Роман с продолжением

Я любила тебя, – прохрипела, в отчаяньи, Галь, пропуская мимо ушей эту, уже не нужную ей, информацию.

Я тоже тебя любил. Очень тебя любил. Поверь, если бы космос дал мне разрешение на наше соединение, то никакие бытовые или финансовые трудности не остановили бы меня. Я бы сделал все ради нашего счастья. Но я никогда не пойду наперекор моей интуиции и судьбе. А судьбы у нас с тобой – разные.

Галь меньше всего хотелось думать о дальнейшей своей судьбе. Она думала лишь о том, что тот, благодаря которому она словно заново родилась, тот, кто вдохнул в нее чувства, и был ей близок, как сердце в груди, вскоре превратится в отдаленный образ. Да, он не был гарантией материального достатка, жил в своем мире, обходил проблемы стороной, вместо того, чтобы решать их. Зато с кем еще она сможет так согреться душой, ощутить, что о ней заботятся и дают ей право быть ведущей в отношениях? С кем еще она преодолеет столько разных дорог, обсудит столько сокровенных вещей, испытает столько новых ощущений? Однозначно, Шай не был ее очередной «лишней» связью. Он был реальным кандидатом ей в мужья. И каждое произнесенное им слово, включая то видение о кольцах, подтверждало, что их чувства были взаимными.

Галь думала и о том, что скоро ей исполняется тридцать, и что, невзирая на ее зрелый возраст, в ее жизни царит все тот же хаос, что и двенадцать лет назад, когда она заканчивала школу. С ужасом представляла она себе реакцию своих близких. Что она скажет Шели? Что она скажет Шимрит?

Ты никому не должна отчитываться, – ободрил ее Шай, словно прочитав ее мысли. – Все, что с нами происходит – это вехи на пути. Иди своей дорогой дальше, и не забывай о своем предназначении. Ты – великий художник! Я желаю тебе удачи!

На этом их выстраданный разговор завершился.

Назавтра Шай удалил ее из всех своих контактов и заблокировал в своих соцсетях в интернете. Как будто никогда и не был.

Галь была убита горем. Несколько дней провела она в глубокой хандре и в слезах. Да и Шимрит Лахав безумно переживала по поводу разлуки дочери с Шаем. Перед глазами несчастной матери стояло воспоминание о кошмаре, пройденном Галь из-за Шахара, и она боялась, что тот кошмар повторится.

Опасения Шимрит оказались напрасными: на этот раз Галь не ударилась во все тяжкие. Все же, ей здорово вправили мозги в нарколечебнице! Сделали из нее стойкую личность. Ей было очень тяжко, но она не пыталась морить себя голодом, не сожгла никаких фотографий, не пристрастилась к алкоголю. Несмотря на воцарившуюся в ее жизни пустоту, она смогла найти себя в новой своей реальности.

Ее спасением стала работа. Адская работа. Все заказы, которые она откладывала ради встреч с Шаем, были выполнены в кратчайшие сроки. А потом… она сбежала за границу. Именно сбежала. С билетом в один конец. Проект, за который ей предстояло взяться, терпел, зато как нетерпелось ей! То, что женщина отвергла бы еще несколько недель назад, как когда-то – модельный контракт, стало для нее сейчас важным, как ничто другое. Самореализация. Творчество. Заработки.

Шели и Хену она, конечно, объяснила истинную причину своего отъезда, но попросила никому из знакомых ничего не рассказывать. Пусть все считают, что у нее там дел невпроворот, в то время, как она будет пытаться заглушить боль вдалеке от всего, что напоминает ей о Шае.

Тебе видней, – сказала ей огорченная Шели на прощание. – Только прошу тебя, не впадай в крайности и помни, что мы тебя любим, и ждем обратно живой и здоровой!

Я знаю, – растроганно произнесла Галь, заключая подругу в объятия. – Обещаю: на этот раз вы меня не потеряете!

Было ли ей легко отвлечься от воспоминаний о Шае вдалеке от мест, где они встречались? И да, и нет. Да, потому, что ее окружали люди, не имеющие никакого отношения к ее истории, говорящие на иностранном языке и видевшие в ней дизайнера, работающего на объекте. Нет, потому, что стресс, в котором женщина пребывала, еще не исчерпал себя. Фрагменты их счастливых моментов с Шаем всплывали перед глазами ее неожиданно и повергали в уныние. Галь Лахав видела словно воочию костер, который развели какие-то люди недалеко от места на поле, где они с Шаем сидели однажды в машине и дарили друг другу ласки. Его огромные сандалии, которые она, ради смеха, примерила. Танцовщиц, исполнявших самбу в кафе, в котором они ужинали с Шаем и его приятелем. Лаймовый чай, которым он напоил ее, когда она переела жареного и хотела вырвать съеденное. Икебану в красивом каменном вазоне, которую она сама выбрала для него и подарила на день рождения. Даже сюжет фильма, на который они как-то сходили перед тем, как отправиться в ночной бар, женщина помнила до мельчайших подробностей.

Главный вывод Галь из их столь нелепо завершившегося романа, был отныне и впредь вести образ жизни свободной, самодостаточной и обеспеченной молодой женщины, и не ждать никакой любви. И, вероятно, так и закончить свои дни. Ведь любовь была ее проклятием. Чем больше она отдавалась ей, чем сильнее привязывалась к своим избранникам, тем больнее она ее била. Хватит! С этого момента, она будет жить ради творчества. Может быть, когда-нибудь, родит себе ребенка. Благо, современная медицина позволяла одиноким женщинам забеременеть без непосредственного участия в процессе мужика.

* * * *

Галь находилась в крытой галерее городского торгового центра. Слева от галереи была парковка, справа – магазины. Стоял жаркий летний полдень, поэтому посетители торгового центра старались держаться в тени, которую можно было найти только в этой галерее.

С ней была вся ее шестерка. Все выглядели очень молодо, как будто только что расстались в школе. Словно это было одно из их прошлых времяпрепровождений, придававших всем шестерым чувство общности. Но на этот раз Галь шла немного поодаль от своей компании, по солнечной стороне галереи, граничащей с парковкой.

Внезапно почва содрогнулась под ее ногами. Женщина увидела, как часть парковки, вместе со стоявшими на ней машинами, быстро провалилась под асфальт. Землетрясение? Обвал? Каким бы катаклизмом это ни было, разлом, затягивавший все новые и новые машины, приближался к ней. Земля обсыпалась уже возле самой галереи, при этом не затрагивая ее бетонный настил.

И Галь упала в образовавшуюся трещину. При падении она зацепилась за торчащий корень и вцепилась в него обеими руками, как утопающий хватается за соломинку. Взгляд ее красноречиво скользил по членам ее компании в ожидании помощи.

Шели отчаянно вопила и махала сжатыми кулаками. Хен ругался. Лиат закрывала лицо обеими руками и не двигалась с места. Одед вздыхал, обреченно озираясь по сторонам. Все они видели, что корень, за который держалась из последних сил Галь постепенно обвисает, и вот-вот сорвется в пропасть сам, увлеча за собой их подругу, но при этом никто из них ничего не предпринимал.

Наконец, единственный Шахар быстрыми шагами приблизился к месту падения Галь и протянул ей длинную палку, за которую она ухватилась одной рукой, другой все еще держась за корень. Но в это самое мгновение корень рассыпался, что заставило ее взяться за палку обеими руками. Палка была довольно тонкой, но гибкой и крепкой, что позволило Галь повиснуть на ней всем своим весом, не боясь, что она обломится. Шахар медленно и упорно потянул ее наверх. Шели все еще кричала, Хен – бранился, Одед вздыхал, Лиат стыдливо отворачивалась, однако никто из четверых друзей так и не пришел на помощь Шахару. Он тащил ее сам.

И Галь Лахав таки выбралась из пропасти благодаря палке, которую он ей протянул! Нога ее вновь ступила на твердый пол галереи. Но… тотчас все исчезло: и галерея, и обвал, и ее шестерка. Она очнулась от кошмара в своей заграничной рабочей квартире, глубокой ночью, проспав всего два часа.

Некоторое время женщина сидела в кровати, обхватив руками колени и пытаясь разобраться в своем сне, от которого у нее остался пренеприятнейший осадок. Что за предзнаменование он принес ей? Почему ее лучшие друзья, Шели и Хен, повели себя в нем настолько бесполезно? Почему она увидала так же и всех остальных – забытых? – ее друзей? Почему Шахар протянул ей для спасения только палку, а не руку?

Затем Галь вспомнила, что прошло меньше месяца с тех пор, как Шай расстался с ней, и что из-за этого она теперь здесь, за тысячи километров от дома. Что рано утром ей снова идти на объект, который она оформляет. Что вчера вечером она сходила со своими местными знакомыми в диско-клуб, где, наверно, хватила лишнего.

Все это, однако, ничем не объясняло ее, взявшийся из ниоткуда, сон.

Мои нервы вообще никуда не годятся, – прошептала женщина, вставая с кровати и наливая себе воды. – Я – конченый человек.

После этих слов она выпила свой стакан залпом и вернулась в постель.

* * * *

Через день ей пришло по электронной почте приглашение от «Рандеву» на вечер выпускников с просьбой подтвердить ее участие в мероприятии как можно скорее. И, одновременно, письмо от Шели, интересовавшейся, получила ли она тоже это сообщение, и собирается ли приехать.

Галь была в шоке. Она сразу вспомнила свой недавний сон и пришла в ужас от мысли, что он, оказывается, не такой уж и бредовый. Правда, после этого сна ее все еще гложело неблагоприятное впечатление о Шели, но женщина отгоняла его от себя, резонно предпологая, что ее мозг выдает ее собственные страхи за образы, не имеющие никакого отношения к действительности. Тем не менее, оба полученных ею сообщения как бы отрывали ее от приемлемой для нее реальности, возвращая обратно в сон.

Что ей было делать? Вот уже двенадцать лет у нее не было никаких связей с одноклассниками. Обстоятельства, годы и накопленные обиды разлучили их всех. Ну, а то, что их шестерка когда-нибудь возродится, было просто смехотворным. И вдруг, как гром среди ясного неба, неизвестная организация потребовала от нее незамедлительного ответа, придет ли она к своим истокам – в свою школу – для того, чтоб принять участие в вечере выпускников!

Галь представить себе не могла, что все то, что она задушила и похоронила в себе, неожиданно вернется к ней само. В памяти ее всплывали давно забытые имена, лица, фрагменты, события, вехи. Только, в ее представлении, то были лица подростков, а не тридцатилетних особей, а их совместные события вызывали у нее эмоции, присущие восемнадцатилетней девчонке, а не зрелой женщине. Какая жалость, что она импульсивно уничтожила тогда свои фотографии! Вот и настал момент, когда бы ей поностальгировать, рассматривая их! Как будто бы ей было мало свежих воспоминаний о Шае! Интересно, а ее бывшие одноклассники тоже воспринимают ее сейчас такой, какой она была тогда, или, все-таки, такой, какой она стала?

У нее не было объективных причин отказать «Рандеву». Так же, как она самовольно прилетела сюда с билетом в один конец, так же самовольно она могла теперь сорваться на несколько дней домой ради такого события. Ее работа от этого не пострадает. Но… Мало ли кто тоже явится на эту встречу! Вдруг там будут те, кого она не желает видеть? Или те, кто непосредственно участвовали в связанном с ней скандале?

Совершенно естественно, Галь испугалась. Вся ее жизнь заново проходила у нее перед глазами. Она, словно наяву, снова видела себя в тот роковой, последний школьный год, и ощущала себя беззащитной. Если она появится на встрече выпускников ее школы, то, наверняка, это же ощущение беззащитности будет сопровождать ее и там. Куда подеваются лоск и уверенность в себе, которые она приобрела за годы сотрудничества с компанией «Товали»? Дизайнер с мировым именем Галь Лахав пропадет без вести, а ее место займет та, прошлая, Галь Лахав – брошенка и наркоманка, дочка разведенной матери.

С другой стороны, если она не появится на этой встрече, то уже никогда, даже отдаленно, не наверстает упущенное ею в тот последний год. Двенадцать лет тому назад ей до боли не хватало ее школьных мероприятий и товарищей. Все были заняты собой. Вот и она тоже боролась за себя в одиночку, и победила в борьбе. Так съездить ли ей домой ради встречи выпускников ее школы, хотя бы чтоб убедиться раз и навсегда, что она изменилась, и что ее бывшее окружение – тоже уже не то? И что ей уже ничто там не угрожает?

Но, хоть ее средства ей позволяли, не много ли было чести совершать такой рывок ради людей, которые не выходили с ней на связь целых двенадцать лет? Кто ей эти люди? Со своими истинными друзьями – Шели, Хеном и Даной Лев – она по-любому поддерживает отношения. Других друзей у нее нет, и не надо. К тому же, она еще не пережила свой разрыв с Шаем. Для чего ей показываться там? Для нервотрепки?

Что было утраченно, то утраченно. Не для чего будоражить призраков!

Приняв окончательное решение, Галь по-деловому вежливо и лаконично ответила «Рандеву» по электронной почте, что благодарит за приглашение, но, к сожалению, не сможет участвовать в мероприятии по причине работы за границей. А Шели она написала:

«Привет!

Да, я получила сообщение от «Рандеву», но не приеду. Если вы с Хеном пойдете на эту встречу, и там вас спросят обо мне, говорите всем то, о чем я попросила вас.

Целую,

Галь».

С громадным чувством облегчения вернулась Галь к своим обязанностям и своей новой жизни. Когда подошел назначенный срок встречи выпускников, ей стало немного грустно на душе, но она осталась тверда в своем убеждении, что ей абсолютно не стоило выходить из своей зоны комфорта ради мимолетного погружения в прошлое.

И тут судьба сыграла с ней дурную шутку. Посреди ночи Шимрит Лахав разбудила ее звонком и в слезах попросила приехать: Эйтана только что доставили в больницу с обширным инфарктом.

Вот уж где, как говорится, «сон в руку»! Состояние здоровья Эйтана крайне встревожило Галь. Хоть он и не был ей отцом, она видела от него только хорошее. Она очень привязалась к нему, жила под его крышей, делила с ним его хлеб, творила под его покровительством. Страх потерять этого человека возобладал в ее душе над всеми остальными страхами, с которыми женщина боролась, и заставил ее поставить жирную точку на переживаниях о Шае и пропущенном вечере выпускников. По сравнению с тем, что лежало сейчас на кону, эти переживания выглядели ничтожными по своей значимости.

Ведь помимо личной утраты, положение Эйтана грозило ей и более серьезными последствиями. Сейчас, все то, что было построено ей за годы сотрудничества с «Товали», могло в любую минуту рухнуть. Не осознавать своей зависимости от компании и ее бессменного президента, невзирая на всю предоставленную ей свободу творчества, могла либо зарвавшаяся наглячка, либо кретинка. Галь не была ни той, ни другой. Женщина прекрасно понимала, что, если Эйтан выйдет из строя, она окажется на нуле, и ей придется начинать свой путь сначала. Ведь ее мама не была ему женой, а лишь сожительницей. На что они обе смогут претендовать? Они даже не знали, каковы были планы Эйтана на них двоих в случае его кончины!

Взбудораженная внезапно обрушившимися на нее невзгодами, Галь в сердцах подумала о том, что слишком расслабилась, выбросила на ветер слишком много заработанных ею денег, бездумно откладывала поступавшие ей проекты ради свиданий с Шаем. Того гляди, ей придется продать свою любимую «Инфинити», а им с мамой – вернуться в их маленькую квартирку! Как же всё преходяще и хрупко под солнцем!

Вопреки своей привычке, она практически не спала в долгом ночном полете обратно домой, билет на который достала со стихийной срочностью. Она заморозила проект, над которым работала, и отменила все другие свои дела. Ни одно из тех дел не имело никакого смысла до тех пор, пока она не увидит, в каком состоянии Эйтан.

Дома ее встретила крайне изможденная и клянущая свою судьбу Шимрит Лахав, и рассказала ей следующее:

Он вернулся с заседания не такой, как обычно. Жаловался на усталость и на тупую боль в левой руке. Даже есть не хотел. Сказал, что приляжет. Я положила его поспать, а сама зашла в душ. Когда я вышла из душа, он лежал на полу возле кровати без сознания. И началось: реанимация, звонки его сыновьям, больница, экстренная операция… Я с ума схожу, Галь!

Как он сейчас? – глухим голосом поинтересовалась прибывшая.

В данный момент его жизнь вне опасности, но состояние все еще тяжелое. Врачи запретили ему всякие нагрузки. С ним находятся его дети, а я заехала домой, чтобы встретить тебя.

Отдыхай, мама, – сказала Галь. – Я переоденусь и поеду в больницу вместо тебя.

После такого перелета? – запротестовала Шимрит. – Это тебе надо прийти в себя!

Я в полном порядке, – заверила ее Галь. – Мне не привыкать… Кто-то из членов его семьи говорил с тобой о дальнейшем? – осторожно спросила она через мгновение.

Ты о чем? – не поняла Шимрит.

Так, ни о чем, – замяла эту тему Галь и поспешила разложить свой чемодан.

Только прибыв в кардиологическое отделение центральной городской больницы и разыскав там Эйтана, женщина, впервые за последние часы, вздохнула облегченно.

Эйтан и правда пришел в себя, хоть и был еще очень слабым. Он лежал в одиночной палате для особо важных персон. Рядом с ним находились его родные, весь выводок – двое сыновей с женами и своими отпрысками. Все они были крайне удивлены возвращением Галь. Та вкратце объяснила причину ее внезапного появления здесь и прибавила, обращаясь к Эйтану, что с проектами, которые она ведет, все в порядке. Сыновья Эйтана, Мени и Идан, сказали ей, что очень ценят ее поступок.

В палату заходили врачи и медсестры, осматривали больного, приносили ему лекарства. Потом явился сам завотделением, профессор, и описал им картину состояния пациента. Ему требовались долгая реабилитация, диетическое питание и постепенное возвращение к исполнению обязанностей. О выписке было еще рано говорить. Главным же в его выздоровлении был полный покой.

После слов профессора, супруга старшего сына Мени предложила пойти всем вместе пообедать, чтобы дать Эйтану возможность отдохнуть. Ее предложение было принято всеми, кроме Галь, которая вежливо отказалсь.

Я побуду с ним, – произнесла она. – Его, все-таки, нельзя оставлять одного.

Зря ты не пошла с ними, девочка моя, – сказал ей Эйтан, когда в палате остались только они вдвоем.

Я подкрепилась дома по прилету, – солгала ему Галь. – Да и в самолете сытно кормили. Все хорошо.

Эйтан смежил веки и задремал. Галь опустилась в кресло для посетителей и тоже попыталась отключиться.

Но тут же ею овладели уныние и чувство оторванности от происходящего. Ведь кто она для этого пожилого мужчины? Рядом с ним только что были его сыновья, невестки, внуки. Те, кто прожили с ним целую жизнь, а не несколько последних лет. Возможно, в данную минуту они аппетитно едят за длинным столом где-то в городе, обсуждая свои дела. Но, все равно, они для него – родные. Об их истинном отношении к ней и ее маме, очевидно, не знает и сам Эйтан. Кого из них она пытается сейчас заменить своим присутствием в его палате?

С глубокой болью размышляла об этих вещах Галь Лахав, молча сидя возле койки человека, сделавшего ей столько добра. Одновременно с этим, она вспоминала себя, когда лежала в больнице перед пансионатом. Вспоминала своего дедушку с переломом бедра, которого так и не навестила тогда, потому, что проклятая доза кокаина была для нее важнее. Думала о страданиях своей мамы, разрывавшейся тогда между ними двумя. Вот уж где ее настоящая встреча со своим прошлым! Не в ее школе, организующей вечеринки, а в больнице!

Самобичевание Галь на этом не прекращалось. Она поймала себя на том, что слишком легкая и привольная жизнь вновь заставила ее потерять бдительность. На этот раз потеря ее бдительности была связана с тем, что она приноровилась относиться к чужому, как к своему собственному, хотя, на самом деле, ничего «своего» у нее в этом не было. Однозначно, ей необходимо было иметь что-то по-настоящему свое. То, что никто у нее не отнимет.

Снедаемая одиночеством, Галь взяла в руки свой смартфон, предусмотрительно отключив звук, и послала сообщение Шели, что ей, все же, пришлось непредвиденно вернуться домой по семейным обстоятельствам. Ответ подруги не заставил себя долго ждать:

«Вот супер! Мы как раз собираемся в бывший «Подвал» на встречу с Шахаром, Одедом, Раном, Янивом, Шири, Керен и Наамой. Приходи!»

У прочитавшей это Галь возникло чувство, что ее прошлое ее явно преследует. Никаких других объяснений происходящему не находилось.

«Разве вы не встретились на прошлой неделе на вечере выпускников?» – только и сумела спросить она.

«Конечно, встретились, но решили продолжить наше общение в более интимной обстановке», – последовала эсэмэска. И приписка: – «Кстати, нам очень тебя не хватало. Давай, приходи!».

Нет, определенно, во всем этом был промысел неких высших сил! Не успела она «отмазаться» от вечера выпускников, так теперь вот это… то, от чего так просто уже не «отмажешься».

Пытаясь потянуть с ответом, женщина вкратце описала Шели обстоятельства, по которым была вынуждена приехать, и подчеркнула, что в данный момент она находится в больнице. Но на Шели, судя по всему, последнее не произвело никакого впечатления:

«В любой больнице рано или поздно заканчиваются часы посещений. Мы будем ждать тебя».

Галь взглянула на окна. Вечерело. Родственники Эйтана так и не вернулись, видимо, посчитав, что ее одной здесь было достаточно. Но, действительно, когда она должна была покинуть палату?

Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Эйтана, Галь проскользнула в коридор и подошла к стойке секретаря, спросить о часах посещений. Оказалось, что в палатах для особо важных персон один человек мог остаться с больным на всю ночь.

Поблагодарив, Галь вернулась обратно, запутанная и растерянная. Чувство долга обязывало ее оставаться с Эйтаном как можно дольше. И ей меньше всего хотелось, чтоб Шели подняла ажиотаж из-за ее возможного участия в их посиделке.

«Хен уже знает, что я здесь?» – попыталась она прозондировать почву.

«Нет еще. А что?» – недоумение Шели.

«Не говори ему пока. И вообще никому не говори. Свяжись со мной через час», – попросила Галь.

«Как мне надоели твои конспирации!» – вспыхнула Шели. – «Ладно, свяжемся через час».

Ну вот. Она выторговала себе лишний час… Для чего?

Список участников предстоящей посиделки говорил сам за себя. Не доставало лишь Лиат для полноты комплекта. Вроде бы, ближний круг, но именно это обстоятельство и напрягало Галь Лахав. На ее памяти, последним ее шансом встретиться с представителями этого, ближнего, круга, была свадьба Шели и Хена, но именно там никого из них не было. Прошли долгие годы. И вдруг, на тебе – вечер выпускников от «Рандеву», «Бар-бильярд», который все они помнят как «Подвал»… События развернулись слишком быстро. Она абсолютно не была готова к такой быстроте. А тут еще инфаркт Эйтана и тысяча вопросов по поводу будущего ее и ее мамы…

Сквозь надвигающиеся сумерки Галь внимательно посмотрела на спящего больного, на его поникшее, дряхлеющее тело, которое до сих пор держалось в форме благодаря связи с ее мамой, и вздрогнула. Что, если в случившемся с Эйтаном Товали несчастье виновна она сама? Что именно ее упрямое и гордое решение не приезжать на встречу выпускников ударило рикошетом по ее близким и притянуло домой чуть ли не за уши? Роковая девчонка! Ведь говорил же ей Шай: «судьба у тебя – другая»… Какова же ее судьба?

Ровно через час эсэмэска:

«Ты едешь?»

Галь глубоко вздохнула. Судьба просто вламывалась в ее двери, а она даже не осознавала, хочет ли она принимать ее.

«Вы все уже там?» – задала она бесполезный вопрос.

«Да, конечно! Уже заказали еду».

«Кто-то упоминает меня?»

«Нет, никто. Тебе какая разница? Ты приезжаешь, или нет?»

Из коридора послышался легкий шум: видимо, начинался вечерний обход. Эйтан разлепил свои сомкнутые веки и зевнул, просыпаясь. Галь поспешила помочь ему приподняться и зажгла ночник над его койкой.

Ты все еще здесь, дитя мое? – изумленно спросил он, озирая ее мутным взглядом.

Я не могла оставить тебя одного в твоем состоянии, – тихо сказала женщина.

Тоже поспала? – выразил заботу Эйтан, глядя на помятое кресло.

Немного, – снова обманула его Галь.

Мои дети возвращались?

Нет.

Иди домой, – ласково предложил Эйтан. – Со мной все будет хорошо.

Галь неловко посмотрела на него, и тотчас – на экран своего смартфона, с высветившимся на нем последним сообщением. Никаким колебаниям не оставалось места! Сам человек, который, судя по всему, пострадал из-за ее страхов и ее гонора, и из-за которого она примчалась сюда, как на пожар, отпускал ее. Дальнейшие ее упирательства неизбежно приведут к конфликту с Шели и к другим, непредсказуемым, последствиям.

У тебя какое-то сообщение? – поинтересовался Эйтан. – Чего же ты ждешь? Ответь!