог прочесть письмо, не сломав печати, и Эдит тут же открыла один из ларцов и передала мне перочинный ножик с костяной ручкой.

Даже о писчих принадлежностях позаботились. Почему-то такая забота нравилась мне все меньше и меньше, я занервничала, и не сразу смогла перерезать шнур, смяв бумагу.

Наконец, письмо было развернуто, я отошла к светильнику, скрывая ото всех, что написано, но Эрик и служанки сами проявили деликатность – отступили к порогу и застыли там.

Буквы, написанные легким, изящным почерком, сначала никак не складывались в слова – я волновалась, и строчки прыгали перед глазами.

Но потом я увидела свое имя – это было так странно, я никогда не видела своего имени написанным. Заглавная буква была нарисована твердо, со стрелкой наверху, как острие копья – «Кирия».

Я глубоко вздохнула и принялась читать:

«Госпожа моя Кирия! Надеюсь, вы простите, что обращаюсь к вам по имени, без упоминаний ваших титулов. Надеюсь, что вскоре вы разрешите называть вас лишь по имени – Кирия. Ведь ваше имя означает – «госпожа».

Простите меня и за то, что я не смог приехать к вам сам, чтобы посмотреть вам в глаза, завоевать вас, убедить в искренности моих чувств и твердости моих намерений сделать вас своей женой и королевой.

Пусть вас не удивляет, что я говорю так, словно знаю вас. Я знаю вас, знаю все. Я видел вас в отражении источника Флёр-де-Фарин, и фея сказала, что вы станете моей судьбой…», – тут я оторвалась от чтения и подозрительно посмотрела на Эрика.

Он и служанки стояли поодаль, почтительно потупившись, но Эрик, как будто почувствовав мой взгляд, поднял голову.

– Что-то не так? – спросил он.

Вместо ответа я продолжила чтение.

«…что вы станете моей судьбой, и просияете солнцем в моей жизни и в жизни королевства Баллиштейн. С тех пор, как я увидел вас – рыжекудрую, с глазами, как зелень наших лесов, я не могу думать ни о ком другом. Обещаю, что если вы примите мою любовь, я окружу вас заботой и нежностью, и буду вашим верным рыцарем от этого дня и навеки. Искренне ваш, с любовью и уважением, Чед Сомарец».

Внизу стояла размашистая подпись и еще один оттиск печати с изображением волка. Я медленно свернула письмо и убрала его в шкатулку с ожерельем, плотно закрыв крышку.

Получи я подобное послание до турнира, письмо произвело бы на меня впечатление. Каждая девушка мечтает о красивой любви. А тут история предполагала быть, как из рыцарских романов – король далекой земли увидел портрет принцессы, влюбился и женился. Но дело было не в портрете, а опять в пророчестве феи! Опять Флёр-де-Фарин! Получается, фея, страдает забывчивостью? Ведь она нагадала двум братьям одну судьбу – меня.

Если это не злой умысел, то очень дурная шутка.

Если тут, вообще, дело в пророчестве, и это письмо не написано сэром Эдейлом, например. По вдохновению. Купил же он подарок невесте от имени брата, почему бы не написать и любовное послание?

– Кто такая Флёр-де-Фарин? – спросила я.

Я не спрашивала у кого-то конкретно, но Эрик и служанки переглянулись, и юный рыцарь, кашлянув в кулак, ответил:

– В наших краях верят, что в горячем источнике в заповедных лесах обитает фея. Она оберегает леса и поля, следит, чтобы вызревали колосья, и у людей было достаточно хлеба на зиму…

– И еще она пророчествует, – сказала я.

– Э-э… – замычал Эрик. – Да, вилланы верят, что фея может предсказать будущее.

– Вилланы? – я посмотрела на него пристально, пытаясь понять, искренен ли он. – Благородные господа в это не верят?

– Думаю, что нет, – ответил Эрик со смущенным смешком. – А почему вы спрашиваете?

– Просто так, – сказала я. – Благодарю, что передали письмо.

– Надеюсь, оно успокоило вас, – произнес Эрик с надеждой.

Я сдержанно улыбнулась, не желая об этом говорить.

– С вашего позволения, миледи,– Эрик раскланялся, собираясь уйти, но почему-то медлил.

Возможно, он хотел сказать еще что-то, а я не отказалась бы его порасспросить, но не под пристальным взглядом грозной Эдит, которой, похоже, не слишком понравился визит рыцаря. Может, она беспокоится за честь невесты своего короля? Тогда тем более не надо давать ей повод.

Поэтому я поспешила распрощаться с Эриком:

– Доброй ночи, еще раз благодарю.

Он вышел нехотя, и горничная сразу заперла за ним дверь.

Служанки умыли и причесали меня на ночь, и нарядили в тончайшую батистовую рубашку – у меня никогда не было такого удобного белья, и я с величайшим наслаждением вытянулась в постели, на шелковых простынях, пахнущих лавандой.

Хайди и Бет пожелали мне приятных снов и удалились в смежную комнату, а Эдит задержалась, чтобы погасить часть свечей.

– Мне поручили служить вам, пока не приедем в замок Флёр, – сказала она. – А там вы сможете выбрать горничную по своему вкусу миледи.

«Замок Флёр, – подумала я. – Очень красивое и нежное название. Означает «цветок». Или – покров тайны, газовую ткань».

И я сразу представила легкое, воздушное сооружение, с башенками, флюгерами и красными черепичными крышами, а вслух сказала:

– Что вы, Эдит. Я не стану просить никаких других горничных. Если милорд посчитал вас лучшей, я не поставлю под сомнение его выбор.

– Вы можете оставить при себе свою горничную, – подсказала Эдит, с преувеличенным вниманием снимая нагар с последней свечи. – Заберете ее с собой…

– У меня нет горничной, – обрадовала я ее. – Поэтому я рассчитываю и впредь на вас и ваших подруг. Надеюсь, мы поладим.

– Вот как, – Эдит заметно ободрилась и отвернулась, скрывая улыбку, но я увидела отражение в зеркале. – Тогда еще прошу прощения, миледи. Если мне будет позволено говорить, то я скажу, что этот мальчишка, – горничная презрительно мотнула головой в сторону двери, – наговорил глупостей. Не верьте ему.

– Вы о сэре Годвинсоне? – уточнила я мягко.

– О нем, – недовольно буркнула Эдит. – Он тут так рассуждал о фее… Это все ложь. Госпожу Флёр-де-Фарин почитают в наших краях все – и простолюдины, и благородные.

– Ничуть в этом не сомневалась, – сказала я ровно, но горничная разгадала меня.

– И вы не верите, – произнесла она с осуждением. – Я сразу поняла, что у вас здесь не верят в древние предания. А зря. Флёр-де-Фарин никогда не ошибалась, предсказывая будущее. Говорят, если при полной луне прийти к ее источнику и бросить в отражение луны шпильку…

Дальше последовал пространный рассказ вроде того, что я слышала от своих сестер: «В отражении луны фея покажет будущего мужа… Мисси Луп бросила шпильку и увидела второго конюха…Все это – чистая правда…». Я подперла голову рукой, с трудом сдерживая смех, и представляя, как сэр Эдейл и его брат крадутся ночью к ручью Феи, чтобы бросить шпильку в отражение луны и увидеть будущую жену. Но почему – шпильку? Что бросают благородные рыцари? Может, охотничьи ножи? Или головки от стрел?

– Вы не верите! – Эдит резко прервала рассказ о чудесах феи из Норсдейла и уставилась на меня с осуждением. – А зря.

– Оставим это, – предложила я. – Каждый имеет право верить или не верить, и на чужую веру или неверие нет воли даже у королей.

– Вы такая умная, – сказала Эдит, но в ее устах это прозвучало вовсе не комплиментом. – Если что-то понадобится – звоните в колокольчик или просто крикните, миледи. Доброй ночи.

Она ушла вслед за Хайди и Бет, ступая тяжело и крепко, а я приспустила полог и легла на бок, подсунув ладони под щеку. Я глядела на огонек свечи и думала, что хорошо бы раздобыть какую-нибудь записочку от сэра Эдейла, чтобы сравнить почерки братьев.

И почему это герб одного брата – волк, а другого – сухое дерево?..

Глава 7. Предсвадебные хлопоты

Надо ли говорить, что никакой будущий муж мне не приснился. Проснувшись, я не вспомнила ни одного сна, но на душе было гадко, словно снилось что-то мерзкое.

Не успела я откинуть одеяло, как в комнату вплыли мои новые горничные – все умытые, одетые, в белоснежных чепцах, готовые служить. Наверное, они встали давно, и ждали, пока проснусь я.

После утреннего туалета я была наряжена в зеленое платье, мои простые золотые серьги-колечки были с презрением отправлены в шкатулку, а вместо них Эдит продела мне в уши куда более внушительные – в виде цветочных гирлянд, тонко сработанных из золота и крохотных изумрудов.

– Мы уберем волосы в сетку, чтобы серьги были видны, – приговаривала она, укрощая при помощи щетки и гребня мои непослушные кудри, а на шею я бы посоветовала миледи вот этот медальон – он хорош, но достаточно скромный, чтобы не затмить серёг.

– Согласна с вами, – тут же ответила я, потому что такие тонкости относительно украшений мне были неподвластны. Я бы обошлась и прежними серёжками, и не увидела ничего плохого в том, чтобы надеть жемчужное ожерелье, которое вчера ссудила мне мачеха.

Впервые утром я не знала, что делать.

Обычно я просыпалась вместе с сестрами, одевалась и причесывалась сама, пока возле Ольрун и Стеллы хлопотали их горничные. Потом мы молились, прогуливались по саду и шли к завтраку.

Но что полагается делать просватанной девице?

Поразмыслив, я все же открыла молитвослов и с сосредоточенным видом прочитала молитвенное правило, а потом направилась в сад. Две горничные остались в комнате, а Эдит отправилась со мной.

– Вам вовсе не нужно везде сопровождать меня, – сказала я ей, когда мы спускались по лестнице. – Я в доме своего отца, не заблужусь, и ничего со мной не случится.

Эдит посмотрела на меня с сомнением, и ответила, что ее миссия – быть всегда рядом со мной, чтобы выполнять любое мое желание.

– Пока у меня одно желание, – заверила я, – побольше узнать о милорде Сомареце. Вы видели его? Какой он?

Вопросы Эдит не понравились.

– Он хорош, миледи, – ответила она сухо и замолчала.

Что ж, этим мне пока пришлось успокоиться, тем более что мы с Эдит вышли в сад и я сразу увидела сестер. Обычно они валялись на травке, сидели в беседке, щипая розы, или сплетничали, укрывшись в сиреневых кустах, но сегодня Ольрун и Стелла топтались возле статуи у входа. И, судя по тому, как они встрепенулись, увидев меня – именно меня и ждали.

Глаза их расширились, и Ольрун беззвучно ахнула, ощупывая взглядом мое платье, золотой поясок, сумочку с бубенчиками… Я просто услышала, как застонала душа моей сестрицы, но волосы Ольрун снова были распущены – похоже, мачеха строго следила, чтобы шпильки не попались никому в руки.

– Кирия! Ты такая красивая! – с придыханием произнесла Стелла. – Какое платье!

– Нравится? – я не могла упустить возможность похвастаться, и с удовольствием показала платье со всех сторон, повернувшись вокруг себя.

– И сумочка… – Стелла подбежала, протягивая руки, и сразу же вцепилась в сумочку, позванивая бубенчиками. – Из парчи, Кирия!

– Да, – ответила я небрежно. – И бубенцы такие милые…

Ольрун подошла, ступая мелкими шажками. Она чуть не плакала – губы подрагивали.

– Там привезли в подарок несколько книг, – сказала я, потрепав Стеллу по щеке. – Отдам их тебе. Мне все равно некогда будет читать. У замужней женщины мало времени на развлечения.

– О! Спасибо!.. – Стелла благодарно прижала руки к груди. – А покажи туфельки?

Я показала и туфельки, и расписала великолепие остальных подарков. День и солнечный свет прогнали нервозность и страхи, и я упивалась своей новой ролью. Вряд ли теперь сестрам пришло бы в голову заставлять меня нырять в озеро.

Эдит держалась поодаль, но посматривала на моих сестер с неодобрением, а те вроде как не обращали на нее никакого внимания. Но Ольрун вдруг спросила – нарочито громко:

– Что сказал по этому поводу сэр Вильям?

Краем глаза я сразу заметила, как встрепенулась и насторожилась моя горничная.

– А что он может сказать? – пожала я плечами с самым равнодушным видом. – Отец все равно не давал разрешения на наш брак. Если у сэра Вильяма и были какие-то надежды, я к ним не имею никакого отношения. Я – Санлис, для нас долг и честь превыше всего.

Ольрун скривилась, а Стелла разглядела мои серьги с изумрудами и завопила от восторга.

– Ты уже мерила то ожерелье, с рубинами? – спросила она жадно.

– Нет, надену к подвенечному платью, – ответила я.

Признаться, это ожерелье мне не хотелось надевать вовсе. Я бы предпочла что-то другое, пусть и не такое роскошное. Но вряд ли меня станут об этом спрашивать.